— Никаких, кроме одного, — я терпеть не могу выступать в роли зловестника, но сейчас следовало добиться общего понимания. — Вы должны вернуться на Саванну как можно быстрее. И не военным путем. Вся мощь вашего военного флота не смогла остановить вторжение Санду, вы лишь бессмысленно потеряли цвет расы и гигантские ресурсы, вложенные в его создание. Насилие не поможет вам пробиться домой и лишь приведет к вашему окончательному уничтожению.
— И как? — зло спросил Кирай. — Водоворот перекрыт Санду, вход в разломы недоступен. И терране ясно дали понять, что не позволят нам вернуться.
— О Санду мы разговаривали только что. Сейчас та человеческая девочка и ее дружба с дискинами — наш главный шанс. Сработает или нет, не знаю, а потому запасной вариант — попытаться все-таки освоить навигацию в минорных измерениях. Возможно, мы даже сумеем попасть в разломы в обход водоворота.
— Мы? — Бронислава была слишком опытным психологом, чтобы пропустить мимо ушей мою оговорку.
— А. Не хотел говорить раньше времени, но ладно уж. Я отправлюсь с вами. Хочу перед смертью все-таки понять, каково оно — ходить по поверхности и дышать натуральным воздухом. На Терре я уже слегка это прочувствовал, но в скафандре все-таки не то. А поскольку мне осталось жить не так уж много, я тоже заинтересован в максимально быстром решении.
— Да ладно тебе! — фыркнул Кирай. — Ты еще нас всех переживешь.
— Не переживу. Недавно у меня сердце встало, еле запустили. В следующий раз, вероятно, уже не откачают. Кирай, мне тридцать влет. Я быстро слабею, у меня падают рефлексы и начинаются проблемы с логическим мышлением — типичный предсмертный провал по всем параметрам. Я вряд ли протяну дольше вгода. Так что давайте-ка постараемся доставить меня на Саванну в еще живом состоянии, договорились?
— Договорились, — согласился Кирай. — Так чисто для сведения — мы продолжаем работать с прототипами многомерного движка, у нас уже восемнадцать экспериментальных дронов в наличии и три катера. Испытываем потихоньку. Не хотел говорить при всех на случай, если провалюсь, но та человеческая девочка и в самом деле гений, работать с ней одно удовольствие. Если бы еще ее в себя заставить поверить, а то ведь после каждой свежей идеи пугается, замолкает и лепечет, что надо еще подумать. Но идей у нее масса, мы не успеваем распределять по рабочим группам для глубокой проработки. Я отлично понимаю, почему за ней терране гоняются, как за главным призом в мировом чемпионате. В общем, если не договоримся с Санду, попробуем прорываться через минорные измерения. Ха! А ведь бодрит задача-то! Давно я такого оживления не чувствовал. Побежал я к своим, ждите новостей черед вдень-два. Пока!
И он отключился.
— Прыткий юноша, — невольно усмехнулся я. — Эх, мне бы его годы...
— Не такой уж и юноша, ему двадцать два. Ну, я ни в технике, ни в математике не разбираюсь, так что ни с Санду, ни с движками помочь не могу. Пора возвращаться к роли пожарного, скандалы тушить. Ох. Не для меня работа. Я в администраторы никогда не рвалась. Понятия не имею, что делать, а остальные на меня смотрят с надеждой и думают, что я лучше их цель вижу. Все время думаю, что именно сделала бы Мэйма на моем месте. Она наверняка знала бы.
— Синдром самозванца во всей его красе. Слава, ты же профессиональный психолог, сама знать должна.
— Знаю. Но одно дело другим про синдромы и комплексы объяснять, и совсем другое — себе самой мозги вправить. Я ведь тоже не юная девочка, знаешь ли, немногим младше тебя. Мне двадцать восемь.
— Не знал. А выглядишь на пятнадцать.
— Комплименты у тебя, Бебе, такие же замшелые, как и ты сам, прямо из средневековья. К сведению: на Саванне сейчас сказали бы "а ты бодрая старушка!" Но все равно спасибо. Если появишься у нас лично, загляни на этти.
