Дракон смотреть предстоящее шоу не собирался, зато точно знал, что и как сделают до боя надсмотрщики, чтобы потом дорогой мальчик принимал все, как должное. Они изобьют обездвиженного мага до полусмерти, отдерут несколько раз, а потом выкинут на поругание на ринг, где любой из дьяволов за честь согласиться отпялить зазнавшегося наглеца.
Конечно, Дагон будет рыпаться, когда его втащат в комнату наказаний и сорвут одежду, чтобы подвесить на столб с разведенными ногами. Но потом он начнет орать уже от боли. В его никогда не знавшую члена дыру ворвется первый насильник, что разработает дыру для дальнейших измывательств. А потом позабавятся еще несколько слимов с толстыми жадными амбициями. Научат наглеца сосать и вылизывать, как он учит это делать сати.
И вот когда первая пытка закончится, то ринг окончательно выбьет лордовскую спесь. Говорят, осужденные демоны ради удовольствия слимов частенько трахают побежденного в бою противника до потери сознания. Наш маг стреножен, и явно одного демона ему мало, а потому заранее заказаны три самых отъявленных мерзавца. Знатный вечерок, когда два члена в заднице, а третий во рту. А чего ты хотел? Такова награда дракона!.. Который сделает все, чтобы тебя убили сегодня...
А у темного лорда была другая цель. Нет, даже не цель — гадюка притаилась в душе, чтобы отомстить. Лежала, свернувшись под раскаленной донельзя злобой, ждала лишь одного касания. И первым, кому не повезло, оказался Квонкс. С ним дракон договаривался о сохранности сати в приватном разговоре. С ним был заключен договор на то, что Габриэль не убежит.
И что же? Слим даже не озаботился позвонить. Граан с размаху швырнул встречавших в дверях огромных слимов об стену. Третьему, подоспевшему на подмогу, свернул шею. На лестнице когти его вонзились в четвертого, прокрутились в кишках и смачно вышли наружу, разбрасывая ошметки внутренностей. На очереди был Квонкс.
Но босс сразу задрожал, попытался сползти под стол, а потом и вовсе бухнулся перед ледяным, не выражающим ни одной эмоции Змием на колени.
— Я упустил его. Я знаю. — слим ожидал от гостя чего угодно, но только не вальяжности. Темный лорд бесцеремонно достал из шкафа выпивку, наполнил бокал, пока Квонкс ползал за ним, боясь долгих мучений и пыток. Несмотря на садизм, сам босс не переносил боли.
— И где же мой сати? — Змий плюхнулся в кресло, вытер руку в крови об обшивку, отпил несколько глотков.
— Он сбежал. С благотворительного вечера. Несколько дней назад. Я искал. Клянусь вам. Но потом госпожа Эфла...
— Госпожа?
— Да, она позвонила и требовала, чтобы я продал ангела ей.
— Ты сказал, что сати сбежал!.. — еще один неспешный глоток, смакующий вкус. — Или?
— Верхний уровень — закрытая зона, — быстро заговорил Квонкс, явно нервничая и темнея до цвета сажи. — Туда пускают лишь особей женского пола и их шлюх. Мы здесь второй сорт. Рабочие муравьи.
Опять ухмылка.
— А вы не думали избавить ваших дамочек от членов? Может тогда проблема разрешится... Ну, так что про Эфлу?
— Вчера ее видели в ресторане с юношей. Я расспросил одного дружка, и по описаниям...
Змия перекосило. Кровь прилила к голове, в ушах зашумело. Кажется, тогда он вздернул слима, ударил с двух сторон по голове и уже беспамятного примотал к креслу, чтобы не предупредил сучку. Почему не убил? Ну уж нет, пусть помучится под дамокловым мечом. Ублюдок.
Пульсирующее предчувствие колотило сапогами в дверь души, крича, что малыш провел ночь в объятиях слимки. Бухали не в такт три сердца, пока Змий выбирался из здания, орошенного смертью. Ноги горели, пока эалет поднимался вверх, прямо к дому премьер-министра. Три соединенных воедино трубы с зеркальными стенами и срезами крыш-энергоприемников — типичный выбор для любящих комфорт слимок, что делят внутренние помещения на сектора. Пусть слимка не ждет гостя, в это раннее утро для правителя врана не существует дверей.
