Они прошли по кромке льда вдоль возвышавшихся сугробов, покрывших склон прибрежных холмов, и вскоре нашли небольшой круглый лаз, уводивший вглубь земли. Проход расширялся после десятка шагов в широкую пещерку, посреди которой камнями было выложено кострище, усыпанное пеплом и недогоревшим хворостом. При свете зажженной лампы ночные скитальцы увидели рядом нетронутую охапку дров, с помощью которой развели небольшой огонь. Отогревшись возле очага, Ведимир метнул в сторону спутницы озорной взгляд.
— Прорубь совсем недалеко отсюда, с утра из него вытащили неплохой улов. Если ты готова, то пошли, я легко разрублю мечом свежий лед.
Тайя лишь кивнула, она сбросила на глиняную землю в пещере плащ, оставила внутри обувь с шерстяным платьем, чтобы вещи не замерзли на морозе, пока она будет плескаться в воде. Её вмиг окоченевшее тело укрывала лишь тонкая сорочка. Она выбежала в звездную ночь по снегу на середину реки, Ведимир поспевал за ней, при этом порываясь притянуть её к себе, чтобы защитить от ветра и холода. Но Лисса только указала ему на вырезанный во льду круг, уже запорошенный легким снегом и превратившимся в тонкое ледяное стекло, которое от первого же удара рукоятью меча треснуло.
— Может ты передумаешь?! — испуганно проговорил юноша, погружая ладонь в студеную воду темной реки, а Лисса отодвинула его от края проруби и прыгнула в черный люк на белом снегу, полностью скрываясь в его пасти.
Он ждал несколько минут, неподвижно замерев на краю льда, затем Ведимир беспокойно заметался возле черной воды, выкрикивая её имя, но лишь круги расходились по поверхности реки, отражавшей далекие звезды. Ладони без теплых руковиц окоченели на морозе, изо рта валил клубами пар, он охрип, обеспокоенно призывая девушку и всех гралов неба, реки и самой жизни человека, что крепко удерживают нити его бытия. Юноша уже собрался окунуть голову в прорубь, чтобы попытаться разглядеть в пучине те самые великолепные водные просторы, о которых повествовала Лисса, но сомнения, что там ничего нет не оставляли его до конца, да и сама чужеземка предупреждала, что тайны богов открываются не всем. Иные лишь складывают головы за излишнее любопытство. Но вдруг вода, скованная кольцом льда, вновь задребезжала, и светлая голова тайи показалась на поверхности. Она сделала глубокий вздох холодного воздуха и тут же выкинула в сторону Веди мокрую руку, ухватив за которую он быстро вытащил плавунью наружу. Парень не помнил себя от радости, он прижал её озябшее тело, а после и вовсе подхватил на руки, унося в глиняную пещеру, поближе к огню, где было тепло и светло.
Её мокрая кожа была подобно льду, от тела шел пар. Он уложил девушку, как будто бы впавшую в забытье, на сброшенные на землю одежды. Ведимир прильнул к её груди, прислушиваясь к бешенному ритму сердца, колотившегося внутри, а затем ладонями попытался растереть её побелевшие конечности. Тайя зашевелилась. Она приподнялась на меховом полушубке, окидывая его мутным взглядом, и что-то пробормотала в сторону юноши, который не разобрал ни одного слова.
— Ты что совсем лишилась рассудка? — обвинительно закричал он, притягивая к себе её лицо. Она вновь закрыла глаза, щеки разгорались от жара огня, но самочувствие Лиссы не миновало еще крайней черты. — Зачем так долго?! Я тебе поверил уже тогда, когда ты стояла со мной возле этого проруби, совсем раздетая, но полная решимости.
Он нагнулся над ней и нежно припал к её неподвижным холодным губам. Она была по-прежнему словно озябший листок, срываемый порывом ветра. Но когда княжич навалился на девушку всем телом, желая отогреть её своей любовью, он осознал, что дочь Моря позабыла о всякой усталости, едва его руки начали бродить по мокрой сорочке.
— Пусти меня, — слабым, но твердым голосом произнесла Лисса, отталкивая его грудь обеими руками.
— Ты совсем оледенела, — лишь сказал он в ответ, ничуть не отстраняясь прочь, а лишь желая вновь поцеловать её лицо.