— Обязательно. И, возможно, даже в самое ближайшее время. Пока, Слава.
— Пока, Бебе.
Отключившись от канала, я вдруг почувствовал, как остро защемило под ложечкой. Там, на Терре, я впервые своими глазами увидел открытое небо — и оно воткнулось мне в душу острым ножом. Я действительно страшно хотел увидеть небо Саванны и намеревался сделать все от меня зависящее, чтобы добраться до прародины нашей расы, перед тем как умру. Пусть даже шансы выглядели околонулевыми.
[Закрытая секция — финиш]
И тут пришел персональный вызов.
— Привет, Бебе, — сказал Кен. — Как самочувствие? Что-то у тебя голос в последнее время какой-то так себе.
— Привет. Жив пока. Не обращай внимания на голос.
— Великолепно. Видишь ли, у меня есть очень интересный разговор. Исключительно секретный и исключительно для твоих ушей. Точнее, твоих и Алекса, он уже в канале. Есть полвчаса свободных?
150-155.041 / 29.06-04.07.2102. Тайная база Стражей "Фиолетовый сдвиг". Оксана
А согласилась я, потому что мне потихоньку начинало надоедать мое изолированное существование.
Я полагала, что после успешного побега с Терры мы отправимся в Бриллиант Галактики, служивший операционной базой нашей семьи. Тем более что Мотоко недвусмысленно заявила, что идею стать членом семьи Кобэтё она воспринимает не только как предлог для получения защитного статуса консула КВП. Не знаю, почему мысль так ее захватила (явно не из-за влюбленности в Алекса, которого она воспринимала, скорее, как мудрого сэнсэя), но, раз ее приняв, шла к цели с упорством тяжелого танка. Осознав, что она говорит серьезно, я с энтузиазмом ее поддержала: в Ниппоне она заменяла мне старшую сестру, всегда готовую защитить и помочь, и имела все шансы отлично вписаться в нашу пока еще маленькую компанию. Лена и Алекс тоже отнеслись к идее благосклонно. Однако оставались еще Куна с Павлом. Они знали, как замечательно Мотоко подружилась с Эрнстом, наши рекомендации тоже склоняли их к согласию, однако такие дела принято обговаривать лицом к лицу, не дистанционно. Так что Бриллиант Галактики для нас выглядел вполне логичным местом назначения.
Однако попасть туда оказалась не судьба. Бернардо настоял — и Алекс его поддержал — чтобы мы вернулись обратно в "Фиолетовый сдвиг". Вопрос о том, кто именно пытался меня похитить на терранской орбите, по-прежнему оставался открытым. Да и Мотоко как дочь своего отца по-прежнему оставалась для властей САД высокоприоритетной целью. Оперировать терранские спецслужбы в Поясе свободно не могли, но всегда из ниоткуда мог появиться "пиратский корабль", захватить нас и исчезнуть, прежде чем внезы успели бы организовать сопротивление. Соображения безопасности требовали, чтобы мы находились в заведомо недоступном для терран месте. Поскольку я по-прежнему ощущала вину за то, что втравила друзей в приключения на Терре, пришлось покорно согласиться.
Вот так мы втроем и оказались снова в гостях у Стражей. Алекс вызвался отправиться в заточение вместе со мной, чтобы мне было не так тоскливо. Однако большим развлечением он так и не стал. Он целыми вднями трепался по мгновенной связи с народом по всему Поясу, а иногда и на Терре, и строил какие-то планы, на вопросы о которых лишь загадочно улыбался.
— Потерпи, скоро все узнаешь, — говорил он, прежде чем вступать в разговор с кем-то еще. А сковородки под рукой у меня так и не было.
