На мои плечи навалилась тяжелая усталость. Не успели. Опоздали...
А Дайминио? Получается, он считает меня мертвым? Проклятье, надеюсь, он стойко пережил эту новость. Сейчас я бы многое отдал, чтобы у кардинала не было ко мне отцовской привязанности.
— Когда здесь пройдет армия? — хмуро спросил Роанар.
— Прошла вчера, — кивнула Бетани, — но если завтра отправитесь, успеете нагнать.
— Что толку? — всплеснул руками Ольциг, — догнать, но не остановить.
Вейнар переглянулся с Эвлорис и кивнул.
— Послушайте, мы примем ваши условия. Если война перекинется сюда, мы вступим в бой и поможем союзникам. До последнего будем держаться в стороне, но все же поможем. Если у тебя, — он обратился к dassa, — получится спасти Мали.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал монах.
— В таком случае, мы тоже, — оглядев своих друзей, отозвалась Бетани.
Эвлорис поднялась со своего места и подошла к камину, на который в начале ужина Мали поставила котелок с травяным отваром. Старая колдунья зачерпнула его, разлила по четырем чашкам и поставила передо мной, Ольцигом, Роном и Филисити.
— Вот что, — дружелюбно сказала она, — этот настой поможет вам восстановить силы. Может, снимет твою головную боль.
Я опустил глаза в чашку. Мутный отвар пах разными травами и выглядел отнюдь не привлекательно.
— Спасибо, но воздержусь, — качнул головой я, заметив краем глаза, что Филисити несколько обиженно взглянула на учительницу, осушила напиток до дна и с вызовом поставила чашку на стол, точно предложение попробовать его было для нее оскорблением.
Ольциг, чтобы угодить Эвлорис тоже осушил ее и, поморщившись от горечи, поблагодарил старую колдунью.
Филисити посмотрела на нас с Роном и многозначительно кивнула.
— Они дают этот отвар всем, кто приходит в деревню, — с наигранной улыбкой произнесла она, вновь посмотрев на свою учительницу обиженно. Старая колдунья погладила ее по плечу.
— Просто решили, что тебе следует составить компанию друзьям. Ты, должно быть, соскучилась по этому отвару за шесть лет.
Рон пожал плечами и также осушил чашку. Он поморщился от горечи сильнее, чем Ольциг и кивнул.
— Благодарю.
— Что здесь? — спросил я, недоверчиво покручивая настой в руке. Эвлорис нахмурилась.
— Не бойся, мальчик. Ничего такого, что могло бы навредить человеку. Филисити ведь уже пила его раньше. И с ней все хорошо.
Я взглянул на девушку, и она кивнула, подтверждая слова учительницы.
— Ну же, не упрямься, — подбодрила меня старушка.
Я вздохнул, понимая, что, видимо, в этом отваре кроется какая-то важность для лесных колдунов. Впрочем, если с Филисити ничего не случилось, не случится и с нами. Задержав дыхание, я осушил чашу до дна и демонстративно поставил ее на стол. Эвлорис елейно улыбнулась.
— Вот и славно, — кивнула она.
— Что ж, я бы приступил, — сказал Ольциг, ободряюще улыбнувшись Мали. Женщина боялась надежды, которую испытывала, ее глаза блестели, но она старалась держать себя в руках.
— Хорошо. Ужин и совет можно считать оконченными, — возвестила Эвлорис.
Услышав эти слова, Ардэнна первой поднялась со своего места и тяжелой походкой вперевалку направилась к выходу из дома.
* * *
Мали попросила, чтобы попытка исцеления прошла у нее дома. Эвлорис также изъявила желание присутствовать, и ей Ольциг никак не мог отказать. Я искренне пожелал юноше удачи и отправился в свою комнату. Голова продолжала болеть, несмотря на снадобье лесных колдунов, однако эту боль вполне можно было терпеть. Она отступит после сна.
Я скинул лерсовую куртку на стул, вытерев вспотевший от жары лоб, и лег на кровать, подложив руку под подушку.