— Я скоро приду в себя, дай мне лишь время, просто я не ожидала, что возвращение из глубин реки в морозный воздух так больно... меня как будто укололи сотнями мелких иголок... — она уклонилась от губ, но он уже ласкал её шею. — Веди, оставь меня! — более громко и строго приказала она.
— Неужели ты не желаешь стать моей женой? — отбросив в сторону прочие отговорки, прямо спросил он, заглядывая в её глаза. — Ты ведь так красива, Иза. А я уже давно стал воином и теперь лишь докажу тебе это...
— Мне плевать мужчина ты, воин или сам великий князь! — гневно воскликнула Лисса, пытаясь вырваться из крепких объятий. — Мы не для того сюда пришли, пусти меня!
— А для чего ты согласилась темной ночью уединиться со мной в этой пещере?! Ты ведь совсем одинока, а я тебя люблю... — Веди сковал её руки, прижимая их к хрупкому туловищу. Усмехаясь, он разорвал мокрую сорочку. Она продолжала сопротивляться, бросая угрозы и проклятья в его сторону, но стоило ему поймать губами её рот и заставить замолчать в долгом поцелуе, как тайя прикрыла глаза. Тело поддалось всем его желаниям...
Лисса отбросила прочь теплую мужскую ладонь, и, откинув одежки, которые до этого служили любовникам покрывалом, поспешила вновь водрузить их на себя. Костер почти догорел, тайя добавила мелкого хвороста, молча глядя в сторону спящего княжича. Она уже не была возмущена и разгневана его поведением, но осадок от того, что он почти не спросил её желания, отравлял душу. Он обещал ей камни и монеты за то, что она искупается в проруби, но даже не ради этого девушка согласилась окунуться в холодные воды реки — она лишь хотела, чтобы он поверил её словам, ведь Ведимир был единственным человеком, которому она решилась рассказать всю правду о своем прошлом. А взамен он столь нечестно с ней обошелся, пускай она и не очень противилась его воле. Девушка задумчиво покосилась на сильное здоровое тело юноши, мужчины. Даже теперь во сне почти без одежды в отблесках костра он держал одну руку на своем мече, уложенном рядом на глиняном пласту. Лисса усмехнулась своему скорому решению — уж если он берет, что хочет без спроса, то почему бы ей не поступить точно также. Она набросила на плечи плащ и осторожно нагнулась к княжичу. Аккуратно отведя прочь его пальцы, сжимавшие эфес меча, Лисса подняла в воздух тонкое заточенное лезвие. Она залюбовалась тяжелой рукояткой, покрытой серебром и прозрачным камнем в основании, который переливался цветами в отблесках огня. Клинок был сделан искуссным мастером, равновесное лезвие легко рассекало воздух. Княжич в её ногах подозрительно зашевелился, и тайя тихо отступила к выходу из пещеры. Меч был достойной платой за минувшую ночь, решила она, и, оказавшись под темным небом, направилась к подмерзавшей глади проруби.
— Нет! Отдай его! — раздался позади крик, наполненный болью и испугом.
Обернувшись у самого края воды, она заметила спешившую фигуру Ведимира. Удовольствие от того, что она выбрала стоящую вещь, отозвалось в голосе:
— Ты взял, что пожелал, настал мой черед, княжич, — с этими словами Лисса выпустила меч из рук, и клинок, сверкнувший в отблесках снега и звезд, быстро скрылся в черной воде.
— Я убью тебя за это! Ты заслуживаешь смерти, раз осмелилась лишить меня родительского дара, — взбешенно кричал Ведимир. Через мгновения он уже заглядывал в темный омут, по которому лишь расползались круги. — Этот меч никто не может заменить! — Он навис грудой мышц под распахнутой рубахой над её невысокой фигурой, но Лисса даже не пошевелилась. Толи от страха, толи от неожиданности она не смела вымолвить более ни звука, признаваясь себе, что возможно совершила ошибку. Но её лицо не выразило ни тени сомнения или сожаления о поступке.
— Я утоплю тебя в этой реке, если ты не вернешь мне меч отца, — пригрозил Ведимир, отпуская руку над головой девушки, которую в запале поднял для удара.
— Сам достанешь, если он тебе так дорог, — бесстрастно ответила Лисса. — Приедешь ко мне по весне, я ведь отныне твоя жена, и искупаешься в реке, — она развернулась и уверенным шагом пошла к берегу, где возвышался дом Серпача. Она хотела обернуться, но ноги несли вперед, подальше от разгневанного велеса, чью ругань и проклятья ветер разносил по округе.
