— Да, но только после того как Архайр Алетагро завел речь о вызове и амулете! У Вас тогда был на лицах написан один единственный вопрос — А смогу ли я до него добраться, прежде чем он активирует амулет? Не отрицайте, Дхатхайр Ороллин, было. — гном не нашел что ответить на справедливое замечание. — Я все это время, что мы провели бок о бок, искал с Вами дружбы. — гном вскинул голову. — Не стану скрывать, искал дружбы не просто так, а с намерениями заслужить уважение и заработать возможность остаться на Вашем острове на продолжительный срок. Искал дружбы без оглядки на прошлое и уж точно смог бы закрепить ее поступками, но как видно зря искал. Так что когда выберемся из халифата, Архайр Алетагро озвучит условия выхода из отряда и наши дороги разойдутся.

Алетагро, не выдержав равнодушный взгляд вампира, отвел его в сторону, затем смущенно сказал:

— Дан, условие только одно — доставить Ралого в Росское княжество. Там, разделив казну, отряд вовсе прекратит свое существование, так как поставленная задача будет выполнена.

— Прекрасно! — воскликнул вампир, про себя подумав. — "Ох, блин! Выложил все наболевшее как какой-то молокосос, обиженный на весь свет! Ну, покипел бы немного да забил на эту глупышку с этим дурацким вызовом! А ведь мне и братишкам в любом случае необходимо попасть на Индерон и встретиться со старейшинами, чтобы они официально признали стаю. Я же теперь не один и о ребятах позаботиться обязан, не говоря уже о том, что мне надо учиться. Зашибись, однако, поболтали, Сергей Батькович. И что нам теперь делать?" — немного повертев ситуацию с разных сторон, чуть не возликовал. — "Да ничего делать и не надо! Они итак страстно жаждут меня туда затащить, а теперь будут сами искать моей дружбы. Алетагро ведь мог не дожидаться выхода из пустыни и, назначив отступные, распрощаться прямо сейчас. Вместо этого, предложил следовать с ними до конечной точки, заодно прямо сказал, что мне кое-чего перепадет при разделе отрядной казны. Наверняка надеется за время пути вновь наладить отношения и на всякий случай делает ставку на жадность. Видать еще не разобрался во мне и не понял, что деньги для меня всегда были и останутся лишь средством, а не целью. Кроме того, не стоит забывать о словах Ороллина, из которых следует, что я им нужен как воздух. Старшие собираются предоставить меня представителям Индерона в Росском княжестве, тем самым загладить вину за провал задания. Глупо, на мой взгляд, лично я тут никакой вины не усматриваю. Хм, покочевряжимся немного, а потом сделаем ход конем, чуть-чуть сдав позиции. Мне нужны друзья на Индероне, которые помогут в случае чего, и которым не будут припоминать провал миссии каждый раз. А что, красиво получается, только с обидой надо не переборщить".

Улыбнувшись про себя, Данте, посмотрел на притихшего Чатлана, затем, деловито осведомился:

— Итак, мы с тобой остановились на выборе правильной основы перед изготовлением амулетов, не будем пока брать во внимание количество граней. Природный кристалл это хорошо. Уточню, хорошо для нейтрального накопителя. Для накопителя сил огня, опять же неверно выбрана основа. Лучше всего подойдет рубин, но если его под рукой нет, можно использовать хрусталь. Но до того как внедрять в структуру камня нужные энергетические каналы и наделять нужными свойствами, его следует банально перекрасить.

— Это как? — Чатлан озадачился.

— А так, цвет камня играет не последнюю роль. В общем, технология схожа с производством искусственного хрусталя, правда, с оглядкой на магию. Но сейчас не об этом, для начала расскажу основы. У простых ограненных кристаллов, структура уже устоявшаяся. Поэтому, с ними работать легче, так как минимизируются затраты энергии, и уже в готовую основу проще вплести энергетические структуры, придающие камню те или иные магические свойства. Но при этом энергетический объем уже ограничен, что не есть хорошо. Именно так поступил Карса. Вместо того чтобы затратить чуть больше энергии на создание амулета, как говорится, с нуля, он взял за основу уже ограненный кристалл. В общем, эти экземпляры магического производства, исполненные Карсом, в моем понимании являются дешевой и бездушной штамповкой.

