«Будет лучше, если ты покинешь окрестности Руана, и даже Нормандию. Выясним, где сейчас безопасно, куда не добирается война, и уйдешь туда».
Элиза слышала, что в далекой Италии не было войны, кроме ссор, что затевались между соседними городами, а вот лекари и знахари ценились так же, как и во Франции. Элиза очень мало знала о тех местах, лишь слышала от Вивьена, что в Риме долгое время находился центр католического мира и его глава — папа римский. Посмотреть на подобное место было бы интересно.
Подходя к черте города по дороге домой, Элиза с пронзительной нежностью подумала о Вивьене.
«Сердце мое, где бы ты ни был, прошу, подожди! Не рождайся вновь без меня. Прошу, посмотри на меня, и ты увидишь, как я по-прежнему люблю тебя. И я ищу, как продолжить твое дело, как помогать людям. Я хочу помочь Ренару, я хочу помочь всем, кому смогу! Но… если бы ты знал, как мне тоскливо и плохо без тебя!» — Элиза вышла на тропинку, ведущую к лесу, и, в этом безлюдном месте, где ее окружала только пожухлая трава, вновь позволила себе заплакать при мысли о возлюбленном. — «Я должна была быть здесь! Должна была вернуться до того, как ты начал проводить свое время с другими женщинами, до того, как ты попал в беду. Как же я хочу вновь обнять тебя, услышать твой голос, посмотреть в твои глаза!» — Ее пробрала сладкая и одновременно мучительная дрожь, когда она вспомнила, как ощущался тот строгий взгляд цвета стали, из которой отливают мечи и кинжалы. — «Как же мне теперь жить без тебя? Как мне жить?»
* * *
Как Ренар и ожидал, епископ Лоран теперь не особенно следил за его перемещениями. За день он лишь пару раз столкнулся с ним и обменялся короткими кивками. Похоже, Лорану легчало от одного понимания, что последний оставшийся в живых подопечный не покинул его.
Ренар мучительно ждал окончания службы и надеялся как можно скорее вернуться к Элизе. Как ни странно, только в доме язычницы он теперь чувствовал себя спокойно. Обитель епископа и допросная комната в отделении вызывали у него лишь приступы дурноты. Оказываясь там, он боролся с собой, чтобы не забрать свои слова обратно и не покинуть инквизицию прямо сейчас. Церковные стены успокаивали лишь немного. На богослужении он истово молился о милосердии Господнем и об упокоении души Вивьена Колера.
Когда можно было наконец улизнуть и направиться в лес, Ренар не сдержал вздоха облегчения. Ему не терпелось навестить Элизу и выяснить, как прошли ее знахарские изыскания. Он предположил, что она постарается вернуться домой раньше, пока еще светло и можно сходить в лес за дровами, а значит, долго ждать ее не придется.
Поленившись заходить домой и переодеваться в мирскую одежду, Ренар, покинув отделение, сразу направился в сторону леса. Подойдя к границе города, за которой дома начинали сменяться кустарниками, он отчего-то особенно остро ощутил, как ему не хватает меча. Странное тревожное чувство вдруг охватило его без видимой причины.
«Просто я редко ходил по этому пустынному месту один». — Он попробовал найти разумное объяснение своей тревоге, но тут же был вынужден опровергнуть собственный довод: — «Хотя так случалось, что мы с Вивьеном приходили к Элизе в разное время и встречались уже около ее дома. А иногда я и ночью возвращался один, когда он у нее оставался. Что на меня нашло?»
Нахмурившись, он невольно ускорил шаг. Через несколько мгновений не раз бывавший в опасных ситуациях молодой инквизитор смог осознать, что за ощущение его преследовало: ему показалось, что за ним следят.
Сочтя, что уж лучше побыть подозрительным, чем неосмотрительным, Ренар резко обернулся и, насколько мог, напряг зрение. Затем прислушался.
