В группе Везунчика практически все, кроме незадачливого вояки-морячка, были ветеранами и обстановку просчитали не хуже него. Поэтому первым вопросом, который он услышал по возвращении, стал:
— Что, пришло время спасать задницы?
— Не так быстро, — отдышавшись, ответил сержант. — Может, ещё и отобьёмся, сил вроде хватает. Занять оборону!
Пока бойцы занимали позиции возле окон, дверных проёмов и на лужайке перед домом, сержант поднялся на второй этаж. Часть здания вместе с крышей здесь обвалилась, создав причудливое сочетание домашнего уюта и хаоса войны в одном помещении. Заодно появилась возможность подняться по нагромождению досок, брёвен и стропил на остатки чердака.
Выглянув наружу, он увидел вдалеке отрезок шоссе, ведущего к злополучной высоте, где, по ходу событий, оказались отрезаны от основных сил почти все офицеры штаба дивизии. Некоторую надежду на их спасение давало лишь то, что туда же ушли основные силы 22-ой бригады. Везунчик понянчил было заманчивую мысль, но почти тут же ее отверг. "Восемь-восемь" — это "Тигры", и ушедшие "Кромвели" им не соперники. Про скопище бронетранспортеров и говорить незачем. Затем перевёл взгляд на грунтовку впереди. Раздавшееся снизу фырканье двигателя и подъехавший к их дому танк вызвал противоречивые чувства. Сперва он обрадовался — танк есть танк, но затем понял, что танк "фальшивый", с макетом орудия, то есть машина артиллерийского корректировщика. Вещь нужная, спору нет, но в данный момент сержант предпочёл бы противотанковую пушку, да помощнее.
Откинулся башенный люк танка, наружу выбрался офицер с биноклем, сержант хотел окликнуть его, но тот словно почуял взгляд и поднял глаза.
— Кто такой?
— Сводная группа из ошмётков, в списках не значимся, — доклад Везунчика прозвучал с весёлой бесшабашностью, но артиллериста это не смутило.
— Сколько вас?
— Взвод.
— Вот и отлично. Держите позицию, надо встретить этих сволочей достойно.
— Сделаем!
Оптимизма Везунчику придал вид выкатывающихся на позиции танков, среди которых оказалась парочка "Светляков", и показавшиеся в небе самолёты. Пронёсшись над землёй, десяток "Тайфунов" красиво и слитно вошёл в боевой разворот, головная пара наклонила носы, готовясь послать на землю залп эрэсов, и... рухнула на землю огненно-дымными клубками. Мимо них проскочили слегка подзабытые силуэты "мессеров" с характерно обрубленными крыльями. Вслед за парой "худых" промчались "спиты", в небе завертелась карусель воздушного боя. Стороны наращивали силы, и Везунчик с горечью отметил, что сбитый летун в госпитале оказался прав — впервые за долгое время он видел, что у немцев действуют сопоставимые силы. Не меньше сотни самолётов заполнили небо, и кто возьмёт верх в этой драке, он бы предсказывать не взялся. В любом случае помощи с неба ждать уже не приходилось — всё решится на земле.
На дороге, тем временем показался угловатый силуэт "Тигра" и один из "Светляков" второпях пальнул. Не попал, конечно же, но его выстрел словно подал сигнал, и другие танки тоже открыли огонь — слишком уж страшен и ненавистен был этот силуэт, так по-хозяйски, можно сказать, вальяжно, расположившийся на дороге в полумиле от своих врагов. Тигр не стал испытывать судьбу и укатился обратно, продемонстрировав напоследок прочность брони — три высверка попаданий и два факела рикошетов не помешали ему исчезнуть среди деревьев. Огневой налёт самоходок, вызванный корректировщиком, и впустую разбросавший комья земли вблизи шоссе, ухудшил настроение сержанта ещё больше.
