— Ты утверждаешь, что помогаешь этим людям? — хмыкнул я. — Но по всему видно, что ты их недолюбливаешь. Кажется, теперь понятно, почему у Зинды вдруг появился хвост. Эдакая маленькая женская месть.
— Не говори о тех вещах, которых не понимаешь. — сверкнула глазами Налика. — Ее позвоночник был так поврежден, что пришлось заменить весь его нижний отдел. Донором, как ты понимаешь, было животное, а для них хвост — это продолжение позвоночника. Пусть скажет спасибо, что я не приделала ей задницу коровы.
— О, уверен, она это ценит. — посмеялся я.
— Чего ты от меня хочешь? — устало спросила женщина, вновь усаживаясь в свое кресло.
— Чтобы ты призналась в своих преступлениях и том зле, которое ты причинила людям.
— Сколько раз тебе повторять? — прошипела лекарь. — Я помогаю людям.
— Да? Ну допустим. Но дело не в том, что ты, по твоим словам, помогаешь людям, а в том, как ты это делаешь. — Я отошел на пару шагов от двери, чтобы встать напротив знахарки. — С помощью темных ритуалов? Запрещенных практик?
— Чернокнижник будет читать мне мораль о темном искусстве? — фыркнула Налика. — О том, что это плохо? Забавно.
Я проигнорировал ее реплику, ответить на это мне было нечего.
— А может твоя добросердечная "помощь" — всего лишь ширма, за которой скрывается безумная жажда химеролога проводить свои черные опыты и клепать все новых уродов?
— Даже если и так, то что с того? — совершенно спокойно спросила меня женщина. — В результате людям все равно оказывается помощь. Они вновь могут ходить, заниматься любимым делом, полноценно жить.
— Только при этом становятся другими, изменяются навсегда и перестают уже быть людьми.
— О, не будь ханжой! — скривила Налика свои тонкие губы. — Существуют целые расы разумных, у которых есть и человеческие и звериные части тел. И они себя ущербными не считают. Да и на их создателей никто не устраивает гонения. Потому что кишка тонка.
— Речь не только о внешних изменениях. — покачал я головой. — Но и о внутренних. Помимо их тел ты можешь перекраивать еще и их сознания. Лично я не знаю, как после твоего вмешательства поменяются их характеры, как сместятся их жизненные приоритеты и какие наклонности появятся в последствии.
— Намекаешь, что я могу создавать себе прислужников? — вскинула узкую бровь Налика. — Глянь-ка, это не Зинда у меня в кабинете полы моет? Или может это Полот чинит ограду? Нет у меня помощников, я тут одна. Возможно, я тебя удивлю, но мои пациенты не боготворят меня. Но и злодейкой, как ты, не считают. Потому что никого из них я не обманывала. Все они знали, на что шли, были предупреждены и дали на то свое согласие.
— Ну если ты так говоришь, тогда все в порядке. — с очевидным сарказмом ответил я. — Твоим словам я конечно же верю.
— По-твоему лучше, чтобы все мои пациенты оставались калеками? — спросила знахарка. — Парализованные, лишенные конечностей, но люди? Хоть и не совсем целые. Кто из нас в таком случае еще больший злодей?
— Естественно, я не хотел бы, чтобы эти люди оставались калеками. — возмутился я. — Но я бы желал, чтобы их лечением занимался кто-то с более подходящей профессией. Не тот, кто из разных запчастей, словно из нескольких наборов конструктора, может собрать вполне функционирующее нечто. А тот, кому предписано заниматься подобными вещами. Жрецы светлых богов, настоящие целители или лекари.
— Вот только таких умельцев не найти в нашей дыре. — скривила скорбную рожицу Налика. — Не приезжают к нам ни служащие светлым богам паломники, ни бродячие целители.
