Затем, как-то через неделю пригласив на ужин, накормив досыта всеми видами рыбных блюд (я про большинство таких даже и не слыхивал!), Клим разнылся про жильё-быльё. Мол, сыновья растут — старшака уже и женить пора, а там и младшие-погодки, да ещё две дочери — приданное для них готовь...
Семья у Клима, согласен — большая. Хороший он кузнец и, папа — он тоже хороший... Не знаю правда — каков танцор.
— ...А, на какие-такие шиши, спрашивается?!
От всей души советую:
— Дык, рыбу уди-лови, завяливай — да в нижегородские пивнушки продавай.
— А там своих рыбаков мало, что ль? Да и ненадёжный это доход — рыбалка...
Махает рукой:
— Так, баловство одно — душу потешить...
Ещё один совет:
— Дык, кроликов разводи: "кролики, это не только ценный мех, но и три-четыре...".
Перебивает:
— Да, какое там "мясо", какой "мех"?! А жрут сколь, проклятущие? Я лучше зайцев на терриконах даром наловлю!
— Дык, зайцев лови — коль столь ловок...
— "Зайцев"... Я ему сурьёзно, а он — "зайцев"! — обижается и снова за своё нытьё, — ладно, старший при мне останется, а остальных куда девать? Каждому нужен свой дом, при нём кузня — чтоб на жизнь зарабатывать и, так далее...
— Дык, пускай женятся да в примаки подаются, — даю ещё совет.
— Да, кому эти "жоп...порукие" нужны?! Дитёв наплодить — и без них охотников хватает, а работать — так ничего кроме как балдой по железу бить, им не доверишь!
Не соглашаюсь с такой постановкой вопроса:
— Дык, мало в Ульяновске вдов с уже готовыми "выводками" или дурочек? Вон, неподалёку видел — живёт одна...
Вспыхивает, как береста в костре:
— Вот когда наплодишь со своей Графиней сынов, тогда и жени их на дурочках!
— Не пойму тебя, Клим, — делано удивляюсь, — то на фронт их норовишь сплавить — чтоб контузило, то даже на дурочках женить не хочет! Ты уж определись там...
— Так то — сгоряча я, а ты — всурьёз!
"Всурьёз...". Ой, ржу — не могу! Но про себя...
Помолчав дуэтом, предлагаю следующий вариант:
— А ты их в город пошли — пусть там работу ищут!
— Легко сказать — работу... Своих бездельников, думаешь там мало? А жить им там где? У меня сродственников в больших городах нет, а в таких как Ардатов — сами семейны и детны, им самим жрать нечего.
Успокаиваю, как могу:
— Дык, если на работу устроятся, так с жильём — без проблем! Дадут им "свой" угол в заводском общежитии. Бывал, как-то раз в одном...
И, давай ему по ушам тереть про все "прелести" современных общаг, которые сами их обитатели иначе как "Соловками" или "Бутырками" и не звали:
— ...Кругом барака общежития набросаны кучи разного рода отбросов, распространяющие вонь — аж в глазах как от толчённого стекла режет и, тучи больно кусающихся мух! В сортир можно только вдвоём ходить: один "большую нужду" справляет, другой — его за уши иль волосы держит, чтоб тот не провалился в яму с дерьмом и кишащими в нём ядовитыми червями... Поэтому, "оправка" рабочих по малой нужде — происходит за углом, или прям около стен, аль прямо с крыльца. Ну а кто более культурен — тот отходит подальше и сцыт под окнами соседнего барака... Зайдя внутрь барака, рабочие не снимая обуви, ложатся на свои кровати: только разуешься — вмиг чоботы уведут!
Должен заметить, я не сочинял эти "страшилки", а всего лишь несколько преувеличивал — самую, что ни на есть малость... Были конечно и образцово-показательные рабочие общежития, но в подавляющем большинстве — именно так дела и обстояли.
