— Мой ответ "да". — сказал холодным, почти господским тоном. — И? Что ты получил из моего ответа?
— Ты используешь демона с того момента, как был агнцом... Ты берешь его тьму, как у охотника... — язык выдавал слова. Сариил все сильнее прижимал ангела к себе. Не мигая, вонзал в душу безволие. — Ты заставил его отказаться от меня?
Новая пугающая улыбка.
— Наш мальчик вырос. Наш мальчик стал думать. — невесомый поцелуй, обжигающий накатывающей тьмой, а не светом. — Я знал, что тебя надо обезвредить. Но, кажется, это надо сделать теперь, братишка. Пока не поздно...
— Пока я не дошел до сути значения приата? — Габриэль отчаянно дернулся освободиться, но такой хрупкий и изящный Сариил проявил невероятную силу.
— Ты пришел говорить, Агнц. Ты сам пришел?
— Да, — яростный блеск.
— Тебя кто-нибудь заставлял спасать меня и Микаэля?
— Нет.
— Ты хотел убежать из врана?
— Да.
— Ты считаешь Сейшаата чудовищем?
Габриэль промолчал. Нет, не спрашивай. Нет, не надо.
— Так как? — серый лед колол и жег.
— Да, он чудовище. Он делает зло... Но ты его граан. Ты! Это ты...
— Тссссс, — Сариил приложил пальчик к розовым губам ангела. — Успокойся! Дыши ровно...
— Отпусти меня!
— Мне кажется, ты не совсем понимаешь. Ты думаешь, я управляю действиями Змия, но на самом деле все не так.
— Лжешь! — Юноша четко видел на ауре жреца проступившие бреши неправды.
— Отчасти вру... Я имею на него влияние.
— Что было, когда ты родился Агнцом?
— То же, что и с тобой. Упоительный полет, страсть... — Сариил помолчал и вдруг тихо горько засмеялся. — Мы были первыми. Вран не существовал. И приат. Была лишь наша энергия. Общая на двоих.
— И? Что ты сделал? Что? — Габриэля трясло. Он ощущал, как приближается главный ответ на вопросы, как каюта плывет в сторону.
— Я лишил Сейшаата свободы. — Высший ангел разжал объятия, а юный гость без сил упал на пол. — Услышал? Доволен? Хочешь дать Змию шанс?
Юноша сидел, не поднимая головы, ссутулившись, как будто с небес обрушилась твердь.
— Вставай, Агнц. Ты не имеешь права на слабости. Твое предназначение заранее определено. — потребовал жрец. — Возможно, теперь ты не одобряешь моих решений, но пройдет несколько перерождений и однажды ты увидишь, что зло исправить можно лишь огнем.
— Ты же... Ты же сам ... — Габриэль поднял на непреклонного брата полные воды глаза, — сам сделал Змия таким.
— Я? Природа, а не я... Равновесие требует четкой грани весов в каждое определенное время. И зло — инструмент, которым нужно пользоваться виртуозно, чтобы направлять туда, куда требует дело.
— Небо!
— Поднимись с колен. — жрец уже приказывал, а не уговаривал.
— Дай мне уйти...
Тяжелый вздох:
— Габриэль, не изображай из себя дурачка!
— Ты позволил Уриилу вступить в войну. Ты...
— Я прошел такой путь страданий, который тебе и не снился, — жрец дернул-таки гостя встать. А затем громко крикнул: — Михель, выйди к нам!
— Да? — молодой охотник показался в дверях в одних штанах. Облокотился на косяк. — Какие теперь проблемы?
— Габриэль не уверен в своем предназначении и попытается сбежать. — Сариил отступил и с грацией опустился на сидение у окна, — Скажи, как следует нам поступить?
— Брат... — Михель сдвинул темные брови, и юноша понял, что не сможет доказать абсолютно ничего. Жрец был в плену. Его держали взаперти. На его теле еще сохранились синяки.
— Я исполню ритуал.
