— Нет, — шепчет и поднимается на носочки. — Хренасдва я уеду! Понял!
— Да!
— Не для этого я дал себя соблазнить, чтоб ты так быстро от меня отделался!
— То есть это я...
Вдохнуть не успел. Саша вцепился в меня с такой силой, что я на мгновение растерялся и не сразу ответил.
— Ты дрожишь?
— Холодно, — сгребаю его в объятья, утыкаюсь носом в шею. — Люблю тебя, но один я не справлюсь. Здесь либо да, либо нет. Третьего варианта у нас быть не может.
— Я знаю...
Никаких "или".
Да — вместе. И тянуть это все вместе.
Нет — разошлись/разбежались/забыли нахрен обо всем. Постарались.
— Я тебя люблю, — бормочет. — Даже больше Мориса.
Смеюсь. Мне не легче, но я все равно улыбаюсь.
"Через какие ещё испытания нам предстоит пройти?"
На кухне теперь все. Близняшек, наконец, удалось туда заманить и накормить.
— А мне банан попался, — произнес Евген, причмокивая. — Вкусненький...
— Я тоже хочу, — Ромкины губы тут же обиженно надулись.
— На, — тарелка передвинулась. — Тока не плачь.
Вместо магазинного торта у нас Сашин фруктовый пирог. Что в нем и как, я без понятия. Я только нарезал, как просили.
— Я не пвачу, — уже серьезно обиделся. — Не хочу тепей...
— Ну и ладно, — Евген притянул тарелку обратно. — Мне больше достанется.
— Андллей че он, — Романыч уткнулся мне в грудь и забубнил. — Чуть что так свазу пвакса?
— Жень, — придерживаю одной рукой одного ребенка, второй вытираю испачканный подбородок другого. — Ты почему его цепляешь постоянно?
— А че он плачет? Ррева — коррова...
— Сам такой, — раздалось из кофты.
Тихий смех с другой стороны стола и мальчишки замолчали. Сидят два объевшихся колобочка, обиженные друг на друга, и молчат. Романыч у меня на коленях. Развалился. И щипает за кожу на руке, а Евген рядом. Оперся спиной о стену и рассматривает картинки в подаренной книге. Выбирает, что я им на ночь читать буду.
Машка извинилась. И передо мной и перед Сашей. За свое поведение, но осталась при своем.
— Я всё равно считаю это не правильным.
— Тебя, блин, забыл спросить...
— Прекратите, оба! — Ники стукнула ладонью по столу. — Достали уже ей-богу...
Прекратили. И смогли, наконец, спокойно поужинать.
За окнами уже глубокая ночь. Близняшки совсем затихли и их надо укладывать. Завтрашний день мы собираемся провести в парке. Они попросили, поэтому подскочат утром ни света, ни заря и мне нужно успеть, хоть немного поспать.
— Завтра всё, как договаривались? — спросила Ники в коридоре. На мое предложение остаться они отказались.
— Да, — стою, подперев косяк плечом. — Мальчишки рано встанут, я тебе позвоню, как мы соберемся.
— Хорошо, — сумочку Боре, объятия на прощание. — Саш, всё было безумно вкусно, — крикнула в комнату. — Спасибо большое...
— Не за что, — слышу его довольный голос.
Она вышла из квартиры, подмигнув и покачав головой. В ответ я только пожал плечами.
— Весело у вас, — Борис ржет, протягивая руку.
— И не говори, — сжимаю его пальцы. — В цирк ходить не надо.
Это так весело. Сегодня было ТАК смешно, что до сих пор трясет.
Проводил Ники с Борей и вернулся в квартиру. Сидят. В зале. На одном диване. Маша и, спящий в ее руках Романыч в одном углу, Евген, сложивший ноги на Сашины колени и разглядывающий книжку в другом.
— Мило, — смотрю на них и усмехаюсь. — Прям картина Репина "кто бы знал?"
Кто бы знал, что моя младшая сестра окажется гомофобкой. Современный ребенок оказался не таким современным.
Саша взглянул на нее, потом перевел взгляд на меня и сказал:
— Я, наверное, тоже поеду..., — я легонько кивнул. — Морис весь день не кормлен... Жень, пусти, я встану...
