Эльф послушно выбрался из экипажа и подошел к зеленой стене леса.
— Ну, — поторопил его Буркст. — Что за еретики там прячутся? Может быть, на нас опять собираются напасть нечестивые варвары?
Альдарион не ответил, он вглядывался в чащу, прислушивался, принюхивался.
— Там никого нет, — наконец сообщил эльф.
— Гельма кого-то почуяла, — не согласился с ним Тихоня.
— Не думаешь ли ты, что какая-то коза лучше меня может определить, что делается в лесу? — в голосе эльфа звучали и уверенность в свой талант и презрение к козе.
Мичигран и Буркст поверили ему. Чего уж спорить, эльфы — дети леса, и о том, что происходит в чаще, они могли чувствовать лучше любого другого.
Но Тихоня был из нового поколения, выросшего в большом и шумном городе. Легенд об эльфах он не знал. Некому было рассказывать Тихоне легенды. Для него эльфы были чиновниками из канцелярии бургомистра, гордецами, крючкотворами и взяточниками.
— Гельма не какая-то коза, — Тихоня прекрасно знал, на что способна Гельма. — Она умная и хорошо знает лес.
— Никто не может знать лес лучше нашего народа. Здесь никого нет, это говорю вам я, эльф Альдарион.
— Эльфы действительно хорошо знают лес, — поддержал его Калант. — Наверно коза скрылась по каким-то своим делам. Подождем ее.
Их спор прервал громкий крик, который раздался откуда-то, из глубины лесной чащи. Непонятно было, кто кричит: человек, гоблин, эльф или хищное животное. Кричавший был смертельно напуган. В этом крике были безвыходное отчаяние, неподдельный ужас и непереносимая боль. Существо способное издать такой душераздирающий вопль, судя по всему, было громадным и ужасным. Каким же сверхужасным, внушающим всепоглощающий страх должно быть чудовище, напавшее на него!?
Путешественники застыли, захлестнутые нахлынувшей из леса волной ужаса. Даже Фамогуст был потрясен.
Но благородный рыцарь Калант Сокрушитель Троллей не знал, что такое страх. Услышав отчаянный вопль, он понял, что в лесу, действительно, затаилось кровожадное чудовище. А раз так, то появлялась возможность спасти козу, которая находилась под его покровительством и совершить подвиг. Рыцарь не мог упустить эту возможность. Он привстал на стременах и выхватил из ножен славный Калибур.
— Эй, ты, чудовище! — закричал он в сторону непроницаемой зеленой стены. — Я, рыцарь Калант Сокрушитель Троллей, бросаю тебе вызов! Выходи на дорогу, и мы сразимся с тобой. Каким свирепым и могучим ты бы ни было, я вызываю тебя на смертельный бой!
Тишину, наступившую после вызова, брошенного рыцарем чудовищу, вскоре снова нарушил душераздирающий вопль, а за ним жуткий стон, свидетельствовавший, что чудовище разделалось со своей жертвой.
А вызов рыцаря остался без ответа. Коварный хищник не желал выходить на честный бой. Очевидно, он бесшумно и осторожно подкрадывался к дороге, чтобы напасть на отряд. Но ему не суждено было сделать это внезапно, его ждала достойная встреча: отважный рыцарь изготовил к бою надежный Калибур, Буркст сжимал дубину, Мичигран направил конец посоха в сторону леса, Альдарион обнажил кинжал. А где-то была еще и храбрая коза Гельма.
Гельма, нырнув в чащу, приняла круто вправо, сделала полукруг и направилась к тому месту, где на дороге остановился отряд Каланта. Коза давно почувствовала, что кто-то, таясь в лесу, следует за отрядом. Ее нисколько не заботила судьба рыцаря и его спутников, но здесь находился Тихоня, ее лучший друг, которого она считала необходимым оберегать от всех существующих опасностей. Гельма и направилась выяснить, кто следит за ее лучшим другом Тихоней. А если существует опасность — устранить ее.