Я замолк, подбирая про себя новые доводы. Разговор наш пошел не по той колее, что я планировал. Признаться, слова черноволосой женщины несколько выбили меня из равновесия и даже привнесли в мой разум некоторые сомнения. Все перестало быть однозначным. Черное и белое перемешалось, переливаясь всеми оттенками серого.
— А как же животные? — нарушил я молчание, установившееся между нами.
— А что с ними? — вскинула тонкие брови знахарка.
— Они ведь умирают ради твоих экспериментов. — сказал я очевидное.
— О, только не говори мне, что ты один из этих. — скривилась от брезгливости женщина. — Тех, кто считает, что жизнь животного равноценна жизни человеческой. Любая разумная раса, разве что кроме эльфийской, на протяжении всего своего существования доказывала обратное. Животные разводились в загонах, чтобы человек жил в комфорте, трудились вместо него и умирали, чтобы он мог просто набить свое брюхо. Теперь они умирают ради более благой цели. Чтобы человек мог жить.
— Не жить, — покачал я головой. — А заменить свои сломанные части их частями.
— Знаешь, эти сложные разговоры о том, что есть хорошо, а что плохо, меня уже порядком утомили. — вздохнула химеролог. — Для себя я уже давно все решила. И считаю, что поступаю правильно. А то, что думаешь ты, мне не интересно. Можешь катиться вместе со своей богиней-лицемеркой ко всем демонам бездны. Или можешь попробовать помешать мне и дальше помогать людям так, как я это умею.
Женщина сказала это без угрозы, ровным голосом, оставаясь при этом сидеть в своем кресле. Я пока тоже не двигался с места, хотя мысли мои неслись вскачь.
Что важнее, результат или средства, которыми он достигается? Кто бы там что не говорил, но с определенной точки зрения действия Налики и впрямь выглядят как помощь. Люди вновь обретают возможность жить полноценной жизнью. Но вот плата, которую приходиться за это отдавать, возможно слишком высока. Темные ритуалы, смерти животных. И самый главный вопрос. Остаются ли пациенты черноволосой знахарки после этого теми же людьми, или превращаются уже в нечто иное? Более темное. Я этого не знал.
Задание Моники не оставляло мне особого простора для маневра. Четко и ясно там было указано, что я должен уничтожить химеролога, обитавшего в городке Халфман. И я мог либо сделать это, либо отказаться о задания, решив, что знахарка не такая уж злодейка и действительно приносит местным жителям только пользу. Вот только во втором случае награды за божественный квест мне не видать. Как же я не хотел делать этот моральный выбор, тем более что от него зависела моя собственная судьба.
Неожиданно мне вспомнилось мое испытание перед обретением класса защитника леса. То, как я ходил по лесной тропе и наблюдал сценки из жизни животных, которые мне показывали. В некоторые я вмешивался, а в другие — нет. Наставник тогда сказал мне, что природа не выносит все искусственное и неестественное. Сейчас передо мной сидела та, для которой создавать неестественное было профессией. А я ведь защитник леса как-никак, пусть даже в моей справке сейчас написано совершенно иное.
Ох, не выдумываю ли я себе причину биться с этой женщиной, только потому что мне необходимо благословение богини?
Приняв решение, я вытащил из инвентаря и взял в руки свой посох-копье. Налика не стала вскакивать с кресла, лишь криво усмехнулась.
— Ну наконец-то мы пришли хоть к чему-то, — заявила она со злой ухмылкой. — Я боялась, что твои размышления затянуться на целую ночь. Значит моих доводов тебе оказалось мало?
— Твои, возможно, светлые намерения не отменяют твоих темных деяний. — пожал я плечами. — Да и на сколько они светлые еще стоит разобраться. Ну и кроме того, у меня есть задание, которое велит мне уничтожить здешнего химеролога. Прости.
— Пустое, — отмахнулась женщина, словно я наступил ей на ногу, а не собирался сейчас на нее нападать. — Это будет даже интересно. За мной еще ни разу не посылали чернокнижника.