— А ты завтрра прриедешь? — Евген не шевельнулся.
Саша промолчал.
— Приедет Женечка, — ответила за него Машка. — Куда он от нас теперь денется...
День сегодня такой насыщенный, что я не знаю, смеяться мне или плакать.
— Приеду, — он улыбнулся. — Куда я от вас денусь...
Никто никуда теперь не денется. Все зашло слишком далеко.
Он уехал без поцелуев и объятий, но пообещав позвонить, когда доберется.
— Если в принципе, — раздалось за моей спиной, пока я обкладывал Романыча подушками. — Саша мне очень даже нравится... хороший мальчик...
Я выпрямился, потер ноющую переносицу и обернулся.
— Маш, давай пока оставим эту тему, — подошел к ней. — А то желание тебя придушить все ещё булькает.
— Ладно, — она скривила губы и вышла из комнаты.
"Мелкая задница, блин!"
Уснуть сразу не получилось. В голове то и дело всплывали обрывки прошедшего дня, заставляя мозг работать.
"Потерять все, меньше чем за сутки, — глаза в потолок, лежу, прислушиваясь к звукам в квартире. — Могу только я".
Только что-то или кто-то, в последний момент всегда спасают. Интересно, надолго ли мне такой фарт?
— Маша, что ты там делаешь? — возня, доносящаяся из ее комнаты, уже достала.
— Пытаюсь устроиться, — раздался не менее раздраженный голос. — Уснуть не могу.
— В холодильнике мед есть, — перевернулся на бок, подтаскивая к себе подушку. — Разведи в теплой воде и попей.
Молчание. И возня прекратилась. Слушаю тишину.
— Из чайника теплой воды? — прозвучало немного позже.
— Да, — улыбаюсь. — Чайной ложки на стакан воды. Тебе должно хватить.
Скрип кровати, потом шлепанье босых ног по полу и Машка, закутанная в покрывало по самые уши, вышла из комнаты.
— Не споткнись в потемках...— напутствие. Она глянула на меня, подобрала низ покрывала и вышла в коридор.
Что страшнее? Потерять их или остаться без него? Не знаю. Не хочу думать. Не буду гадать. Буду решать проблемы по мере их поступления. Иначе меня разорвет.
— Маш? — остановил, пока она не скрылась в комнате. — Ему, правда, 18?
— Да, — обернулась. Одна голова торчит. — В следующем месяце исполнится.
— Армия?
— Он близорукий...
— Поэтому и клюнул?
— Кто из вас снизу?
— Язва!
— Одного поля ягода...
Злиться на нее я не умею и не хочу. Она волнуется за меня, ещё больше чем я за нее.
— Ты его правда любишь? — спрашивает и в голосе уже не такой вызов. — По-настоящему?
— Да, Маш, — от одной мысли о нем. Подушка прижата ещё сильнее. — Я люблю его по-настоящему. Как взрослый.
Она стоит. Что-то обдумывает. Я плохо ее вижу, но хорошо слышу, как она дышит.
— Ваня знает, что у меня есть старший брат, который меня очень любит, — говорит очень тихо.
— И который может вырвать руки, если что...
— Вот поэтому мы ещё не...— запнулась.
— Я понял.
— Я хочу так же, — шепчет, поправляя сползающее покрывало. — Чтоб как у вас... по-настоящему...
Я промолчал. Так же как у нас даже я не хочу.
— Все будет, не волнуйся...— говорю и сам пытаюсь в это верить. — Давай спать, а то ведь близняшки не дадут утром.
— Это точно, — она вздохнула. — Доброй ночи, Попо.
— И тебе...
Уткнулся в подушку, закрыл глаза. Только не слышу, чтобы она ушла.
— И все-таки, кто из вас снизу? — вопрос в тишине и ее смех.
— Иди нафиг отсюда...
Подушка, которую я обнимал и в которую так уютно устроился носом, летит в мою младшую сестру и, следом за ней, залетает в комнату. Слышу, как она там смеется, и сам улыбаюсь.
Все кончилось не так уж плохо. Для меня. Пока что.