Вампир презрительно фыркнул, наблюдая, как из накопителя энергии огня вырываются крохотные искорки силы.

— Идем дальше. Магу, в процессе создания амулета из уже ограненного механическим способом камня, приходится вмешиваться в его структуру, и это не идет на пользу амулету. Например, если хочешь увеличить внутренний энергетический объем или переделать полностью то, что уже есть, структуру кристалла приходится сначала очень осторожно ломать, чтобы совсем не разрушить камень. На это уходит необоснованно много энергии, так как улучшать всегда сложнее, чем делать с нуля. Не всегда, правда, но в большинстве случаев справедливо. Помнишь тот амулет, что я тебе давал? — маг кивнул. — Так вот, мне пришлось полностью переделывать средний накопитель темной энергии, отсечь излишки и попутно почти полностью убить душу камня. Энергии, эта переделка отняла больше, чем, если бы я с самого начала работал с куском стекла и свинцом.

По ходу спонтанно возникшего урока артефакторики, Чатлан все придирчивей начинал всматриваться в амулеты, непроизвольно сравнивая купленные с изготовленными вампиром артефактами.

— Исходя из вышесказанного, выводим следствие, что лучше всего начинать работать с куском хрусталя никак не обработанным, это справедливо и для других камней, как то: алмаз, рубин, бирюза и другие. В общем, если начинать работать сразу с необработанным, живым камнем, маг, мягко входя в резонанс с его внутренней структурой, начинает перестраивать ее по своему усмотрению. В процессе перестройки структуры, можно легко исправить изъяны невидимые глазу, а они при механической обработке есть всегда. Огранка происходит магическая, которая всегда лучше механической в разы, так как камень, и соответственно структура не повреждается, душа не умирает. Не приходится ждать три месяца, пока он снова ее не обретет и не оживет. — Данте усмехнулся, наблюдая оловянные глаза мага. — Ладно, потом объясню на примере. А сейчас перейдем к технологии создания накопителя энергии огня из обычного хрусталя. Когда работаешь с камнем в полном контакте, он как бы плавится и в этот момент в него надо добавить кадмий или золото. Камень, после обретения нужной формы приобретает либо красный, либо красновато-золотой цвет. Помимо очень красивого цвета, маг добивается того, что уменьшает фон, а так же ненужный расход энергии примерно в два раза. Можно обойтись и без смены окраса, но тогда придется добавлять дополнительные плетения, исключающие ненужный расход. Как ты понимаешь, это дополнительные затраты энергии. После этого, уже придаешь камню нужные свойства, а именно вплетаешь структуры огненной стихии. То же самое рекомендуется делать, когда создаешь накопитель для магов, оперирующих другими стихиями, только добавки будут другие.

Чатлан, переварив полученную информацию выводя пометки на песке, воскликнул.

— Дан, все вроде бы логично и понятно, но ведь не существует же искусственного хрусталя, только горный, или как его еще называют природный!

В следующий момент, Чатлан отлетел в сторону, отброшенный могучей рукой подскочившего гнома. Ороллин, угрожающе нависнув над вампиром, заорал во все горло:

— Дан, ты не имеешь право, разглашать тай... — гном осекся, и замолчал. Вампир моментально отреагировал на отповедь, здоровый глаз полыхнул багровой яростью.

Данте, медленно закипая, поднялся на ноги и, приподняв гнома над землей, сомкнув пальцы на его горле, прорычал:

— Дхатхайр Ороллин, если Вы не объяснитесь, честью клянусь, прокляну так, что борода у Вас не будет расти до самой смерти! — В следующий момент оскал оборотня прошел, ярость затухла, сменившись тревогой. Данте замер, прислушиваясь к себе, затем медленно обернулся к оборотням, не выпуская гнома. Ребята лежали недалеко от навеса, распластавшись на песке, и все четверо бились в конвульсиях. Спав с лица, бросился к оборотням, отбросив побелевшего от страха и задыхающегося гнома. Начисто забыв о гноме, Данте подлетел к распростертым телам и, хватая сразу двоих, заорал:

— Чего разлеглись, быстро остальных под навес!