Ничего.
По улицам в отдалении, за несколькими рядами домов, ходили редкие прохожие, сливавшиеся для него в мутные цветные пятна, но эти пятна спешили по своим делам, и ни одно не сворачивало в ту же сторону, в какую направлялся он.
На миг задержав прищуренный напряженный взгляд на открывшемся ему виде, Ренар нехотя повернулся обратно. Тревога не утихла, только теперь к ней прибавилась досада на собственную мнительность.
«Прекращай эти глупости!» — велел он сам себе и продолжил путь.
На опушке леса Ренар вновь на миг запнулся. Очень некстати вспомнилось суеверие о том, что души умерших людей, не находя успокоения, могут бродить по земле в поисках прощения или внимания тех, кто остался в живых.
— Вив?.. — одними губами проговорил молодой инквизитор, замерев от этой глупой мысли и вновь принявшись озираться по сторонам полуслепым взглядом. Ответом ему, как и следовало ожидать, было лишь легкое шуршание ветра в ветвях деревьев. Показалось, что в этом шуршании можно расслышать отдаленные шаги, которые затихли, стоило задержать на них внимание.
Ренар снова прислушался.
— Вив, это… ты? — попробовал он вновь. На этот раз громче.
Ничего.
Ренар резко мотнул головой, сбрасывая наваждение, провел ладонью по лицу, убирая с него отросшие волосы, и трижды спешно перекрестился.
«Совсем с ума сошел, прости Господи!» — с нервным смешком укорил он себя. — «Что, пришло время просить у Элизы успокаивающие настои? Дожили».
Он очень быстрым шагом направился по тропинке, благодаря Бога за то, что бывал здесь не раз, и мог спокойно передвигаться, не слишком ориентируясь на зрение. Опавшие иглы хвойных деревьев, пожухлые листья и отломанные ветки шумно хрустели под ногами, и это даже успокаивало, не давая вернуться тому странному мороку, который настиг его в тишине на опушке леса. Несмотря на мысль попросить у Элизы успокаивающих трав, Ренар решил, что не будет рассказывать ей про этот случай. Язычница могла воспринять такую ерунду всерьез и сказать, что присутствие духа ему не показалось, а он не был готов спорить.
* * *
Ансель замер, буквально срастаясь со стволом дерева, надеясь, что сумерки укутают и укроют его. Ренар обернулся. Если он что-то и сказал, то Ансель ничего не услышал.
Он понял, что ты здесь, — предупредил его Гийом. С большим трудом удалось не шикнуть на него. Анселю показалось, что подозрительный Гийом может сейчас поднять ненужный шум своим шепотом.
Ренар вновь зашагал по лесу, решив не возвращаться и не проверять, кто его преследует. Тем лучше. Ансель — осторожно, чтобы производить как можно меньше шума — двинулся вслед за ним, держась на значительном расстоянии, но не теряя молодого инквизитора из виду.
И куда он собрался? В гости к моей покойной семье?
— Тише ты! — все-таки шикнул Ансель.
Ренар вновь замер, остановившись на опушке леса, слегка запнувшись. Казалось, он сказал что-то, но расслышать было невозможно.
«Это мы себя выдали», — в ужасе подумал Ансель.
Ренар обвел взглядом окружающий лес. Пришлось чуть посторониться, чтобы скрыться за стволом дерева.
Будешь шуршать листвой — он тебя точно найдет, — науськивал Гийом. Ансель скрипнул зубами, заставив себя молчать. Лесной ветерок донес до него странный оклик Ренара:
— Вив, это… ты?
Ансель притих, стараясь слиться с лесом. Ренар впереди встряхнул головой и, ускорив шаг, направился дальше.
— Может, для него еще не все потеряно? — быстро зашептал Ансель, когда ученик отдалился. — Он звал Вивьена. Может, он запутался и не понимает, что творит? Если так, я смогу помочь.
