Уайн был недоволен. Когда он спустился к Заре, он выругался:
— Ну что ты стояла как кукла, не сопротивлялась и не кричала?!
— Ты думаешь, помогло бы?
— А у меня что, слух как у зайцезуба, чтобы слышать, что вы тут обсуждаете? Ты что-то там шумела, но разве так кричат? Если бы я был чуть дальше, я бы ни за что не услышал! Или, может, у меня телескоп с собой был, чтобы разглядеть, что тебя схватили!? Откуда я должен был узнать, что это не просто прохожие, которые остановились спросить, как проехать в Куско?
— Если бы я дралась, тебе бы в них попасть было тяжелее.
— Ага, а в текущем... виде попасть было просто? Ещё скажи, что если бы ты громко кричала, то я бы испугался и убежал! Стрела Пачакамака! Надо было кричать, сопротивляться! Чтобы отвлечь их внимание, и чтобы я знал, что беда случилась! Мне-то пришлось почти вплотную к ним подойти, чтобы в тебя случайно не попасть. Скажи спасибо, что этот балбес даже по сторонам ни разу не посмотрел, а то бы пришлось стрелять раньше. И было бы тут сейчас три трупа, в лучшем случае... Ну хорошо, допустим у тебя с перепугу мысли как мыши разбежались. Ну, честь-то у тебя есть? Или если один раз изнасиловали, то всё, беречь больше нечего?! Ты что, испанская крестьянка что ли, чтобы так просто взять и сдаться? Ты вообще-то агент Инти! Не бывший... Бывших не бывает. Ну, ты-то должна понимать, что бороться надо до последнего, даже когда всё проиграно! Даже, если все результаты борьбы сведутся к царапине на лице врага, то и это уже большое достижение. Это по-любому лучше, чем просто умереть. Или ты рассчитывала, что тебя пощадят за твою покорность?! Вот вспомни Радугу. Она за собой утащила врага. А ты как поступила? У тебя обрыв под носом, можно было обоих с собой утащить. А ты не пойми что делала! Ещё раз такая ерунда случится, я с тобой разведусь. И женюсь на Радуге... Лучше быть женатым на мёртвой, чем на трусихе.
Заря понимала, что Уайн говорит в досаде, и что на самом деле развод также нереален, как женитьба на мёртвой. Женщина может подать на развод без проблем, а вот мужчине надо перед судом обосновать, зачем он бросает жену, тем более жену с детьми.
Уайн тем временем занялся делом, которому в такой ситуации положено заниматься. Обыскал труп и одежду на предмет документов и ценных вещей, потом сбросил труп в пропасть, лужу крови замаскировал камнем.
Заря попыталась подманить лошадей, но безуспешно, похоже, те не хотели приближаться к чужому человеку. Уайн тоже потом попытался их приманить, а потом отогнать.
— Может, я лучше в хижину пойду? — сказала Заря. Намокшая от молока одежда липко приставала к груди.
— Ни в коем случае! Ты что, с ума сошла? А если там враги засели? Идём в обход, и проникаем сзади через забор. И первый иду я, а ты только по-моему сигналу.
Заря подчинилась.
По счастью, никаких врагов внутри не оказалось.
— Все живы-здоровы? — спросила Заря. — Они никого не убили?
— Нет, обошлось, — сказала Морская Волна. — Они нам только угрожали, так что по нынешним нелёгким временам отделались относительно легко. Только Томасик от голода вопит, а есть кашку из моих рук отказывается — молоко подавай.
И Заря тут же взяла малыша на руки и отправилась с ним в их закуток, чтобы накормить.
Пчёлка попросила у отца свою заводную музыкальную пчёлку, и тут был обнаружен неприятный сюрприз — сумка, где Уайн и Заря хранили не очень нужные сейчас ценности, исчезла. Обнаружились и другие пропажи по мелочи, тем более что привыкшие не опасаться краж тавантисуйцы многое оставляли на виду во дворе.
Морская Волна и Асеро рассказали Уайну о случившемся. Асеро пытался иронизировать, но понятно, что факт кражи был для них обиден.
Уайн тогда вкратце рассказал об их встрече с чужаками, попутно рассказав, что Хорхе он видел в Испании до этого, и ругаясь, что им с Зарёй не подали сигнал тревоги.
