Резко остановившись, жеребец развернулся к своей спутнице, заставляя и её повернуться мордочкой к себе, после чего одной рукой обнял за спину под крыльями, а пальцами второй подцепил подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

— Никогда... — наклонившись вперёд, почти касаясь губами губ спутницы, обжигая её горячим дыханием прошептал Джафар. — Никогда не проси прощения за это.

— Но... — попыталась что-то возразить крылато-рогатая кобыла, однако её губы оказались накрыты поцелуем, который продлился долгую минуту.

Отстранившись от мордочки закрывшей глаза принцессы, визирь крепче обнял её обеими руками, прижимая к себе. Аликорница, уткнувшись носом в широкую грудь, после краткой заминки обхватила его торс руками, не открывая глаз и шумно сопя носом.

— Я тебя никому не отдам, — дунув на кончик левого уха кобылки, твёрдо заявил принц.

Какое-то время они ещё стояли так, ничего не говоря и вслушиваясь в ночные звуки, а затем не сговариваясь, продолжая сохранять молчание, продолжили свою ночную прогулку, окончившуюся у входа в шатёр. Подоспевшая служанка сообщила, что купальня готова, и Сомбра, пожелав Каденс доброй ночи, отправился принимать водные процедуры.

...

Ночь была тёплой, пусть и слегка тёмной... Впрочем, принцесса подозревала, что на юге все ночи такие (ведь снега здесь нет, а солнце греет куда сильнее, за день прогревая землю).

Стоя на пороге шатра, установленного едва ли не в первый раз после отбытия из Кристальной Империи, Каденс задумчиво смотрела в спину удаляющегося жеребца, неосознанно накручивая на указательный палец левой руки прядку гривы. В её голове боролись сомнения и желания, страхи и надежды... Пусть за время похода ей и пришлось многое взять на себя, пересмотрев собственные взгляды на жизнь, в главном меняться было очень страшно.

"Я ведь уже не жеребёнок. Детство не может быть вечным, как бы ни хотелось обратного", — делать решительные шаги, после которых уж точно не удастся повернуть назад, было по настоящему тяжело и хотелось... чтобы эту ответственность на себя взял кто-то другой.

Кончиками пальцев коснувшись губ, на которых ещё ощущался вкус поцелуя, аликорница улыбнулась и... приняла окончательное решение. На душе сразу стало легче и даже плечи вроде бы расправились...

Посмотрев на сладко сопящую Лану, крылато-рогатая пони ещё раз убедилась, что именно сейчас наступило самое удачное время. В конце концов, после всего того, что пришлось пережить за последний день...

— Оставайтесь здесь, — приказала гвардейцам Каденс, после чего не оборачиваясь зашагала в направлении купальни, которую организовали неподалёку от её шатра (случайно ли?).

Дойдя до брезентового купола, который тоже охранялся гвардией, но кроме того был накрыт магическим барьером, приглушающим звуки, Каденс замешкалась. В груди словно бы сжалась пружина, из глубины души вернулись сомнения и страхи, а перед внутренним взором промелькнули нарисованные воображением картины, которые она могла бы увидеть внутри. К удивлению самой аликорницы, именно последний фактор придал ей смелости и решительности, пробудив желание... не уступать никому.

Никто так и не попытался остановить принцессу, когда она входила под брезентовый купол (она так и не увидела, как один гвардеец молча показал вполне определённые жесты своим напарникам, второй тихо рассмеялся, третий приложил ладонь к морде, а четвёртый постучал костяшками по шлему, прижал указательный палец к губам, а затем большим пальцем провёл по горлу, получив в ответ согласные кивки). Внутри же находился искусственный водоём в виде круга, на дне коего лежали подогревающие воду кристаллы, а на древках копий, которые служили опорой для крыши, висели магические светильники.