Набики тоже не веселила. Становиться обузой на шее новой семьи она решительно не собиралась, а потому все время, свободное от упражнений с боккэном, проводила за строительными учебниками и виртуальными тренажерами монтажных дронов. Карьера монтажника с ее сверхъестественными координацией и глазомером выглядела вполне логичной, по крайней мере, на первых порах. А на хороших монтажников спрос никогда не ослабевал. Я радовалась ее прогрессу и целеустремленности, но сама почти выла от одиночества в своем отсеке. Развеивали тоску лишь Кумар, Хосе Мария и еще несколько Стремительных-математиков из числа Изгнанников. С ними мы проводили долгие вчасы, обсуждая математический аппарат из ключа Призраков, а также наши собственные идеи в области многомерной навигации. Мои робкие попытки рассуждений слушали с преувеличенным вниманием, но я не могла отделаться от ощущения маленькой девочки, с табуретки рассказывающей стишок на дне рождения бабушки. Меня уверяли, что мой взгляд на вещи весьма свеж и продуктивен, что я весьма помогаю, но я-то знала, что лепечу банальности, а то и откровенную ерунду. Такие эмоции не слишком улучшали самочувствие.
Вот потому-то на Совете прайдов я и ухватилась за идею экспериментов с галлюциногенами.
Впрочем, по зрелому размышлению идея перестала казаться мне привлекательной. Одно дело — теоретически обдумывать ситуацию или поддаться порыву на общем собрании, и совсем другое — на самом деле глотать разную гадость. У меня еще с Ниппона остался острый комплекс отвращения к спиртному и табаку. Вообще-то там до сих пор господствовал принцип "до двадцати одного года алкоголь запрещен", изобретенный не то сто, не то двести лет назад. Но мое отвращение к нему не имело никакого отношения. Просто в детстве в Русском Мире я насмотрелась на алкоголиков, в том числе своих родителей, и не имела ни малейшего желания походить на них. А потому я старательно избегала всего, что содержало алкоголь хотя бы в микроскопических дозах. Ну и всего прочего, действующего на сознание, за компанию. А теперь мне предлагалось употреблять странные вещества, имеющие целью вывихнуть мозги в неизвестном направлении.
Но другого выхода и впрямь не оставалось. Санду с великолепным безразличием игнорировали и мои попытки чтения быстро осточертевших материалов из математического ключа, и попытки Хины и Мисси вступить в непосредственный радиоконтакт возле водоворота и на терранской орбите. Точно так же они игнорировали попытки тысяч, если не миллионов терранских научно-исследовательских организаций и индивидуальных энтузиастов. Вообще за полторы декады они успели примелькаться: материалы о Чужих уверенно съехали из топа новостей в середину и продолжали опускаться дальше.
— Приелось, — объяснила Мисси. — Угрозы Санду, кажется, не представляют, выгоды от них никакой, а развлечений в терранском инфопространстве и без того хватает, притом куда более красочных. В любом фантастическом фильме космиты стократно более эффектно нарисованы. Ну, летают и летают, лишь бы бейсбол с футболом смотреть не мешали.
Пояснила это она, когда я смотрела на пряно пахнущую пробирку с прозрачной жидкостью, синтезированной местной химлабораторией. Хозяева хотя и с гигантской неохотой и подозрительностью, преодолеваемой лишь авторитетом Бернардо, согласились предоставить Миссии контроль за медицинским отсеком через мгновенный канал. И не только контроль — ей даже позволили внести существенные модификации в управляющий код. В результате лаборатория заработала куда эффективнее, чем раньше. В числе прочего она даже начала синтезировать для меня необходимые иммунодепрессанты (очень вовремя, потому что кожа вокруг электродов уже начала ощутимо зудеть и набухать красным). А вот теперь я уставилась на новую пробирку, только что выехавшую из недр синтезатора, собираясь с духом. Меня опутывали рычаги и ремни медицинского робота, фиксирующего меня на случай утраты контроля за телом, а заодно готового вмешаться для спасения жизни.
— Оки, не надо, если не хочешь, — посоветовал Алекс, ласково поглаживая меня по заднице. Я его прикосновений почти не чувствовала, поскольку нас с ним, как и Мотоко, постановили держать в комбезе в полной боевой готовности — чисто на случай, если Санду явятся в гости и захотят вскрыть и этот модуль. Но сам факт присутствия мужа успокаивал. — Не насилуй себя. Не факт, что поможет с Санду, а твоя психика важнее в любом случае.