— По его милости я несколько лет мучился в тюрьме, чуть не умер там, а теперь навсегда должен опасаться спящей во мне болезни. Но не это причина моей злости на Хорхе. В конце концов, он враг, и врагу так поступать естественно. Но он хотел обесчестить Зарю, вовсе не считая её поначалу врагиней, а всего лишь по своей поганой привычке бесчестить женщин. Да и теперь хотел не просто её убить, но поглумиться над ней.
Асеро добавил:
— Так значит, их лошади остались теперь без хозяев. Попробую их приманить, тем более что у них в седельных сумках наши вещи.
— Мы уже пытались, бесполезно.
— Ну, у вас лепёшки не было, к тому же лошади могли понять, что вы убили их хозяев, а я тут не при чём.
Асеро вышел с лепёшкой, а вскоре вернулся, ведя под уздцы лошадей и шепча им ласковые слова:
— Ну что, малышки, худо вам пришлось под хозяевами на час? И кормили вас не очень, и не расчёсывали толком, и не скребли. Так-то у прежнего хозяина будет лучше. Хотя я и болен и как следует за вами поухаживать тоже не смогу, но я хоть вас расседлаю и даже расчесать попробую.
Асеро объяснил, что это лошади из дворцовой конюшни, которые быстро признали старого хозяина. В седельных сумках, помимо награбленного в хижине, оказалась мелочёвка, награбленная из дворцовых сокровищ и в нынешнем неустойчивым положении вполне заменявшая деньги.
Несмотря на слабость, Асеро всё-таки взялся расчёсывать лошадей. Утеша посмотрела на него с удивлением и потом, не выдержав, спросила:
— Дядя, ну ладно ещё отцово ремесло, но ты ведь государь, как же ты можешь выполнять работу конюха?
— Ну, во-первых, я не родился государем, а когда воевал в юности, ухаживал за своей лошадью сам. Так что умею. А во-вторых, даже будучи государем, я нередко ухаживал за своими лошадьми сам. Конюх конюхом, а всё-таки и мне навыки терять не стоит. Да и приятно отвлечься от государственных забот, невозможно же о них думать круглыми сутками.
— Но разве столь грязная работа не унизительна для государя?
— Никакой труд не унизителен. Это в неразумно устроенном обществе в почёте праздность, а труд крестьян или слуг считается чем-то низким и грязным. Именно потому столько сильных молодых людей предпочитают честному труду разбой. Тот же Писарро предпочёл жизнь разбойника труду свинопаса, потому что считал пасти свиней грязным делом, а грабить — благородным. Хотя ясно же, что труд свинопаса, как и любого работника, полезен, а разбой — вреден. И вообще, если я слуга народа, то почему для меня должна быть унизительна работа слуги? Другое дело, что мне обычно некогда её выполнять...
В последнем Асеро немного слукавил. О том, что он позволяет себе такие вещи, знали относительно немногие, и если бы об этом стало широко известно, это бы далеко не все поняли. Но Утеша поняла это именно так, как дядя от неё добивался. Она тоже взяла расчёску и стала причёсывать лошадь.
— Странно, — сказала она, — раньше я ненавидела это занятие, потому что меня хозяин заставлял. Я мечтала о том, что когда-нибудь стану принцессой, и мне надо будет марать рук. А теперь я почти что стала принцессой. Но причёсывать лошадь мне теперь даже нравится.
Асеро только улыбнулся в ответ.
Инти и Коралл шли пешком до подвесной дороги. Живя у моря, Коралл никогда не видел вблизи такого устройства, потому Инти старался объяснить как можно подробнее.
— Над горами натянут трос, к нему прикреплены сиденья. Этот трос привязан к колесу, а колесо вращают волы или ослы. Сиденья медленно едут. На сиденье может ехать и человек, но обычно работники ставят туда тюки с шерстью. Скот стригут возле верхней точки дороги, а потом шерсть там отправляют вниз. А на вверх пересылают продукты и инструменты для работников. Ну и смена к ним приезжает. А шерсть отправляется прямо на ткацкую мастерскую. Эта сложная система была построена три года назад, и, разумеется, Служба Безопасности не могла за такой штукой не приглядывать. Ведь, помимо ворот, это единственный способ попасть в город. Планеры ведь только для подростков годятся, нас с тобой они не выдержат. А канат выдержит. Очень надеюсь, что, в отличие от службы планеров, работники дороги сохранили нам верность...
— Почему ты так уверен, что на планерах предательство?