Однако, продолжаю:
— Около железной печи сушатся вонючие портянки — которые специально не стирают и, на которые поэтому (хоть одно радует!) — никто не зарится. На полах слой грязи с ладонь толщиной, с дождевыми червями и опарышами — на рыбалку идут, прям с пола их и собирают горстями... Шкафов никаких нет, да и стащут из них — что не положь! По той же причине посуда и пища хранятся под подушками на кроватях. Другие вещи рабочих, а также лопаты, топоры и прочий рабочий инвентарь находятся под кроватями. Вешалок для одежды нет — всё на себе или под подушкой. Нет также столов, стульев, табуреток — жрут стоя, как лошади или же сидя на койках и подоконниках... Света нет, так как выделенный керосин всем бараком дружно пропивают — да и керосиновая лампа не имеет стекла. Матрацы и наволочки настолько грязны, что имеют вид "помойных тряпок", а сами кровати расставлены скученно и как попало — разве на стенах и потолке их нет. Стены не оштукатурены и не побелены, а в их щелях кишмя кишат вонючие азиатские клопы и дальневосточные волосатые тараканы...
Закончив, я невозмутимо подытожил, красноречивым взглядом смотря на климовскую "вторую половину".
— ...Ну, а так в принципе — жить можно! Некоторые даже умудряются жениться и плодиться в таких условиях и, тогда одну койку в общежитие занимает целая семья. С детишками и, даже изредка бывает — с тёщами... Тестя — врать не буду, ни одного не видел. Так что, если "удачно" выдашь замуж дочерей — сможешь с одной из них сплавить свою...
Клим слушал раскрыв рот, а евойная баба всплакнула:
— Я для такой жизни их мучалась-рожала?!
— Да, цыц ты!
Та в рёв:
— Ах, мои кровиночки-деточки — лучше б я вас несмышлёнышами похоронила, да оплакала...
И с воем убежала в спальню, а сам хозяин сидел, как пыльным мешком оглушенный...
Надо сказать, что эта семейка была на чистоте просто помешанная. Двор-двором, на улице напротив ворот — пусть и овно кучами валяется (валялось до появления санитарной инспекции), а как суббота — вся женская половина избу скребёт, чистит, стирает — аж скрип да шорох до самих небес!
* * *
Добил не торопясь чай, поднимаюсь и иду к вешалке за шинелью не забыв попрощаться с хозяевами...
— Погодь! — останавливает меня Клим.
— Ну, погодю... Что хотел, то?
— Продай мне эти... Как их там... Свои механизмы.
Возвращаюсь, сажусь на табуретку напротив и заглядывая в просящие глаза, задаю простой как хозяйственное мыло вопрос:
— А на фига они тебе?
Тот, положив ладонь на сердце:
— Сынам моим — как раз по ним... Тутова много ума иль мастерства не надо — любой дурень справится. Тебе всё одно — игрушка, а им — на свой кусок хлеба заработать. Родная кровь как-никак — войди в положение, Серафим Фёдорович!
— Эге... А кто мне не так давно говорил: мол, "ерундой ты всякой занимаешься"... "Сидели, мол, в дерьме по уши и дальше так хотим — что ты нас из него за уши тащишь"?
— Да, я ж не так говорил! — наотрез отказывается от своих слов.
— Может и не так — но смысл тот же. Так, что ты меня сейчас просишь — "поповича контуженного"?
— Ну... Ты уж прости, дурака — может и ляпнул что по дурости своей, не подумавши... Так, что?
Заглядываю на дно пустой посуды:
— Ну, тогда давай ещё по стакану — коль разговор серьёзный пошёл.
Ожив в момент, кричит своей бабе:
— Мать! Хватит выть волчицей — тащи самовар!
* * *
Дождавшись чая, говорю прихлёбывая:
— Ну, хорошо — считай, что уговорил... Так, сказать по правде, медвежью услугу я тебе окажу, продав эти приспособы. Проклинать потом будешь!
Удивляется, широко раскрыв и выпучив и без того выпуклые глаза:
— Это ещё почему?
— Разбогатеешь ты и сыны твои, а у нас богатых не любят... Смекаешь?
