— Ой-ой, мы не працуем! — выскочила, завидев нас, из одного домика сгорбленная бабулька. — У нас кино тут снимали, только вчера закончили, — извиняющимся тоном продолжила она.
— Ну, надо же, как нам не повезло! — ответили мы с Наткой. — А мы к вам из самого Новосибирска ехали ваш знаменитый млын (65) посмотреть, — про главный экспонат заславского музея мы в интернете, разумеется, вычитали.
— Из Новосибирска? — ахнула смотрительница и начала причитать, легко переходя с русского на белорусский и назад: — Ой, што ж с вамi рабiць? Ну, там не убрано, там киношное всё валяется, как вы смотреть-то будете?
Оказалось, что в музее буквально вчера закончились съёмки "польских" сцен телесериала про знаменитого экстрасенса Вольфа Мессинга. Режиссёрами киноэпопеи стали не менее знаменитые Владимир Краснопольский и Валерий Усков, когда-то снявшие культовые "Тени исчезают в полдень" и "Вечный зов". На время съёмок музей закрыли для посетителей, но теперь бабушка находилась в смятении — вроде бы формально уже можно запускать, но она боялась за имущество кинематографистов, оставленное после вчерашнего бурного отмечания конца съёмочного этапа.
Пожалев горемычных туристов, музейная работница всё-таки пустила нас, сказав перед этим загадочную фразу:
— Ну, вы ТАК поглядите немножко.
Денег при этом с нас не взяла.
Мы начали осматривать польский дизельный двигатель мельницы, сменивший двигатель паровой в начале тридцатых и располагавшийся теперь прямо на траве, а бабушка дополнила имевшуюся у нас информацию из интернета очень ценным замечанием:
— Во всей Беларуси больше таких млынов не осталось. В войну всё немцы спалили. Я и не знаю, как этот целым остался. — И, видимо, вспомнив что-то, вдруг закачала головой: — Ой, што здесь в войну творилось, это ой-ой-ой! А млын целый!
Здание, в котором когда-то стоял интересный механизм, хранило запах муки, а его стены украшали занятные документы — например, "Табель взысканiй Минской паровой мельницы Файбыша Слепяна". "За несоблюденiе чистоты" в конце девятнадцатого века можно было "схлопотать" штраф в двадцать копеек, "за устройство недозволенныхъ игръ на деньги" — на пять копеек больше, а вот "за появленiе на мельницу въ нетрезвомъ виде" — уже все пятьдесят. Забавно, что самыми "дорогими" нарушениями были "оскорбленiе старшихъ" и, как сейчас бы сказали, "несоблюдение мер пожарной безопасности" — целый рубль. Причём за "пьянку" и последние два проступка хозяин мельницы мог и уволить, о чём честно предупреждал работников в том же документе.
В остальных домиках, куда бабушка заходила вместе с нами, по всей видимости, опасаясь за сохранность "барахла" киношников, действительно царил беспорядок: экспонаты, характеризующие быт белорусов, основательно перемешались с "мосфильмовским" реквизитом и огромными кофрами киноаппаратуры.
На одной из избушек к глухой стене гвоздями были прибиты бутафорские окошки, дверь и крылечко.
— Гэта яны магазiн зрабiлi, — вновь перешла на белорусский смотрительница, заметив наш интерес, и улыбнулась: — Ой, махляры, ой, махляры!
Мы с Натальей улыбнулись в ответ, без перевода поняв слово "махляры".
Покидая музей, мы тепло попрощались с простецкой белорусской старушкой, которая продолжала сообщать нам обязательные к посещению достопримечательности тринадцатитысячного городка.
— На "Замэчак" (66) яшчэ обязательно сходите, — уговаривала нас бабуля, — Можа хлусня (67), но у нас говорят, што там могила Рогнеды.