Она уже бежала в сторону подъема к дому, занесенного белоснежным покрывалом, не разбирая пути, когда нога внезапно провалилась в воду. Девушка упала на осколки льда, который в этом месте реки был растрескан и вставал глыбами над ровной гладью. Руки зацепились за ледяную глыбину, и она быстро выбралась из воды, с еще большей суматохой и беспокойством поспешив прочь из этих мест. Не пройдя и десятка шагов, Лисса с ужасом в глазах нагнулась над белой землей. На снегу колыхался лоскут серой ткани. Она ухватила его и пронзительно прокричала в тишине — в бледном свете она узнала платок, которым обычно укутывала своего маленького сына. Разум говорил, что находка ничего не значила, что тряпка на берегу реки лишь совпадение, что она просто испугалась ярости в глазах Ведимира, и теперь от этого неслась со всей силы к теплому очагу, но лицо заливали слезы, и она поспешила еще быстрее.
Дверь была распахнута. В широкой гостиной, где тайя обычно вышивала у камина и укачивала Ланса в его колыбели, поджидала грозная Ирица.
— Ты все-таки решила вернуться? Вспомнила о сыне или о той сладостной беспечной жизни, что устроил тебе мой муж?! — закричала она на растерянную женщину, мгновенно подлетевшую к пустой люльке.
— Где мой сын? Где Ланс? — ор Лиссы перекрыл рыдания, столь не к месту вырвавшиеся из груди.
— Надо было раньше о нем думать! — ненавистно ответила Ирица. — Сбежала с княжичем, а на меня решила бросить этого подкидыша... Его визги не давали мне уснуть!
— Он же совсем маленький, госпожа, — с мольбой она взывала к неподвижной статуе, стремясь получить известия о мальчике. — Вы же его любили! Скажите мне, где он? Что вы с ним сделали?
— Ты бросила его...
— Нет, что вы! Я всего лишь отлучилась на несколько часов! Я бы никогда... Он никогда не просыпался по ночам, да и Насти справлялась, когда я засыпала от усталости, не слыша его плача... — Лисса упала на колени и схватила за руки кривлянку. — Где он?
— Насти не могла его успокоить, а я не могла терпеть его визг. Я вышла на улицу, чтобы позвать тебя. Я верила сперва, что ты всего лишь отлучилась по делам... Но только ветер гудел, а он все пищал. Я увидела ваши следы. И понесла Ланса к реке, желая вас догнать. Но он в конце концов не мой сын, и даже не сын Серпача... — она говорила спокойно, так что холод пронзил сердце Лиссы, и она опустила женщину, подымаясь на ноги. Она окинула её затуманенным взором и вновь выбежала из дома к реке, туда, где подняла с земли серый лоскуток.
В округе было бело и тихо. Лишь снег и звезды на темном небе. Лисса сбежала по спуску к воде. Теперь она ясно различала чужие отпечатки на земле. Но сколько девушка ни металась по пустому берегу, её поиски не дали результата. Она уже не кричала, лишь закрывала ладонями рот и глаза, чтобы сдержать осипший голос, выражавший вопли, отирая при этом слезы с лица.
— Лисса! — раздался знакомый голос, когда тайя в изнеможении опустилась на землю у края реки, где она чуть не ушла под лед. — Лисса, не плачь! Ланс в надежном месте.
Над водой покачивалось серебристое тело русалки, прикрытое длинными прядями волос. Лисса не знала имен своих подруг, но именно эта дева-рыба указывала ей путь, когда тайя покинула морское царство.
— Ты спасла его?! — с надеждой в голосе спросила Лисса, еще ближе устремляясь к кромке льда.
— Мы забрали Ланса. Ему здесь не место. Он должен многое узнать в других краях, когда обретет то, что суждено. Его отец сможет воспитать достойного сына. Не плачь, когда-нибудь вы встретитесь вновь...
— Я не должна была оставлять его одного! Я не сумела дать ему всего.
— Тебе очень тяжело, Лисса. Ты дала ему жизнь, и за это он всегда будет тебя любить. Не беспокойся, воды протекают аж до берегов Алмаага, очень скоро твой сын окажется на острове, оберегаемом нашим отцом, Морем.