— Не уверен в тебе, Габриэль, — рука жреца потянулась к прозрачному чайнику из разноцветного стекла. Чашка наполнилась холодным напитком. — Лучше будет запереть тебя... Для тебя же самого... — глубокое прискорбие и кивок Михелю, который беспрекословно двинулся к ангелу, обескураженному и растерянному.
— Да, и девчонка! Неплохо избавиться от ее присутствия по прибытии. Слишком много вопросов...
... Габриэль ходил по каюте который час в нервном, взбудораженном состоянии, складывая в одно слова, события, впечатления. Бормотал под нос молитвы, касался груди, горящей неистово, как язва, которая вот-вот прорвется.
Змий — пленник. Великий правитель врана, который повергает в ужас любого, принадлежит Сариилу, который имеет над ним мистическую, необъяснимую власть. Десять лет после войны высший ангел жил с драконом. Десять лет исполнял все прихоти граана, при этом все туже затягивая петлю на шее Сейшаата. Сколько раз они уже встречаются? Сколько раз разыгрывают мир, как карту, которую так легко порвать?
А эти слова про озерный край, созданный для кого-то специально... А честное признание "я не твой, малыш"! Конечно, ты принадлежишь Сариилу. Тому, кто пьет тебя... Пьет? Тебя?
Габриэль задышал часто, пытаясь понять, что же такое на самом деле высший жрец, которого знает так давно, на которого так редко обратишь внимание за его молчаливость и спокойствие. За его неброскость и занудность.
Говорят, даже Уриил склонялся перед супругом, а потом неожиданно признал предателем. Почему?
Змий, пожалуйста, скажи... Скажи, что происходит? Помоги мне. Прошу, не бросай одного. Без тебя я сгорю.
Габриэль и сам не понял, что молится не источнику, а любимому не как демону, как символу. Отринув другие веры, отринув свет. Казалось он произносил пламенные речи много часов, пока кто-то не поскребся в дверь, зашебуршал в замке, пытаясь вскрыть.
— Это я, — с той стороны голос Моры прозвучал спасением. — Громила ваш ушел поужинать... — щелчок, и вот девушка вваливается внутрь, быстро захлопывает дверь изнутри и спрашивает: — А ты часто так вляпываешься?
— Постоянно, — Габриэль, примостившийся на диванчике, пожал плечами.
— А-а-а, понятно. Я такая же. Можно к тебе?
— Утешать пришла?
— Не, ваши дела — не мое дело. Просто все равно деваться некуда. Мы плывем, то есть едем. А два метра глубины имеет значение для возможного побега.
— Согласен.
— Вот я и решила, — Мора вынула из кармана широких брюк бутыль. — Как насчет оторваться?
... Сперва они вели себя очень тихо и просто пили из горла: девушка за свое скорое освобождение и Родину, ангел — потому что хотелось растопить горечь спиртным. Но то ли содержимое оказалось слишком крепким, то ли от голодухи оба очень быстро окосели, стали брататься, навзрыд рыдать у друг друга на плече, а потом и вовсе рассказывать все подряд — сбивчиво и несвязанно. Габриэль называл Сариила плохими словами. Потом вспоминал Змия и крыл уже и его. Мора с упоением и запоем что-то выдавала про несправедливость изначальную в мире. Мол, всегда так — один ест, другой пашет. Потом, они, кажется выпили еще. И размышления и сомнения наконец отступили, и боль смолкла.
Мора предложила открыть иллюминатор и орать в океан про все свои обиды. Какая глупость, но ведь высовывали головы наружу, но кричали же! Голова приятно кружилась. Волосы обдавал соленый бриз. Брызги, поднимающиеся вверх, приятно холодили лицо. В какое-то мгновение Габриэль глянул на мокрое лицо подруги и нашел его неземным, невероятным. Он и раньше считал Мору красавицей, но теперь особенно.
Выпили еще. Бутылка наконец кончилась. Небеса между океанами потемнели. А ангел и девушка упали на кровать, чтобы продолжить уже шептаться на ухо. Их руки переплелись. Их губы то и дело прикасались, выдавая слова. Как же так вышло, что они поцеловались?
