"Надеюсь, теперь ты доволен? Все, как ты и просил. Жестко, хладнокровно. Она выведет нас к цели без лишнего риска. Слишком напугана."
Ответом ему был тихий смех, напоминающей о тонких прозрачных пластинок колкого льда.
"Мой Король, вы все ближе к тому, чтобы я признал Вас. Вот только помните, даже если свидетель стал соучастником, он все равно остается тем, кто слишком много знал"
Ичиго, не отвечая своему неразлучному собеседнику, последовал за невольным проводником.
Лёд не был настоящим. В нем не было холода.
Ичиго не поразился этому изменению. Он просто принял к сведению тот факт, что здесь, в том, что должно было быть внутренним миром, его больше не встречал дикий холод.
Быть может, это потому, что он сюда попал не из жаркого, удушливого лета?
Быть может, это потому, что он смирился с таким внутренним обликом своего разума?
С тех пор, как он начал видеть во снах этот льдисто-белый шпиль посреди покрытой льдом равнины, мир словно подменили.
"Раньше все было так просто — думал Ичиго, начиная подъем по спиральному пандусу к вершине — Есть цель, есть простой и понятный враг. Восхитительная яркость красок бытия, простые и понятные цели и мотивы окружающих.
Мир стал многограннее. Я понял, что не могу знать, что ведет других людей, если мои собственные мотивы изменились с "я хочу" на "меня даже не спрашивали". Словно раньше я был огнем, идущим на свет впереди. А теперь стал наблюдателем, созерцающим мир, отраженный в кристаллах льда.
Вот и сейчас я иду, говоря с самим собой. И не гадаю, почему напарник никак не комментирует мои слова. Я просто запоминаю варианты.
Он не слышит мои мысли здесь, вблизи своего обиталища.
Он не может мне ответить, хотя все слышит.
Он занят чем-то еще и просто игнорирует меня.
Он просто дурит меня, изображая глухоту к моим размышлениям в этом месте.
Мир — это реальность, отраженная в гранях кристалла моего льда. Я могу видеть сотни отражений, но кто говорит, что хоть одно из них ближе к истине, чем другие?"
Лёд — или нечто на него похожее, но больше не пахнущее холодом — ложился под ноги, пружинисто ударяя по пяткам, обутым в тяжелые ботинки. Это было еще одно изменение, произошедшее с миром. Теперь Ичиго был не в традиционной форме шинигами.
Тяжелые ботинки, приятно поскрипывающие изнутри искуственным мехом. Штаны из густого и тяжелого меха настоящего. Что было выше, Ичиго не мог понять. Все скрывало форменное кимоно (или что там из традиционно национальной одежды полагалось носить шинигами), одето поверх. Оттягивать его края, чтобы посмотреть, что за ним, было нерационально. Задержка по времени, проведенном здесь, хотя снаружи имеется пленница, которую от убийства или побега сдерживает только блеф и шантаж.
Забравшись наверх — путь в этот раз был удивительно коротким, добавив фактов в копилку проходящих изменений — Ичиго, скосил взгляд в сторону поверженных шинигами, включая Мадараме Иккаку, заточенных внутрь ледяных плит, составляющих шпиль.
Все было по-прежнему. За исключением прибавившегося количества тел или их подобий в этом ледяном царстве.
Он сам, только поседевший и бледный. Давешний ребенок из магазина Урахары. Первый убитый шинигами, бритоголовый копьеносец. Прочий сброд, входивший в два отряда, пытавшихся атаковать Ичиго.
— Зачем ты их собираешь?
— Королю положено собирать сокровища, кторые добудет его меч. Его сила связана с властью, которую порождают накопленные богатства.
— Трупы — это богатство?
— Все в этом мире решает сила, Король. Репутация, как и опыт схваток, являются ее частью. Разве вы не стали сильнее, повергнув этих воинов?
— Довольно — оборвал речь своего занпакто Ичиго, отметив, как холодно и ... властно(?) звучал его голос — Если я твой король, почему ты прячешься, разговаривая со мной?