По идее Налика не должна была стать для меня большой проблемой. Чернокнижники и химерологи имеют примерно одни и те же сильные и слабые стороны. Начать хотя бы с того, что и те, и другие не любят махать железом в бою, а вместо этого якшаются с магическими силами. Более того, мы оба сильны своими ритуалами, хоть они у нас и разняться, зато слабее других магов в обычных заклинаниях. Мое преимущество заключалось в долгих ритуальных заклятьях, преимущество знахарки — в созданных загодя приспешниках. Вот только ни одного рядом с ней я сейчас не видел, так что у меня были все шансы на быструю победу.
Первым же заклинанием мой оппонент показал мне всю ошибочность моего умозаключения. Не вставая с кресла, женщина за секунду создала какую-то магическую формулу и швырнула ее в меня. Врезавшись, заклятье отбросило меня на стену, оглушило и ослепило на несколько мгновений. Слава Духу Леса, полоска жизни, которую я проверил в первую очередь, осталась почти целой. Заклинание не несло вреда здоровью, а было из разряда ошеломляющих.
Когда я, лежа на полу у стены, прозрел, знахарка уже была на ногах. В руках она сжимала свое оружие. В отличие от моего, это был не посох, а небольшой жезл в локоть длинной. Но опасность он нес не меньшую. Разряд, сорвавшийся с его навершия, полетел прямо в меня. Я едва успел с ним разминуться, перекатившись по полу. Участок стены над полом, где я только что был, взорвался мелким каменным крошевом. Нет, это уже не в какие ворота! Теперь моя очередь. Но женщина соблюдать очередность не захотела, запустив в меня третьим заклятьем. Пришлось снова корчить из себя акробата. И только после этого у меня появилась возможность ей ответить. Стоя на одном колене после кувырка, я направил в сторону злодейки посох и стрельнул из него "копьем мрака", а сразу после этого создал свое заклинание, и в женщину с разрывом в пол секунды полетела еще и "стрела праха". Пример с меня она брать не стала. Решила, что носиться по приемной резвым гиббоном — это не ее стиль. Не сходя с места, она отразила мое первое заклятье своим, защитным. Со вторым проделать то же самое у нее не получилось. То ли она не заметила его, то ли не успела подставить щит, но ясно одно — подобной прыти она от меня точно не ожидала. "Стрела праха" угодила прямо ей в грудь. Знахарка пошатнулась и отступила на шаг назад. Полоска ее жизни просела не сильно, но женщина заметно побледнела, хотя, казалось, больше уже некуда. Ее тонкие губы сжались с такой силой, что практически исчезли. Но в глазах по-прежнему горела решимость. Следующее ее заклинание, с которым мне также повезло разминуться, вырвало входную дверь, отшвырнув ее куда-то на середину улицы. Интересно, если на шум сбегутся стражники, кому из нас двоих они кинуться помогать?
Щедрый обмен заклинаниями закончился быстро. Мана — она ведь не резиновая. Теперь мы кружили по комнате на расстоянии трех метров друг от друга, внимательно следя за каждым движением своего оппонента. Естественно, никто из нас не опустошил свой магический резервуар полностью. Первый этап боя был пристрелкой и прощупыванием своего врага. Теперь мы действовали значительно медленней и расчетливей. Предпочитали ловить противника на атаке, когда он открывался, бить неожиданно и как можно сильнее. По крайней мере я руководствовался именно такой тактикой. Налика тоже перестала забрасывать меня дождем магических разрядов, поэтому я сделал вывод, что и она думает в подобном ключе.
Химеролог вдруг разразилась целой очередью быстрых и хлестких заклятий. Уходя с линии атаки, я ответил ей тем же. "Иссушение", проклятье слабости, "копье мрака" из посоха и "копье мрака", созданное мной. Все разбилось о защиту знахарки. Меня же немного зацепило вражеским огнем и теперь здоровье болталось где-то на отметке в три четверти. Для зелья здоровья еще рановато.