Они прикрывали город у старого канского тракта, ныне просёлочной дороги, и пока удачно, но вот звуки перестрелки со стороны 175-го национального шоссе, ведущего к Кану, а в особенности, разрастающиеся там клубы дыма, показывали, что в той стороне дела обстоят паршиво. Дополнительным подтверждением стало то, что один из "Светляков" задним ходом снялся с позиции, развернулся и направился к центру города. Однако отъехать он успел всего на десяток метров, после чего получил снаряд в корму и вспыхнул.
Везунчик немедленно спрыгнул вниз, перекатился и юркнул в дверной проём, спрятавшись за кирпичной стеной. Вовремя — в крышу, практически туда, где он только что сидел, с басовитым гулом и визгом рикошетов ударила россыпь пуль. Теперь ему всё стало ясно. Швабы выявили огневые точки, сейчас пройдутся пулемётами по крышам и чердакам, пользуясь превосходством в пушках, расстреляют танки, а затем двинутся вперёд. Остановить "Тигры" можно только в городе, но вот сунутся ли они сюда? Судя по тому, что выстрелы "восемь-восемь" звучат и со стороны той дороги, откуда они приехали вчера, город берут в кольцо.
Этими невесёлыми прогнозами сержант поделился с группой. Общее мнение было единодушным — с двумя базуками и стрелковкой толку от них мало, поэтому надо ждать сколько возможно, а затем уходить в сторону Тийи.
Первый сигнал для подготовки к отходу, а говоря своими словами бегству, Везунчик получил, когда высота 213 скрылась в частоколе разрывов, затем "восемь-восемь" подали голос со стороны дороги на Вир — получалось, что город взят в кольцо на три четверти и надо драпать, пока не поздно. Именно этим группа и занялась. Сержант, как и его нынешние подчинённые, никаких моральных терзаний по этому поводу не испытывал. Здесь не было его друзей, сослуживцев или командиров, формально говоря, их самих тут тоже не было. А возможность героически погибнуть в неравном бою наверняка ещё представится и не раз.
К тому же в смерти нет ничего героического, она неприглядна. Даже погибший геройской смертью, после неё выглядит ... плохо, в общем выглядит. Сержант, да и большинство остальных знали это, поэтому когда "морячок" тихо вскрикнул и показал на пару трупов, лежащих практически друг на друге, то не сразу разобрался, отчего у "водоплавающего" трясутся губы, а лицо стало похоже на гипсовую маску. Пригляделся и понял, что обычное дело — снаряд взорвался внутри комнаты, взрывной волной находившихся в ней выкинуло наружу. Этой же волной сорвало одежду, осколки испятнали тела, а ожоги нарисовали на телах "мясной камуфляж".
Ограничившись парой оплеух и сдав морячка на попечение коллективу, Везунчик дал команду на продолжение движения. Шагом и бегом, трусцой и по-пластунски, группа удалялась от проклятого городка, название которого впоследствии станет практически неотделимо от имени Михаэля Виттмана — аса панцерваффе, стяжавшего тут свою печально-знаменитую известность. Впрочем, в тот момент ни сержанта, ни кого-либо из его товарищей, вопросы послевоенной славы не интересовали. Им надо было выжить и выйти к своим.
К заходу солнца взвод выбрался к одной из многочисленных ферм, выглядевшей исключительно мирно. Слышалось мычание коров, и запаленным от бегства солдатам как никогда захотелось парного молока. Осмотрелись, но тревожных признаков не обнаружилось, и Везунчик повёл людей к ферме. На подходе к дому они увидели выглянувшую из-за сарая молодую девчонку, которая приветливо помахала им рукой. Окончательно расслабившись и потеряв бдительность, группа зашла во двор, сержанта что-то царапнуло изнутри, чувство опасности взвыло, но причину он разглядел не сразу, а когда разглядел, было уже поздно. Через двор шли следы гусениц и, проследив, куда они тянутся, Везунчик уткнулся взглядом в здоровенную копну веток. На этой копне сидел танкист в чёрной униформе с ненавистными рунами на петлицах, пил молоко и улыбался.