Воздух был жарким и влажным, над водой поднимался пар, но это совершенно не мешало взгляду аликорницы обнаружить тёмно-серого единорога, который стоял по пояс в воде спиной к ней. Кровь тут же прилила к мордочке, дыхание спёрло, а желание сбежать, пока её вторжение не обнаружили, почти заглушило голос разума, утверждающий о том, что стражники уж точно обо всём доложат.

"Ты — взрослая пони, а не пугливый жеребёнок. Чего ты там не видела?", — мысленно попыталась подбодрить себя Каденс, берясь за воротник рубашки.

"Вообще-то... многого не видела", — запротестовал внутренний голос.

"Гррр... Ты вообще не помогаешь!", — возмутилась принцесса, решительно начав расстёгивать пуговицы.

Сомбра, словно бы почувствовав, что сейчас самый неудачный для этого момент, обернулся и посмотрел на аликорницу, сжавшую края рубашки пальцами. Пару секунд он просто стоял и смотрел, а затем... молча изобразил на лице вопрос, чем заставил смущение смениться раздражением и желанием врезать по этой наглой морде.

Новые эмоции придали кобылке сил, чтобы одним движением скинуть рубашку на пол и расправить крылья, представ перед жеребцом в одних только тонких штанах. Боясь, что решимость в любой момент закончится, она поспешно наклонилась, стягивая последний элемент одежды, после чего выпрямилась и... прикрылась крыльями.

"С-сено, как же я глупо себя чувствую", — стучала в голове отчаянная мысль.

— А ты стала совсем взрослой, моя принцесса, — словно бы откуда-то издалека прозвучал голос Сомбры, алые глаза коего почти сияли гипнотическим огнём в полумраке. — Сделай один шаг...

Примечание к части

Внимание: быть или не быть?

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Пятая арка — 5

(18+)

"Кобылка созрела", — ощутив, как в горле пересохло от предвкушения, Джафар всё же удержался от поспешных действий, не желая спугнуть Каденс, которая явно нервничала и стеснялась.

— Сделай один шаг, — смотря глаза в глаза принцессе, негромким и глубоким голосом произнёс визирь, пользуясь своими старыми навыками, освоенными ещё в годы служения султану Аграбы.

Прикрывающаяся крыльями, плотно прижатыми к телу, обнявшая себя руками за плечи нежно-розовая аликорница, во взгляде коей читалась дикая смесь из страха, упрямства, смущения и возбуждения, прижав ушки к голове шагнула вперёд, слегка качнув округлыми бёдрами. Её изящная фигура, стройные ножки, скованные и вместе с тем — грациозные движения завораживали, притягивали, пьянили...

"Рано", — одёрнул себя тёмно-серый единорог, ощущая нарастающее напряжение в паху.

— Ближе, — медленно произнёс Сомбра, ни на мгновение не разрывая зрительный контакт, позволяя себе лишь периферическим зрением наслаждаться всей картиной в целом.

Правая нога крылато-рогатой кобылки опустилась в воду, погрузившись до середины голени, затем и левая нога опустилась в искусственный водоём, но уже почти до колена. Пар, поднимающийся от купальни принял в свои объятья молодую пони, окружив её прозрачным ореолом, струящимся вверх. Крылья, прижимающиеся к стройному телу мелко подрагивали, выдавая охватывающую их хозяйку напряжение, что только подчёркивалось будто бы закаменевшими упругими мышцами...

— Ближе... — продолжая смотреть в глаза принцессы, которая находилась уже на расстоянии вытянутой руки, жеребец воспользовался телекинезом, призывая в свою ладонь кусок мыла, который раздавил сжав пальцы, превратив в бесформенную кашицу. — Сделай ещё шаг...

Пар стал ещё гуще, словно туман скрывая мелкие черты внешности аликорницы, которая будто кролик перед удавом замерла, снизу вверх глядя на Джафара. И если ему вода в водоёме доставала лишь до пояса, то ей она доходила куда выше.

— Сомбра, я... — попыталась что-то сказать кобылка, но запнулась и замолчала.

