— Обращу, когда ты сделаешь то, на что будет смысл обратить внимание, — отвечаю я. Глаза опускаются на учебник. Поправляю очки и царапаю заметку.
Вымотавшись, Укё упирает кончик лопатки в землю. Опирается на ручку, переводя дыхание.
— Начинаю понимать, почему Аканэ так расстраивается, — бормочет она. — Ладно, Ран-тян, рассказывай, что я делаю неправильно.
Книга с хлопком закрывается.
— Аканэ расстраивается, потому что она никогда не задает этот вопрос, — отвечаю я. — Что ты поняла?
— Ты быстрее меня и гораздо лучше пинаешься? — остроумничает Укё. Отталкивается от ручки своего оружия и забрасывает его себе на плечо. — Помимо этого? Мои лопаточки стреляют лазерами. Не важно, сколько я их бросаю, у меня всегда есть еще. Кроме того, я могу удерживать рядом с собой целый их десяток.
Укё охватывает десяток белых вспышек. Из воздуха кристаллизуются маленькие лопаточки. Формируют парящую арку. Кривая начинается у левого бедра Укё, проходит над головой и заканчивается у правого. От поверхностей инструментов отражается достаточно яркий свет, чтобы сжечь мне глаза. Десять тепловых лучей пронзают поле.
Элегантными шагами оттанцовываю в сторону. Лучи оставляют в траве черные полосы.
Искоса смотрю на Укё. Девушка игнорирует меня, предпочтя свои инструменты.
— Интересно, смогу ли я с ними готовить? — бормочет она. Лопатки ныряют вниз и делают переворачивающее движение, как будто занявшись воображаемой пищей.
— Готовить? — качаю я головой, пряча смех. — Ты получила магию и первое, о чем ты подумала, это еда.
Укё исполняет пируэт, вокруг нее искрится свет. Замирает в девичей позе, с приподнятой правой ногой и сформировавшими сердечко пальцами.
— Волшебный повар У-тян, готова приготовить блюдо, полное любви, — говорит она, подмигнув и хихикнув.
— Ха-ха. — Кладу руку на бедро, подпустив во взгляд строгости. — Я не это имела в виду. Я спрашивала, поняла ли ты, как взломать мою защиту.
Укё широко разводит руки.
— Я невежа, Ран-тян. Иначе я бы не стала спрашивать.
Хмурюсь.
— Ты не видишь, как изгибается моя аура?
— Ран-тян, я не гений боевых искусств. Я не провела последние десять лет жизни в тренировочном путешествии, — отвечает Укё. — Я хороша, но, милая, ты на совсем другом уровне.
Разрыв между Укё и мной, я и забыла, насколько он велик. Для меня все так, как будто я новичок. Духовные аспекты искусства как раз то, во что я в последнее время зарылась. Как всегда говорил батя, продвинутый материал когда ты постареешь и сморщишься. Он прав. Основы ки — укрепление, восприятие и проекция — пришли естественным образом как часть хорошего тренировочного режима. И лишь когда дух становится сильнее, а чувства острее, становятся возможными продвинутые ки манипуляции.
Укё же только вступает в мир, где сила ки поддается сознательным усилиям. Она как ребенок, что научился делению в столбик. Я же предлагаю ей матанализ.
Она не готова к интуитивному скачку. Ей не хватает опыта. Ей не хватает предпосылок. Но что важнее всего, она не в силах увидеть очевидного.
— Прости за это, — говорю я.
Постукиваю по оправе очков, перебирая варианты. Курсор меняет режимы, пока я не нахожу нужный. После этого снимаю очки и надеваю их Укё.
— Лучше? — спрашиваю я.
Укё прищуривается, напрягая глаза, чтобы видеть через линзы. Стекло покрывают капли прозрачного фиолета. Я ей не завидую. Режим ауры создан для исследований, а не для боя. Эта вариация особенно чувствительна. Она ее все равно что ослепляет.
— Фиолетовый значит махо-сёдзё, — объясняю я. — Ки возбуждает ближайшие молекулы воздуха. Стекла улавливают электромагнитное излучение. Частотный шаблон ауры махо-сёдзё легко отличим, так что его легко отфильтровать. Другие виды магии они тоже показывают, как правило зеленым, но не так хорошо.
