— А с кем он играет? То есть, против кого? Если речь идёт об игре с фигурами, то должен быть и второй игрок, как, например, в шахматах.
Комиссар улыбнулся, довольный услышанным.
— В самую точку смотришь. Роммни сейчас играет против моего мужа — нашего вождя и идеолога. Предыдущая его игра против нашего первого вождя Рейгана Мариуса по сути закончилась вничью. Да, наш предводитель был схвачен и казнён, выжившие были вынуждены долго сидеть тихо, чтобы по сигналу моего Риана снова собраться и продолжить, но это была не полноценная заслуга самого Роммни, как тот, собственно, и планировал. Часть этого исхода была спланирована и воплощена самим Рейганом как промежуточный финиш нашей работы. Да и поколебать его уверенность в себе и своих действиях Роммни не смог, а это часть его методы по раскалыванию людей и последующей добычи нужной информации. Перед тем, как был арестован Рейган, схватили бывшего нашего боевого комиссара Гейла Робинсона и замучили на допросах. В том числе и с помощью психотропных препаратов.
Риан вспомнил всё, что слышал о замученном омеге, и от всей души пожалел товарища по несчастью.
— Гейл умер?
— Да, причём умер несломленным. То, что из него удалось вырвать, было расшифровано другими специалистами на основе записей как допросов и наркотического бреда, так и того, как Гейл жил в своей камере. Тут Роммни по сути проиграл и с особым рвением начал играть против самого Рейгана. Тут уже получилась ничья, что совершенно не устроило Роммни — стало сильным ударом по его раздутому самолюбию. Второе поражение подряд. Представляешь себе?
— Вполне, — кивнул Риан, самостоятельно подливая себе сока.
— Естественным преемником Рейгана на посту вождя мог быть только ставший легендарным Риан Сантана. Хотя бы потому, что он известен, о нём говорят, он в списках особо опасных разыскиваемых преступников на первом месте. И, о чём догадывались многие наши, Риан был единственным сыном и наследником Рейгана. Наш вождь с самого начала готовил себе преемника, но готовил идеолога, а не воина. Он совершенно не ожидал, что его чадо станет прирождённым бойцом, крайне неохотно отпускал его в рейды, да и сам Риан мне признавался, что его отец был гением, но больше теоретиком, а он всегда был больше практиком.
Итак, преемник был очевиден. Роммни тоже это понял и полностью переключился на нового противника. Мой Риан был убит казнью отца, очень тяжело это всё переживал и, что самое тяжкое, решился родить ребёнка, что откладывал почти два года. Ты должен понимать, что рождение ребёнка плохо вписывается в идеологическую борьбу, тем более для такой личности. — Риан кивнул. — Тут уже я пытался его отговорить, но не смог. Не хочу рассказывать подробности — подождёт до лучших времён — но я решил сдаться, чтобы дать Риану и нашему только зачатому сыну шанс на спасение. Кроме того, во внутренней разведке у нас нашёлся союзник, который в самый критический момент помог Риану выбраться из блокады, мой омега долго скрывался, всё-таки родил нашего сына, нашёл силы расстаться с ним, освободил меня из лагеря, и мы начали строить новую базу, поднимать наших соратников и возобновлять работу. Само собой, что и Роммни не сложа руки сидел, готовя новую игровую доску и подбирая фигуры. Он тоже готовился к новой партии, и сейчас начинается самая сложная её часть. Тут особенно важно грамотное планирование, расчёт и правильные шаги. Роммни так и делает. В том числе и в отношении тебя.
— Значит, отпустив меня, Роммни сделал новый ход в этой игре?
— Да. Ты умеешь играть в шахматы?
— Примерно знаю, как ходят фигуры. Я больше играл в карты, — пожал плечами омега.
