— Знаешь... А ведь Саске — совсем не такой, каким мы все его представляли. Я видела...
— И тебя, конечно же, это несказанно радует, да? — съязвил я.
Впервые за наш разговор Йоко смутилась.
— Хватит уже! Все не так!..
Отвела взгляд.
— Да ладно тебе! Ну что тут такого?! Рано или поздно девочки вырастают, и это случается! Я вот, правда, не ожидал... Не думаю, что смогу пережить толпу маленьких демонят с фамилией Учиха!
Единственное, что меня извиняет — я думал, что она осталась той маленькой девочкой, которая собирала красивые камешки в кратере, появившемся от ее рождения, и тихо, но очень звонко напевала добрую песенку про солнышко. Единственное, что может меня оправдать — я думал, что все осталось по-старому. Единственное... Впрочем, вру. Оправдать меня не сможет ничто. Потому что Йоко повернулась и в меня уперся прищур голубых... но сейчас — с отчетливым красным цветом, глаз.
— Я сказала — хватит! — резко бросила она.
Я опешил, а Йоко соскочила с камня и, кажется, одним движением оказалась напротив меня.
— Хватит уже твоих тупых шуточек! Ты, со всем своим умом и талантом, до сих пор еще ничего не понял?! Не будет никаких 'парней' и 'демонят', не будет никаких 'друзей' и 'отношений'! Нет и никогда не было 'хорошей девочки Йоко', потому что есть только это!
Девушка дернулась и расплылась в воздухе тяжелым оранжевым облаком. Повисев секунду, оно собралось обратно. А голос, постепенно переходящий в крик, не умолкал ни на мгновение.
— У меня нет ничего своего, ничего, что не вложил бы в меня ты! А если ты сейчас откроешь рот, чтобы сказать: 'Ты это ты', 'Не думай об этом!', то заткнись, потому что если я хоть на мгновение прекращу поддерживать свою форму, перестану каждое мгновение повторять себе: 'Я — Йоко', 'Я — неправильный демон', 'Я — такая, какой все меня видят', то я перестану существовать! Может, это было бы и неплохо, да только вместе со мной перестанет существовать и окружающее! Тебе понравится мегатонный плазменный взрыв посреди твоей любимой деревеньки?! Больше всего на свете я хотела бы стать обычной но я могу нормально жить только здесь, в твоей печати! Я не доделана, незавершена, я просто... вещь! А тебе нет дела, ты видишь только Учиху!..
Она запнулась на вдохе и посмотрела на меня. Мы мерились взглядами секунду, другую, а затем... Я моргнул, из глаз Йоко ушла пугающая краснота, она порывисто шагнула ко мне и спрятала лицо у меня на груди. Да, я помню, что она выше меня на десяток сантиметров. Но, в конце концов, что ж это за внутренний мир, если я не могу позволить дочке поплакать мне в жилетку?
Я погладил ее по спине и усмехнулся: иногда штампы врут. В данном случае она совершенно ничего не смогла бы прочитать в 'изменившемся выражении моих глаз'. Потому что менять было совершенно нечего, и Йоко это поняла. Все же у меня замечательная дочь...
— Прости, что я на тебя накричала... — сказала она, не поднимая взгляд. Отодвигаться от меня она тоже не собиралась.
— Ничего, все в порядке, — улыбнулся я и обнял ее за плечи. — До сих пор ты демонстрировала редкое для девушки здравомыслие, я уже начал беспокоиться... Но одну женскую истерику раз в три года я, так уж и быть, переживу!
Она тихо фыркнула мне в грудь, но все равно продолжила:
— Все равно прости. Я е должна была... так.
— Это ты меня прости. Я видел в тебе только то, что хотел и забыл о тебе самой. Я... обещаю, что ради нашей с тобой дружбы я больше никогда не вспомню о Саске.
— Хорошо... И... это... Не думай, твои шутки вовсе не глупые, а очень даже смешные!
Воцарилась тишина. Не знаю, о чем думала Йоко, а я просто стоял и обнимал самое близкое мне существо под этим небом...