Сзади послышался шорох и лязг. Ещё не принимая действительность, сержант обернулся, увидел своих спутников с поднятыми руками, снова повернулся к замаскированному "Тигру", встретился взглядом с танкистом и только тут осознал, что война для него закончена. А везение это или нет — покажет будущее.
* * *
События, поставившие финальную точку в насыщенной военной карьере Везунчика, оказались, по совместительству, еще и концом первого этапа битвы за Нормандию. Сражение, разыгравшееся в окрестностях доселе мало кому известного городка с типично французским названием Виллер-Бокаж, стало венцом наступательной стратегии "союзников" и венец этот оказался терновым.
План операции "Оверлорд" предусматривал стремительное продвижение вглубь континента сразу после консолидации захваченных плацдармов. При этом американцы должны были развивать наступление на Шербур, а англичане — на Кан и далее через Фалез на Аржантан — в тыл основным силам 7-ой полевой армии, но... На практике всё оказалось куда сложнее: из-за непредвиденного провала на "Омахе" объединение англо-канадского и американского плацдармов сильно затянулось. В результате, вместо броска на Шербур, янки пришлось все свои усилия направить в прямо противоположном направлении. При этом передовые части армии Бредли оказались втянуты в затяжные бои за Карантан, что также не способствовало росту темпов наступления.
У англичан хватало своих трудностей. Вмешательство эсэсовцев Биттриха привело сперва к разгрому воздушного десанта, а затем и к провалу фронтального наступления на Кан. Более того, немецкий контрудар расколол британско-канадские войска в секторе "Сворд", существенно осложнив прибытие свежих подкреплений. Волей-неволей англичанам, как и их американским коллегам, приходилось корректировать свои грандиозные планы, приводя их в соответствие с суровой реальностью.
В результате целью номер 1 стал городок Байо, расположенный прямо на стратегическом шоссе Шербур-Кан, в аккурат на полпути между британским и американским плацдармами. Три дня ожесточенных боев и обращенный в развалины городишко пал, обеспечив, наконец, соединение всех захваченных "союзниками" плацдармов в один. Немецкая 352-я пехотная дивизия, всё это время занозой сидевшая в боку сразу у двух англо-американских армий, под нажимом с обоих флангов, всё-таки вынуждена была отойти с побережья Ла-Манша. Генералы "союзников" во главе с Макартуром вздохнули с явным облегчением и... тут же оказались перед новым нелегким выбором. Вопрос был, в общем-то, незамысловатым: что дальше? Вот только однозначного ответа на него не существовало.
Старые планы уже полетели к чертям — все мыслимые сроки были безнадежно сорваны, а сопротивление противника с каждым днем нарастало и становилось все более организованным. В свете сложившихся обстоятельств, янки требовали скорейшего захвата Шербура, как единственного крупного порта, находящегося сейчас в зоне досягаемости "союзников". Британцы напирали на важность выхода на оперативный простор, что само по себе обеспечит быстрый захват не только Шербура, но и всей Нормандии, так как приведет к отступлению либо разгрому всей 7-ой армии немцев, пока что успешно сдерживающей продвижения англосаксонских дивизий. Проще говоря, каждый настаивал на приоритетности собственного участка вновь образованного фронта, ненавязчиво намекая соседу на необходимость умерить свои аппетиты.
Слово американцев в этом споре было явно весомее, но на беду заокеанских стратегов, в их лагере отсутствовало единство, что и сыграло решающую роль в разразившемся конфликте интересов. Генерал Паттон поддержал британскую точку зрения, вполне резонно указав на то, что противник не будет сидеть, сложа руки, терпеливо дожидаясь, когда "союзники" разберутся со всеми своими локальными проблемами. Погода пока устойчива, снабжение находится на вполне приличном уровне, сооружение искусственных гаваней идет полным ходом. Следовательно, нужно пользоваться моментом, пока общее соотношение в силах благоприятно, и, не размениваясь на частности, постараться побыстрее разгромить "бошей" в Нормандии, обеспечив тем самым выгодные стартовые условия для последующего удара вглубь Франции.