— Тогда ты меня поймёшь. Аналогия с шахматами показывает его тактику, когда определены фигуры и их расположение на доске. Карты — стратегию, на которую сильно влияют переменные факторы и элемент случайности, однако Роммни, как профессиональный шулер, всегда может подтасовать кое-какие комбинации в свою пользу. Тем более, что работа во внутренних службах как раз и даёт ему такие возможности. — Риан кивнул. — Именно карточная стратегия и определяет, какие фигуры и в каком порядке будут стоять на доске во время очередной партии и как они будут двигаться. У каждой фигуры имеется свой набор заранее определённых параметров, которые определяют, какой результат и влияние на дальнейшие ходы будет производить ход этой фигуры. Судя по тому, о чём мы с тобой уже говорили, Роммни провёл тщательно продуманную сложную комбинацию, чтобы отдать нам тебя. Любой опытный игрок в шахматы знает, что порой, чтобы выиграть партию, нужно пожертвовать той или иной фигурой. Даже очень ценной. Ты стал очень важной фигурой в игре Роммни против моего мужа, но твоя ценность в глазах обоих игроков выглядит по-разному. Для Роммни ты — способ подпортить игру нам. Для нас ты нужен, чтобы раскрыть людям глаза на закулисье шоу-бизнеса и его грехи, на опасность продолжения такого порядка. Мы бы в любом случае попытались с тобой договориться, даже если бы твоё положение было не таким катастрофическим — люди творческие всегда имели огромное влияние на людей — но всё получилось так, как получилось. Кроме того, твоя настоящая биография достаточно красноречива сама по себе и способна вскрыть немало язв как в криминальной среде, так и в официальной и вполне респектабельной. Словом, ты для нас очень ценен, и способов нам подгадить через тебя у Роммни предостаточно. Например, если ты, понимая всю опасность, откажешься с нами сотрудничать.
— А всё-таки заставить? — хмыкнул Риан, допивая сок.
— Для этого надо быть исключительным гадом, — вернул ухмылку комиссар. — А мы под это определение попадать не хотим. Так что подумай как следует, где будете жить и как именно с нами сотрудничать, если захотите.
— А если Роммни попытается вернуть нас обратно? И оми станет вторым заложником? — посерьёзнел Двуликий.
— Вероятность такая есть, но это будет слишком примитивно. Для людей вроде нашего дражайшего комиссара это будет просто неинтересно, а он предпочитает действовать куда тоньше. Топорные методы используются исключительно для демонстрации, а тут надо ювелирно. Роммни будет куда выгоднее трепать тебе нервы, чтобы ты молчал как можно дольше, дав ему время для выстраивания очередного хода против нас.
— Значит... если мы останемся в Камартанге, то какое-то время нас не будут трогать?
— Не будут. Роммни обязательно даст тебе время пройти первый этап реабилитации, устроиться на работу, может, даже дождётся, когда у вас ребёнок родится, и тогда нанесёт локальный удар, чтобы окончательно тебе рот заткнуть.
Риан задумался.
— А как вы собираетесь нас легализовать, если мы останемся здесь? Ну, допустим, меня без краски никто не узнает. Особенно, если я волосы перекрашу и подстригусь. Но ведь Авеля никто не маскировал! Его же моментально узнают!
— Ты упустил один момент. Авель хоть и успел запасть в память зрителей, но его уже давно никто не видел ни в кино, ни на телевидении, ни на страницах газет и журналов. Его официальная кинокарьера была крайне скудной и непродолжительной, после чего он просто исчез. Разумеется, остались специфические видео, снятые куда раньше, но раз они до сих пор не всплыли, то в этом был свой смысл. Объяснений можно придумать с миллион. Твой Авель — просто омега, решивший по каким-то своим причинам оставить кинокарьеру, скандалами не замаран. Именно с тобой будет труднее всего — ты торчал со всех щелей, билборды с твоими изображениями висят чуть ли не на каждом углу, каждая премьера с твоим участием становилась сенсацией. И это не считая живых выступлений, телепередач, публичных выходок, постоянных сплетен и судебных исков. Да, изрядная часть твоей аудитории понимает, что с тобой что-то не так, и без наших подсказок, но есть и масса народа, что принимает всю эту мишуру за чистую монету. Плюс ты исключительный актёр, и если захочешь выйти из тени, то доказать всё многолетнее притворство будет непросто. На этом материале с помощью банальной демагогии можно запросто перетянуть часть зрителей с одной стороны на другую, и прощай спокойная жизнь. Оно тебе надо? Роммни тоже это понимает, почему и организовал тебе "Сивар" и все прелести серии новостей о том, как ты там сидел. Тебя не зря заставляли отыгрывать Аполло по двадцать часов в сутки, и не исключено, что когда поступил запрос на этот образ, Пламмеру ясно сформулировали главную задачу, а уже он и его креативщики ваяли тебя по нужным лекалам.