В лесных зарослях Гельма пробиралась стремительно, но умело и бесшумно. Она не потревожила ни один куст, не наступила ни на одну сухую ветку, не вспугнула ни одну птицу. Добравшись до места, где по ее мнению, мог притаиться враг, Гельма стала двигаться еще осторожней и вскоре увидела варвара. Варвар был высок и широкоплеч, на поясе его висел длинный меч, на голове красовался медный шлем стражника. Придерживаясь руками за толстое дерево, он смотрел на дорогу, где в это время находился отряд Каланта. Гельма вспомнила, что видела высокого варвара, с медным шлемом на голове, в отряде Бахаррака. Варваров коза не любила. Варвары были врагами. И этот варвар, конечно, тоже был врагом. Он мог сделать что-нибудь плохое Тихоне. Такого Гельма допустить не могла.
Осторожно, так, чтобы притаившийся варвар не мог услышать ее, Гельма приблизилась и стала разглядывать врага. Любимым местом, куда коза обычно стремилась загнать свои рога, был зад противника. Это место Гельма считала наиболее уязвимым, а, может быть, даже, специально предназначенным, чтобы бить в него рогами. Но варвар оказался слишком высоким. Можно было боднуть врага в ногу, но это не давало должного эффекта. Пока коза обдумывала план нападения, варвар пригнулся и стал через прогалину смотреть на дорогу. Перед Гельмой, во всей красе, предстал беззащитный тыл врага. Это было именно то, о чем коза мечтала. Ничего лучшего она не получила бы, даже если бы попросила помощи у святого Фестония. Медлить было нельзя. Гельма прицелилась, наклонила рогатую голову, сделала два стремительных прыжка и в многострадальный зад Гортека Медная Башка наблюдавшего за дорогой и совершенно не подозревавшего, что возле него кто-то есть, врезались рога козы.
Неожиданный удар в место, которое определяется как тыл и только в самых редких случаях подвергается нападению, потрясло варвара. "Кхеммы!" — молнией блеснула под медным шлемом мысль. Не отдавая себе в этом отчета, Медная Башка, после рассказа Крроба, все время думал о беспощадных и кровожадных оборотнях. И случилось то, чего он больше всего боялся: они явились.
— А-а-у-у-а!.. У-у-а-а-у!.. — невольно вырвался у варвара вопль ужаса.
"Главное, не смотреть в их горящие красным огнем глаза..." — вспомнил Медная Башка. Он обхватил руками толстое дерево, прижался к нему лицом и крепко зажмурился.
"Когда враг в панике, следует действовать быстро и энергично, нельзя дать ему опомниться", — такое правило утвердила для себя Гельма после многочисленных схваток с самыми разными противниками. Коза не медлила. Действовала быстро и энергично. Она рванула оттопыренный зад врага острыми зубами.
"Начинают есть, — сообразил Медная Башка. — Но я невкусный... Может быть им не понравится... Главное — не посмотреть им в глаза..." Он зажмурился еще крепче.
Гельма куснула еще раз и вырвала большой клок из кожаных штанов варвара.
— А-а-у-у-а!.. У-у-а-а-у!.. — снова в ужасе взвыл тот, и еще крепче прижался к дереву.
Результат нападения Гельму удовлетворил. Она решила, что теперь враг уже не сможет обидеть хорошего человека Тихоню.
Варвар обхватил дерево, по-прежнему, прижимался к нему лицом и уже не орал, а жалобно поскуливал. И только сейчас он вспомнил о богине Шазурр...
— О Могучая, Кровавая, Беспощадная и прекрасная в гневе своем! — взвыл он. — Спаси меня, твоего раба и я принесу тебе в жертву целый табун черных жеребят!
Сказал и застыл. Ждал, услышала ли его богиня Шазурр, прекрасная в гневе своем, спасет ли она своего раба?
Судя по тому, что его больше не тронули — богиня проявила свое снисхождение и заступилась.
Выждав какое-то время, и продолжая тихо поскуливать, Медная Башка открыл глаза, затем несмело и осторожно оглянулся. И никого не увидел. Это придало ему смелости. Он оторвался от дерева и обернулся... Никого... Кхеммы-оборотни исчезли... Постепенно приходя в себя и успокаиваясь, Гортек стал оглядывать местность, пытаясь обнаружить какие-то следы, оставленные кхеммами. Но опытная Гельма никаких следов не оставляла. Ни сломанной ветки, ни сорванного листа...