Прошел где-то час. Сон не шел. Я чувствовал, что продолжаю обливаться потом. Вскоре терпеть жару и пытаться уснуть одновременно стало решительно невозможно. Я раздраженно встал, распахнул окно. Прохладный ночной воздух влетел в комнату, и я жадно вдохнул его. Скоро помещение проветрится, и тогда, возможно, удастся уснуть.
Стоило мне лечь на кровать, дверь в мою комнату бесцеремонно распахнулась, и внутрь ввалился Ольциг шаткой походкой. Лицо его осунулось, под глазами пролегли темные круги. Юноша то и дело хватался за стены, чтобы сохранить равновесие, но взгляд его при этом светился счастьем.
— Получилось, — не сказал — выдохнул он, привалившись к стене. Белый огонек загорелся на его руке и послушно прыгнул в масляную лампу. Комнату наполнил приятный тусклый свет.
Я встал с кровати и помог Ольцигу дойти до стула.
— Нормально, — отмахивался он, — я сам справлюсь.
Я проигнорировал это замечание и все же помог ему. Юноша посмотрел на меня мутным, почти хмельным взглядом и благодарно кивнул.
— Спасибо, — монах быстро восстанавливался, тени под глазами начинали понемногу исчезать.
— Так Мали здорова? — с интересом спросил я, надеясь, что хоть беседа с Ольцигом поможет мне отвлечься от жары.
— От красной лихорадки не осталось и следа. Она очень боялась. Признаться, я тоже. Но все получилось, и Эвлорис была в восторге. Она предложила мне на обратном пути вернуться сюда и кое-чему научиться. Представляешь, она научит меня тому, чему учила Харнека!
На моем лице появилась вымученная улыбка: похоже, теперь нахождение в "лагере еретиков" нисколько не смущало монаха Ордена. Честно говоря, от жары я мало, что соображал, но за юношу был чрезмерно рад. Он светился счастьем и оправданным самодовольством. Благодаря его успеху лесные колдуны примут наши условия и помогут войскам союзников, если боевые действия перекинутся в Вару.
— Ты молодчина, dassa, — сказал я, садясь на кровать и потирая руками лоб. Лицо горело, с висков стекали крупные капли пота.
Ольциг вдруг обеспокоенно посмотрел на меня и склонил голову.
— Райдер, у тебя кровь, — нахмурившись, произнес он, указав мне на лицо. Я быстро провел рукой под носом и расплывающимся взглядом увидел, что на ладони осталась алая полоса.
Ольциг поднялся со стула, смотря на меня с нескрываемым беспокойством.
— Что с тобой?
— Не знаю, — качнул головой я.
Новая капля крови упала на руку. Раздался тихий шипящий звук. Я опустил глаза на ладонь и увидел, что от кровавых пятен поднимаются темные облачка дыма.
— Райдер! — воскликнул Ольциг, подбегая ко мне.
Жар стал совершенно невыносимым. Рука монаха легла мне на лоб, и он отдернул ее, словно обжегся.
— Да ты же весь горишь.
Я не соображал, что надо отвечать. Неопределенно качнул головой. Взгляд мутнел с каждой секундой. Казалось, я вот-вот потеряю сознание. Что со мной творится?
Ольциг размял пальцы, занес надо мной руки, напряженно закусив губу.
— Ничего. Сейчас помогу. Сейчас, — затараторил он, закрывая глаза. С его рук сорвалось золотое свечение, и я приготовился к тому, что сейчас жар пройдет и кровь остановится. Однако этого не произошло.
Когда золотое сияние коснулось меня, я не сумел сдержать крик. Казалось, монах буквально выжигает своей магией все мои внутренности. Тело дернулось и упало на пол, извиваясь под этим огнем.
— Нет! — вырвалось у меня. Все мое существо твердило, что это надо прекратить и сейчас же. Руки сжались в кулаки, и в ту же минуту черное облако, неизвестно откуда взявшееся, оттолкнуло Ольцига от меня, швырнув его к самой двери, которая тут же открылась, и Филисити ахнула, поняв, что чуть не зашибла монаха.
— Ольциг, что случилось?
— Я услышал крик, — произнес Роанар, следовавший за девушкой.
Ольциг застонал от боли и поднялся, потирая ушибленный затылок.