— Что это что это что? — переспрашивает Укё.
Усмехаюсь и чешу в затылке.
— Прости. Похоже, я слишком много общалась с Митико, — извиняюсь я. Странно быть той, кто дает такие объяснения. Но это не такая уж и плохая странность. — Словами Ранмы. Ки светится. Разные виды светятся разными цветами. Очки заставляют ки светиться ярче, чтобы это видели обычные люди.
— Все в Нэриме знают, что ки светится, — ворчит Укё. — Фиолетовый это твоя аура, верно?
Выгибаю ухмылку.
— Нет. Часть из него твоя. Вот. Присмотрись.
Вцепляюсь в сукэн. Моя аура вздрагивает в ответ. Качаю магию влево, затем вправо. Воздух дрожит от силы моего превосходства. По траве от давления проходит рябь. Из земли вырастают цветы, под силой моего влияния у них раскрываются лепестки.
— Теперь вижу, — взволнованно говорит Укё. — Так вот как выглядит аура.
Киваю.
— То, что я использовала, это сукэн. Сукэн, по сути, власть. Он навязывает миру мою волю. В принципе, через него я заявляю: это область Ранмы, и все внутри нее будет вечно прекрасно, — провозглашаю я глубоким героическим голосом, подчеркивающим последние слова.
Укё смеется.
— Как по мне, так это похоже на напрасную трату сил.
— Идет в комплекте, — пожимаю я плечами. — И не стоит так быстро это отбрасывать. Сукэн гораздо могущественнее, чем ты думаешь. — Я останавливаюсь и переключаюсь на надменный голос принцессы. — Воистину, столь элегантную даму, как я, никогда не сможет коснуться столь неуклюжий клоун, как ты.
Постукиваю ногой и приподнимаю брови.
— Ну? Чего же ты ждешь?
— Подожди. Ударить тебя? Сейчас? — спрашивает Укё. Приподнимает свою боевую лопатку. — Раз уж ты не против.
Резким взмахом Укё разрубает мой послеобраз. Реагирует сукэн. Я отлетаю назад призраком, которого нельзя коснуться. Моя аура опадает вокруг меня взволнованной вторгшейся силой водой.
Укё останавливается. Прищуривается и поправляет очки.
— Твоя аура взбесилась. Я это должна была увидеть?
— Да, — отвечаю я. — Сукэн это основа защиты махо-сёдзё. Он навязывает этому миру закон. В данном случае закон был «меня нельзя ударить». Однако этот закон можно нарушить. Быстрее всего будет уничтожить или исказить сукэн девушки.
Укё хмурится.
— Так ты говоришь, что я могла бы прорваться, если бы нападала достаточно быстро?
— Это бы сработало, — соглашаюсь я. — Но это непрактично. Сукэн силен против физических атак. Плюс мое уклонение было чистой магией. Если бы вместо этого я поспособствовала сукэну, ущерб был бы куда меньше. Не забывай об этом. Это спасет тебе жизнь.
Отхожу на несколько шагов, чтобы между нами был десяток метров.
— Хватит объяснений. Ударь меня еще раз. На этот раз магией.
Укё улыбается, выглядя как-то слишком довольно.
— Конечно, Ран-тян.
Свет отражается от разошедшимися над головой Укё дугой лопатками. Обрушиваются лучи энергии. Сукэн кричит. Магия Укё стальными клинками режет мою ауру. Продолжаю стоять, заставляя закон подчиниться моей воле. Мои руки танцуют в ответ, подчиняясь скорее нитям магии, чем нервам. Кружусь. Лучи света разлетаются по сторонам.
Игра подходит к грубому концу.
В тени своей атаки Укё бросает связку лопаток. Сюрикены мчатся как самонаводящиеся ракеты. Эту новую атаку моему изломанному сукэну сдержать не удастся.
Но я не собираюсь склоняться. Это тренировка как для Укё, так и для меня. Опора на боевые искусства ничему меня не научит. Вместо этого я списываю у Акины.
Силой воли хватаюсь за ауру. Вперед выплескивается океан духа. В движении преломляются отблески розового, когда впустую растрачивается энергия. Сукэн сосредотачивается, подавляя магию Укё. Мой закон взывает. Мое тело отвечает.