Гортек ощупал зад, которому трижды нанесли урон. Крепкие кожаные штаны висели лохмотьями, полушария кровоточили... Но, что такое изорванные кхеммами штаны и небольшая рана, по сравнению с жизнью?! Медная Башка упал ничком на скудную лесную травку и возблагодарил богиню Шазурр Великую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем, за чудесное спасение и поклялся ей, что каждого черного жеребенка, которого он увидит, он принесет в жертву Великой и Беспощадной. Поблагодарив богиню за чудесное спасение, Медная Башка медленно направился в сторону поляны, где его ждала Орда. Провожать отряд Каланта до развилки дорог, как ему велел Бахаррак, Медная Башка не стал. Он боялся кровожадных кхеммов. В этот раз его спасла от мучительной смерти богиня Шазурр, прекрасная в гневе своем. А выручит ли она его, если оборотни нападут снова?.. Медная Башка решил не рисковать. Если Бахарраку хочется проследить, в какую сторону направился рыцарь, пусть он сам и следит, или пошлет кого-нибудь другого.
Проводив варвара взглядом и убедившись, что теперь никакая опасность Тихоне не грозит, Гельма так же тихо заскользила в обратный путь.
Дикий заполненный отчаянием и ужасом вой раздавшийся в лесу, еще больше насторожил путников. В чаще происходило что-то страшное.
— Какая-то нечисть резвится, пойду-ка я, умиротворю ее благим словом, — не выдержал Буркст. — Да поможет мне святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний!
— Там затаилось что-то хищное и коварное. Его не проймешь словом, — рассудил рыцарь.
— У меня еще и дубина есть, — монах поднял дубину, взмахнул ею пару раз и остался доволен.
Рыцарь глянул на стену из деревьев и высокого кустарника, убедился, что ему через нее не проехать.
— Ты в битву не вступай, — велел он монаху. — Вымани чудовища сюда, на дорогу, а здесь я с ним расправлюсь.
— Я с тобой, — Мичигран сбросил плащ и шляпу, которые помешали бы ему пробираться в чаще. — Попробуем вдвоем, святой отец: ты именем святого Фестония и дубиной, а я заклинаниями и молниями, может быть у нас что-нибудь и получится.
— Погодите, — остановил их рыцарь. — Может быть, чудовище само придет сюда. Если оно разумно, оно все-таки должно принять мой вызов.
Он приподнялся на стременах и, что есть силы, закричал в сторону леса:
— Эй ты, мерзкая тварь! Перестань прятаться и трусливо рычать из-за кустов. Я не боюсь ни твоего яда, ни твоих когтей, ни твоих зубов. Даже если у тебя десяток голов, ты меня не напугаешь. Входи, я, Калант Сокрушитель Троллей, готов тебя встретить.
Лес молчал. Тогда Калант, использовал еще один прием, который благородные рыцари подчас употребляют, вызывая врага на бой.
— Ты, подлый трус, лишенный чести и совести. Мерзкий негодяй, недостойный лизать мне сапоги. Ты родился в навозной куче без отца и матери, от вони твоего дыхания вянут листья на деревьях. Ты дрожишь и зарываешься в болото при звуках копыт моего боевого коня Фамогуста. Выходи и я посмотрю, какая у тебя кровь!
— Если он и теперь не откликнется, то он трус, и недостоин отведать моего меча.
Лес по-прежнему молчал. Чудовище не откликнулось.
— Выманите его сюда, и, ни в коем случае, не вступайте с ним в бой, — приказал рыцарь.
— Может быть, лучше подождем, пока вернется Гельма, — предложил Тихоня.
— Ты думаешь, что твоя коза еще жива? — удивился Буркст.
— Конечно. Гельма умна и не дастся никакому чудовищу.
Неизвестно чем бы закончился разговор, но в это время из чащи выскользнула коза. Она остановилась, оглядела отряд, нашла взглядом Тихоню, убедилось, что он в целости и сохранности, неторопливо подошла к пареньку и положила у его ног окровавленный лоскут черной кожи, вырванный из штанов варвара. На мордочке Гельмы были рассыпаны красные пятнышки, похожие на запекшуюся кровь.