Аккуратно расположив и прижав к земле бьющихся в судорогах оборотней, члены отряда столпились вокруг, наперебой засыпая вампира вопросами. Чатлан, проведя рукой над телами ребят, недоуменно высказался:

— Дан, что происходит? Почему их колотит, ведь магического удара не было?!

Ралого, осмотрела бледные лица и стиснутые челюсти оборотней.

— Это не похоже на тепловой удар. Что же с ними?

Данте, не обращая ни на кого внимания, прислушивался к внутренним ощущениям и осматривал Экитармиссена, как самого ближайшего.

— Участившееся раздражение часто переходящие в спонтанные вспышки ярости, бешеное сердцебиение и непроизвольное сокращение мышц вкупе с бушующей аурой. Странно, я бы сказал, что это все указывает на.... — Данте растерялся. Алетагро, с трудом удерживая Элеомиса, спросил:

— Дан, на что указывает, Дантар тебя побери?!

— Да быть этого не может, ведь у меня в запасе еще дней семь есть! — воскликнул вампир, затем впился разъяренным взглядом в мага. — Чатлан, чтоб тебя через морской узел провернуло, ты, что дал им мою кровь?!

Чатлан, сделав шаг назад от Данте, затряс головой.

— Откуда у меня твоя кровь, Дан, что происходит?

— Ангел! Все признаки указывают на то, что они сейчас на пороге своей первой трансформации! Но быть этого не может, если только какой-то доброхот не дал им моей крови!

Алетагро, глухо ругнулся и, посмотрев в глаза вампиру, сказал:

— Они ее сами взяли, еще в камере, пока ты был без сознания. Слизнули по чуть-чуть.

Ругнувшись, Данте закатил глаза.

— Сразу четверо? — вампир со всей злости вбил кулак в землю — Ну, м-мать вашу! — быстро взяв себя в руки, принялся командовать. — Так, быстро забираете всех хьердов и убираетесь отсюда на расстояние хайра с глаз моих долой и ждете на песке погоды. Эти малолетние оболтусы через двадцать-тридцать тинд превратятся в четыре напрочь невменяемые машины для убийства. — видя недоверие, написанное на лице Алетагро, Данте зло рявкнул: — Оставайся, если не веришь, вот только я перед своей первой трансформацией порвал в клочки пять человек! Им сейчас ярость и жажда охоты утроит силы, разорвут и не заметят.

Алетагро, нерешительно отпустив Элеомиса, спросил:

— Может их связать?

— Нельзя, поломают себя на раз, потом всю жизнь будут бояться сменить ипостась. Первая трансформация самая важная, почти интимный процесс, поэтому нельзя, чтобы они испытывали при этом боль и страх.

Данте, борясь с неуверенностью, принялся стаскивать с оборотней одежду, провожая глазами своих спутников, разбирающих животных. Зацепившись глазами за мага, Данте крикнул:

— Чат, останься, пожалуйста, мне понадобится твоя помощь. — Чатлан, передав поводья Язулле, вернулся обратно. — Дружище, тебе единственному будет безопасно тут находиться при условии, что у тебя энергии хватит поддерживать пассивный стационарный щит несколько тандов.

— Хватит, только дай накопитель, в который я уже третий день сбрасываю энергию. — Данте передал сверкающий огнем кристалл Чатлану. — Дан, что мне предстоит делать?

— Да почти ничего, только немного отойти, окружить себя щитом, тихо сидеть внутри и бояться, пока на тебя будут бросаться невменяемые оборотни, с кровавыми намерениями.

— Зачем?

— Послужишь близкой, но недосягаемой приманкой, а то разбегутся по пустыне, заманаюсь их потом отлавливать. Могут вообще по следам пройти и разорвать половину отряда, пока старшие не опомнятся и не порубают их в капусту. Для них в этом состоянии любое не относящееся к их расе существо является добычей.

— А тебе самому не опасно тут находиться?