— Я пытался ему помочь, но... моя магия вредит ему! — торопливо начал объяснять dassa, со страхом глядя в мою сторону.
Филисити уже не слушала его объяснений. Даже сквозь жар и боль я чувствовал на себе ее взгляд. Она тихо всхлипывала, качая головой и произнося: "нет, не может быть, только не ты". Неужели она знает, что со мной происходит? Все дело в треклятом пойле лесных колдунов?
— Фи... Филисити, — выдавил из себя я. Глаза горели, и, казалось, тоже начинали дымиться. Каждая капля крови шипела, как раскаленная сталь, опущенная в ледяную воду.
Девушка отшатнулась, все еще качая головой, словно не желала признавать, что перед собой видит.
Внезапно Роанар схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул, забыв и о приличиях, и о том, какой силой обладает таирская колдунья.
— Что с ним, декс его забери?! — воскликнул он.
Я не услышал ответа Филисити, на какое-то время провалившись в полубред. Все внутри меня горело. В памяти воскресали видения из Лэс-Кэрр-Грошмора, только теперь чье-то заклятие словно выжигало всю мою кровь изнутри. Когда сознание снова прояснилось, я поймал на себе недоверчивый взгляд Ольцига.
— Филисити, вот гореть мне на еретическом костре, если я неправ, но думаю, он не знает, — с уверенностью сказал dassa, напряженно глядя на меня.
— Об этом нельзя не знать! — закричала девушка, всхлипнув, но Ольциг настаивал на своем.
— Послушай, я объясню свои догадки, но сначала помоги ему, — нахмурившись, сказал он, — поверь, у меня есть причины его защищать.
Филисити посмотрела на меня, ее глаза были холодными и чужими.
— Не понимаю, как он сумел обмануть Бетани. Как сумел скрыть это, — процедила она.
— Сможешь задать ему все вопросы, если он будет жив, — строго произнес Роанар, поддерживая монаха.
Колдунья качнула головой.
— Я не имею права. Если остальные узнают, они убьют нас всех.
— Так сделай так, чтобы не узнали! — воскликнул Роанар, — мы все обязаны ему жизнью. И ты тоже.
— Если ты можешь его спасти, я готов рискнуть, — серьезно сказал Ольциг.
Девушка колебалась несколько секунд, не отрывая от меня взгляда и закусывая нижнюю губу. Затем приняла решение и кивнула.
— Положите его на кровать, — скомандовала она, — затем все вон.
— Тебе помочь? — спросил монах, серьезно глядя на колдунью.
— Нет. Я хочу, чтобы в комнате не было никого. Делайте, как говорю, и уходите.
Я снова провалился в забытье. Помню, как меня перетащили на кровать. Я, кажется, пытался сопротивляться. Что-то во мне не хотело никакого вмешательства. Чувствовал над собой свет, изредка выныривая из вездесущего жара, и вновь проваливался туда глубже.
Лицо Филисити расплылось, и вот я уже вижу, как надо мной склонилась Литиция. Ее губы растянуты в легкой улыбке. Она что-то говорит мне, а я отвечаю что-то, но не слышу себя. Слышу, как говорю Виктору Фэллу: "ты убил ее", но на самом деле это говорит лесной дикий пересмешник, и у меня его рыжие глаза. Я пересмешник. Я никогда не стану одним из них...
... одним из кого?
Вижу Лэс-Кэрр-Грошмор, полный людей. Мертвых людей. Они благодарят меня за спасение. Dahare, perrian numjette. И я, кажется, понимаю, что они говорят. Впервые понимаю. Но я не такой! Я никогда не хотел таким быть.
Возражаю им что-то и, наконец, проваливаюсь в холодную густую темноту. Последнее, что я слышу, это плач Филисити надо мной и слова, что я ее предал.
* * *
Голова была тяжелой, словно туда, пока я спал, залили металл и успели остудить. Глаза болели и с трудом слушались, но я заставил себя поднять веки и с недовольным стоном сел на кровати, приложив руку к тяжелому, словно с похмелья, лбу.