— Выходи, стерва, — еще надеявшийся на спокойный разговор, Змий, учуявший слабый отзвук присутствия сати в холле, сразу завелся. — Я голову тебе оторву. — прыжок вверх, и дракон сразу оказался на втором этаже, чтобы ногой выбить дверь в спальню.
Он задохнулся ароматом Габриэля. Затрясся от ярости, казалось, дрожащим желе заполнившей всю комнату.
Эфла синим кузнечиком подскочила на кровати, не скрывая наготы. И дракон уловил остатки недавно испытанного удовольствия.
Великий вран! Уродская сучка! Ты касалась маленького принца. Ты гладила его грязными лапищами.
— Голову, значит? — слимка приняла боевую стойку. На локтях, на коленях из наростов наружу выдвинулись кожистые уплотнения, челюсть выдвинулась вперед, обнажая несколько рядов зубов. — Попробуй подойти, самец зарвавшийся. — Эфла мгновенно исчезла из поля зрения, но дракон краем глаза улавливал, что слимка просто очень быстро двигается, изучая противника. Слышался лишь ее раздраженный, звенящий голос, исходящий с разных сторон: — Думаешь, если ты имеешь член и трясешь им, то это дает тебе право быть сверху? Привык брать, но не отдавать, ублюдок?
Демон опустил веки, ловя каждый шорох, каждый шаг.
— Габриэль сам пришел в эту спальню. Хочешь поговорить почему, вранское отродье? Может, ты плохо обращался с ангелом, что он захотел сбежать?
Граан сложил руки на груди, слушая каждый удар сердца слимки. Она считает двопулость молодой расы уникальной, кичится происхождением, а самцов, ограниченных одной функцией оплодотворения презирает. Что же! Придется взять сучку известным методом.
— Ну, что молчишь? Увидел, что насилия и принуждения не было.
— Да, я вижу, — голос Сейшаата изменился, стал высоким, нежным, фигура резко изменилась, приобретая женственные черты. Черные волосы, кудрявые, пышные, упали за спину шелковой волной. Дьяволица высоко подскочила вверх и рассекла пространство руками, заставляя воздух воспламениться — загорелись стены, заполыхали занавесы, а за ними и потолок, по которому пошла синяя рябь пламени.
Эфла вынуждена была соскочить на пол, где ждала ее уже соперница, а не соперник.
— Так тебя больше устроит? — острые когти вонзились в горло премьер— министра. — Зато я обожаю насилие, когда дело касается моей собственности. — рывок, и струя крови брызнула на пол, а демоница сделала шаг назад, чтобы туша не придавила ненароком. Губы, красные, улыбчивые, удовлетворенно хмыкнули.
Ну, беглецы, теперь я чувствую, куда вы направляетесь. Глубокий вдох — оранжевое безумие огня, уничтожающего даже напоминание о возможности измены.
Габриэль, ты шептал о любви. Ты обещал... но как все прочие, обманул. Ты пошел с Сариилом. Ты продал свободу за ложь догм. Ты не знаешь правды! Ты так сильно заблуждаешься!
И теперь есть лишь один шанс сказать тебе главное — о том крохотном, том беззащитном существе, что ни в чем не виновато. Пока не поздно, пока не случилось непоправимое.
Он бежал со всех ног. Он бежал к вокзалу, считая каждую секунду вечностью. А громадное здание плыло навстречу, неприветливо отражая в зеркальных окнах вылетающие вдаль крылатые повозки Лагры.
Он тянулся к яркому сиянию, цветами устилающему путь Габриэля. Снова любил, снова противоречил себе. Отталкивал воспоминания о словах жреца, упивался одним дыханием возможных объятий. Но опоздал.
Демон понял это, едва пересек главный терминал. Юноша уже сидел на территории другого государства. Спиной. Руки сложены на колени. Источник вспыхивает неуправляемыми вспышками, а это значит... Как же тебе помочь, малыш! Как заставить их отказаться от ритуала?