Рогнеда — очень почитаемая в Белоруссии дочь полоцкого князя Рогволда, убитого во время очередного "восстановления вертикали власти" киевским князем Владимиром — тем самым, что Русь потом крестил. Беспутный тогда ещё киевлянин-язычник насильно взял в жёны красавицу-полочанку, и та родила ему множество детей — в том числе, Ярослава Мудрого. Правда, при этом гордая дочь полоцких "сепаратистов" пыталась лишить своего нелюбимого мужа жизни, за что и была сослана назад в Полоцкую землю. Согласно летописям, Рогнеда действительно умерла (постригшись перед смертью в монахини) в Изяславле, нынешнем Заславле, городе, построенном Владимиром специально для неё и сына Изяслава.
Для начала мы все же решили осмотреть уникальное даже для белорусской исторической мешанины здание бывшей кальвинистской церкви, построенное во второй половине шестнадцатого века. Про то, что в Литве когда-то появилась эта ветвь христианства, я уже писал чуть выше, но всё же памятников именно кальвинизму в стране осталось совсем немного.
Заславский храм, переданный сейчас православной церкви, стоял в центре совершенного пустынного и поросшего травой городища, от которого остался один только вал. Именно с вала, а мы подошли к церкви с "неправильной" стороны и были вынуждены взбираться на довольно высокую насыпь, открывался чудесный вид на собор. В отличие от минского Дворца Республики про заславский памятник эпохи Возрождения можно было сказать, что он выглядит лаконично: простое прямоугольное строение с высокой двухскатной крышей, к коему примыкает башня-звонница в несколько ярусов.
На выходе (для нормальных посетителей — "на входе") из городища находились руины замковой "брамы". Правда, после вчерашних новогрудских руин они нас совсем не впечатлили.
По улице Замковой мы вышли на Рыночную площадь. По периметру этого исторического места, возникшего в средневековье, располагались несколько занятных объектов: горисполком со скромным памятником Ленину, утопавшим в розовых кустах, краеведческий музей и небольшой скверик, из-за которого выглядывал шпиль костёла. Костёл этот хоть и был построен на два века позже кальвинистской церкви, "перекликался" с нею самым удивительным образом. Такой же "лаконичный" объем самого храма, такая же крутая, покрытая черепицей крыша. Даже башня-звонница у костёла была всего одна — изящная и тоненькая, хотя к обязательности в здешних барочных костёлах двух башен мы уже начали привыкать.
А вот у сотрудников музея сегодня был субботник. Только наше появление смогло отвлечь одну из работниц от подметания прилегающей территории. Молодая девчушка прошлась с нами по немногочисленным залам, охотно отвечая на вопросы, и даже включила нам магнитофонную запись музыки, сыгранной на цимбалах, общем для украинцев и белорусов струнном инструменте, дабы проиллюстрировать полифоничность его звучания.
В Заславле есть ещё один занимательный музей, "Дот", открытый в самой настоящей "долговременной огневой точке" тридцатых годов на тогдашней советско-польской границе. Та граница была "на замке", а вот захват Восточной Польши обернулся настоящей катастрофой в первые дни войны — укрепления близ Минска уже убрали, а новые, в Бресте и Белостоке ещё не воздвигли, потому и "пёр" фашист прямо на Москву, не встречая на пути никаких существенных помех, кроме мужества местных жителей.
Как попасть в "Дот", находившийся где-то на выезде из города в сторону Молодечно, и куда возят преимущественно организованные туристические группы, мы не знали, а потому, повздыхав, отправились на "Замэчак". Пошли пешком через частный сектор, отличавшийся от нашего российского только добротными заборами — металлическими или кирпичными. У нас почему-то до сих пор огораживают свои "усадьбы", как при царе Горохе — штакетинами.
