— Хьюга Макото-тюи, — жестко произнесла Мисато-тайи, — докладывайте! Сомневаться, в том числе и в здравости своего рассудка — будете потом!
— Сигнал со спутников — пропал, — убитым голосом доложил Хьюга-сан.
— ..., — тираду Мисато-тайи нельзя было напечатать ни в одной типографии. Но, должна сказать, что в данном случае я с ней согласна.
— Мчится комета, в чреве бога неся
— Так сходит с орбиты ужасный колосс! — процитировал неизвестные мне стихи Икари-тюи.
— Думаешь? — спросила Мисато-тайи.
— Уверен, — отозвался Икари. — Ангел нарастил АТ-поле. Маневрирует. И одновременно — скрывает свой маневр от нас. Хороший ход.
— МАГИ просчитали, — вмешалась в разговор Акаги-сенсей. — Если Ангел разгонит себя так же, как и те гравитационные бомбы, которыми он кидался ранее, то его удар уничтожит Токио-3, пробьет Герфронт и вскроет Центральную Догму! Мы не можем этого допустить!
— Пилоты! — закричала Мисато-тайи. — Вы должны поймать Ангела на АТ-поле своих Евангелионов и...
— ...и нас, вместе с этим самым АТ-полем вобьёт в землю до самой Центральной Догмы, — прокомментировал Икари... и опять его никто кроме меня и Аянами не услышал.
— ...и уничтожить его! — закончила Кацураги.
— Впрочем, если этот поведет себя так же, как и Маториил — то есть шанс, — и снова комментарий Икари звучит только для нас.
— Есть сигнал со спутников! — крикнул Хъюга.
— Пусть МАГИ рассчитают траекторию и выдадут предполагаемый эпицентр удара в качестве элементов дополненной реальности пилотам, — скомандовала Кацураги.
— Рёкай! — отозвалась Акаги.
И у меня перед глазами возникла красная отметка расчетной точки падения Ангела.
— Евангелионы. Старт! — скомандовала Кацураги, и мы побежали.
— Ангел трансформируется! — выкрикнул Хьюга. — Расчетная точка удара смещается!
— Ксо! — выкрикнула я. — Не успеваю!
Внезапно на карте дополнительной реальности передо мной возникла линия, соединяющая мое нынешнее положение и точки чуть в стороне от рассчитанного МАГИ места падения Ангела. Вернее... Не совсем соединяющая . Линия была разорвана. Концы разрыва упирались в знак, похожий на перечеркнутую горизонтальной чертой литеру икс , верхние концы которой отгибались в горизонталь, а нижние были соединены между собой. От знаков приятно тянуло запахом соли и железа. А в разрыве было что-то похожее на то, как ребенок нарисовал бы ступеньку. Ступеньку... Лестница!!! Я поняла, что пытался сказать мне Икари-тюи, и кинулась по указанной мне траектории. Шаг... И вот я уже на ступени Лестничного Бастиона. Видимо, уловив мою спешку, Владыка Вечной войны не дал мне на этот раз испытания. Так что следующий шаг мы с Красной уже делали в финальной точке разрыва. И осталось буквально три шага...
Ангел рушился на нас сверху. Он был виден невооруженным глазом. И это была не черная сфера, которую рисовали камеры спутников наблюдения. Нет. На нас падал именно Ангел, каким его рисуют в древних трактатах. Крылатое Око, лишенное какого бы то ни было уподобления человеку, или хотя бы чему-то сколько-нибудь привычному для взгляда смертных.
— Разворачивай Поле! — выкрикнула Любимица.
Не тратя времени и сил даже на выкрик Сама знаю! , я подняла руки. Моя ярость, жажда уничтожения, ударили в Свет Ангела. Чудовищное давление обрушилось даже не столько на меня с Красной, сколько на душу... Но, как ни странно, оно было... терпимым.
— Икари! — крикнула я.