— Наверное, нет, но кому кроме меня, их сопровождать во время первой трансформации? — Данте горько усмехнулся. — Хреновый из меня вожак, раз проморгал пик изменения.

— Не переживай, ты же не знал, что они попробовали твоей крови. Кстати, почему ты сразу на меня подумал?

— Да потому, дорогой друг, что я только тебе давал свою кровь, сильно разбавленную водой, правда.

Чатлан от удивления округлил глаза.

— Это когда же?

Вампир, ни капельки не смутившись, и хитро подмигнув, просветил:

— Нам же надо было, чтобы ты прошел в Липецек, не привлекая к себе особого внимания? Вот я и дал крови, чтобы тебе фасад поправить, а то уважаемый маг в глазах кахулов с синяками на лице, выглядел уж больно не авторитетно.

Чатлан задохнулся от возмущения.

— Ну, ты... ты! — маг укоризненно усмехнулся. — Ты просто темный!

Вместо эпилога.

Сделав пять широких шагов и, решив что достаточно удалился, Чатлан уселся прямо на песок и, прикрыв веки, пробормотал что-то себе под нос. Данте, сидящего возле притихших оборотней обдало жаркой волной силы, отвлекшей от собственных переживаний и отодвинувшей неуверенность на задворки сознания. В этот момент, маг, сложив ладони на груди одна на другую, затаил дыхание на миг и, открыв полыхающие огнем глаза, сложил руки лодочкой. Поднеся ладони к лицу, Чатлан медленно выдохнул, наполнив их жидким пламенем, переливающимся ярко оранжевым, слепящим глаза светом. Данте, заворожено следя за магическим ритуалом, неожиданно для самого себя успокоился, преисполнившись уверенности в собственных силах. Чатлан тем временем, плавно отведя ладони от себя и, немного подавшись вперед, вылил пламя на песок, тут же начавшее окружать мага идеально ровным кругом. Замкнувшись, кольцо света полыхнуло небольшими язычками пламени, отрезая мага от реальности внешнего мира. Тунус мага перестал колыхаться на ветру, багровые песчинки улеглись, складки сосредоточенности разгладились, а из глаз медленно, словно неохотно ушел магический огонь. Чатлан, осмотрев защиту, совсем хрупкую на первый взгляд, удовлетворенно кивнул и, взяв в руки кристалл-накопитель, кивнул вампиру. Данте, поверив уверенности мага, посмотрел на оборотней, переставших биться в конвульсиях, лишь изредка подергивающихся при непроизвольном сокращении мышц.

— Знать бы еще, что дальше делать. — пробормотал Данте, настороженно наблюдая за лежащими на песке братьями. Задумчиво убрав белоснежную прядь волос со лба успокоившегося Экитармиссена, вампир непроизвольно улыбнулся с неожиданной даже для него братской нежностью. Лицо оборотня было по-детски наивно и открыто для всего мира, всех его бесконечных тайн, которые еще предстоит разгадывать — Только из-за вас, братишки, стоило попасть на Северье и пройти все, что довелось испытать за эти несколько бесконечных дней. Ничего, испытав упоение преследованием добычи и после удачной охоты обагрив клыки в теплой крови и отведав нежной, еще трепещущей теплой плоти споем нашу древнюю песню.

Чатлан недоверчиво моргнул, затем потряс головой, пытаясь сбросить наваждение. Молодой маг был потрясен, узнав Данте с неожиданной стороны. Он уже привык к вспышкам жаркой и безрассудной ярости вампира, холодной и зловещей жестокости, циничному и пренебрежительному отношению к чужим жизням, злой насмешливости и порой очень обидной иронии и презрению. Но вид вампира, взирающего на молодых оборотней с такой нежностью и любовью, напрочь не вяжущейся с уже устоявшимся его образом, поразил до глубины души. Чатлан никогда бы не смог даже отдаленно представить, что вампир способен испытывать нежность, а тем более любить кого-то, кроме себя. Чатлан еще раз помотал головой, пытаясь отогнать невероятную картину, разбивающую вдребезги все его представления о характере вампира, но Данте, что-то ласково шепчущий бессознательным братьям никуда не желал уходить.