Никак умом тронулся, — фыркнул Гийом. — Сам же его на костер отправил, а теперь зовет? Или они теперь с ним тоже вместе? Как мы с тобой?
Ансель упрямо потряс головой.
— Я должен все обдумать. — Он чуть замедлил шаг. — Я не могу спешить. А вдруг он…
На месте решишь. А сейчас не упусти его! — скомандовал Гийом, и Ансель послушно ускорился. — Черт, с твоей хромой ногой далеко не убежишь.
— Сам знаю. Не мешай, — прошептал Ансель мертвому ученику, продолжая преследовать живого.
* * *
Полянка была пуста, а дверь дома плотно прикрыта. Ренар досадливо поморщился: все-таки просчитался со временем, придется ждать. На всякий случай он все же подошел и постучался, но Элизы действительно еще не было. Ренар присел на один из пней на поляне, подпер кулаком подбородок и нетерпеливо вздохнул. На всякий случай он снова постарался присмотреться к тропке, но никого на ней не увидел.
Сидеть на месте было скучно, и Ренар решился войти через незапертую дверь в дом, несмотря на отсутствие хозяйки. Потихоньку растопить печь, поискать вчерашний отвар. Элиза не должна разозлиться. Разве что испугается немного, прежде чем поймет, что это он.
Отворив дверь, Ренар прошелся по углам в поисках дров, но нашел всего пару — видно, почти все истратили вчера. Он даже припомнил, как они с Элизой, обессилев от горя, лениво оставили веревку, схватывавшую последнюю вязанку поленьев, лежать на поляне перед домом.
Не придумав ничего иного, Ренар обшарил угол с инструментами и нашел там топор. Он уже собрался направиться к выходу из дома наперевес со своей находкой, как вдруг на поляне послышались шаги. И на этот раз ему точно не показалось.
«Элиза», — подумал Ренар и шагнул к двери. В следующий миг он едва удержался, чтобы от неожиданности и испуга не сделать шаг назад.
В центре поляны стоял Ансель.
Он мало изменился с того момента, когда Вивьен сражался с ним в Монмене. Разве что в том, как неподвижно, припав на одну ногу, он стоял, было что-то пугающе неестественное.
Ренар на несколько мгновений замер, крепко сжав рукоять топора. Он несколько лет преследовал бывшего учителя, мечтал арестовать его и выспросить все о его ереси, стрелял в него из лука, а сейчас — отчего-то растерялся.
Ансель пришел сам, и не куда-нибудь, а к скрытому в лесу дому Элизы. Как такое возможно? Как он нашел это место?
«Должно быть он следил за мной от самого города. А я, идиот, подумал, что это дух Вивьена. Черт бы побрал Элизу с ее суевериями!» — Следующая мысль заставила его воинственно нахмуриться. — «Нельзя, чтобы он нашел Элизу здесь. Она знала Гийома. Вдруг ее он тоже решит убить?»
Быстро оправившись от потрясения, Ренар сделал шаг вперед и поудобнее перехватил топор. Противник был вооружен мечом.
«Господи, помоги!» — взмолился Ренар.
— Ума не приложу, как ты здесь оказался, но ты прекрасно знаешь, что я скажу вместо приветствия. Именем Святой Инквизиции, ты арестован. — Он сделал еще шаг, принимая боевую стойку.
Ренар совершенно не представлял, чего ожидать от Анселя, и предпочитал не обращать внимания на противоречивые мысли и чувства, завертевшиеся в сознании.
Ансель сделал шаг назад и немного выставил вперед руку в останавливающем жесте:
— Ренар, прошу, одумайся, — знакомым рассудительным тоном, который в сложившихся обстоятельствах звучал откровенно странно, проговорил он. — Ты ведь запутался! Ты не понимаешь, что творишь.