Ичиго почувствовал даже не угрозу или движение воздуха, а просто некое присутствие за левым плечом. Но тут же начал действовать. Уроки Киске и умерших шинигами не прошли даром.
Клинки, столкнувшись, издали отвратительный скрежет и звон.
Ичиго поднял взгляд от черного, испещренного извивающимися, ползающими по нему рунами, меча, на эбеновые перчатки с гравировкой в виде драконов. Затем на кирасу. Наплечники с изображениями драконов, расправивших крылья и поднявших головы. Шлем в виде дракона, крыльями защищающего щеки и скулы, с головой и шеей, формирующими наносник. Красные глаза, смотрящие в душу.
— Прости, что я вынужден предстать перед тобой в этом облике, мой король.
Голос напавшего, точно острые грани льда, казалось, царапал саму душу слушающего.
"Так вот, как слышится мой голос со стороны. Полагаю, если бы орал на каждого встречного, как год назад, любой должен был захотеть меня убить"
— Я думал, ты будешь вооружен тем же, чем и я.
Собеседник усилил нажим, вынуждая Ичиго разорвать дистанцию.
— Ты держишь в руках мою душу, король. Все, что остается — это одеть другой облик.
— Но почему такой?
— Почему? — собственное отражение, за исключением того факта, что было явным альбиносом, с непонятным чувством посмотрело на Ичиго — Быть может, потому что я возник из легенды о Повелитиле Бурь?
Ичиго вспомнил. И понял, почему его копия, использованная мечом для разговора, имеет вид альбиноса. Как и то, почему его, Ичиго, отражение, держит в руках не полированный зазубренный меч, а черный бастард с удивительно тонким клинков и узорчатой гардой. Элементами, делающими оружие похожим на шпагу.
Это было три года назад. Довольно нелепый, хотя и не сказать, чтобы глупый — Ичиго после понял, зачем Татсуки развела его на обещание — детский спор.
Прочитать весь цикл об Элдрике из Мельнибонэ на языке оригинала и предоставить собственный перевод к концу лета — в качестве выполненного задания по аглийскому языку.
— Так что ты хочешь, меч? — спросил Ичиго и прыгнул спиной вперед, в пустоту.
Опираться о воздух оказалось немногим сложнее, чем стоять на земле или ездить на велосипеде. Простой навык, который можно натренировать до идеала, а потом поставить себя в условия, когда понимаешь, что идеал еще не достигнут, и надо учиться одновременно говорить по телефону, смотреть по сторонам и рулить велосипедом без рук.
— Заботиться о поданных — долг короля — ответило воплощение меча, медленным шагом сходя с ледяной площадки. Ветер держал его так же легко, как и его владельца, назначенного "временным шинигами".
— Ты ведь сам не понимаешь, чего хочешь, верно? — спросил Ичиго, почувствовав озарение.
Элрик из Мельнибонэ — точнее, тот, кто одел его облик — остановился.
— Дать поданному то, что он хочет, но еще не осознает своих желаний — эт оли не показатель величия?
— Ведь только великий король достоин истинной верности, да?
Не отвечая, его собеседник исчез.
Не сказав ни слова, Ичиго ушел.
Выход из системы подземных коммуникаций — назвать лабиринт эвакуационных тоннелей под Сейретеем канализацией не давал здравый смысл — Ичиго увидел лестницу, уходящую в небо.
— Это подножие холма? — на всякий случай уточнил он.
Проводница — временный шинигами так и не запомнил ее имя — молча кивнула.
— Тогда уходи. Ты свободна.
"Даже жаль отпускать. Но слово должно быть крепче ветра. Согласен?"
"Да. Но ты еще не достиг подлинного величия, Король"
"Я в курсе. Хм, подъем к белой башне. Что-то мне это напоминает. У тебя на вершине девица не припрятана?"