— Я же слал из Кито письмо Горному Ветру, чтобы он Жёлтого Листа арестовал. Так как этого не произошло, значит, он моё письмо не получил. Случайно потерять едва ли могли. Значит, перехватили. Кто? Скорее всего, люди Жёлтого Листа. Запись невидимыми чернилами они, скорее всего, не прочли, но догадаться, что письмо Горному Ветру лучше не передавать, могли и без этого.
Помолчав, Инти добавил:
— Коралл, я хочу, чтобы у тебя не было иллюзий. В столице слишком мало людей, на помощь которых мы могли бы рассчитывать. Во-первых, такой переворот не мог не сопровождаться изменой среди наших... Увы, Горный Ветер не сумел вычистить всех крыс. Конечно, их было не большинство... Но у изменников куда больше шансов остаться в живых. Многие верные полегли с Горным Ветром. Кроме того, есть один момент, который многие молодые службисты вроде тебя часто не понимают. Вот мне нередко приходилось сталкиваться с такой ситуацией. Гибнет высокопоставленный человек. Сперва его смерть кажется естественной, но потом прибывший службист обнаруживает странные обстоятельства. И в конце концов обнаруживает, что речь идёт об убийстве с тщательно заметаемыми следами. Но это ещё не самое страшное. Потому что по ходу дела выясняется, что по крайней мере человек десять должны были об этом убийстве если не знать, то догадываться, однако не только не старались вывести убийцу на чистую воду, но и помогали ему замести следы. Неопытный следователь тут же сделает вывод: ага, значит, все десятеро и есть убийцы, заранее сговорились! Даже мотив какой-нибудь откопает. Но дело в том, что десять человек заранее договориться о таком деле не очень могут — вдруг кто жертву предупреждать побежит? Да и всё-таки брать такой камень на совесть не всем по душе. Так что часть из этих покрывавших об убийстве узнают постфактум. И, тем не менее, остаются в подчинении у убийц, ничего не делают, чтобы разоблачить, и так далее... Многие не хотят идти на связанный с этим труд и риск. Слишком ценят покой, точнее — иллюзию покоя. Страшно потерять, что есть. Вот и предпочтут закрыть глаза на преступление. И сейчас много слабых и глупых людей, которые и не думали об измене до переворота, пойдут служить новой власти. Уже пошли, скорее всего. Не думаю, что в Куско есть шанс на реальное сопротивление. Но связи восстановить надо. Да и уточнить картину не помешает. Я верю Уайну, но всё-таки один свидетель ? это один свидетель. Да и не так уж много он видел сам.
— Инти, я понимаю...
— Пока мы вдвоём, можешь, конечно, называть меня как угодно, но даже для верных на подвесной дороге я всё-таки Саири.
— Хорошо, Саири... скажи, а ты всё-таки надеешься, что Горный Ветер жив?
— Скажем так, я не исключаю этого в принципе. Но на это не рассчитываю. Гораздо важнее другое: если мои враги узнают, что я жив (а они узнают рано или поздно), могут ли они меня роднёй в плену шантажировать? Ведь невестка и внучата мне тоже дороги. И дочери. Пойми, Коралл... я ведь такой же человек, как и любой другой. Пережить смерть близких для меня будет тяжело. Но всё-таки переживу как-то. А вот мысль, что твоих родных сейчас непосредственно пытают палачи... Я бы от неё поседел, если бы было куда седеть дальше. А Ворон готов считать меня слабаком на этом основании.
— Ворон просто бесчувственный. Не от природы, правда, а он сам себя в этом бесчувствии тренирует. Может, ему так удобнее чувствовать себя правым. А может, ему так проще — не нужно связываться с женщиной, думать о семье... Достаточно внушить себе, что все женщины плохие и недостойные.
— Да, это скверно. Конечно, у нас сейчас каждый человек на вес золота и выбирать не приходится, но если он окончательно разложится, то жди беды.
— Инти, скажи... неужели ты не догадывался, какое гнездо измены враги сплели в столице?
— Ну, отчасти догадывался. То, что Жёлтый Лист что-то замышляет, мне было очевидно. Но то, что это что-то — именно то, что случилось, я знать не мог. Впрочем, не думаю, что и он именно так всё планировал. Скорее всего, изначально он хотел переворота по-тихому, такого, с которым бы смирилось большинство носящих льяуту. Едва ли он хотел убивать всех, ведь потом управлять же некем!