Меня как марионетку тащит в воздух. Там я порхаю резвящимся в небесах ангелом. Вокруг меня парят ленты. Они легкими касаниями смахивают оружие.
— Сияющий удар волшебного повара! — кричит Укё.
Укё поднимает боевую лопатку. Стальная грань сияет белым светом, поверхность в сотню раз больше, чем у ее сюрикенов. Вспыхивает мощный луч. Сжав зубы, отбрасываю сукэн. Вместо этого кидаюсь в сторону. Луч обрушивается позади меня, распыляя траву, рассекая тротуар, растапливая асфальт вдалеке на парковке.
Смотрю на нее.
— Эй! Когда я сказала ударить меня, я имела в виду один раз!
Шеф-повар поправляет каштановые волосы и дразнит меня невинной позой.
— Но Ран-тян, я еще не ударила тебя.
Закатываю глаза и раздраженно хмыкаю.
— Ну? Увидела?
— Ага, — отвечает Укё, опуская оружие. — Лучи были гораздо эффективнее. Так что сперва магия, а затем ближний бой, верно?
Киваю.
— В этом и суть. Ки давит. Хайгэки отвергает. Объедини эти два фактора, и у тебя будет мощное оружие против сукэна. — Останавливаюсь, затем предупреждающе смотрю на нее. — Здесь важна сила, У-тян. Чем сильнее девушка, тем больше тебе придется давить, чтобы пробить ее ауру.
Улыбка Укё превращается в нахмуренность. В глазах отражается беспокойство.
— Мне не нравится, как это звучит.
— И не должно, — отвечаю я. — Но сложность не значит невозможность. — Останавливаюсь, задумываясь. — Лучше всего это объяснить на образе двух сражающихся врукопашную бойцов. Разница между тобой и мной? Как у семидесятикилограммового бойца со стокилограммовым. Я могу больше выдержать и сильнее бить. Но если я буду небрежна, ты можешь победить.
— Больше значит хуже, — кивает Укё.
— Да, именно. И, Укё, имей в виду, что махо-сёдзё могут быть очень, очень сильны, — предупреждаю я, думая о Тиё. — Хватит этого. Ты видела, что я сделала для защиты?
Укё качает головой.
— В очках все смутно. После первой атаки все стало фиолетовым. — Шатенка снимает очки. Несколько раз моргает, чтобы приноровиться. — Спасибо, Ран-тян, но у меня от них голова болит. Я уже поняла суть, можешь забирать.
Укё протягивает руку. Беру очки и одеваю их на нос. Прикосновение к оправе восстанавливает ясность.
— Раз уж ты не поняла, я объясню, — говорю я. — Твоя первая атака почти разбила мой сукэн. Будь я обычной девушкой, следующая бы меня подловила.
— Не нужно поощрять мое эго, Ран-тян. Говори прямо.
Качаю головой.
— Я серьезно, У-тян. Большинство девушек в Институте ничего не знаю о бое.
Укё хмурится. Вижу у нее на лице намек на сомнения.
— Поверю на слово. Теперь рассказывай об этой своей «особенной защите». Насколько я видела, ты просто уклонилась.
— Я не уклонялась, У-тян. До самого последнего удара это был сукэн.
Укё поднимает брови.
— О? А я-то думала, что «разбила» его первой же атакой.
— Разбила, — отвечаю я. — Следующую я блокировала сломанными частями. Полагаю, на крайний случай это будет полезный трюк, чтобы продлить время существования. Хотя нужно быть с этим осторожнее. Крайне неприятно влияет на время восстановления. — Останавливаюсь и склоняю голову набок. — Любопытно. Если правильно все оптимизировать, можно будет выдержать еще один-два удара. Нужно поэкспериментировать.
Качаю головой.
— Но неважно. Позже потренируешь защиту. А сейчас я хочу научить тебя придуманному мной анти-махо-сёдзё приему под названием ikisasu. Он работает…
— Постой. Поэкспериментировать? — с отвращением смотрит на меня Укё. — Только не говори мне, что ты придумываешь все это на ходу, — обвиняет она.
Становлюсь невозмутимой.
— У-тян, я трансформировалась всего три раза.
— Обман! Обман! — поддразнивающе кричит Укё. — Я против такого обращения! Требую аккредитованного инструктора, а не эту уличную подделку!