— Я гарантирую полную безопасность и отсутствие долговременных эффектов, — напомнила Мисси, смотрящая через мои окуляры. — Я также готова принять меры в случае неожиданностей, вероятность которых неразличимо мала. Но Алекс прав. Не стоит себя насиловать.
— Я в порядке, — пробормотала я, отнюдь не уверенная в своих словах. — Поехали.
И я одним глотком проглотила содержимое (вполне приятное на вкус), отбросила пробирку и вложила руку в браслет робота, тут же затянувшийся. Затем я включила в наглазниках медленную прокрутку материала, полученного от Рини, и приготовилась к незабываемым ощущениям.
И приготовилась еще раз.
И приготовилась снова.
А они все не наступали.
Вместо того плывущие перед глазами математические символы приобрели глубину и какую-то невероятную резкость и ясность. Я вдруг поняла, что на расстоянии вытянутой руки от разгадки всех тайн жизни и смерти. Ну и контакта с Санду, разумеется, это вообще плевое дело. За символами проступили звезды, послушно складывающиеся в теоремы мироздания, неторопливо кружащиеся в хороводах с неисчислимыми леммами, определениями, аксиомами и микро-доказательствами непонятных, но крайне важных фактов. Краем сознания я понимала, что меня наконец-то торкнуло и я ловлю глюки ("в потолке открылся люк, из него пошла вода, ты не бойся, это глюк, так бывает иногда", отчетливо сказал где-то вдалеке мальчишеским голосом Васька Поперечный), но нарушать такое интересное доказательство не хотелось. Да и не требовалось. Я лишь отпихивала назойливо лезущие в глаза непересекающиеся множества элементов базиса пряничного пространства. Уж больно тот мешал разбирать, каким выходит дискриминант дробно-размерного пространства беличьих лапок.
— Ты кто? — удивленно поинтересовалась у меня Вселенная.
— Я? — я задумалась над таким интересным вопросом. Ответ плавал где-то на поверхности, но все время выскальзывал из пальцев. Или соскальзывал с языка? — Наверное, я — это я. Или ты? Не помню. А кто ты? Может, я?
— Понятно, — констатировала Вселенная. — Опять кто-то обдолбанный в сеть лезет. На хаях летаешь? У тебя идентификация не работает.
— Я сама себе идентификация! — обиделась я, сдувая особо требовательное облако поверхностных интегралов. Лифт никак не приходил, до крыши еще требовалось подниматься полчаса, а галерея обрывалась в пустоту, в которой деловито сновали толпы белых кроликов в черных цилиндрах. Может, я — Алиса? А какая? Та, что в Стране Чудес? Или та, что из будущего? — И вообще я не разговариваю с незнакомыми вселенными. Отвяжись, худая жисть! Привяжись, хорошая!
— А вот это уже интересно, — задумчиво сказала Вселенная. — Мало того, что по-русски, так еще и с русскими присловьями, если верить переводчику. Не помню в нашей сети никого из Русского Мира. И идентификация не работает. Неужто новопроснувшаяся? Только откуда у тебя наглазники?
— Наглазники мне Хина дала! — гордо сказала я. Пятимерный куб, на котором я сидела, вдруг начал утрачивать свою плотность и красочность. Я начала погружаться в его глубину, как в мягкое кресло. — А Мисси налила! Знаешь, кого я знаю? У меня зашибись друзья, поняла?
— Ой-ёй, — тихо сказала Вселенная. — Значит, ты и в самом деле новенькая. Погоди, не улетай, я с Мисси свяжусь. Похоже, тебе помощь требуется.
Я окончательно погрузилась в куб и начала активно копать саперной лопаткой ямку, чтобы наконец-то посадить георгин. Сухие листья осыпались на землю, и требовалось посадить его как можно быстрее, пока не засох полностью.