— Сариил! — громовой рык на все пространство. Красные крылья у стойки, встрепенувшиеся узнаванием, и взгляд не испуганный, победоносный. Ты проиграл, Сейшаат. Ты все проиграл... Высший ангел начал торопить спутников.
А Змий озверел. Говорить мы не собираемся. Мы теперь развернулись спиной и берем за руку поганца Михеля!
— Взять их! — приказ ищейкам прозвучал, как скорбная речь. — Всех троих убить...
Дракон пружинящим шагом направился к стеклу, отделявшему его и светловолосого юноши. Прижался ладонями к прозрачной стене, гипнотизируя затылок Габриэля, такого прямого, такого стойкого, как маленький оловянный солдатик из сказки. "Я для него чудовище", — подумал с тоской, гладя пальцами линию плеч. А потом — потом малыш обернулся. И непонятно было, рад он видеть или... связь оборвалась сразу.
Прости, что отказался, прости, что прогнал. Я мерзавец! А ты мой маленький принц... Моя молитва, мои четки, которые я перебираю, когда все вокруг превращается во вран.
Коснуться хочу лишь на секунду, пойти за тобой, даже если ты ненавидишь. Даже если...
Взгляд Габриэля оторвался от демона, пересек зал, а в следующую секунду произошел взрыв. Змий знал, что это лишь первая проба. Дальше — хуже.
О великий хаос! Малыш, остановись! Я люблю тебя... Я могу помочь тебе, чтобы жить! Не уходи.
Зарево, плавящее и заставляющее слимов и дьяволов сгорать до черного пепла, поползло паникой по залу, но темный лорд все стоял, не шевелясь и не отрывая взгляда от Агнца. И тот тоже смотрел лишь на Змия, шевелил безмолвно губами, то ли пытаясь что-то сказать, то ли не желая произносить вслух.
Золото волос сменялось на радугу, затем на серебро, за прозрачной кожей таилось смертельное оружие.
— Небо! Вспомни, что такое милосердие, — мужчина забил по преграде, но та среагировала мгновенно и отшвырнула демона на пару метров.
Поздно! Прорвавшиеся на ту сторону беглецы подхватили юношу и поволокли прочь.
39
Паром на Лагру — это многоэтажное здание, которое пересекает самый мелкий океан в реальностях по проложенному заранее маршруту — ползет на огромных колесах, что наполовину погружаются в воду, издавая каждый поворот самые странные, инопланетные звуки. А над мелководьем, которое прозрачно так, что виден каждый камушек на дне, простирается почти небо — бескрайний глубоководный океан. Странно? Да, это удивительное явление. Иногда воды с двух сторон обмениваются дождями. Только сверху льют настоящие потоки, а снизу поднимаются брызги и водные пузыри. Когда восходит светило, возникает впечатление, что ты плывешь в ирреальность, хотя всего лишь стоишь на мостике для прогулок и смотришь в даль, отрешенно, словно сегодняшний и завтрашний дни — повторение конца, где никогда больше не будет Змия.
— Габриэль, — девушка нашла ангела в тот момент, когда красная звезда стала розовато-матовой и отбросила на взлетающие водные радуги свое волшебное сияние. — Вот это да! — только и смогла ахнуть девчонка, разглядывая, как капли исчезают в верхнем шевелящемся океане.
— Ты что-то хотела, Мо? — ангел не оборачивался, склонив голову вниз, наблюдая за волшебством сквозь слезы, которые тоже теперь парили над головой, как разноцветные блики.
— Да нет, просто поддержать. Твои братья не очень— то разговорчивые. Ты уверен, что правильно сделал, когда уехал? — Мора протянула Габриэлю хлеб с яркими красными и оранжевыми овощами, нарезанными полосками. — Поешь, а то скоро ног носить не будешь.
— Спасибо, — откусить без желания, проглотить, не поняв вкуса. Ангел обернулся и посмотрел на пристроившуюся рядом бывшую рабыню. — Еще есть?
— Конечно. Тут шведский стол и все такое. — из кармана появился еще один сверток, аккуратно завернутый в бумажку. — Держи! Слушай, а что с тобой произошло на вокзале?
— Лучше не надо...
