Миль тронулся с места; подошел к подножию холма, задрал голову, смотря на нас, и принялся подниматься широкими шагами. От Шеннейра он старался держаться на расстоянии и встал по другую сторону алтаря. В эмоциях Миля дрожал вызов и сладостное опьянение свободы. Даже когда Миль приходил к Шеннейру в камеру, к скованному противнику, он боялся, и теперь мстил за это.
— Знаете, чем вы отличаетесь от Ишенги, Шеннейр? Ишенга умел держать себя в руках. Что ж вы хотите от светленького, который вместо драгоценного магистра попал в руки его больного бешеного злого двойника?
Вопреки ожиданиям, вспышки гнева не последовало. Шеннейр наклонил голову к плечу и с иронией, куда более оскорбительной, чем гнев, протянул:
— Интересно — а когда именно вы, Миль, переметнулись к светлым?
Война между высшими магами стоила дорого даже победителю. Они не должны были схватиться прямо сейчас, но даже ссора была так неуместна. Меня задевало, как просто они используют имя моего магистра; но они его знали, а мне не дали шанса узнать. Самые яркие звезды живут так мало. Я отбросил варианты, за которые влетело бы мне самому, и наивно спросил:
— Это правда, что Ишенгу так достали сравнениями с вами, что он одно время ходил по темной гильдии в одежде с надписью "Я не Шеннейр"?
Миль возмущенно всплеснул руками, словно такая глупость испортила ему весь настрой. Шеннейр ухмыльнулся:
— Правда. Я тогда ходил в такой же.
...— А что такое твои стихи? Это волшебство? — прошептал мне Матиас, улучив момент. В его эмоциях горело ожидание чуда.
— Когда я попал в плен... — я понял, что не хочу продолжать. Темные назвали бы это душевной слабостью; темные вынуждены прятаться за деланную браваду, иначе придется признать слишком многое. — Я рассказывал их, чтобы не потерять себя. Нашли где искать тайные смыслы.
Нэртэс ринулись к нам как только получили позволение, рассыпались вокруг, сверкая хитрыми острыми взглядами на нас и на алтарь. Я чувствовал их зависть и досаду, что получить и то, и другое коротки руки. Нэртэс были беспокойны и настороженны — жизнь темных требует настороженности и беспокойства. У нас говорили, что если поставить перед темными коробку, первое, что они подумают, что там опасность — порой было приятно пугать темных пустой коробкой.
— А как так получилось, что вы работаете вместе? — Аори Ильех захлебывался от неуместного энтузиазма, под которым даже не скрывалась жадность. — Светлый магистр, если вас взяли в заложники, моргните два раза!
Я не стал ничего отвечать, только посмотрел с укором чужому скудоумию, прощением и чуточку высокомерием. Впрочем, возможно, со стороны этот взгляд выглядел и не так.
Северян привели следом. Эти поднимались медленно, наверху сразу сбившись в кучу, и смотрели на нэртэс с усталой враждебностью.
"Нам сказали, что на юге у нэртэс резервная база, — однажды сказала мне Хаджет, когда я приехал в лагерь военнопленных. — Гнойник, откуда потоком идет оружие и вызывающая привыкание отрава. Если его не выжечь, нэртэс не сковырнуть".
Нэттэйдж, которому я передал разговор, сильно возмутился.
"Производили бы сами, и закупать бы не пришлось. Всем бы только жаловаться и не платить!"
Загорцы были в разы веселее, даже когда молчали. Порой меня пугала в северянах эта тупая равнодушная обреченность. Охотно они рассказывали только про нэртэс. Момент, как от борьбы с нэртэс гильдия Джезгелен перешла к резне на крайнем юге, а гильдия Дженеро оказалась в бегах на крайнем севере, каждый раз оказывался пропущен, но восстановить ход событий несложно.
— Мы собрали вас здесь от имени страны, которой вы принесли столько горя, — начинать должен был светлый магистр; я справился с волнением, и с радостным предвкушением тоже. — Чтобы раз и навсегда решить все наши противоречия.