Правда, злые языки утверждали, что бравому ковбою просто не терпелось поучаствовать в бою и урвать свой кусок славы. Успех британского наступления обещал, помимо прочего, расчистить место для свежих пополнений, среди которых первой в очереди стояла паттоновская 3-я армия, в то время как захват Шербура на первых порах приводил лишь к улучшению условий снабжения уже действующих в Нормандии соединений.
Как бы то ни было, но слова были сказаны, и Макартур не мог не прислушаться к мнению наиболее одиозного и агрессивного из своих подчиненных. Итогом стал компромисс, который, как известно, зачастую хуже любой из крайностей. Американцы, после перегруппировки, развернули свое наступление на Шербур, но англичанам все же предоставили возможность еще раз попытать счастья с захватом Кана и выходом на оперативный простор из осточертевшей клетки бокажей.
Британцы отнеслись к делу серьезно и даже попытались отойти от своей традиционной тактики лобовых ударов, дополнив фронтальное наступление на ставший уже ненавистным город, попыткой флангового охвата. Причем для последнего были выделены элитные соединения — только что прибывшие с островов и еще не обескровленные боями 50-я лондонская и 51-я шотландская пехотные дивизии, а также знаменитая 7-я бронетанковая — ветераны африканской и сицилийской кампаний. Результат, правда, не вполне соответствовал затраченным усилиям — свежий XXX-й корпус, возглавивший обходное движение на Кан, безнадежно увяз в боях местного значения под безвестным городком Тийи. К тому времени, как командование 2-ой армии Содружества решилось перенести направление главного удара южнее, увеличив тем самым глубину охвата, время уже было безнадежно упущено. Трагедия британцев заключалась в том, что сами они этого еще не осознали.
Задержка англичан у Тийи позволила немцам перегруппировать свои силы и подтянуть на опасный участок свежие части, в результате долгожданный прорыв 7-ой бронетанковой обернулся настоящей катастрофой. "Тотенкопф", переброшенная Биттрихом на левый фланг своего корпуса и усиленная 101-м тяжелым танковым батальоном СС, ударила с востока. Передовые части корпуса Гилле*, накануне прибывшие из Фалеза и форсировавшие ночью Одон*, атаковали с юго-запада и юга. В итоге большая часть "пустынных крыс", еще утром беспрепятственно вошедших в Виллер-Бокаж, к вечеру уже была окружена в городке и его ближайших окрестностях — "канская мясорубка" продолжала перемалывать попадающие в нее части с истинно немецкой четкостью.
"Тигры" устроили на старой дороге настоящую бойню, спалив большую часть техники 22-ой бронетанковой бригады и породив среди британских солдат массу легенд и панических слухов о своей мощи и неуязвимости. Свидетелем именно этих последних боев, поставивших жирную точку в затянувшейся череде британских попыток овладения Каном, и стал сержант Джордж Э. Браун, более известный как Везунчик.
* * *
В отличие от Везунчика, Ганс в судьбоносных боях южнее Кана никак не отметился, на что имелась уважительная причина — он, вместе со всей дивизией "Дас Райх" и массой других частей, всё это время орудовал на прибрежном участке фронта в районе сектора "Сворд", ломая второе острие британского наступления. Причем работы было хоть отбавляй.
Командование корпуса во чтобы то ни стало хотело развить успех, достигнутый "имперцами" в их первой стычке с канадцами. Для этого следовало расширить узкий коридор, пробитый от Дувра к побережью, после чего атаками со всех сторон перемолоть 3-ю британскую дивизию, зажатую между этим самым коридором и нижним течением Орна. План был хорош, но кто бы знал, чем это обернулось для скромного штурмбаннфюрера!