— Только без глупостей, Ансель! Сдавайся! — скомандовал Ренар, делая еще один осторожный шаг вперед. Что-то в его разуме отчаянно вопило, что лучше бежать, чем сражаться, но Ренар постарался отогнать это прочь.
— Я думал, ты понимаешь, что делаешь. Но ты звал Вивьена там, на опушке! Ты не желал ему смерти! Ты запутался! Не понимаешь, что творишь и какое зло причиняешь людям. Но ведь ты не виноват, Ренар. Это они — запутали тебя. Инквизиция. Я уже видел такое прежде.
«Он говорит о «предательстве» Люси Байль?» — подумал Ренар, тут же отмахнувшись от этих мыслей. — «На допросе узнаю».
— Брось оружие! — Он старался следить за каждым движением Анселя и сам постепенно приближался.
— Твоя душа осквернена убийством. Ты убил Вивьена. Неужели ты готов и дальше множить зло, которое творит инквизиция, быть покорным оружием в ее руках, убивая невинных? Отрекись от своих заблуждений, покайся! Твоей душе еще можно помочь!
Ренар с усилием пропустил мимо ушей колкие слова об убийстве:
— Если ты сдашься и не окажешь сопротивления, нам обоим будет проще.
— Ты не готов даже поговорить? — Ансель перестал отступать и теперь сделал шаг навстречу.
— В допросной поговорим, — Ренар угрожающе сощурил полуслепые глаза.
— Значит, ты его и впрямь предал, — со скорбной, трепетной торжественностью прошептал Ансель и вдруг сделал резкий боковой выпад.
Ренар отступил, едва успев увернуться от сверкнувшего рядом лезвия, развернулся и замахнулся топором. Таким оружием было крайне неудобно сражаться, особенно когда не было цели добить противника. А Ансель был нужен ему живым. И он знал все слабые точки в технике боя своего бывшего ученика.
Топор бесцельно расчертил воздух, и Ансель с легкостью ушел от удара. Развернувшись с упором на здоровую ногу, он вновь замахнулся. Ориентируясь, скорее, на привычку, чем на движения противника, за которыми не успевал уследить, Ренар принял удар, и отбил лезвие меча металлической частью топора. На мгновение ему показалось, что он нашел способ победить даже с неудобным оружием: сейчас в его пользу играла выносливость и здоровые ноги, и можно было бы просто измотать старшего противника своей подвижностью.
Ансель вдруг сделал прямой выпад, просто ткнув лезвием меча вперед, как тараном. Ренар не успел отбить удар сбоку, сделал резкий шаг назад…
И запнулся о подол сутаны.
Мгновение, за которое он приходил к равновесию после этой ошибки, оказалось роковым.
Ансель нанес мощный удар, разрубил деревянную рукоять топора, сделал подсечку, окончательно сбив своего ученика с ног. Сдавленно застонав от боли в хромой ноге, которую пришлось нагрузить, он ударил противника по голове рукоятью меча. Остатки топора вылетели из рук, мягко ударившись о пожухлую траву. Ренар не сумел уследить, куда исчезло его единственное средство защиты.
И без того плохое зрение окончательно подвело, уши застелил болезненный звон, Ренар потерял ориентацию в пространстве.
Следующие мгновения слились для него в неясную, жуткую круговерть перепутанных ощущений. Он почувствовал, что начал оседать на землю, но его резко подхватили и куда-то потянули. Ощутил запах древесной коры и шершавую поверхность дерева. А потом что-то обернулось вокруг шеи и резко впилось в кожу. Словно издалека до него донеслось напряженное кряхтение, как будто кому-то приходится напрягаться и применять большую силу, чтобы поднять что-то тяжелое. Хищное нечто, обвитое, вокруг шеи, словно змея, начало нестерпимо давить.
Ренар лихорадочно попытался сделать вдох, потянулся руками к сдавленному горлу и почувствовал грубый материал веревки.
«Вчерашняя? Для дров… проклятье!» — успело пронестись у него в голове.