— Сариил все, смотрю, поговорить пытается, а ты не хочешь?
— Я не готов. — Габриэль вздохнул, поглощая второй хлеб, в то время как спутница глядела снизу вверх темными пытливыми глазюками, почему-то вызывавшими улыбку. Еще моргание, еще, и вот юноша срывается на смешок.
— То-то лучше, — Мора коснулась руки. — А горение — это как?
— Не знаю. — воспоминание о смерти через свет пугало Габриэля неимоверно. Но еще больше — поездка в новый приат. Да, он вырвал Микаэля из лап врана. Да, он спас девочку из чужого мира. Но кажется, совсем ничего не понял о себе, о природе силы, что теперь ожила и пытается постоянно вырваться наружу.
— Сариил говорил мне недавно, что пытался выдать меня врану еще до войны, — Габриэль не знал, произносит ли мысли вслух или ему только кажется, что внимательная Мора так слушает и так сопереживает. — Они, наверняка, и раньше скармливали Агнцов чудовищам, чтобы те сгорали и заполняли ледяной ад очищением. Сариил первый, кто добровольно пошел к Сейшаату. Кто принес себя в жертву и погиб...
— С чего ты это взял? — Мора стояла рядом с надкусанным хлебом, забыв о еде.
— Пришло. Я увидел прошлое. Я коснулся их отношений лишь краешком... — Габриэль внезапно пополз вниз на палубу. — Мне так больно!
— Где? Где болит? — испуганное дитя кинулось на помощь, попыталось поднять, но ангел замахал головой.
— Успокойся, сейчас пройдет. — сжать губы и попробовать потушить огонь в зерцале.
Мора, сидевшая рядом на корточках, оперлась ладошкой на пол, ожидая хоть слова, но готова была в любую секунду сорваться с места за помощью.
— Слышишь, я в порядке, — ангел оперся на протянутую руку, чтобы встать. Оправил темный длинный балахон, перевязанный на талии черным поясом. — Пойдем, не следует раздражать Сариила. Он не хотел, чтобы я возвращался в приат...
— Из-за Михеля?
— ?
— Я видела, как они целовались... В коридоре... Вы ведь, как слимы, двуполые?
Габриэль кивнул.
— Почти так. У нас тоже есть предназначение. Михель — охотник, защитник сущих, их супруг.
— А Сариил вроде как подчиняется?
— Нет, как раз наоборот... — юноша от чего-то замолчал, словно только что понял нечто совершенно ужасное. — Прости, я... Мне надо поговорить, — забормотал он, и побежал в сторону кают.
— Сариил, ты здесь? Открой, — стучать в дверь, сдерживая эмоции, когда щеки полыхают маковым цветом. А грудь горит и болит от сжимающегося зерцала. — Пожалуйста, очень надо... Поговори...
Щелкнул замок, и на пороге появился жрец с распущенными волосами, в красной широкой рубахе в пол. Губы его, красные от поцелуев, напоминали закатное солнце в морозы.
— Проходи, — изящный пригласительный жест, быстрый шаг к внутренней двери, чтобы закрыть ее окончательно.
— Я не хотел вам мешать, — Габриэль смотрел на сущего пристально, а тот сложил руки на животе, терпеливо ждал объяснения причины неожиданного появления.
— Я должен задать тебе вопрос, брат.
— Как на духу отвечу. Ведаешь, ложь отразится на ауре... Ведь это не просто детское любопытство.
— Михелю тоже нужно знать о нашем разговоре? — ангел сильно нервничал, тогда как Сариил держался уверенно, прямо.
— Это твой вопрос? — поинтересовался с тонкой улыбкой. — Тогда будь покоен, нас не слышат... Итак?
Юноша сглотнул.
— Я должен знать... — сверкание всплесков океана в зрачках. — Сейшаат — твой сати?
Руки Сариила опали вдоль тела. Слишком долгая пауза и слишком сильное напряжение. И жрец, что не шевелится, словно окаменел.
— Видимо, я не получу ответа, — Габриэль хотел уже уйти, но высший ангел схватил тонкое запястье с неожиданной силой, потянул к себе. Обвил руками.