Ослепительно-черная линия соединила выставленные вперед ладони Ноль Первой и глазницу ангельского Ока. И в брешь, пробитую Копьем Хаоса, влетела бело-голубая молния. Свет Ангела ослепил меня. Наступила Тьма...
Антарктида. Мостик авианосца Через радугу . Икари Гендо
Я рассматривал кроваво-красные волны Антарктического Мертвого моря, образовавшегося после Второго Удара, через герметичные стекла командного мостика.
— Связь с Токио-3 восстановлена, — сообщил Фуюцке-сенсей.
— И? — спросил я, делая вид, что информация о происходящем в Японии интересует меня примерно так же, как и неслышный на мостике шелест кровавых волн. Больной, сумасшедший, печальный, прошедший... Разумеется, я не слышал шепота волн. Специальное оборудование, обошедшееся в немалые деньги, как при разработке, так и при установке и обслуживании, блокировало любые воздействия извне. Но я знаю, о чем они поют: об этом рассказали те, кто сошел с ума, слушая их песню.
— Отбились, — доложил Фюуцке-сенсей. — Потери... Два пассажирских лайнера, осуществлявших эвакуацию — на дне. Третий — пытаются спасти. Дрейфует без хода и управления, в трюме — течи. Людей с него сняли, но там много травмированных и покалеченных. Военный эскорт уничтожен в полном составе. Несколько яхт... но это вообще не стоит упоминания. Потери на суше — еще подсчитывают. Ноль второй — серьезно поврежден, Аска-тян — в коме. Но Акаги-сан клянется, что поднимет ее сегодня, максимум — завтра.
— Синдзи? Рей? — спрашиваю я.
— Твой сын в полном порядке, — ответил Фуюцке. — Рей... Она перенапряглась. Акаги-сан пишет, что девочка заработала нервное истощение. Но, опять-таки, считает, что небольшой отдых даст ей больше, чем любые дозы лекарств.
— Хорошо, — кивнул я. — Продолжаем операцию!
Прозвучали необходимые команды, проведены проверки... И в кроваво-красную воду уходит автоматический зонд. Если здесь, наверху, еще можно как-то изолировать себя от гулкого, шелестящего шепота кровавых волн, то там, в глубине... Ни сколь угодно толстые слои звукоизоляции, ни супервысокотехнологические приборы, ни даже священные символы — не спасают. Погрузиться туда — это смерть. Смерть если не тела, то, как минимум, разума. И поэтому сейчас вместо пилотируемого подводного аппарата — в алые глубины уходит автоматический зонд. Акустическая аппаратура на нем отсутствует в принципе. Так что мы надеемся, что зонд сможет продержаться достаточно долго, чтобы системы подъема зафиксировали наведение.
Зонд погружался все глубже. Современная наука считает, что алая вода вблизи Южного полюса — безжизненна и пуста, как бездна, над которой носился Дух Божий до Начала Начал. Однако, вопреки высокомудрым научным трудам, мимо камер погружаемого автомата скользили смутные, неясные, однако — несомненно, живые тени. Правда, качество бортовых камер зонда было недостаточно, чтобы классифицировать не то что видовую , но хотя бы типовую принадлежность тварей. И, наверное, это и хорошо. Потому что я сильно подозреваю, что созерцание подлинного вида этих смутных теней не намного полезнее для душевного здоровья, чем попытка искупаться в ледяной, кроваво-алой воде за бортом.
— Есть контакт! — кричит матрос, наблюдавший за камерой, направленной строго на океаническое дно. Виски молодого парня, еще утром — непроглядно черные, посеребрила ранняя седина.
— Продолжаем, — киваю я.
На мостике происходит быстрое шевеление, и координаты точки первого контакта и направления на искомую цель оказываются занесены в бортовой журнал... Который обязательно будет уничтожен по возвращении из этого похода.