— Но если бы убили тебя, Горного Ветра и Асеро, разве остальные согласились бы служить узурпатору?
— Смотря как это обставить. Вот знаешь как планировали провернуть историю с Кукурузным Початком? Надо было незаметно отравить Асеро, а потом поднять внезапно скандал, будто это мы, мол, с Горным Ветром его отравили, потому что готовили переворот. Тогда бы носящие льяуту дали бы санкцию на наш арест, и нас бы просто убили якобы при задержании, сделав вид, что мы сопротивлялись. Мёртвые, мы бы уже не смогли бы оправдаться. Да, конечно, план был слишком рискованный, потому они на него и не решились, но если бы тогда с одним из нас приключилась беда, с остальными было бы справиться легче... Боюсь, что даже такие люди, как Киноа и Искристый Снег, им бы поверили. Пойми, можно быть честным и именно из-за собственной честности поверить клевете. Так и Жёлтый Лист, у него изначально были схожие планы. Поначалу он хотел избавиться от тех, кто на его избрание Первым Инкой не согласился бы категорически. А таких людей среди носящих льяуту не так уж трудно вычислить. Взять того же Небесного Свода: он ещё помнил Манко, был верным соратником Горного Потока, да и в молодые годы Асеро был фактически его наставником — разве бы он согласился после столь блестящих правителей на правление такого ничтожества, как Жёлтый Лист? Да никогда в жизни. И потому он был обречён... И ведь никто, в том числе и я, не видели ничего подозрительного в том, что старик дряхлеет и хиреет на глазах! Лишь в архивах Ловкого Змея я прочитал, что в доме Небесного Свода спальня была выкрашена ядовитой краской, которая медленно убивала его... Впрочем, это способ медленный. Да и, например, со мной и Горным Ветром он бы так не смог поступить. Мы всё-таки по старинке предпочитали стены не красить. Итак, меня тоже пытались отравить. Если бы удалось — тоже никто ничего бы не заподозрил. Умер, мол, от сердечного приступа на почве семейных неурядиц. Кто бы понял, что я не умер, а убит, отравлен Алой Лягушкой? Но в результате я из-за болезни выпал из жизни надолго, как раз тогда, когда Горный Ветер в делах зашивался. Впрочем, будь иначе, я не знаю, как повернулось бы дело. Может быть, и в самом деле мёртвым был бы уже я, а не мой двойник. Ведь я разбираюсь в англичанах хуже Горного Ветра, я даже языка их не знаю! Кроме того, без ликвидации Ловкого Змея и захвата его архива многое понять было сложно...
— Скажи, а ты всё-таки чувствуешь вину, что убивать Ловкого Змея поехал лично и не мог повлиять на события здесь?
— Отчасти. Но что толку об это теперь сожалеть. Можно сожалеть и о том, что он нам в руки раньше не попался. Итак, когда меня на время отсекли от активной жизни, Жёлтый Лист должен был избавиться от Горного Ветра и от самого Асеро. От моего сына можно было избавиться только физически. Спихнуть его с должности, нарыв какой-то компромат, было невозможно. Горный Ветер после моего недоотравления был настороже. Проще было взяться за самого Асеро. Он был здоров и крепок, но была одна сложность — у него не было сыновей. Некоторые на основании этого советовали ему завести дополнительную жену, но на это он не шёл, и правильно делал. В общем, я на себе убедился, что с одной любимой женой здоровее будешь. Кроме того, Луна таки забеременела и могла родить наследника. И тогда мечты Жёлтого Листа о престоле терпели крах. Впрочем, Асеро и без этого пытался что-то сделать, увенчав льяуту верного ему человека. Хотя тот юноша был и недостаточно зрел для этого, в общем и целом Асеро был прав. Ему нужно было больше верных и понимающих людей... В общем, Жёлтый Лист оказался в незавидном положении: с одной стороны ? Горный Ветер, который взял его след (думаю, Жёлтый Лист об этом догадывался), с другой стороны ? здоровый Асеро, возможное рождение у него наследника и появление среди носящих льяуту людей, которые плясать под дудку Жёлтого Листа не собирались. Ну, вот он и решил пойти ва-банк, попросту всех убив. Правда, неизбежным следствием этого был крах нашего государства и кабала у англичан, которые, видя победу мятежников, могут прислать сюда свой флот. Успеем до этого их сковырнуть — спасём страну. Не успеем — всё может закончиться очень и очень печально.