В том, что вчерашнее происшествие было сном, я разубедился сразу. Напротив моей кровати сидела Филисити с ничего не выражающим лицом, а на коленях у нее лежал заряженный арбалет Роанара. Рука девушки замерла на спусковом крючке. Левая ладонь была перевязана светлым лоскутом ткани, на котором запеклась кровь.
— Замри, — скомандовала она, — и без глупостей, иначе я за себя не отвечаю, клянусь.
Повторять было не обязательно. Я и без того замер. В шоке от того, что перед собой вижу. Еще никогда эта девушка не смотрела на меня так холодно и отстраненно, словно между нами не просто ничего не было, а я был ее заклятым врагом.
Я осторожно поднял руки, показывая, что никаких глупостей делать и не собираюсь. Казалось, пока я спал, мир успел сойти с ума.
— Хорошо. Не двинусь. Объяснишь, в чем причина?
Я коротко кивнул на арбалет, чем, похоже, только больше разозлил девушку. Она угрожающе сдвинула брови, рука увереннее легла на спусковой крючок арбалета.
— Ты и теперь будешь притворяться? — воскликнула она, — да если бы не то, количество вопросов, которые у меня остались, ты был бы уже мертв!
Да уж, так себе начало разговора. Чем же таким я успел провиниться, что леди да-Кар вздумала убить меня?
— Что со мной было? — тихо спросил я, понимая, что вряд ли диалог получится нормальным. Придется выведать максимум и вычленить это из ожидающих меня обличительных фраз и оскорблений, если все именно так плохо, как мне кажется.
— Не знаю уж, как ты сумел обмануть Бетани, — невесело усмехнулась Филисити, — но от отвара Эвлорис не уходил еще ни один дексов выродок.
Я нахмурился.
— Отлично! Объясни хотя бы, почему я вдруг стал дексовым выродком! А то я что-то в толк не возьму, что такого успел натворить.
Вместо прямого ответа она коварно прищурилась и произнесла:
— Otra de Perrian Numjette tehara mer travarii de Tajr'jara.
Словосочетание "Perrian Numjette" пробило меня до дрожи, но я не спешил этого показывать. В сложившейся ситуации неизвестно, какое мое знание или слово заставит колдунью выпустить в меня арбалетный болт.
— Ты издеваешься?! — воскликнул я, — что это значит?
— Сам мне скажи, — обвинительно бросила Филисити.
— Да я понял только слово "Тайрьяра"! Кто из нас двоих здесь знает древний язык?
— Как выяснилось, оба, — холодно ответила девушка, и я замер, проглотив пришедший на ум ответ. Мое лицо нахмурилось, я посмотрел прямо в глаза колдунье, и она с легкостью выдержала взгляд. Я молча ждал хоть каких-то объяснений. Филисити вновь невесело усмехнулась, вопросительно качнув головой, — ну что, perrian numjette, поговорим?
— Я не понимаю, почему ты меня так называешь, но для разговора я открыт. Объясни только, в чем дело.
Мой тон остался на удивление спокойным, хотя сердце стучало, как бешеное. В глазах Филисити блеснули слезы. Она сморгнула их и вновь сделалась холодной и неприступной.
— Что ж, хорошо. Поиграем по твоим правилам. В тебе темная кровь. Так понятнее? Теперь мы об этом знаем, твой обман раскрыт. И ты сказал, что "Родитель темной крови", то есть Отр, "ждет на берегу Туманной Реки". А теперь позволь мне спросить... — она помедлила, непослушные слезы все-таки потекли из глаз, и я невольно посочувствовал девушке, — зачем ты все это разыграл? Неужели, у вас, орссцев, вообще нет сердец?
Я вздрогнул. Орссец?
— Да очнись же, Филисити! Какой из меня орссец?
— Хватит! Врать мне! — истерично воскликнула она. Рука дрогнула, послышался щелчок тетивы.
Тело сработало быстрее, чем я сам понял, что делаю. Уже в следующую секунду я держал арбалетный болт в руке, не дав ему достичь моей груди.
Филисити ахнула, вскочила со стула и отшатнулась от меня, словно я был опаснейшим из монстров. Правда, неизвестно, кто был шокирован моим действием больше. Я и раньше замечал за собой быстроту реакции, но чтобы настолько...