— Не хватает одного участника, — властно перехватил беседу Шеннейр, и небрежно кивнул в сторону, на человека, которого только-только привели конвоиры. — Бывший высший маг Нэттэйдж.
Маги из Нэртэс разом напряглись. От того, что увидели своего союзника, или от того, что союзник под стражей, я сказать не мог, но нэртэс совсем не умели скрывать эмоций.
Человек в безликой серой форме смущенно взмахнул рукой.
— Не обращайте на меня внимания. Я просто постою рядом.
— Не скромничайте. Ваш вклад велик, — Шеннейр едва ли задержал на нем внимание, и с куда большим увлечением провел над платформой ладонью: — Этот алтарь вырезан из каменного пола, где был убит предыдущий светлый магистр.
Все присутствующие затаили дыхание. Я смотрел на платформу со смешанными чувствами. Я подозревал, что поступки темных имеют извращенную природу, но не настолько же.
— Это невероятно проклятая вещь, — сдержанно высказался Аори Ильех.
О, еще бы. Смерть светлого магистра оставляет отпечаток.
Невероятно проклятый человек Шеннейр усмехнулся и кинул на платформу полупрозрачный шарик. Тот не упал, а завис в воздухе, и ртуть под ним растеклась спиралью, корнями рек, линиями границ и вспыхнула двумя точками.
— Как сказал наш светлый магистр, пора заканчивать. Это просто. Вот ставка Джезгелен. Вот неназванная столица Северной коалиции.
Такую хорошую карту дальних земель я не видел ни разу.
— Нет, — сердце ударило и провалилось в пропасть. Я чувствовал страх, но поверх него — пустоту. Происходящее было неизбежно. Что за горькая наивность, надеяться на иное. — Нет, это мирные переговоры!
— Как в прошлый раз?
Я задохнулся от злобы.
— Неконвенционные заклятия, — матовая сфера неторопливо вращалась над огнями чужих городов. Такая крошечная. Такая смертоносная, — всем хороши, но нацелить их на дальние расстояния невозможно. И потому глупцы верят, что могут посылать к нам войска, а сами отсиживаться вдали, в безопасности. Мы исправили это.
Маги нэртэс, радостно кивающие каждому слову, заметили своих помрачневших товарищей и остановились. Слова Шеннейра звучали как приговор, как печать под приказом о казни. Маги Аринди — знаменитые оружейники. Война против нас началась с того, что оружие Аринди стало знаменито.
— Вы вторглись в мою страну, — голос темного магистра превратился в грозный рокот. — Вы хотели получить наше оружие. Вот оно, самое лучшее, самое совершенное, и я запихну его в вашу глотку. Сегодня ваша империя падет.
— Там тысячи людей! Это самый большой город на материке, Шеннейр!
Он мечтательно улыбнулся и ответил не своими словами:
— Только в этом есть смысл.
Охранники положили ладони мне на плечи, предупреждая от неверного шага. Это уже случилось когда-то; бесполезно было просить, бесполезно убеждать, но если в прошлый раз я подчинился, то сейчас — нет.
— Я не даю разрешение.
— Вы так и не поняли свои ошибки. Ну что же, — тяжелый, обещающий всевозможные кары взгляд придавливал к земле. — Время светлых ушло. Обойдемся без вашего разрешения.
Охрана безжалостно оттеснила меня назад. Я видел, как точно так же заставляют отодвинуться от жертвенника северян.
Песок на берегу пошел волнами, замирая четкой сеткой. Волны застыли, разделяя море на ровные квадраты. В руках Шеннейра сверкнул кинжал; капли крови веером упали на жертвенник, забрызгав коалицию и ее столицу. Сфера с неконвенционным проклятием приобрела прозрачность, и запертая внутри схема проклятия зашевелилась, пробуждаясь...
Заклинание Ильеха ударило в платформу, оставив на месте столицы глубокую вмятину. Миль успел подставить руку, и отлетевшая сфера легла ему в ладонь.
Несколько мгновений нэртэс и северяне оцепенело смотрели друг на друга; потом нэртэс переглянулись, как будто незаметно разделяясь на две группы.