Наконец я решил, что самоанализа должно быть в меру и пауза слишком затянулась:
— Кхм... Вообще-то, я шел сюда немного по другому поводу. Я недавно услышал занимательную историю, которую бы не отказался поведать своим гипотетическим внукам...
На этих словах мне достался несильный, но чувствительный тычок кулачком в печень.
— Ну ведь будут еще и двоюродные, с бьякуганом. Интересно, как Наруто их назовет — компонентов в рамене на целый взвод хватит!.. Ладно, не дерись, возвращаюсь. А историю эту рассказал клоун-шизофреник — впрочем, других клоунов я и не знаю — Тоби. Я хотел у тебя спросить — в ней есть хоть слово правды?
Развеселившаяся девушка на словах о Тоби вздрогнула и попыталась зарыться в мою грудь еще глубже. Но затем замерла, вздохнула и проговорила, по-прежнему не поднимая глаз:
— Я не хотела, но, видимо, все-таки придется... Я расскажу тебе одну историю, па...
Йоко на секунду замолчала. Почему-то рассказ давался ей нелегко.
— В одном далеком и тихом мире жило одно существо — я думаю, его вполне можно назвать богом. Не Творцом — но богом. И оно — было деревом. В прямом смысле. То ли потому, что оно было таким изначально, то ли по его собственной воле — неизвестно. Ведь никто не знает, как на самом деле рождаются боги...
Девушка явственно задрожала и умолкла, а я... я просто постарался обнять ее как можно крепче.
— Этот бог просто жил. Год за годом, век за веком тянулись к Солнцу ветви, дрожали на ветру листья, пили силу земли корни... Дерево было могучим, мудрым и очень добрым — по крайней мере, так оно о себе думало, если вообще утруждало себя таким бесполезным для высших существ занятием. Шло время. Мир вокруг дерева тоже рос и вот как-то вдруг в этом мире завелись люди.
На этом месте я фыркнул. Йоко в моих объятиях тоже завозилась и я почувствовал, как она слабо улыбается.
— Люди быстро разобрались, что живут рядом с богом, но на их просьбы, мольбы и требования он молчал — ему было безразлично. Точно так же, как были безразличны и муравьи, снующие по его ветвям, жабы, поселившиеся у корней, птицы, вившие гнезда в верхушке, задевающей облака. И, кажется, все идет так, как и должно было идти, но...
Вновь пауза. Я тряхнул головой, прогоняя видение исполинского Древа-Над-Миром. Ух ты, похоже, у моей дочурки настоящий талант рассказчика. Или же она воспользовалась чем-то еще?.. Я с подозрением посмотрел на красную макушку, но выяснить ничего не успел. Рассказ начался снова, и провалиться мне на этом месте, если я понимаю, к чему она ведет и откуда все это знает!..
— Люди в этом мире постепенно развивались. Построили свою цивилизацию — города, дороги, государства, развивали высокие технологии... Пап, я, даже не видя твоего лица, готова поспорить, что сейчас ты недоверчиво улыбаешься. Ну подумай, ты же у меня умный: тот же самый электрический холодильник не может появиться в кузнице деревенского кустаря. Нет, если дать этому кустарю инструменты и возможности — он не только холодильник, он что покруче соберет, но для этого он должен знать, как эта штука устроена. А зародиться на кузнечной наковальне холодильник неспособен. Я уже о простых электрических лампочках молчу или о вакуумной упаковке продуктов быстрого приготовления... Ну вот: человечество развивалось. Просто, в отличие от того, что видел ты, в этом мире люди изначально видели рядом существо, неизмеримо более могущественное, чем они сами, вот и не стали ударяться совсем уж в крайности. И так прошло много времени — люди сами по себе, бог сам по себе. Пока принцесса одного из государств не решила стать сильнее. Может, ее государство вело тяжелую войну, а может, она просто хотела власти... Но он отправилась к дереву и сорвала с его ветви плод. Обычный такой, на маленькую дыньку был похож. И съела... Неизвестно, кто подсказал ей, или догадалась сама, но этим она отобрала у бога значительную часть его сути. Принцесса стала сильнее, быстрее, она оказалась способна на такое, о чем раньше не могла бы и подумать. Сегодня ты, папа, называешь эту силу — чакрой... Бог впервые за всю вечность обратил внимание на окружающий мир. Он не простил того, что у него украли силу, и захотел ее вернуть. Но, чтобы это сделать, ему пришлось измениться. Бог изменился и в мир пришел демон. Он убивал и разрушал, в попытках вернуть свое он разрушил цивилизацию и силой своей ненависти к вору он окрасил небо над миром в серый цвет. Люди называли его — Десятихвостый, Джуби. Наверное, потому, что он так и не смог отказаться от своих корней...