"Замэчак" оказался очередным, ещё меньшим по размерам, чем то, что в центре, городищем, в середине которого стоял круглый гранитный постамент с гранитным же крестом. Вот и вся "могила Рогнеды". Надо было поверить "Глобусу Беларуси" и рейтингу, присвоенному автором сайта сему монументу, "Взглянуть". Это вам не "Увидеть обязательно" и даже не "Увидеть по дороге". Да и так — мы же не белорусы, чтобы чтить своенравную полочанку, а не её мужа Владимира, сделавшего для Руси гораздо больше. В общем, зря только ноги оттоптали...
В электричке нас забавили объявления — очень похожие на те, что зачитываются автоинформаторами в метро и автобусах-троллейбусах: "Асцярожна, дзверы зачыняюцца! Наступны прыпынак Мiнскае мора". Мы столько лет ездили в Новосибирске до остановочной платформы "Обское море" в Академгородке, что смотрели теперь на море Минское, как на что-то почти родное.
(58) В главе 6 я об этом писал.
(59) Забыл уже, что означает эта аббревиатура.
(60) А это, если не путаю, "ремонтно-строительное управление".
(61) Напоминаю, это значит приходской, не относящийся к монастырю.
(62) На всякий случай — "Лида приглашает!"
(63) Административная единица Польши, сохранявшаяся и в российском "Царстве Польском".
(64) Это авиационный сленг — "контрольно-диспетчерский пункт" сия аббревиатура означает.
(65) Мельницу то есть.
(66) По-белорусски это значит "замочек", то есть небольшой замок.
(67) Ложь, враньё.
Часть 6. "Дивный алмаз, европейские цели..." (68)
Вообще-то, у Наточки сегодня был день рождения. А я так расстроил её своим стремлением во что бы то ни стало посетить могилу Рогнеды, что она начала на меня дуться. Знаю я самое верное противоядье от такой напасти — сводить в какой-нибудь "полезный" магазин, а после — в ресторанчик...
С минского вокзала, куда электричка прибыла часа в два, мы отправились к "Хатке", дому-музею поэта Максима Богдановича, что недалеко от станции метро "Институт культуры". Тщетно — музей не был "выходным", зато находился "на реконструкции". Только вокруг небольшой домик, оставшийся стоять посреди "спальника", и смогли обойти.
Потом мы подошли к "Дзяржаўнаму музычнаму тэатру", мимо которого проезжали каждый раз по пути домой на троллейбусе. Само здание украшали скульптуры разнообразных муз: поэзии, музыки, живописи, театра, танца, а рядом с ним в настоящем японском скверике, подаренном белорусской столице городом-побратимом Сэндай, располагалась чудная композиция, "Батлейка", изображавшая персонажей народного кукольного театра: какая-то Антониха с кнутом и Антон с козой, дядька на лошади, крылатый чёрт. Вроде бы всё такое родное и знакомое, но совершенно при этом не понятное. Хоть объявления вешай: "Хочу знать сюжеты народного театра Батлейка!"
Ну а затем мы направились к Немиге, главной торговой улице Минска. Именно там должна была случиться моя реабилитация. Умилостивить разобидевшуюся именинницу должен был фирменный отдел легендарной белорусской "Милавицы". Как говорится, хозяйкам на заметку: бельё в местных магазинах стоит сущие копейки! Вот и Наталья набрала себе полный пакет чего-то...
Нечётная сторона Немиги соединялась с чётной несколькими пешеходными мостами, ведущими прямо в торговые учреждения, и представляла собой очередной достраиваемый сейчас минский двух— и трехэтажный "новодел" в польском духе, поднятый над тротуаром как раз до уровня тех самых мостов. Не удивлюсь, если после окончания "воссоздания" на них появятся таблички, извещающие об их "каштоўнасцi".