— Думаешь?! Так ведь, этот — как его...? Сказал — "ОБОГАЩАЙТЕСЬ"!!!
— Кто сказал — Бухарин, что ли? "Коля-балаболка"?! Так он сказал и забыл, а на лесоповал поедешь ты! Да ещё и, сынов с собой прихватишь...
Долго молчим, наконец слышу знакомый до боли вопрос:
— Так, что ж делать, то?
— Как, что? Сухари сушить.
— Да, нет — я не про то... Куда б сынов моих определить.
Приближаюсь у нему в упор и заглядываю в его глаза суровым взором революционного трибунала:
— А другие как?
Озирается вокруг:
— Какие, "другие"?
— У других мужиков в Ульяновске сыновей нет, что ли?
Чешет голову... Потом спрашивает с недоумением:
— А почему я про чужих сыновей думать должен?
— А почему я про тебя думать должен и твоих балбесов? Кто ты для меня такой? Частник-кустарь — мелкий буржуй, эксплуатирующий труд своих домочадцев.
Насупившись, возражает:
— Я им кормилец, а не "ксплутатор"!
— Так и любой буржуй-капиталист — которых Советская власть в 17-ом под хвост мешалкой, тоже — "кормилец" для своих рабочих... Кормит он их — чтоб горбатиться на него могли. Да и дворянин-помещик — для своих безземельных крестьян-батраков, по большому счёту — кормилец. Скажешь, не так? Чем ты от них отличаешься, Клим?
Угрюмо молчит, затем:
— Значится, не желаешь мне помочь, Серафим Фёдорович?
— А как я тебе могу помочь, ежели ты сам того не желаешь? Как ты мне тогда говорил? "Нам и так хорошо...", да ещё пугал: "ты, дескать — доживи ещё". И, вот я дожил: просишь меня вытащить тебя и семейку твою из того дерьма — в котором тебе так нравится сидеть...
Сперва, он не въехал, что я от него хочу:
— Опять?! Какой, ты оказывается злопамятный... Ну, положим я не так говорил!
— Может и не говорил... Но думал!
Наконец, своим умом Клим доходит до конструктивного вопроса:
— А как я могу "сам себе помочь"?
— Побори свою мелкособственническую натуру, встань выше себя и посмотри на проблему с более высокой колокольни.
— Как это?
— Запомни: единоличник в будущем — НИКТО(!!!), разве на паперти стоять или сапоги на улице прохожим чистить. Я тебе показал не "механизм", а способ МАССОВОГО(!!!) производства. Самые умелые делают оснастку и инструмент, а остальные "жопорукие" МАССОВО(!!!) штампуют товары МАССОВОГО(!!!) спроса. Но, это не для тебя одного — даже с сыновьями, сватьями, братовьями и прочей роднёй. Износится мой инструмент и снова вы на жоп...пу сядете! Здесь нужны большие артели-коллективы, с миллионами рублей оборота — чтоб самим делать или закупать станки, оборудование, сырьё и завоёвывать рынки сбыта...
Я, подобно Остапу Бендеру — перед васюкинскими "любителями", рисовал перед ним блестящие перспективы — но в отличии от того, я отнюдь не был мошенником — гоняющимся за сокровищами чужой тёщи и, все свои обещания — построенные на точном холодном расчёте, собирался претворить в жизнь.
Но, "один в поле не воин", даже если он обладает пресловутым послезнанием и неким — немалым честно скажу, "административным ресурсом". Клим, потомственный кузнец — не просто имел уже кое-какие производственные мощности, умелые руки и немалый опыт по работе с металлом. Он, обладал ещё и громадным авторитетом среди своих собратьев-кустарей всех направлений — вот почему я именно к нему пристал, а не к кому-нибудь другому... Сумею убедить, он так или иначе подтянет и остальных: ибо массовое производство — действительно не удел одиночек.
* * *
Здесь, надо немножко объяснить складывающуюся в стране обстановку...
Под давлением реальных экономических обстоятельств НЭПа, весь 1921 и начало 1922 года прошли в спешной перестройке народного хозяйства — в которой делалась попытка сочетать занятые "командные высоты коммунизма" с нахлынувшими реалиями рынка. Но с самого начала в идеологию партии и практику Советского государства закладывались представления о том, что НЭП — это кратковременный этап переходного периода от капитализма к социализму, а соединение в лице пролетарского государства функций собственника средств производства и хозяйствующего субъекта — суть коренная черта социализма. Поэтому хозяйственная "модель" восстановительного периода имела в своей основе практически полностью огосударствленную промышленность.
Основой всей экономической политики двадцатых годов стала концепция единого хозяйственного плана восстановления народного хозяйства — принятая раньше, чем были сформированы принципы НЭПа. В этой концепции, разбитый на периоды хозяйственный план на первое место выдвигал задачу восстановления транспорта, образования запасов топлива и сырья, развития машиностроения для добывающих отраслей — тогда как производству продукции массового потребления отводилось последнее место. Ну и незыблемыми оставались принципы диктатуры пролетариата, ведущей роли рабочего класса и прочая тряхомундия...
Система управления советской промышленностью в период эпохи "Военного коммунизма" 1918-20 годов характеризовалась абсолютной централизацией управления. Предприятия управлялись особыми органами — "Главками" (от словосочетания "главный комитет) и обязаны были сдавали произведённую продукцию централизованно и бесплатно. Точно также происходило снабжение их сырьём, топливом и прочим. В 1920 насчитывалось около пятидесяти главков: "Главнефть", "Главцемент", "Главодежда", "Главмука", "Главстекло" и "Главспичка"... Возможно, в тех условиях это была единственно возможная система хоть какого-то управления экономикой страны.
Проведенная в конце 1920 года первая реорганизация промышленности сократила число главков и объединяющих их центров ВСНХ с 71-го до 16-ти и, и придала им статус органов руководящих работой губернских совнархозов (ГСНХ) на основе единого народно-хозяйственного плана. Процесс реорганизации главкистской системы завершился летом 1922 года. Были сохранены главные управления:
по металлической промышленности (Главметалл),
по горной (Главгорпром),
по электротехнической (Главэлектро),
по топливной (ГУТ),
по военной (Главвоенпром),
по делам кустарной, мелкой промышленности и промысловой кооперации (Главкустпром),
по государственному строительству (ГУС),
земледельческих хозяйств промышленных предприятий (Главземхоз).
А остальными отраслями промышленности руководили секции Центрального промышленного управления ВСНХ.
В декабре 1921 года, IX съезд Советов в очередной раз провозгласил восстановление крупной промышленности основной задачей, наряду с восстановлением сельского хозяйства. Причем основные усилия предполагалось сосредоточить на топливодобывающей промышленности и металлургии. А программа производства предметов широкого потребления была переложена на среднюю и мелкую промышленность. За органами ВСНХ оставалось лишь право протеста по спорным вопросам.
Приоритет в решении вопросов управления и планирования местной промышленности — производящей ширпотреб, отдавался волостным исполкомам.
Вот на этом — на последнем обстоятельстве я и, решил сыграть — строя свои планы...
* * *
Короче, я предложило Клину создать и возглавить кооператив, первым обобщив в нём свои средства производства.
— "Кооператив"?! — наотрез отказался, — своё нажитое — ещё отцами-дедами добро, отдать в общее пользование?
Евойная баба, подслушивающая наш разговор из-за угла кухни, жалобно протянула:
— Ну, Климушка...
В ответ категоричное:
— НЕТ!!!
Долго спорить и уговаривать не стал:
— Ну смотри, Клим... "Колхоз — дело добровольное".
Допив чай, я со вздохом поднялся с табуретки, заканчивая разговор и, попрощавшись с хозяевами, был таков.
* * *
Надо отдать должное, целый месяц Клим держался стойко и даже пытался сам воспроизвести мои штамповочные "механизмы"... Естественно, у него ничего не получилось — кустарь, даже с "золотыми" руками, всё одно — кустарь.