Мерзко смотрю на свою подругу.
— Ну, придется тебе терпеть, потому что эта подделка это все, что у тебя есть. И хватит ныть. Мой старик неделями кормил бы тебя ложью. Дети в нынешнее время. Для них все так просто, — пускаю я слезу.
— Ха! Говорит учитель, палкой избивающая свою ученицу. Это телесные наказания, а ты преступница, — шутит в ответ Укё.
— Телесные наказания? Следи за языком, или я покажу тебе…
Застываю. Нос щекочет корица. С улицы втекает чудовищная аура. Слабость. Рассеянность. Смертельность. Поворачиваюсь даже до того, как слышу шорох шин по бетону.
На парковке один за другим останавливаются три черных микроавтобуса. Двери открываются. Выходят красивые девушки. На каждой белое с добавкой черного платье. Темные галстуки и свободные пиджаки создают впечатление костюмов. К ним присоединяется готическая лолита в полночно-темной одежде. Кодачи встает в стороне, предлагая руку в перчатке черного кружева.
Изнутри поднимается Тиё, вокруг нее кружком собирается ее прислуга.
Выдергиваю Гунгнир из земли и иду вперед. Нервно суетится охрана Тиё. Позади меня осторожно смещается Укё. Едва это замечаю. Смотрю только на одно.
— Зачем ты здесь? — угрожающе спрашиваю я.
— Не лучший способ приветствовать гостью, Ранма-тян, — отвечает Тиё,
Крохотная девушка взмахивает рукой. Ее прислуга расступается. Тиё подплывает ближе, ее длинное пышное платье метет по траве. Она одаряет насмешливой улыбкой.
— Не говори мне. Ты не знаешь, не так ли? Геката такая манипулятивная сучка.
Мышцы напрягаются. Положив Гунгнир на плечо, заставляю их расслабиться.
— Если ты к Хикару, он внутри. Если ты за копьем, забудь про него. Попробуешь что-нибудь, и я убью тебя.
Тиё хихикает, прикрывшись ладошкой.
— Ранма-тян, ты никогда не перестанешь забавлять, — нараспев говорит она, ее голос истекает злобой. — Мы с Хикару еще наговоримся. А сейчас давай продолжим с того, на чем мы остановились.
Мой пульс ускоряется, и нарастает заметное чувство опасности. Т-тук. Т-тук. Сердце бьется сильнее. Смогу ли я победить? Рискну ли я попытаться? В первый раз победа возможна. У меня Гунгнир. С ним Тиё можно убить.
Темная улыбка становится шире. Ситуация складывается в мою пользу. Я вполне стою на раненой ноге. Тиё только вчера пробили живот.
— На чем остановились? — переспрашиваю я, поигрывая пальцами на древке копья. — И что именно ты имеешь в виду? Бой? Кокон? Чаепитие?
— Вот ведь ты задира, Ранма-тян. Мы союзники, помнишь? Ты ведь не думаешь, что я здесь, чтобы убить тебя?
— Конечно нет, — простодушно отвечаю я. Гунгнир скатывается с моего плеча, лезвие на ладонь расходится с Тиё. — И я обещаю, что не ударю тебя случайно. В конце концов, мы союзники.
Тиё испускает хриплый смешок.
— Чудесно! Такая ты прелестнее всего, Ранма-тян. — Дико улыбаясь, Тиё поднимает руку. Щелк! — Столик, пожалуйста.
Прислуга Тиё торопится в ответ. Быстро распаковываются столик и стулья. На траве между нами разворачивают мебель. Тиё поочередно касается дешевой древесины. Вздымается ее дух. Богоподобная сила разрывает реальность.
В мгновение ока простенькая мебель исчезает. Вместо этого я смотрю на богатый столик с плетеными стульями. Узнаю их. Это тот же самый столик, за который когда-то давно Тиё приглашала меня.
Приближается растерянная Укё.
— Ран-тян? — шепчет нервничающая девушка. — Я что-то пропустила?
Кидаю на нее взгляд, после чего возвращаюсь к сумасшедшему ангелу передо мной.
— Держись отсюда подальше, У-тян. Не стоит тебе лезть к Тиё, — предупреждаю я.