— Значит, во всем, как и всегда, виноваты люди... — задумчиво протянул я.
Йоко быстро подняла голову и посмотрела изумленными глазами, но тут же снова спрятала носик у меня в солнечном сплетении.
— Ну и что дальше было? — спросил я.
— Дальше? Дальше можешь уже и сам догадаться. Многие годы Джуби охотился за принцессой в попытках вернуть свое. А принцесса, ставшая императором человечества, — девушка хихикнула, да и я не удержал немного неуместную улыбку, — бросала людей на борьбу с демоном. Эта война разрушила цивилизацию на континенте и превратила ее в то, что ты видишь сейчас. Может, на других континентах — если они есть и заселены — все иначе, а к нам просто не суются, не знаю. У шиноби нет сил, возможностей и желания заниматься такими вещами, а там, наверное, еще помнят легенды о чудовище... И, казалось, люди, сдуру обратившие на себя внимание бога, обречены, но у принцессы родился сын. И его назвали Хагоромо...
Все-таки Йоко потрясающе чувствует мое настроение. В ответ на вопросительный взгляд, пробуравивший ее макушку, она тихо добавила:
— Рикудо-сеннин...
Я издал неопределенный звук и Йоко кивнула, боднув меня лбом:
— Ага, точно. Дальше ты все уже слышал, примерно так оно и было. Рикудо смог победить, потому что не искал силы, власти или бессмертия, а развил дар, сделал еще один шаг... Он разделил демона на части — тело отправил на луну, его мозги закинул куда-то на запад континента, а из духа и силы создал Девятерых Хвостатых, потому что одна-единственная оболочка не могла бы сдержать безграничную ненависть бывшего бога. Только вот перед... исчезновением демон проклял свою украденную силу и пообещал, что она вечно будет убивать тех, кто ею обладает...
Девочка замолчала. Молчал и я. Потому что в свете ее слов все происходящее вокруг приобретало слишком пугающий смысл.
— Отшельник попытался избавиться от проклятия. Он отдал свой дар всем остальным людям, но стало только хуже — теперь каждый убивал каждого. Самое большое его желание было — чтобы на землю вновь вернулся мир. Но делать последний шаг и... взвалить на себя ответственность за то, что он сделал, Рикудо не стал. Он предпочел отправиться по дороге обычного смертного, и поручил решать проблему своим детям. Но проклятье настигло и их. Знаешь, па... Индра ведь был мечтателем. Он иногда мог застыть на месте на много часов, любуясь каким-нибудь необычным жучком, особенной травинкой, просто глядя на закат. Он был очень способным и талантливым, он считал, что его сила способна восстановить мир. Он очень хотел показать людям, что же он видит вокруг. Он был старшим братом, который заботился о своем младшем. Но он не справился со своей силой и с тех пор зависть и ненависть стали главным проклятием для пошедшего от него клана Учиха, которые взяли из всей его силы только глаза, которые потом даже сами Учихи стали звать 'прОклятыми'..
— То есть... э-э-э... погоди... Если я все правильно понял, то на мосту...
— Угу...
— Ладно. Хорошо, — я все еще был шокирован новостями. — но тогда объясни мне, пожалуйста... Какое отношение к этой истории имеешь ты?