— Тш-ш-ш... — отозвался тёмно-серый единорог, палец свободной руки прикладывая к её губам, а ладонь с мылом опуская на макушку. — Доверься мне.

Дрожащее дыхание вырвалось из приоткрытого рта крылато-рогатой пони, а затем... её глаза удивлённо расширились, когда зачерпнув воды ладонью, жеребец вылил её на голову своей гостьи, начав пальцами обеих рук массировать макушку и затылок, виски и основания ушей.

— Чт... — сглотнув, Каденс моргнула, разрывая зрительный контакт, неосознанно сильнее сжимаясь. — Что ты делаешь?

— А разве не очевидно? — деланно изумился Джафар, выразительно выгибая брови. — Ухаживаю за тобой.

— Но я... — попыталась то ли возмутиться, то ли смутиться принцесса.

— Закрой глаза, а то пена под веки попадёт, — обходя аликорницу, при этом не убирая рук с её головы, попросил визирь, а затем наклонившись к уху повторил: — Доверься мне...

Крылато-рогатая пони вздохнула, этим действием умудрившись выразить стыд, обречённость и раздражение (на кого именно — она и сама не могла бы сказать), но послушно подчинилась. Горячая вода, тёплый влажный воздух, нежные, но вместе с тем уверенные и настойчивые прикосновения постепенно позволили ей справиться с волнением, начав получать наслаждение от происходящего.

Мыльная пена струилась по голове и шее Каденс, скапливаясь на плечах, стекая на спину и грудь. Ладони Сомбры скользили по нежной шёрстке, то поднимаясь к макушке, то опускаясь к тонким ключицам, круговыми движениями подушечек пальцев массируя кожу, разминая мышцы... Пряди гривы скользили между пальцами, ушки подрагивали при мимолётных прикосновениях и выскальзывали из обхватывающих их ладоней, заставляя мурашки бежать по позвоночнику.

С головы и шеи Джафар переместился на нежные плечи, бережно поглаживая их, время от времени соскальзывая на верх груди, а также уже не такую напряжённую спину. Заставив аликорницу поднять мордочку, при помощи призванного телекинезом ковша, он окатил её водой, а затем вывел чуть ближе к берегу искусственного водоёма, чтобы вода доставала ей только до пояса.

— Расправь крылья, — прошептал на ухо своей жертве визирь, давя в руках новый кусочек мыла, превращая его в густую пенную массу.

Всё ещё боязливо, но кобылка смогла расправить сперва одно крыло, тут же ощутив как пальцы тёмно-серого единорога скользят от его основания, между перьями к самому кончику, а затем и второе, с которым были проделаны все те же манипуляции. В процессе этого она стояла зажмурившись, поджав хвост и прикусив нижнюю губу, шумно сопя и прижимая руки к груди, ощущая как внизу живота скручивается жаркий клубок.

Каденс уже совсем не сопротивлялась тому, что жеребец взял её правую руку, отведя в сторону начал намыливать, в процессе переходя на спину, живот и грудь... Широкими ладонями проскользив по талии и бокам груди, он начал намыливать тяжело вздымающиеся верхние округлости кобылки, грудью прижимаясь к её спине, сильными, настойчивыми, но при этом не грубыми движениями сминая податливую плоть, чем вызывал уже ничем не сдерживаемые тихие стоны, становящиеся громче в те моменты, когда возбуждённые соски проскальзывали между подушечками пальцев...

При помощи ковша смыв с принцессы пену, продолжая оглаживать её изгибы ладонями, Джафар надавил на изящную спину, заставляя аликорницу наклониться вперёд, руками упираясь в берег, а затем принялся круговыми движениями намыливать поясницу, круп и бёдра. В ответ на это влажные крылья распахнулись во всю ширь, поднявшись вверх будто два паруса, хвостик инстинктивно приподнялся и начал покачиваться из стороны в сторону, а спина прогнулась.