"Только те две шинигами, что вы повергли мной, своим фаллическим символом, о король"
"Трупы не считаются"
Не услышав ответа, Ичиго проводил глазами удаляющуюся по тоннелю немочь в форме шинигами четвертого отряда. Затем повернулся на пятках, отражая удар такого знакомого, такого нелепого, оружия.
Времени рассуждать о желаниях своего занпакто, последние дни пытающегося подтрунивать над своим напарником, не было.
— Надо же, какая встреча — проговорил Ичиго, чувствуя, как мир приобретает забытые было краски, а с узнаванием, душу охватывает такая жаркая, ласковая ненависть — ассистент того урода, что любит быть со спины. Абарай Ренджи, верно?
Шунпо вперед, вдоль вытянутой ленты пробужденного занпакто противника, вышло у Ичиго неосознанно. Просто рефлекс, появившийся ниоткуда.
"Подыграй мне"
Левая рука заблокировала рукоять вражеского оружия. Правая погрузила пока еще спящий в форме тёкуто, занпакто, в тело противника.От левой подвздошной области до правой лопатки.
— Пройди восемью тропами Хаоса. Пробеги по стреле Закона. В тысяче форме, с тысячей имен. Ты знаешь, чего хочешь. Ты идешь с Вечным Воителем.
И глядя в горящие яростью глаза — глаза того, чей командир нанес ему в спину два калечащих удара — Ичиго проговорил:
— Проснись, Повелитель Бурь.
Два потока духовной энергии — поглощаемая занпакто и выпускаемая Ичиго — слились в белый вихрь, поглотивший обоих сражающихся и скрывший конец их битвы.
Когда пыль улеглась и взбудораженные потоки духовной энергии остановились, возвращая возможным наблюдателям способность видеть, Абарая Ренджи уже не было. Как и вторженца, поднимавшегося вверх, к основанию Башни Раскаяния. Вот только первого не было видно вообще нигде.
Ичиго поднимался всё выше. Какие-то неясные мысле, неосознанные и толком несформулированные, витали в голове, создавая смутное ощущение какой-то неправильности.
"Полагаю, я позволил себе несдержанность. Всё же, ненависть — довольно бесполезное чувство. Ты ведь это хочешь сказать?"
"Короля судя не по его мотивам, Ичиго. Но ненависть, как и поспешность, слишком часто диктует неоптимальные решения."
"Неоптимальные?"
"Король поймет меня"
"Я пойму. Или хотя бы попытаюсь. Просто здесь, на вражеской территории, нельзя отвлечься в мере, достаточной для решения таких задач. Прости. Я знаю ,как это звучи, но "я подумаю об это завтра". Идет?"
"Меч разит врагов короля. И лишь он может жаждать крови"
Ичиго передал собеседнику чувство, адекватное согласному и благодарному кивку, чувствуя, как непонятное ощущение рассеивается. Что бы он ни думал, напарник принял Ичиго таким, каков он есть. Лишь предупредил о своих предпочтениях и о том, что может последовать, если он, человек, позволит чувствам управлять им.
"Если я дам чувствам управлять собой, то начну поступать так, как они мне подсказывают. Возможно, это будет ошибкой. Быть может, наоборот, подарит спасение. Но моей нынешней натуре это в любом случае претит, как и моему напарнику."
Ичиго пригляделся к пятну у основания одной из башен — как оказалось, их две, соединенных веревочным мостом, и чтобы добраться до Ичиго, надо забраться на одну и затем перейти в соседнюю, где находится камера с Кучики Рукией.
"Что же они ее не посадили под домашний арест? Она сестра одного из капитанов, или как?" — подумал Ичиго и совершил шунпо к пятну впереди. Удобное, как оказалось, умение, хотя и непонятного происхождения.
— Здравствуй, Гандзю — кисло поприветствовал компаньона Ичиго — Какие новости?
"Сначала он с паническими криками убегает от первых встречных шинигами. Затем, когда его никто не видит, отделывается от севшего на хвост офицера-напарника лысого и оказывается здесь раньше меня. Но при этом сидит тут, ждет чего-то. Видимо, штурмового отряда имени нас"
"Хотите, чтобы я поглотил его, Король?"