— Когда ты помог Нагато обрести душевный покой, вытащив из небытия душу Яхико, ты... отдал слишком много. Фактически, тогда ты был уже мертв. И мне прошлось... попросить Шинигами. Он согласился отпустить тебя... на этот раз. Но только в обмен на то, что я... Я должна прекратить войны, принести мир на эту землю и... уничтожить Джуби. Он не оправдал надежд, не исполнил предназначение и проклял мир хаосом. Он не должен вернуться. Без тела, без разума, сжигаемый ненавистью большей, чем можно вообразить — он станет концом этого мира. Не справился Древобог, не справился Рикудо, не справились Индра и Асура, а я... Я не хочу! Я хочу быть обычной девочкой! Играть и сплетничать с подружками, научиться наконец-то готовить нормальную еду, жить с надеждой, что мой сильный и добрый отец, на которого можно наорать и успокоиться, однажды все же изобретет способ выпороть меня ремнем и у меня таки появится парень... Я хочу быть нормальной!
— Так тогда... когда ты пошла помогать — это было не то, что я... а на самом деле...
Нормальные слова никак не шли на язык. Все же откровенно разговаривать с собственной дочерью — это испытание почище чем стать Каге. Но, слава бо... э-э-э, теперь, видимо, этого слова даже думать нельзя?.. В общем, хорошо, что она меня понимает!
— Нет. Я подумала, что прямой потомок Хагоромо Саске гораздо больше подходит для роли бога. Спокойный, равнодушный, решительный — и в глубине души мечтающий о добре и справедливости. Но не просто так — а для всех сразу, и чтобы никто не ушел обиженным! Я хотела обменяться...
Йоко подняла глаза и все же смогла поймать мой взгляд. Вот только на месте обычной голубой радужки или менее привычного, но все же объяснимой вертикальной нитки зрачка в ее глазах лениво крутилась сумасшедшая фигура, все время напоминающая мне модель структуры атома из учебника физики... Обладателем которой до сей поры был один лишь Саске Учиха.
— Но у меня не вышло, — просто сказала девушка, снова пряча взгляд. — Саске не выдержал даже половины... меня. Поэтому у меня теперь это, а Саске... Саске больше не шиноби. Совсем.
Интерлюдия. То же время
Трепещущее пламя кривой восковой свечи освещало совсем небольшое пространство вокруг. Остальное пространство каменной пещеры терялось в пляшущих тенях и подземном мраке.
В освещенное пространство попадал стол, на котором и стоял свечной огарок, грубый неотесанный каменный пол и простые деревянные нары, на которых лежало худое тело, обмотанное грязными, кое-где сбившимися бинтами. Больше всего повязок было на том месте, где у тела должно было располагаться лицо.
В пещере царила первозданная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием иногда коптящего фитиля. Больше ничто не нарушало покой каменной пещеры.
Но рано или поздно всему приходит конец. На границе круга света шевельнулась тень и в освещенное пространство вступил человек.
Сейчас он был без своего широкополого свободного плаща, украшенного красно-белыми облаками. Но спиральная оранжевая маска с единственной дырой для глаза красовалась на лице по-прежнему. А тишину нарушило бормотание:
— Проклятье! Что за тупой придурок, не мог осторожнее себя вести?! Что с ним такое? И Зецу здесь не поможет, он только глаза пересаживать годится. Говорили же мне, что Учихи — лучшие ирьенины, кто мне мешал внимательней слушать Рин?..
Бормотание резко прервалось.
Этот голос не был похож ни на истерические восклицания в духе полуграмотных спортивных болельщиков, ни на наглые и самоуверенные слова человека, взявшего себе имя самого знаменитого убийцы в мире. Было похоже, что сейчас говорит обычный неимоверно уставший человек. Услышь его сейчас один доморощенный психиатр, он бы недоуменно тряхнул красным хвостом и погрузился в размышления — а возможно ли тройное диссоциативное расстройство? Но его здесь не было. И за это все высшие силы этого мира должны были быть удостоены отдельной благодарности...