Проскользив руками вверх к лопаткам, Сомбра надавил на плечи кобылы, заставляя её практически лечь грудью на землю, продолжая опираться на согнутые в локтях руки, затем обратным движением вернулся к упругим и мягким бёдрам, круговыми движениями оглаживая их округлые формы. Едва сдерживая себя, он обхватил основание хвоста одной рукой, второй же провёл по напряжённым задним поверхностям ног, соскользнув на внутренние стороны бёдер... Подушечки пальцев, поднявшись к влажно блестящей розовой плоти, под сопровождение томного всхлипа погрузились в жаркую щель влагалища...

"Пора", — терпеть дальше было уже невмоготу, да и стоящий член уже почти болел от напряжения, но всё же визирь сумел не потерять самообладание.

Взявшись левой рукой за ствол, а правой сжав бедро кобылки, он встретился взглядом с глазами Каденс, которая повернула голову и теперь смотрела себе через плечо, затуманенным взором ища жеребца. Он же, проведя головкой по раскрытым половым губам, надавил членом, погружаясь во влажную и горячую щель, затем взялся обеими руками за бёдра и толкнулся вперёд, разом входя едва ли не на половину.

Вскрик, вырвавшийся из груди Каденс оборвался тяжёлым вздохом, когда Джафар наклонился вперёд, одной рукой опираясь о землю, другой же обнимая её за торс, чтобы прижавшись губами к подрагивающему уху произнести:

— Потерпи, моя принцесса...

Медленно, подаваясь то вперёд, то отклоняясь назад, визирь начал своё движение, одной ладонью мягко массируя грудь аликорницы. Он что-то говорил ей, целовал, прижимал к себе... постепенно наращивая амплитуду и скорость. Вскоре кобылка уже отвечала ему, подаваясь бёдрами навстречу, захватывая ствол напряжённого члена всё глубже и глубже, пока наконец ни приняла его в себя целиком...

Выпрямившись и вернув ладони на круп любовницы, единорог начал монотонные механические движения, полностью отдавшись ощущениям того, как его головка раздвигает упругие и горячие стенки, которые словно бы сопротивлялись проникновению, а затем сами же сжимались вокруг члена, заставляя прилагать усилия для того, чтобы вновь выйти. Он шумно дышал, порыкивая, время от времени шлёпая партнёршу по ягодицам, ощущая как она вздрагивает.

Когда аликорница напряглась, особенно сильно выгнув спину, Сомбра одной рукой схватил её за основание крыла, погрузившись на всю длину, ощущая конвульсивные сжатия стенок влагалища. Он и сам был готов разрядиться, но... было ещё слишком рано.

Ноги кобылки подогнулись, так что пришлось её подхватить, попутно (крайне неохотно) выйдя из расслабившейся щели. Уложив принцессу на спину, жеребец навис над ней, встретившись с постепенно обретающим осмысленность взглядом, а затем медленно двинул бёдрами вперёд, вновь погружая головку между согнутых в коленях нежно-розовых ног.

Первый толчок и стон, сопровождающий колыхание нежной груди с вишенками возбуждённых сосков. Партнёрша неуверенно подняла руки, кладя их на плечи любовнику, ноги же скрестила за его спиной, широко распахнув вновь напряжённые крылья.

Склонившись над Каденс, Джафар опёрся на локти, немигающим взглядом смотря ей в глаза, заставляя отвечать тем же взглядом, в котором отражались страсть, похоть, нежность, желание обладать и принадлежать. Их эмоции, проникая друг в друга, взаимно усиливались, пьяня не хуже крепкого алкоголя, дурманя голову сильнее любых испробованных за обе жизни составов. Весь мир в эти секунды казался далёким и совершенно неважным.

Толчок... ещё один... третий... Всё быстрее и быстрее, заставляя мурашки бежать по коже, электрические разряды пронзать всё тело, сводя судорогами мышцы, взрываясь в голове салютами разноцветных огней. И вот когда пик был уже близок, губы визиря накрыли открытый в крике наслаждения рот принцессы, а сам он напрягся, едва удерживаясь от того, чтобы разрядиться прямо сейчас...