Теплые, мягкие, руки Моры заскользили по плечам юноши. Она касалась так нежно, она целовала так страстно, что внизу все моментально вспыхнуло. Ангела непреодолимо потянуло коснуться мягких выпуклостей, попробовать их... Нет, нельзя. Но почему нет? Почему, если так мало осталось до конца. Пальцы сжали соски через кофту, и губы Моры издали тихий стон.
Великий источник! Человеческое существо обвило одной ногой юношу, потянуло на себя, лишая рассудка.
Он практически срывал с девушки одежду, практически пил от ее сладко пахнущей, чуть влажной кожи. Спускался вниз, поднимался вверх, боясь очнуться от головокружения, от звезд в глазах. От ласк, что уносили комнату в самую глубину неба.
Мора гладила член Габриэля, а потом взяла за руку, чтобы показать самое интимное местечко. Ангел задохнулся. Горячая лава — вот что такое лоно женщины. Пропасть, из которой нет возврата. Конец свободы...
— Хочу тебя, пожалуйста, — девушка покрыла плечи горячими поцелуями, ее щекочущие, налипшие на лоб волосы коснулись груди.
И Габриэль позволил себе войти. Погрузиться в нирвану, где рай лишь в том, чтобы не останавливаться, чтобы лететь и падать... Уже без Змия и без врана и приата.
Сколько это длилось? Всего мгновения, потому что очень быстро настал серый рассвет, потому что дверь открылась внезапно, и в каюту вошел Михель.
Габриэль лежал, раскинувшись на кровати совершенно голый в блаженном забытьи. На столе красовалась пустая бутыль. А в ванной слышался плеск воды. Юноша зашевелился, неловко привстал на локте и начал прикрываться простынею.
— Я принес завтрак. Судя по всему, ты проголодался. — заметил охотник. — Кстати, Микаэль пришел в себя. Если тебя еще интересует.
— Да, конечно, — быстрое собирание вещей. — Я сейчас. Я скоро...
— Мы не станем говорить о произошедшем Сариилу. Сделай это сам. Да, я не верил, что ты опустился. Я до последнего защищал твою чистоту и избранность. Но... В общем, подожду на мостике.
40
Конечно, он не ждал, что так просто сможет уничтожить того, перед кем склонял голову. Конечно, любил играть в унижение и ползать перед ним на коленях. Любил, когда господин позволял играть жестко и позволял измываться над собой, разрушая миры вокруг. Каждый раз, не договариваясь, не произнося ни слова, они встречались... Иногда удавалось некоторое время оставаться неузнанным, иногда узнавание наступало сразу. Но каждый раз сапог наступал на горло и диктовал концовку.
Змий зарычал. Змий впервые зарычал так, что стекло сотрясалось, а преграда стала тоньше растаявшего льда — пошла сеточка трещин по магии сопротивления. Габриэль! Как ты посмел отнять его у меня? Повелитель врана четко помнил, кто стоял у стола проверки. Михель. Зарвавшийся охотник метит залезть не только во власть, но и в постель Сариила, на этот раз слишком уж открыто разыгравшего партию.
Неуправляемый гнев душил дракона, направившегося прочь из здания вокзала, что теперь напоминал большое пепелище: обгоревшие трупы валялись прямо под ногами, стены, некогда белоснежные, были покрыты слоем гари.
Воспоминание о последнем затравленном взгляде Габриэля, о его непроизвольном жесте ласки давало надежду, что юноша все еще испытывает чувства. И можно еще коснуться и прижать малыша к груди. Если успеть и предотвратить самое страшное...
Конечно, лучшая из игрушек вышла из океана. Знал Сариил, чем прельстить чудовище. Невинный, добрый, нежный, Габриэль с самого начала вызывал в темном лорде противоречивые чувства. Впервые он увидел Агнца еще мальчиком, когда тайно прибыл в приат, чтобы уединиться с жрецом в одной из апельсиновых рощ.
Высший ангел обвил шею дракона, прижался так близко, что через тонкую ткань чувствовался жар его полуоткрытого зерцала. Змию нравились эти тайные свидания под самым носом у нового супруга Сариила. Нравилось пить от губ любовника сладость вишен, приводить в беспорядок замысловатые прически, избавляя волосы от лент и заколок. Расстегивать десятки маленьких пуговок на платье, чтобы потом оно оказывалось в изумрудной траве.