Не единожды я пытался сократить со злодейкой дистанцию, чтобы воспользоваться преимуществом и пустить свой посох в дело не как магическое оружие, а как копье. В отличие от среднестатистического мага, опыта ведения ближнего боя у меня было куда больше. Но Налика словно чувствовала это, и каждый раз жестко пресекала мои попытки, заставляя меня своим магическим залпом держаться на расстоянии.
Один раз мне все же удалось подловить знахарку хитростью. Для этого правда пришлось подставиться под прямой удар. Я неотрывно следил за ее руками, и в тот момент, когда она начала создавать свое заклинание, я в темпе стал плести свое. Ударили мы с ней одновременно. Ее заклинание оторвало приличный кусок от моего здоровья, мое же не опустило показатель ее жизни ни на волосок. Оно сделало кое-что другое.
Поднимаясь с пола после ее мощной атаки, и опорожняя пузырек с зельем восполнения здоровья, я искоса поглядывал на ощупывающую в панике свои глаза женщину. "Ослепление" сработало идеально. Жаль, что знахарка быстро сориентировалась и живо выставила перед собой магические щиты. Впрочем, швырять в нее магическими формулами я и не собирался. Сделав два шага вперед, я атаковал женщину острием копья. Она закричала так жалостливо и пронзительно, что я замер, не в силах нанести второй удар. От безысходности Налика ударила вслепую. И попала. Не знаю, что за гадостью она в меня швырнула, но теперь пришла моя очередь кричать. Кто там мне говорил, что игроки практически не чувствуют боли? Свой следующий визит после химеролога я нанесу ему.
Показалось, что все мои мышцы решили вырваться из клетки плоти и зажить самостоятельно. Моей плоти. Меня выкручивало наизнанку, и я вновь рухнул на пол, скребя пальцами доски и воя. После такого выступления сюда уж точно должен заглянуть взвод-другой городской стражи.
Слава Духу Леса, эффект от заклинания длился недолго. Но в тот момент, когда я смог заставить себя подняться, прозрела и знахарка. Мы с ней снова оказались почти что в равных условиях.
Впрочем, длилось это не долго. Внезапно в доме за стенной раздался шум и грохот чьих-то приближающихся шагов. Дверь, ведущая в другую комнату, как будто взорвалась, и в прихожую ввалилось нечто. И это нечто однозначно являлось химерой.
Первой моей мыслью было то, что тактика знахарки все-таки отличалась от моей. В отличие от меня, который выжидал удачного момента для удара, Налика просто тянула время до появления своего помощника. Второй — то, что у химеролога все же есть химера-прислужник. А значит, она не такая святоша, какой хотела мне показаться.
Химера выглядела чудовищно, нелепо, монструозно. Она имела три головы, но в отличие от гидры или мифического пса, охранника царства мертвых, росли они не в ряд. Две головы, медвежья и воловья, находились спереди туловища, одна над другой. Третья, волчья, росла сбоку, выглядывая из-за правого плеча чудовища. На самом деле, все тело этой химеры было ужасно непропорциональным. На своем огромном и бесформенном туловище оно имело множество конечностей: лапы, копыта и щупальца. Большинство из них находились внизу, но часть торчало из боков и даже спины существа. Кое-где имелись рога и хвосты. Я даже заметил пару отдельных глаз в самых неожиданных для этого местах. Одним словом, это была сплошная мешанина из частей различных животных, и выглядело это настолько мерзко, что меня даже слегка замутило.
— Как видишь, я тебе соврала. — подала вдруг голос Налика. — Далеко не все животные умирали от моих опытов. Я ведь тоже сердобольная и не желала им смерти. И чтобы это не происходило я собирала их всех в одно существо. Но я подумала, что такая правда будет тебе еще более неприятной. И судя по твоему лицу, я была права.