— Предатели, — удивленно произнес маг в куртке с заклепками. Аори Ильех попятился назад и бросился бежать, и мир залила ослепительная вспышка.
Охрана окружила меня молочно-белыми щитами и потащила прочь быстрее.
Быстрые проклятия нэртэс язвили и жалили друг друга; грохотали тяжеловесные печати северян, и наши заклятия рвали их в клочья. Сражение кружилось вокруг меня, не касаясь и краем белоснежных одежд.
У пристани не осталось ни единого корабля. Нэртэс в куртке с заклепками лежал на досках, мертвый. Еще несколько тел я заметил на берегу. Нэртэс, бежавших вместе с Аори, оказалось больше, чем нэртэс, которые бросились за ними в погоню. Я думал, распределение будет иным.
Ритуальные костры погасли. Ритуальные камни оказались раздроблены. Ритуальные столбы повалены. Ритуальные приношения смешались с землей, и ветер был полон дымом и золой. Жаль. Это был красивый ритуал, я старался.
Среди наших были только раненые. Северяне сидели на траве на том же месте и ровно с тем же видом. Мы позаботились, чтобы никто из них не пострадал. Когда я приблизился, они разом встали.
— Как я вам говорил, — я старался быть сочувственным. — Ваша власть сотрудничает со врагом.
Потому что единственной, кто на самом деле выигрывал от существования темной гильдии Нэртэс, была Северная коалиция.
Северяне были лояльными солдатами. Они простили, когда их подставили и бросили, когда отправили завоевывать постороннюю страну. Но чем больше человек прощает, тем сильнее взрыв, когда терпение закончится. Я видел, как они сжимают зубы и стискивают кулаки.
Хаджет коротко кивнула:
— Нам пора домой.
Я знал, что больше их не увижу. Они пробыли моим оружием недолго; мне просто требовалось правильно их нацелить.
— Это заклинание... — окликнула меня волшебница напоследок, — вы правда...
Я тепло ей улыбнулся:
— Это ложь.
Платформа наполовину ушла в землю, но осталась в целости и сохранности. Я положил на нее ладонь; ртутная жидкость собралась под ладонью, и больше ничего не произошло.
А чего я ожидал? Что светлый магистр Ишенга явится передо мной? Я здесь один.
Сквозь туман я слышал, как мчатся от берега легкие парусники нэртэс. Нашей целью было дать им уйти. Чтобы на быстрых лодочках они доставили весть, что часть гильдии нэртэс помогает врагу. Чтобы на север двинулись машины северных, разнося раздор и горькую правду.
Шеннейр встал рядом. Мы переглянулись и расхохотались.
— Вы думаете, темная гильдия Илькен правда существует? — спросил я, отсмеявшись.
— Я думаю, что для темной гильдии, мечтающей завоевать мир, темная гильдия Нэртэс за полвека не сделала буквально ничего, — серьезно ответил он.
— А что такое знал Нэттэйдж, что они так всполошились? — Матиас снял островную маску, и вместе с ней волшебство происходящего окончательно рассеялось. Осталась только прагматичная основа; я любил такие моменты.
Мы уже спускались с холма, и я внимательно огляделся, убеждаясь, что вокруг нет никого постороннего, кто бы мог услышать. Нэртэс мы продаем оружие напрямую, коалиции — через посредников. По выкладкам Нэттэйджа, у нэртэс не было помех, чтобы этому помешать. Но груз коалиция получала полностью.
— ...больше Нэттэйдж ничего не знал. Но они о том не знали.
Думаю, нэртэс порядком на него злы.
На самом деле о связи темных Нэртэс и Северной коалиции я мог только предполагать. Какая-то связь была: Нэртэс — слабая и неудачливая темная гильдия, для мировой власти, о которой мечтает всякая тьма, им нужен кто-то, кто расчистит дорогу, а что бы потом они делали с Джезгелен, что бы коалиция делала с Джезгелен — это уже другой важный вопрос. И власти Северной коалиции выглядели достаточно практичными, чтобы под байки о тьме и свете договориться с темными Нэртэс о будущем переделе мира. Уж слишком удачно нэртэс сорвали мирные переговоры, которые мешали коалиции. Не обязательно, конечно, что договоренности потом будут выполняться.