Глава 140. Семья
Проснулся от чувства, что меня обложили. Вдоль всего тела. Не повернуться, не вздохнуть. Открываю один глаз. Романыч. Его маленькие ручки, аккуратно сложены на моей шее. Спит. Крепко. Рот открыт.
Открываю второй глаз. Женькина голова на уровне моей. А его ноги у меня на животе.
Точно помню, что засыпал без них. Откуда они оба здесь?
Осторожно выползаю. Очень осторожно. Встаю с дивана и наступаю на что-то мягкое.
— Маша, блин! — шепчу. Чуть голову ей не раздавил. — Ты то, что здесь делаешь?
— Сплю, — одеяло до подбородка и повернулась на другую сторону. — Не видно, что ли?
Ночью все было точно на автопилоте. Романыч пришел сам. Завалился, и подвинуться не попросил. Женька пришел буквально следом. В туалет одному страшно.
"По коридору одному пройти не страшно, а в туалет, хотя до него ближе, дойти боится..."
Отвел. Подождал, уткнувшись лбом в дверь. Привел обратно, но естественно, что Евген теперь один в комнате спать не будет. Рома то у меня. Привел его в зал. Прижал спиной к стенке. Он там поворочался, поворчал, попинал меня по заднице и затих. Как Машка тут оказалась я уже и не помню.
А в квартире три комнаты. Вообще-то.
Умылся. Перебинтовал, как смог, одной рукой палец и побрел на кухню. Завтрак. Мальчишки скоро встанут и им нужен завтрак. И то, что я, при всем при этом, очень хочу спать, совсем никакой роли не играет.
Утро в детском садике имени Андрея Пополина это что-то с чем-то.
— Женя прекрати, пока по жопе не получил! — ругаю одного.— Рома вернись за стол, он больше так не будет, — зову второго.
Накормить мелких завтраком, заставить их спокойно поесть, получилось только с третьего раза.
— Маша, ты в курсе, что у меня санузел совмещенный? — стучусь к малой в ванну.
— Да, — раздалось за дверью.
— Ты там два часа уже...
— Мааашааа, — Романыч в нетерпении приплясывает около меня и стучится в запертую дверь. — Я писить хочу! Пустииии!
О том, что произошло вчера, напоминает только время от времени пульсирующий палец. А в остальном. Я стараюсь об этом не думать.
В парк завалился мини табун. Четверо, местами, взрослых и трое детей.
— Маш, — спрашиваю, не улыбаясь. — За тебя как за соплю платить или как за полноценного человека?
Она скривила не довольную мордаху и промолчала. Правда, когда мы заходили в одно из зданий, съязвила.
— Блин, а тебе сюда нельзя, — и выражение такое. Сама печаль. — С собаками то вход запрещен...
— Получил? — Сашин шепот и тихий смех.
— Так и тебе тоже, — отвечаю сестре, щипая его за бок. — Всех макак своей красотой смутишь...
Машка глянула на меня, показала язык и следом за остальными, убежала вперед.
— Все вчера выяснили? — Ники бродит вдоль клеток вместе со мной. — Я ее вроде как убедила, но мало ли что у малой в голове...
— Все нормально, — смотрю на подругу. — Спасибо тебе...
— Да, ладно, — смущенно опускает глаза вниз. — Мне это уже начинает нравиться.
— Не понял...
— Ну, то, что ты с Сашей...
— Еще раз не понял, — я даже остановился.
— Он заботиться о тебе, — Ники смотрит и улыбается. — И с ним, ты спокойней стал, мне это нравится...
— Ник иди сюда, — окликнула ее Машка и замахала руками, когда та обернулась. — Хочу тебя с Борей снять, пока вы не ушли.
Никаноре начинает нравиться? Шоковая терапия? Разве ее не отменили?
На моем лице опять счастливая идиотская улыбка.
Мы облазили весь парк, рассмотрели всех животных, близняшки вытерли своими штанами все качели/карусели/скамеечки, что попадались на пути. От сладкой ваты и прочей лабуды я сам начал липнуть и прилипать ко всему подряд. Все устали. Устали гоняться за быстроногой мелкотой и вытаскивать их из фонтанов и снимать с деревьев. Но все были настолько рады и довольны, что ничего не замечали и неизвестно кому больше нужен был этот праздник.