— Да... похоже на то, — сокрушённо кивнул омега. — Я помню, как они сидели и обсуждали, в каком именно облике выставлять меня перед публикой. Я же уже успел примелькаться в порнухе, и легенда пойдёт по... — Риан осёкся, поймав себя на очередной попытке использовать нецензурное слово. Испуганно прислушался к себе и понял, что опять начинается. Нет!!!
— Снова Аполло? — понял Дензел.
— И как себя отучить? — пожаловался омега. — Я же так быстро спалюсь!
— Отучишь, если захочешь. А в каких-то случаях достаточно будет просто следить за интонацией, — успокоил парня комиссар. — Многие твои сценические ругательства давно ушли в народ, так что проблемы будут не настолько катастрофические. Просто подумай как следует, как будешь себя презентовать в новой жизни, только без притворства, и для начала этого будет вполне достаточно. Останется только не светить татуировками. Так или иначе, один ты этим заниматься не будешь.
— А если я откажусь вам помогать?
— Наша задача всего лишь усложнится и займёт больше времени, как ты и заметил выше. Искренность или притворство в твоём исполнении могут быть сомнительными, но новое твоё окружение и распространяемые им свидетельства станут достаточно надёжными аргументами в твою пользу. Тот самый фактор, который Роммни не способен оценить полностью и, как результат, использовать. Он опирается на основную теорию и количество вариаций, описанных в специализированной литературе и представленных в массовой культуре, а они, как ты понимаешь, имеют куда более широкий диапазон. Этого Роммни и не понимает. Именно этот фактор и сыграл роковую роль в последней войне Ингерна с Альхейном после убийства Ориона. Он будет играть не последнюю роль и в нашей войне с Системой, которую своей игрой сейчас поддерживает Роммни. Потому-то мы и не торопим тебя с принятием решения. Ты заслужил хоть немного покоя.
— Спокойной жизни у меня всё равно уже не будет, — мотнул головой Риан. — Я никогда не смогу забыть всё то, что было — я полжизни в этом... болоте оставил. Вряд ли я смогу до конца избавиться от ощущения грязи, что на меня налипла.
На сцену "Ивы" поднялся один из новых посетителей и сел за рояль. Риан вслушался в то, что он начал наигрывать, и узнал одну из песен Билли Кинга "Сделай шаг". Это была глубоко лирическая мелодия, и Риану она всегда нравилась. Когда музыкант закончил играть и получил свою порцию аплодисментов, Риан вспомнил о своей визитной карточке.
— Сэр, так что там на самом деле случилось с Орионом? То есть с Алу?
Гиллиан кивнул своему ученику, и Дензел начал рассказывать.