— Смена вахты! — приказывает капитан нашего флагмана. До выхода в этот район капитан удивлялся нашим требованиям беспричинно коротких вахт , и уверял, что его ребята выдержат четырехчасовую смену, так что нет необходимости набивать операторов в каюты авианосца как сельдей в бочку . Сейчас, судя по стиснутым зубам и стекающей по виску капле пота — любопытство оказалось сильнее него, и капитан заглядывал в экран, на котором отражалось то, что видит подводная камера — несколько дольше, чем это было разумно. Зато сейчас он точно понимает, какими такими сверхсекретными причинами вызвано наше требование не более, чем 15-минутных вахт у операторов подводного зонда.
— Есть контакт! — в журнал и на карту наносится вторая точка. И новая смена оператора.
— Есть контакт! — все три точки нанесены, и Через радугу уходит в стороны, а его место в ордере занимает сейнер.
Донные драги с плеском уходят под воду. По истечении положенного времени они ложатся на дно, и сейнер начинает тащить их перпендикулярно протяженности обнаруженного объекта.
— Драга захватила объект! — докладывает наблюдатель, следящий за камерой дрона.
Для радости еще рано. Одна драга — это ничего не значит. В процессе подъема объект наверняка выскользнет...
— Есть второй захват! — докладывает наблюдатель.
Ну что же. На двух — может и удержится...
— Есть третий захват! — последний доклад, на экране — серые полосы помех, да и сам экран... Скажем так — он несколько поврежден. Поднимать дрон из глубины теперь — экзотическая разновидность самоубийства. Так что я отдаю приказ Отдать концы — и стальные тросы, которые обеспечивали возможность возврата аппаратуры — оказываются отсечены, и с грохотом падают за борт. Все. Оборудование, стоимостью порядка нескольких сотен миллионов йен — благополучно кануло в морскую пучину.
Сам подъем объекта со дна длится несколько часов. На последнем этапе команд поступил приказ покинуть палубу, и все места, откуда можно было бы увидеть то, что мы достали из глубины. На окна ходового мостика опустились бронированные заслонки...
Но все предосторожности оказались напрасны. Как и было предсказано Свитками Мертвого моря — объект был полностью скрыт от нашего наблюдения лентой офуда. Мне, честно говоря, было немного интересно посмотреть, как наши высокомудрые научные светила будут объяснять факт сохранности как бумаги, послужившей основой для офуда, так и чернил, в течение многих веков глубоко под водой. Современная археология считает такое решительно невозможным. Но вот... Есть. Впрочем, археологов к Объекту все равно никто не допустит. Секретность!
Меры предосторожности были отменены. И, трудами матросов и офицеров, Объект мягко лег на кильблоки, расставленные по всей полетной палубе авианосца, на которой еще были заметны следы ремонта там, где ее пробил кулак Евангелиона-02.
Эскадра взяла курс на север. Копье Лонгина необходимо доставить в Японию.
Неизвестно где. Аска Сорью Ленгли
В себя я пришла... Ну, наверное — пришла , и столь же наверное — в себя . Потому как окружающее давало все основания усомниться в здравости собственного разума. Вокруг меня, заключенные в золотистом мерцании изогнутых линий плыли странные символы, слабовато ассоциирующиеся как со знаками латиницы, так и с кандзи, или же катаканой и хираганой. Впрочем, на русскую кириллицу знаки тоже походили слабо.
Среди светящихся лент прямо в воздухе висела странная девушка, чьи руки располагались на ни с чем не связанной штуковине, похожей на странную помесь компьютерной клавиатуры и клавиатуры органа. Строгое серебристое платье подчеркивало достоинства ее фигуры, а глаза — закрывала точно такая же повязка, в которой дрался со мной Синдзи. Уши девушки были слегка заострены кверху, но не настолько, чтобы навести на мысли об эльфах*.
/*Прим. автора: увы, но японские анимешные эльфы с лопухами в две ладони перпендикулярными черепу серьезно вытеснили в сознании людей классических Профессорских эльфов с ушами, как у людей, только чуть заостренными кверху . Равно как и вархаммеровские зеленокожие орки встречаются гораздо чаще толкиеновских смугло-желтых .*/
— Привет! — пальцы незнакомки продолжали летать над клавиатурой.