— Евгений Сергеевич?! — Боря уже скулит. — Сжальтесь! Мы старые люди и не успеваем!
— Спорртом надо заниматься! — крикнул Женя.
— Нече в офисах сидеть! — поддержал его Романыч и они прибавили шаг в направлении воздушных шаров.
А утром ведь не разговаривали.
— Мне квасный!!! — Романычу обязательно нужно выбрать именно тот шарик цветом, который он не может нормально выговорить.
— Квасный, так квасный, — улыбалась продавец, протягивая ему большое красное сердце.
— Евгений?! — я присел перед мелким на корточки. — Какой вы изволите?
— Дайте подумать, — насупился, ещё и губки вперед выпятил, окинул взглядом весь ассортимент и сказал. — Попугая вон того хочу...
Попугая, так попугая.
Маша от покупки ей воздушного шарика отказалась, сославшись на то, что она не маленькая. Сначала отказалась. Вернулась с полпути и потом догоняла нас с какой-то змеей.
— Подругу себе купила? — не сдержался.
Она цокнула языком, опять скривила не довольную мордаху, и побежала дальше, догонять мальчишек.
— Ты прям не можешь ее не зацепить, — Сашин тихий голос.
— Само собой, получается, — оборачиваюсь к нему. — Секунды не проходит и я уже сказал.
— Я заметил, — он улыбнулся.
Саша идет подле меня. Спрятав руки в карманы джинс. Он идет так близко, что я чувствую, тепло его тела.
— Не жалеешь, что и эти выходные со мной провел? — спрашиваю.
От желания к нему прикоснуться сейчас с ума сойду.
— Нет, — он идет еще ближе, трется плечом о плечо. — Как я могу жалеть о том, что провожу время с любимым человеком и его семьей, — улыбается, прикусывает губки. — Я и мечтать о таком не мог.
Не сдержался. Опять.
Обнял его за плечи и прижал к себе, поцеловав в висок.
Те, кому надо и так уже знают, близняшки далеко и слишком заняты, а остальных то, что я делаю, не касается.
— И я очень рад провести и эти выходные с любимыми...
Наверное, это и есть счастье. Скорее всего, именно про такие дни говорят "он был самым счастливым днем в моей жизни!". Он таким и был. Не больше, не меньше.
— Я хочу семейное фото! — Машка с заплетённой в косу лентой от воздушного шара, собирала нас в одну кучку. — Андрей возьми Ромку на руки, пожалуйста, а то он никогда не остановится.
— Рома я за тобой не побегу, — ноги от ходьбы онемели. — Если упадешь, никто жалеть не будет.
Последнее сработало как по волшебству. Идет обратно, надув обиженно губки.
— Фото какое-то недосемейное получится, — сказала Ники, обнимая Борю. Они весь день сегодня обнимались. Я за них рад. Правда. — Тебя на нем не будет...
— Все будет...— малая вся задумалась. — Жень, тебе обязательно к Саше на руки лезть?
— Да, — ответил Евген и одной рукой обнял его за шею. — Я мож тоже хочу, чтоб меня на рруках носили.
Машка смотрит на меня, Ники смотрит на меня. Боря смотрит на Сашу. Романыч вздыхает и отводит глаза в сторону.
— Павтаюша...
— Сам такой...
Тихий смех. Всё словно так и должно было быть.
"Как же я их люблю"
Всех. Не будь у меня хотя бы одного, я был бы совершенно другим.
— А теперь все не двигаемся! — скомандовала Машка. — Чтоб я случайно в кого-нибудь не врезалась.
Фотоаппарат на скамейку. Изогнулась, чтобы проверить, все ли влезаем и бегом в общую массу.
— Дома все фотки мне покажешь, — малая втиснулась между мной и Ники.
— Компромат не сняла, — бормочет. — Не волнуйся...
— И тем не менее...
— Увыбаемся и не машем!!! — скомандовал Романыч, и все замерли.
Щелк.
— Жаль, что они всего лишь на выходные, — задумчиво говорила Ники. — Я по ним скучаю...
— Постараюсь в следующем году чаще их привозить... если все нормально будет...
"Если они у меня ещё будут..."