— Война была в самом разгаре и уже брала курс на полное истощение обеих империй. Если Альхейн ещё мог сравнительно быстро оправиться, опираясь на идеологию и сплочённость граждан, то Ингерн ждали куда более тяжёлые последствия. Народные восстания против повышения налогов, раскол, инициированный недовольной аристократией и неизбежные при этом усобицы. Если под конец правления Альбуса Одноглазого ещё соблюдались хоть какие-то границы — начало войны было мало-мало цивилизованным, а Тайный совет требовал куда более жёстких мер — то когда на трон возвели Рудольфа, война приобрела просто чудовищные формы. Как только Ингерн ослабнет, этим обязательно попытались бы воспользоваться соседи и просто растащили государство по кусочкам, а потом начали воевать друг с другом. Допустить очередной масштабной войны с предсказуемыми результатами Спенсеры не могли. Тогда главную скрипку в этой заварухе сыграли братья Самуил и Эммануил. Обсудив происходящее, они предприняли весьма рискованный шаг. Поскольку репутация Спенсеров в Альхейне была вполне благонадёжной — в юности братья прожили там несколько лет у друга семьи, хорошо знали язык, обычаи и ничем не были замараны — этим и решили воспользоваться. Эммануил с риском для жизни сумел пробраться в ставку Владыки и предложил перемирие — оно могло дать передышку и хоть немного времени, чтобы окончательно снять угрозу новой войны. Тогда в Альхейне правил Дамир аль Баккар из династиии, взошедшей на трон лет сто назад, пользовался заслуженным уважением своих министров и населения. Разумный и здравомыслящий человек. Он бы давно попытался предложить мир, уступить, в конце концов, но атаки войск Ингерна ясно давали понять, что никакой мир северянам не нужен. В это время Самуил должен был предпринять всё возможное, чтобы достучаться до ближайшего окружения Императора и привести самые сильные аргументы, какие только можно, в пользу этого самого перемирия. В конце концов, в Ингерне просто начинало не хватать боеспособных альф для фронтов, а в тылу не успевали рожать и растить детей, чтобы не только можно было набирать рекрутов, но и банально работать. При том достаточно жёстком разделении труда, что было в те времена в Ингерне, экономика рухнула бы раньше, чем в Альхейне.
— И Эммануилу удалось убедить Владыку.
— Да. Его приняли, выслушали, и Дамир счёл приводимые Эммануилом аргументы достаточно вескими. И так вышло, что в то же самое время в ставке гостил Алу — он прибыл, чтобы устроить небольшой праздник для солдат и поддержать их боевой дух. Когда его представили гостю, Алу сразу почуял, насколько серьёзно настроен гость. Он переговорил с Эммануилом сам и изъявил желание стать залогом этого самого перемирия. Владыка Дамир категорически воспротивился этому предложению. Его можно было понять — он знал, что будет ждать Алу на чужой земле, и не хотел подвергать мальчика такой опасности. Тем более, что у Алу как раз появились первые признаки активной фазы вторичного созревания, а это увеличивало опасность в разы — в Ингерне Двуликие официально считались угрозой. Кроме того, Алу уже был помолвлен с младшим сыном Дамира Газиром. Однако Алу настаивал на поездке — он рассчитывал повлиять на Рудольфа с помощью своих многочисленных талантов. Перспектива стать очередным наложником в гареме мальчика не пугала — это бы было только в помощь. После долгих споров Дамир всё-таки согласился, и Эммануил отбыл в Ингерн, чтобы начать процесс подготовки к заключению перемирия. Готовился и Алу. В преддверии поездки он расторг помолвку, провёл вторую свою мистерию, учился у лучших храмовых наставников, изучал всё, что было, про Ингерн, и тут наткнулся на то самое препятствие — родительскую клятву. Фатим изо всех сил сопротивлялся грядущему отъезду сына, пытался отговаривать, рассказывал про жестокость и коварство врага, но переспорить Алу оказалось невозможно. Он был настроен весьма оптимистично, но, как позже выяснилось, всё же недооценил истинный масштаб того, что его ждало на чужбине.
В тысяча шестьсот восемьдесят четвёртом году мирный договор был заключён сроком на десять лет — этого должно было хватить, чтобы восстановиться обоим государствам. Были заключены и другие договоры, регулирующие политические и торговые отношения между империями, чтобы избежать эксцессов. На торжественном пиру в честь заключения мира Алу и был представлен Рудольфу как Орион и одно из сокровищ Альхейна. Юноше только-только исполнилось пятнадцать лет, он был очарователен и покорил Рудольфа с первого взгляда. Император даже не подумал, что ему скажет духовник, который имел на него большое влияние.