По мне так чётная сторона была куда занятнее: расположенные в двух уровнях многочисленные магазинчики и целые "магазинища", причём верхний уровень был ещё и со своеобразной террасой, оккупированной открытыми кафешками. Торговые заведения являлись пристройкой к оригинальному симпатичному дому-лесенке и возведённому явно под влиянием конструктивизма дому с многочисленными выступами и прямоугольными башнями. Второй дом был прямо копией правительственного дома на центральной площади, хоть и строился наверняка в семидесятые. Сразу за ним примостилась Петропавловская церковь, знаменитая тем, что несмотря на всю сложность отношений между поляками и русскими, между западными и восточными христианами, она с самого своего основания в семнадцатом веке и до нынешней поры была православной. Как я по-дурацки сказал-то, "примостилась"! Это к Петропавловскому собору, разумеется, всё остальное "примостилось", поскольку это здание, вообще-то, одно из самых старых в городе.
Собор, имевший много общего со здешней костёльной архитектурой (например, обязательные две башни) многократно перестраивался и ныне имел облик скромного барочного храма. Натка нашла замечательный ракурс для его фотографирования — отражёнием в огромных витринах торгового центра. Наверное, одна из самых лучших фоток из той поездки получилась.
За "новодельным" конструктивизмом располагалось так называемое Раковское предместье — ещё один райончик исторической низкоэтажной застройки, на сей раз настоящей. Мы, конечно же, погуляли там, взглянув на строгое здание Епархиального управления, резиденцию Белорусского Экзарха, и отметив в чудном ресторанчике национальной кухни Натальин день рождения...
Вечером мы ещё раз вернулись в центр — на Немигу, в Верхний город, на проспект Независимости, к "Красному" костёлу. Я по-прежнему испытываю восторг от красивых и со вкусом подсвеченных городов.
* * *
Утро выдалось пасмурным. Поезд в Гродно уходил уже сегодня вечером, а у нас ещё была куча дел. Сегодня я хотел посетить кое-какие интересные объекты за пределами центра, совместив это с полноценным осмотром местного метро, а ещё — купить сувениров-подарков родственникам и друзьям и отправить, наконец, посылку домой. Этот замечательный способ, позволяющий без труда перемещаться из города в город, мы с Натальей изобрели, когда носились года три назад по Красноярскому краю и Хакасии. До этого несколько раз у нас бывало так, что и хочется чего-то интересного купить, а как представишь, что предстоит с "сувениром" тащиться в следующий городок, руки опускаются... И тогда мы с Наткой вот что придумали: скупаешь всё, что хочется и на что хватает денег (в нашем случае это книги, открытки, местная пресса, ткани), а перед самым отъездом в следующий город высылаешь всё, что не потребуется в пути, посылкой на домашний адрес, в Новосибирск. Так мы ездили по Северному Казахстану, так же — по Тюменской области и Алтайскому краю. И в длинной полуторанедельной бурятско-иркутско-усть-илимской командировке я тоже так делал. Удобно, чёрт возьми! А в Белоруссии ещё и книжки по местной истории и архитектуре стоят копейки — грех было не купить.
Сперва мы съездили в один конец "нашей" линии метро до совершенно новых, сданных каких-то пару лет назад станций "Каменная Горка" и "Кунцевщина" и взглянули там на Свято-Евфросиниевский собор — новенький, но построенный в древнерусской традиции. Сразу за ним в той же "полоцкой" манере возводился ещё один храм — крупнее первого раза в два. А чуть ближе к центру на улице Притыцкого (69) располагался "харэаграфiчны каледж" с клумбами-балеринами и огромный ледовый дворец спорта, на котором висел баннер с чудным текстом, объясняющим смысл существования учреждения: "Массовое катание на коньках в будние и выходные. Вечера отдыха и знакомств в субботу". Интересно, а клубы "Кому за 30" здесь тоже не расформировали?
Ещё чуть дальше — Кальвария, минское католическое кладбище. Практически все оставившие след в истории горожане-католики упокоены именно здесь: архитектор Пищала, построивший минскую "Бастилию", супруги Войниловичи, финансировавшие возведение "Красного" костёла, художник Ванькович, рисовавший поэта Мицкевича. А ещё многие Радзивиллы и родственники последнего польского короля Понятовские...