— Здра... здравствуйте... — запнувшись, произнесла я.
Здесь, где бы это здесь ни было, все было как-то... странно. И это при том, что я уже стояла на ступенях Лестничного Бастиона!
— Меня тут попросили провести для тебя краткую лекцию по прикладной демонологии...
Я посмотрела на собеседницу, мягко говоря, удивленно. Во-первых, я сама никак не ожидала, что окажусь здесь. Так как могло получиться, что меня тут ждали? А во-вторых, зачем кому бы то ни было, просить провести для меня лекцию , тем более, по такой загадочной дисциплине, как прикладная демонология ? Впрочем, учитывая, что йокай я встречала вполне себе во плоти (а, возможно, и сама таковой являюсь), то почему бы не быть и другим демонам? Тем, обращению с которыми и учит наука демонология ?
Моя собеседница молча кивнула, скорее — собственным мыслям, чем пробегающей по моему лицу смене выражений.
— Прежде всего. Демонам — нельзя доверять. Даже если сама являешься демоном. Не доверяй. Проверяй. Обдумывай. Ища выгоду.
— Если в схеме не видишь лоха — значит, лох — это ты ? — процитировала я выражение из последних лет перед Вторым Ударом, которые некоторыми именуются святыми .
— Не то, чтобы совсем уж так... — помялась полуэльфийка*. — Но, в целом, близко к истине.
/*Прим. автора: мнение персонажа не обязано быть истиной в последней инстанции. Персонажи умеют ошибаться*/
— Хм... — я серьезно задумалась, и стала старательно искать выгоду для этой странной девушки, возможно — являющейся плодом моего воспаленного воображения.
— В общем, — улыбнулась полуэльфийка, — все демоны делятся на хаоситов и инферналов. Демоны Хаоса — непостоянны, изменчивы, хотя и имеют некие опорные страсти, придающие некую стабильность их существованию. Скажем, желание создать некое совершенное произведение искусства, сразить сильнейшего противника, или же раскрыть некие глубинные тайны магии. Есть такая страсть и у инферналов. Но в отличие от хаоситов, страсть эта у инферналов — одна. Желание сожрать любого, кто встретился. Правда, надо сказать, что, вопреки общераспространенному мнению, большинство высших, то есть, обладающих самосознанием, демонов, не настолько нетерпеливы, чтобы воплощать свою страсть немедленно, как только завидят ее объект. Даже инферналы любят поиграться с добычей, иногда — изображая некую заботу... Что поделать. Издержки долгой жизни. Нам необходимости торопиться.
— Нам?! — я вытаращилась на собеседницу.
Не обращая внимания на мое восклицание, лектор щелчком пальцев развернула передо мной что-то вроде голографического экрана, и начала лекцию...
— Сегодня я расскажу тебе о Темной Четверке и некоторых из семидесяти двух столпов Гоэтии...
Глубины Геофронта. Икари Синдзи
Пока Аска-тян слушает лекцию по демонологии, а мы с Рей-тян, по мнению медиков, слишком истощены и слабы, чтобы покинуть палату, самое время посетить глубинные уровни Геофронта, те, откуда, неощутимо для большинства других, изливается некий концептуальный Свет. Так что я создал слабо отличимую от реальности Грезу, в которой я лежу в больничной койке, а Рей-тян сидит рядом, держа меня за руку.
Когда я вставал из койки, Рей-тян удивленно посмотрела на меня, но не двинулась с места. Когда же я прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию, она только спокойно кивнула так, что любому наружному наблюдателю показалось бы, что кивнула она своим мыслям. У меня — идеальная девушка! Она будет опорой Грезы, сердцем истины до седьмого слоя, которые позволит иллюзии сохраняться, даже если ее будут рассматривать очень пристально, используя познающие заклятья и бесстрастную технику.
Я же огнем, истекающим из пальца, нарисовал на стене прямоугольный контур — и вышел в нарисованную дверь.