"Если я выживу после этой заварушки и не получу удовлетворяющих меня оправданий подобным странностям — несомненно"
— Там Кучики Рукия! — торжествующе изрек Гандзю, почему-то напомнив Ичиго отца сестер Куросаки — Мы должны немедленно спасти её.
Переместившись на следующий пролет лестницы, ведущей внутрь левой башни, Гандзю обернулся.
— Чего ты ждешь? Вперёд!
"Чувствую, если я откажусь, меня тут же атакует очередной местный придурок. Ножик там метнут, или заклинание кинут.
Все чаще у меня возникает ощущение, что идти к Урахаре было несколько нерационально"
Гандзю пал.
В точности, как падают в обморок или эпилептический припадок истерички. С превеликой осторожностью.
Во всяком случае, перешагнув через него, Ичиго успел как-то оценить его состояние. То ли гены и рассказы отца, помимо работы придурков изображавшего врача сказались, то ли еще одно умение неясного происхождения.
Гандзю, глава банды разъезжающих на кабанах якудза, предполагаемый трикстер и полевой агент группировки Урахары-Йороучи, был ранен легко и некрасиво. Атака Кучики-старшего оставило на груди Шибы крестообразную поверхностную рану, неэстетичную и малоопасную, хотя и давшую поначалу много крови.
Дело было в раневой поверхности. Создавалось ощущение, что по его телу прошлись теркой или десятками толстых и очень коротких лезвий. Или каким-то заклинанием, иммитирующим подобный эффект.
В любом случае, здесь, на вероевочном мосту, повисшим над пропастью, Ичиго приходила на ум только одна стратегия. Резкий рывок вперёд и стремительная атака. Убийство Абарая Ренджи, дубль второй.
— Кучики Бъякуя... — начал Ичиго, чувствуя, как душа начинает петь в жарких обьятиях такой знакомой, такой приятной и простой, ненависти.
Начал. И остановился.
"Нет. Я не позволю ненависти испортить мне тактику. Я всегда смогу вернуться в этот момент в воспоминаниях, переживая заново. Для этого нужно лишь убить его и выжить самому".
— Не так давно, ты приказал своему лейтенанту атаковать меня. Затем, когда он проиграл мне, напал на меня со спины, разрушив два основных элемента моей души. Затем ты оскорбил меня и отступил, никак не озаботившись моей последующей судьбой. Следует ли это понимать, как объявление войны мне лично, или же, как начало войны домов?
Слова ложились легко, приходя сами, словно сама его, Ичиго, суть, воплощенная в виде ледяной равнины со шпилем в центре, уже знала, как и что следует сказать такому, как его враг. Высшему офицеру Готей 13 и главе аристократического дома Сейретея.
— Вторженец. Как ты, человек, можешь судить о целях шинигами? Как ты вообще смеешь выражать какое-то мнение нам? Твое место в пыли, в ожидании защиты от пустых. Смирись с этим и займи свое место, не претендуя на большее.
Дальнейшие разговоры лишены смысла. Такой бродяга как ты, все равно не поймёт целей шинигами. Цвети, Сенбонзакура!
Кучики лишь немного повысил голос в конце своей речи. То ли дал волю чувствам, то ли таковы были требования его формулы активации.
Клинок его меча, по виду, довольно стандартной катаны из тех, что лет шестьдесят назад в мире живых делали из списанных железнодорожных рельс, разлетелся множеством чуть светящихся розовым лезвий. Пожалуй, Ичиго навскидку оценивал их количество в три-четыре сотни.
"Плохо. Очень плохо. Пробуждать напарника пока бесмыссленно. А значит, придеть как-то выкручиваться"
Противник оставался на другом конце моста, метрах в двадцати. Всего один рывок шунпо. Альтернативы не было. Спава и слева был воздух, бежать значило подставить спину и спинной мозг с затылком, что тоже никуда не годилось.