— Но там его никто не встретит. Верните мне сына, прошу вас! Я сумею вырастить его сама. А потом я уйду вместе с ним. Возьми меня туда, — Лисса протянула к русалке руки, окунаясь в мелкую воду у берега. Но дочь Моря выставила перед ней ладонь, приказывая остановиться.
— Ты уже не можешь идти тем путем, что прошла. Ты отныне ходишь по земле. Ты выбираешь свою дорогу, и Ланс изберет свою сам, когда подрастет.
Тайя замерла в воде. Она знала, что уста русалки не лгут. Лисса недолго раздумывала. Она сняла с пальца кольцо, что подарил ей Вин, и передала его водной красавице, а затем потянулась за солонкой, которую все еще носила на груди, так как для малыша она была велика.
— Я передам кольцо его отцу, — прозвучало в ответ, — а медальон оставь при себе. До поры он все еще принадлежит тебе. Твой сын будет в безопасности на том краю земли. И он не забудет тебя, Лисса.
Русалка исчезла под водой, а на плечо девушки опустилась мужская ладонь.
— Это была твоя сестра?! — с восхищением произнес Ведимир. Он ухватила тайю за руки, которые она протянула к нему, оборачиваясь на голос, и вытянул её на берег, укутывая своей одеждой. — Красивая, но совсем неразговорчивая... О чем вы так долго молчали? Она сможет вернуть мне меч?
— Она забрала моего сына, Веди, — горестно ответила Лисса, прижимаясь еще крепче к мужчине. Его угрозы и ненависть уже стерлись из памяти, во всяком случае, теперь она была благодарна ему за тепло и поддержку. — Я не пойду обратно в дом, из которого Ирица выбросила моего малыша, — она тихо зарыдала.
— Пока я рядом с тобой, никто не причинит тебе вреда. Теперь ты принадлежишь мне, и если кто-то осмелится тронуть тебя пальцем... или взглянуть недобрым глазом... я призову того к ответу вопреки всем гралам, стоящим за его спиной!
На постоялом дворе Горничей Ведимир снял для девушки маленькую комнату, внеся плату наперед. Лисса с равнодушием приняла новое жилище, а вскоре согласилась помогать хозяйке Оге Горнич в кухонных делах. Новые хозяева приняли молодую служанку тепло и дружелюбно, оба трудолюбивые и молчаливые, они не задавали ей ненужных вопросов, хотя безутешный и потухший вид постоялицы выражал горе, выпавшее на её долю. Их сын Ратмир, молодой дружинник, оставил на попечении родных жену Кору, с которой тайю связали приятные беседы за вечерней работой на кухне или около зажженного очага. Княжич навещал свою возлюбленную. Нередко оставаясь наедине, они предавались мечтам о светлом будущем, хотя Лисса с горькой улыбкой выслушивала пылкие речи юноши, не добавляя к ним ничего. Ведимир обещал любимой отыскать её сына, а также взять в жены, едва отец, князь Вислар, простит сына за свершенное преступление, ибо не уберечь человеку жизнь в униатах считалось не меньшим грехом, чем навлечь смерть.
Спустя две недели в город возвратился Серпач. Известия о трагедии в своем тереме купец получил от молодого княжича, который встретил его на окраине города у моста через реку Ворошинку. В тот день гнев кривлича вылился на виноватую жену прямо с порога дома, так что прохожий люд с испугом спешил вдоль широкой дороги, на которую Серпач за волосы вытащил Ирицу, осыпая побоями за непослушание и нарушение его заветов. После купец появился в комнате Лиссы. Он был хмур, невесел и почти не вымолвил ни слова. Тайя сама не сдержала слез, выступивших на глазах, и кинулась ему на шею, с горечью вспоминая своего малыша Ланса, которого отныне ей не суждено было вновь увидеть. Она не винила ни купца, ни его милосердных родителей, в трудный час приютивших несчастную мать, но возвращаться к их очагу девушка не захотела. Зимние дни и ночи пролетали перед ней как в бредовом сне, она молила об их окончании и с первым теплым ветром собиралась тронуться в обратный путь к озерам или сквозь дикий лес на запад к морийским берегам. Ни обещания Ведимира, ни добрые люди, ни новые друзья, ничто не могло помешать её замыслам. Но долгожданная весна принесла новые перемены.