— И это все, что осталось от чудовища? — спросил ее Мичигран.
Коза снисходительно посмотрела на мага, и, вроде бы, даже, пожала плечиками, затем повернулась к Тихоне и потерлась мордочкой о его ногу. По ее умиротворенному виду можно было понять, что с чудовищем она расправилась и хорошему человеку Тихоне больше некого опасаться.
— Умница... — Тихоня почесал козу за ушами и под мордочкой.
— Не может того быть, что она победила с чудовище, — не поверил Буркст.
— Гельма долго жила в лесу одна, и научилась управляться с хищниками, — объяснил Тихоня. — Она и с волком может разобраться, и со змеекотом.
Мичигран поднял лоскут кожи, что притащила коза.
— Э.... Да я это чудовище, кажется, знаю... Глянь-ка святой отец.
Буркст взял у него лоскут, внимательно осмотрел.
— Варвары, которых я видел, ходили в штанах из такой же кожи, — объявил он.
— Точно, — подтвердил Мичигран.
— Вы хотите сказать, что дикие крики, которые доносились до нас из лесной чащи, издавало не чудовище, какой-то варвар? — удивился рыцарь.
— Не знаю, — не стал ничего утверждать маг. — Может быть и чудовище. Но оно носило кожаные штаны, какие обычно носят варвары.
— А дикие вопли?
— Думаю, что если наша бесстрашная Гельма неожиданно напало на варвара, он вполне мог издать эти довольно странные звуки.
— Коза расправилась с варваром?
— Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, если это нужно для благого дела, помогает и животным, — сообщил Буркст. — Записи о подобных поступках святого имеются в Священных Книгах.
— Да, конечно, святой Фестоний знает, что делает. Но зачем варвару было прятаться в лесу и следить за нами?
— В сердцах нечестивых варваров поселилась зависть, — объяснил Буркст. — Они алчут сокровищ, что возлежат в башне дракона.
— О, тогда нам надо поспешить, — решил рыцарь. — Они могут опередить нас.
— Нет, — успокоил его монах. — Спешить нам нет никакого смысла. — В пасть дракона они не полезут. Они хотят дождаться, пока ты убьешь дракона и потом завладеть сокровищами. Но, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний все знает, все видит и не допустит к сокровищам еретиков.
— Пожалуй, так оно и есть, — согласился Калант. — Но, все равно, нам не стоит задерживаться. Веди нас вперед, Тихоня. Как называется поселение, где мы возьмем проводника?
— Нуидыра.
— Интересное название, — обрадовался Мичигран. — Какой умник придумал такое замечательное название поселению?
— Не умник, а святой Фестоний, — сообщил Тихоня. — Поселенцы рассказывают, что раньше оно называлось как-то иначе. Но однажды к ним зашел сам святой Фестоний. Он поглядел на поселение, сказал: "Ну и дыра", — и ушел. С тех пор поселенцы с гордостью называют место, где они живут, Нуидыра.
Отряд снова двинулся в путь. Впереди, поблескивая большими медными пряжками, на хорошо начищенных черных башмаках, шагал Тихоня. За Тихоней, на неторопливо шагающем Фамогусте, ехал Калант, а рядом с мерином, по-прежнему шагала Гельма. Теперь ничто не мешало Каланту продолжить балладу. Если верить тем, кто сложил ее, то славный рыцарь Кромальд решил не трогать вероломного пажа и снова отправился странствовать. В первой же битве он поразил злого волшебника и освободил от хищных чудовищ заколдованный лес, затем двинулся дальше, восстанавливая справедливость, помогая вдовам и сиротам и совершая другие благородные дела. Дорога до Нуидыры была длинной.
— Не люблю я варваров, — сержант Нообст обошел все три телеги, которые они увезли с поляны, где погиб Носорог. Телеги были плотно чем-то забиты и по-хозяйски аккуратно укрыты. Видимо на них находилось немало разного добра. — Им бы только грабить.