Ласкать и вызывать трепет, что заводил демона неимоверно. Сариил был таким гибким, таким страстным, а его совершенство давно поработило сознание — умом, жестокостью, расчетливостью и умением доставлять удовольствие. Воистину, жрец мог стать властителем вселенной, но предпочитал иной путь: серой тени, обманщика, который всегда управлял ситуацией и ублажал избранника, исполняя все желания. В прошлый раз он приволок прямо в храм приата для темного лорда юного ангела, которого заставил раздеться и встать на колени, выставив вверх ягодицы. Змий помнил, как несчастный плакал, умоляя его отпустить. Как Сариил приказал мальчику отсасывать ему член, а потом — темному гостю. Старательные губки вбирали в себя по самое основание, боясь наказания великого высшего. Тело тряслось от понимания, что этим дело не закончится. Сжатая, никогда не работавшая дырочка, так и манила засадить поглубже. И Сариил позволил дракону вдоволь наиздеваться над братом по крови, наблюдая, как тот оказывается под возбужденным драконом. Слушая его крики и слезы...
Но вот свидания вдвоем носили совсем другой оттенок. Сариил умел превращать ночи в бесконечное томление, где демон полностью подчинялся желаниям обладания. Он брал гибкое, сильное тело так, словно все происходило в последний раз. И никогда не был уверен, согласится ли любовник встретиться еще раз.
Спокойный, молчаливый, на заре жрец одевался и уходил... Сколько раз? Сколько раз Змий умолял высшего ангела оставить приат, уйти вместе! Но Сариил всегда отрицательно качал головой и шептал на ушко с насмешкой:
— Создай мне мир. Такой красивый, чтобы я был сражен... Чтобы поверил — хаос умеет творить, а не разрушать.
Для него дракон переступил через границы зла. Для него рисовал леса и озера. Для него поднимались деревья и оживали птицы и зверье.
Да, в то свидание они целовались. Язык жреца проник в рот граана. Пальцы гладили плечи и спину, поднимались к волосам, касались затылка. Змий мял ягодицы, и платье собиралось в воздушные складки.
Предвкушение секса было так велико... Туманило разум, пока внезапно демон не ощутил чье-то присутствие в саду. Кто-то пришел туда, чтобы уединиться, кто-то заставил Сариила вырваться из объятий и сильно занервничать.
— Здесь Габриэль, — сказал он тогда, — приехал погостить из соседнего поселения. Подожди.
Змий кивнул. Конечно, жрец обязательно вернется, едва пересечет лабиринт пышных кустов и выйдет к лавочкам, чтобы отправить непослушного ребенка домой. Его невесомая походка завораживала, его уже наполовину расплетенная прическа напоминала быстрые волны реки, по которым плывет венок невесты...
Поглядеть на малыша? Забавно, что он так ярко сияет! Так манит приблизиться... Демон сделал осторожный шаг в сторону радуги и, видит хаос, замер, словно прямо на ладонь опустилась звезда.
Мальчик сидел на лавочке, болтая ногами, крутя в руках какую-то замысловатую игрушку. А демон дышал растекающейся радостью, заставляющей сад окрашиваться светлячками. Агнц.
Сариил утверждал, что больше никогда не придет в мир никто подобный. Огромные голубые глаза поднялись, словно почувствовали присутствие, и прямо посмотрели на стоящую рядом тень безо всякого испуга. Сгореть бы сразу, не влюбляться, не желать обрести и никогда не отдавать... С того момента дракон заболел бесповоротно.
А теперь старый недуг приобрел глубину, за которой всякие игры теряют смысл. Да, сперва граан пользовался силой. Да, желал входить и брать нежное податливое тело Габриэля. Не сознавая, как сильно изменился в его присутствии. Просто упивался, просто радовался...
Змий остановился посреди площади — паника только начала разрастаться. Машины слимской полиции прибывали спешно к месту ЧП. А в это же время на площадку опускался эалет врана.