— А какие у нас доказательства, что Северная коалиция предатели?
Я иронически приподнял брови:
— А для чего нам доказательства?
Но на самом деле правда не важна. Важно то, во что поверят люди. Предатели, шпионы и тайное правительство превосходно найдутся сами — зерна сомнений брошены.
Лагерь стремительно сворачивали. Машины со стоянки уезжали, приезжали, и пришлось отойти в сторону, чтобы не путаться под ногами. Пленных северян перевели на несколько временных баз у границы, и теперь требовалось их собрать, посадить на северные машины и срочно перебросить всю ораву через Вальтону. Шеннейр взял это на себя, и я ему не завидовал.
Гильдия Джезгелен была слишком сосредоточена на своей задаче, чтобы осознать, что ее военным консультантом выступает темный магистр. Какая честь, какое падение. Эмпатическое поле дрожало от перемещения масс людей, от грозного гула множества сознаний, сосредоточенных и злых.
— Разыгрывать фишку Борьбы С Тьмой надо очень осторожно, Матиас.
Не все так гениальны, как светлейшее Загорье.
Мы долго не выдвигались: охрана объясняла, что надо ждать сопровождение, потому что нэртэс сейчас непредсказуемы. Я следил за нэртэс через эмпатическое поле: нэртэс, верные своей гильдии, убегали на север, сторонники Аори Ильеха пытались их задержать; Миль им мешал. Несколько лодок болтались далеко в море, уже без команды, а часть...
— А где Нэттэйдж? — я увидел ответ в глазах охраны. Они знали, что будет дальше — но они не успели.
Покосившаяся хижина у кромки воды. Машина, которая привезла Нэттэйджа. Лодка.
Аори Ильех стоял на пристани с термосом в руках. Наше внезапное появление его напугало; но он сразу понял, что мы одни. Кажется, он что-то сказал...
"А я думал, мы с Аринди друзья?"
Он мог бы так сказать.
Я почувствовал, что он увидел Матиаса; я ощутил, как Матиас впервые применяет первое настоящее светлое заклинание. Певучее легкое сияние разлилось над берегом, и не хотелось ничего делать, ни о чем думать — только существовать внутри него.
— Мы друзья, — сладко подтвердил Матиас.
Я прошел мимо и прошептал:
— Вы провалили мои первые мирные переговоры, Аори.
Внутри хижины было темно. Я толкнул скрипнувшую дверь.
Мы вытащили Нэттэйджа из крепости Нэтара. Лишили его подручных. Отобрали его артефакты. Бросили его здесь.
Нэттэйдж полулежал, привалившись к стене. Увидев меня, он слабо улыбнулся:
— Шеннейр приказал меня не охранять. Отомстил... за Эршена... за то, что влез поперек его планов... Так не хотелось умирать в одиночестве.
На полу валялась перевернутая чашка. Нэртэс уже не было смысла закрывать Нэттэйджу рот, но они мстили за предательство.
Его татуировки сияли, пытаясь спасти жизнь хозяина. Но Нэттэйдж никогда не был хорошим магом, и против яда слишком сложно справляться магией.
Я рухнул рядом на колени. Я создал светлую целительную печать, я открыл канал между собой и Матиасом, забирая заемную силу, я схватился за браслет, вызывая помощь.
Браслет молчал.
Нэттэйдж нащупал мою руку и сильно сжал, заставляя наклониться к себе.
— В моем кабинете, — он говорил отрывисто, хватая ртом воздух и делая длинные паузы. — Сейф. Там документы для моих замов, для вас.
Светлая печать мерцала, и я постоянно ее восстанавливал, чувствуя, что это не помогает. Я всего лишь продлевал агонию и удерживал темного в сознании. Если бы от всех болезней и ран могла спасти ученическая целительская печать. Нэттэйдж скосил на нее глаза, ясно и грустно:
