Вообще я заметила, что все люди, окружающие меня — сироты или вдовы, одинокие и неприкаянные, а вот моя помощь помогала найти им пристанище и близких. Мне бы хотелось, что так было с Варварой и Агриппиной, которые, как я надеялась, подружатся.
Как хорошо, что все хорошо складывается! Через некоторое время и наша компания подошла, довольные, с покупками. Варвара и Агриппина огляделись с симпатией — сразу видно было, что они понравились друг другу и готовы дружить. Поскольку людей было много, мы решили так — отправили пока в Васино Варвару, Мишу и Машу, а для остальных наняли большую карету и возок, в которые сели дети и Агриппина со мной в компании.
Кое-как разместившись, распределив часть вещей детей — остальные заберем потом, мы тронулись в путь. Дети немного грустили и это было понятно— трудно расставаться с родными местами, но я уверила их, что при любой возможности они смогут повидать своих подружек или пригласить их в гости.
Оставив Мишу и Машу в Васино, мы поехали в Деревенщики, где с помощью Варвары и Агриппины постарались устроить детей. Все уже ждали нас— я сказала Лукашику и Алесе, что привезу детей, и они окружили их и сразу повели всех за стол. Дети сначала чинились, но потом освоились и уже с интересом рассматривали мой дом. На ночь мы их определили в еще один флигель, ранее пустовавший, но теперь подготовленный для проживание. Была готова и изба под школу, в которой согласился проводить уроки отец Петр, а помогать ему должны " апостолы". Так я наконец-то исправила свою оплошность с обучением детей, тем более, что учеников прибавилось.
Варвара поселилась в крыле дома, рядом со мной. Ее я представила как свою компаньонку и помощницу. Потом все вместе мы пошли знакомиться с "апостолами". Только мы подошли к крыльцу, нам на встречу выскочил Варфоломей — наш ювелир, самый скромный и тихий из друзей. Но тут его было не узнать. Он кричал, чего никогда не было, и чем-то размахивал:
— Получилось, у меня наконец-то получилось!
Оказалось, у него наконец-то получилось сделать перьевую ручку и чернильницу-непроливайку, а также хорошие чернила. Варвара тут же подошла к нему и стала обсуждать, как можно сделать еще и цветные чернила. Муська крутилась тут же, жалась к своей хозяйке. Так что и здесь был полный контакт.
Кроликов разобрали ребятишки, гладили, угощали. Короче, остаток дня ушел на устройство и знакомство, но вроде все нормально складывалось. А мне пора было возвращаться в будущее, к своим делам. Благодаря новому феномену времени, в будущем я попала в ту же обстановку, из которой ушла, а Барыня вновь вернулась в Васино— немного отдохнуть от суеты 21 века. Пока замен никто не замечал, все текло спокойно.
Глава 57. Информация и размышления.
Кончался март, наступали каникулы, небольшая передышка на работе и дома. Пока шло все неплохо — о нашей с Барыней "двойной жизни" никто не догадывался, мы обе все больше привыкали к новому для нас времени и обстановке.
Мне, пожалуй, было легче, я ставила определенные цели и пыталась их достичь, а вот Барыня была ведомой, и мне иногда было искренне ее жаль — как же трудно ей жить с этими скачками по временам. Но и она понемногу привыкла в этому суматошному ритму и образу жизни. Общение с Сергеем, его друзьями — реконструкторами, работа в Центре Дворянской культуры, выполнение моих поручений не давали ей скучать. Подружилась она и с инной и ее семьей и уже несколько раз побывала у них в гостях.
Если вначале она с большим трудом могла дышать воздухом города с его бензиновой гарью, пылью, острыми запахами, то постепенно, хоть и с трудом, она привыкла к нему. Если раньше тяжело воспринимала мельтешение людей, яркую рекламу, шум и громкие звуки, то теперь ей это даже нравилось, единственное, с чем она не могла примириться — с грубой, нецензурной речью некоторых окружающих.
Но интерес к необычной обстановке пересиливал все эти трудности. Да и возможность останавливать время, возвращаясь к тому, откуда мы уходили, несколько смягчал все эти проблемы.
И еще она подсела на Интернет, которого поначалу страшно боялась — ей казалось, что если она нажмет не на ту кнопку, то весь мир взорвется! Но постепенно страх ушел, а возможность читать, общаться с людьми по всему миру, смотреть интересные фильмы, даже играть — поглотили ее полностью. И она порой не замечала, как часами проводила за компьютером, выискивая интересные сайты и форумы. С деньгами пока проблем не было — продажа вещей из прошлого шла успешно, кроме того, я продолжала переносить и на запас, а еще мы успешно сдали квартиры Миши и Варвары в аренду — одну — моей коллеге, а вторую — знакомым Сергея Михайловича. Так что материально Барыня была обеспечена.
Мне же предстояло еще много работы. Я каждый день, а иногда и несколько раз в день переходила по времени, перенося нужные вещи туда и оттуда. Перенос Варвары подталкивал нас к более активной работе по изготовлению лекарств. Надеялись мы и на купцов, которые должны были привезти нам водоросли и сланец для йода и ихтиоловой мази. Из коры ивы, выпаривая ее отвар, мы решили сделать ацетиловую кислоту, или аспирин, как ее чаще называли — сильнейшее жаропонижающее и обезболивающее средство.
Надо было вспомнить и о анилине, который я принесла в самом начале. Его ведь можно было использовать не только как замечательную основу красок для тканей, чернил, основу духов, но и производное для таких замечательных лекарств, как парацетамол и фенацетин, которые отличаются также жаропонижающим действием.
Мы запланировали и "изобретение" эфира, точнее, практическое его применение в лечение, поскольку сам диэтиловый эфир — самое 'старое' из синтезированных человеком органических лекарственных средств. Первые упоминания о его синтезе приходятся на 1540 г. и связаны с именем Валериуса Кордуса, а в 1818 году знаменитый ученый Майкл Фарадей описал свойства эфира в своей статье, упомянув заодно и его наркотический эффект. Так что мы лишь на немного опережали время.
Сама же история анестезиологии началась с первой публичной демонстрации эфирного наркоза 16 октября 1846 года в Массачусетской многопрофильной больнице города Бостон (США). Именно тогда был проведен первый в мире наркоз эфиром при операции по удалению поднижнечелюстной опухоли у пациента. В ней приняли участие анестезиолог Уильям Мортон и хирург Джон Уоррен. Но они накладывали марлю, пропитанную эфиром, непосредственно на лицо больного, что не всегда было хорошо— трудно было рассчитать дозу, а мы решили сделать маску, на которую капался эфир. Больной начинал считать, а потом засыпал — и врачу было легче контролировать процесс.
Сам же эфир было получить достаточно просто, для этого используется перегонка смеси спирта и серной кислоты при нагревании до 140-150оС. Серную кислоту можно было достаточно свободно приобрести, так как она входила в состав жидкости для аккумуляторов, что я и сделала. Закупила я и большое количество различной лабораторной посуды и реактивов по предварительному списку Варвары, который она мне оставила еще раньше.
Взяла я и мелкие медицинские приборы, которые работали на батарейках — тонометр, глюкометр, небулайзер, купила фондоскоп и различные наборы мелких медицинских инструментов. Для приборов я набрала целые мешки батареек, которые потом надеялась восстановить. Пока я решила их убрать, используя очень редко и не в открытую. Забрала я и остатки медицинских и лекарственных справочников, различных пособий и учебников, которые мне передала знакомая врач.
Но кроме этого, я в очередной раз купила очень много лекарств, в основном обезболивающего и антисептического характера. Все это я быстро перенесла в Васино и спрятала в своем флигеле. Поскольку часть вещей уже была увезена на заимку и в Деревенщики, сундуки немного освободились. Но сейчас Миша потихоньку составлял списки всего этого богатства, а в Деревенщиках этим же занималась Варвара.
Мы хотели часть этих лекарств отдать в Женское общество, чтобы их положили в сшитые уже санитарные сумки. Лекарства мы истолкли в порошки и все подписали. Надеюсь, солдаты, которым предназначались эти сумки, смогут разобраться в применении лекарств. Кроме того, надо было выполнить и обязательство по изготовлению дегтярного мыла против вшей.
Для этого Миша закупил в Дорогобуже, где было развито салотопенное производство, большой котел и жир, на основе которого Варвара и должна была сварить мыло. Я была безумно рада, что судьба свела меня с этой чудесной женщиной, прекрасным специалистом старой советской школы и просто очень доброй и обаятельной женщиной. Я видела, что и она быстро вошла в нашу жизнь, забыла про свои болячки, была энергичной и активной.
Ее знания мы объяснили тем, что ее муж был аптекарем и химиком, но, поскольку он часто болел, она заменяла его и набралась разных знаний. Ведь в её молодости школ для девочек ещё не было, только домашнее обучение, а так понятно-женщина вынужена интересоваться делом мужа, чтобы помочь ему.
В очередную свою поездку в Деревенщики я убедилась, что Агриппина и Варвара подружились, дети хорошо устроились и освоились, познакомились с деревенскими детьми и вместе с ними начали учебу у отца Петра. Минька и старшая девочка — Анфиса, руководили всеми, как самые возрастные. Они быстро подружились, и хоть иногда и пытались выяснить, "кто в доме хозяин", с удовольствием выполняли задания взрослых. "Апостолов" я попросила напечатать сказку "Курочка Ряба" и наделать раличных яиц из глины, украсив их различными способами, к чему привлекли и всех ребятишек. Все это мы хотели продать на Пасху. Варфоломей продолжил работу над созданием письменных наборов из глиняной чернильницы, которую он решил попробовать покрыть глазурью, ручки и набора разных чернил, изобретенных нашим "апостолом" — химиком Фомой, для которых он использовал анилин.
Конечно же, он не мог сделать традиционное стальное перо — наши ремесленные условия просто не позволяли изготовить его на "коленке", но он умудрился сделать их из серебра и золота, которое я ему дала. И пусть они не так сильно пружинили при письме, милые сердцу учителя линии— "волосяная и нажим"— получались хуже, перья были более жесткими, но уже то, что их не надо было поминутно чинить, то, что они писали более ровно и красиво, делало их очень привлекательными.
Маша рисовала кукол и одежду для них, а также иллюстрации к "Золушке" и другим книгам. Она уже хорошо ориентировалась в хозяйстве, стала более активной и самостоятельной.
Агриппина, которая хорошо знала Дорогобуж, подсказала нам кандитатуру приказчика для нашей лавочки, которого звали Антоном. Это был какой-то ее дальний родственник, который служил у купца в помощниках, но давно хотел самостоятельной работы. Он был молодой, но активный и толковый. Мы взяли его пока на месяц испытательного срока, с тем, чтобы Миша за ним присматривал. Хоть и его поездка принесла достаточную выручку, деньги были нужны и на текущие расходы, и на будущее.
В лавку мы отдали такой же товар, какой Миша возил в Смоленск — иголки, игры, книги, разные мелочи. Перед открытием мы написали вывеску, в которой обещали в первые три дня призы и подарки покупателям, что сразу же привлекло к нашей торговле большое внимание и вызвало большой прилив желающих их получить. Дальше мы планировали сделать бонусные и скидочные карты — все по заветам современной торговли.
Пимашки передали Маше прекрасные белые "генеральские" бурки в подарок Мелиссимо и Александру. Только подшита подошва была прочной бычьей кожей, а не резиной. Выглядели они шикарно — не только функционально, но иочень красиво.
Все шло спокойно, все были заняты делом, но лишь я мучилась все это время — меня ждал разговор с Александром. Я понимала, что дело шло к объяснению в симпатии. Я ведь видела, что с каждой нашей встречей, хоть и не столь частой, как нам хотелось, я становлюсь ему все роднее и ближе, а уж про меня и говорить не приходится— я была влюблена, как никогда в жизни. И, конечно, я очень хотела ответить положительно на его чувства. Но одно меня останавливало — я до конца не знала своей судьбы.
Останусь ли я в прошлом, а Барыня — в будущем, или нас вернут на свои места, а это время мы будем вспоминать как интересный сон — никто из нас этого не знал. Одно я знала уже точно— все должно решиться окончательно к июню, к началу войны. Но как об этом сказать, не отталкивая любимого, но и не обещая особо многого— я не знала и это меня очень мучило. Была только одна идея — сказать, что я взяла обет после смерти мужа не выходить замуж определенное время, это было понятно людям этой эпохи и даже поднимала меня в глазах окружающих. Оставалось только разговора и реакции Александра на эти слова. Но к моему облегчению, он прислал записку, в которой писал, что в связи с уходом полка он очень сильно занят и надеется увидеться со мной после прощального вечера. Объяснение пока откладывалось и я вздохнула чуть спокойнее.
Но я заранее подготовила все материалы, котрые не успела передать Цекерту и Мелиссимо— и про полевую кухню, и про военно— полевую медицину, и даже про пулю Минье.
Про пулю я долго думала— стоит ли ее внедрять сейчас, но потом решила— стоит, пусть она появится перед Отечественной войной 1812 года, а не перед Крымской войной 1853— 56 годов, когда русская армия немало страдала от гораздо более метких и дальнобойных винтовок французов и англичан. Гладкоствольные ружья русской армии имели дальность стрельбы до 300 шагов, нарезные же с пулями Минье били на тысячу шагов. Неприятельские английские и французские войска имели возможность поражать русских уже во время подхода к месту боя, нанося поражения даже отдаленным резервам.
Я тщательно записала все материалы, которые нашла, по изготовлению нарезного оружия и пули, используя старую орфографию, которую уже хорошо освоила. Бумагу я также специально состарила и обработала, решив в этот раз выдать все это за изобретение моего отца, который якобы подсмотрел это оружие во время Итальянского похода у кого-то из противников.
Так что даже если мы и расстанемся, пусть эти идеи пригодятся моему " настоящему полковнику" и его сослуживцам. Ведь я прекрасно понимала, что если эти идеи будут идти от меня, никто их и рассматривать не будет. А вот заслуженные военные, любимцы императора— это другое дело!
На этом я успокоилась и стала ждать прощального вечера. Для аукциона я связала шаль из козьей шерсти, конечно, она не выглядела так шикарно, как классические оренбургские платки, но была тоже необычной.
А на вечере я решила не петь новые песни, а вспомнить уже спетые, которые я собрала в один сборник и издала с помощью Петра Степановича. Так что оставалось только готовиться и ждать.
Глава 58. Безумный день или Информация к размышлениям.
То ли близкое расставание с Александром, то ли небольшая простуда от переносов туда и обратно — но настроение у меня было гнетущее. Я сердилась, хотя все складывалось просто отлично.
Но само осознание, что все идеи, которые я предлагала, слишком лёгко находили понимание и молниеносно внедрялись мною самой или нужными людьми, и все происходило легко и просто, не давало мне покоя. Никто не отвергал мои идеи, не критиковал, я не сталкивалась с непониманием или осмеянием окружавших людей. Нужны мне деньги — я их быстро заработала — правда, не своими руками, но тем не менее.
