Трехглазый Вихрис! Да он явился здесь — только когда я открыл футляр, чтобы показать Синди кристаллы! Он может только созерцать! Он кружит над футляром, потому что там, в кристаллах, светится мана! Но он даже не способен толком различить облик человека, чтобы принять точную личину!
А вот хитрости ему, кажется, не занимать... Это худое тельце... Маленький рост, и большая голова... То, как он стал тянуть ко мне руки, когда я оказался проворнее его и бросился прочь... Он думал, что принял облик ребенка? Вызывающий не страх, а сюсюканье? Хотел так обмануть меня?
Чтобы подпустил его к себе достаточно близко...
Ложе арбалета под моими пальцами взмокло. И спичка в другой руке.
Огонь должен его отпугнуть. Если все делать быстро, то можно, наверно, успеть выстрелить прежде, чем он обернется и поймет, в чем дело.
Но ведь болт в нем не застрянет.
Огонь лишь мазнет через него, и пролетит дальше. И я не думаю, что этот после такого уйдет...
Я бесшумно опустился и положил арбалет. Перетянул Туфельку на грудь — медленно-медленно, осторожно-осторожно. Только бы футляры внутри не клацнули...
Жидкое серебро. Можно плеснуть жидким серебром!
Прямо из флакона. Главное, дернуть рукой изо всех сил. Оно полетит в него, как горсть свинцовых пуль. Жидкое серебро выжжет его, как огнем!
Выжжет, да, но... Как и пламя на конце зажигалки, выжжет только там, где сквозь него пролетят капли. Он же бесплотный. Жидкое серебро не застрянет в нем, не разойдется по его жилам, затекая в каждую частичку и убивая наверняка, как выползня... Капли жидкого серебра просто пронзят его — и упадут дальше, больше не причиняя ему вреда.
Этим можно ранить его, пожалуй... Один раз? Больше жидкого серебра у меня нет.
Может быть, это заставит его отступить... На миг?
Что точно — так это то, что разозлю его этим до предела.
И что потом?
Мне же от него не спрятаться. Он здесь меня в любом углу найдет. Через любую дверь просочится. И факелами, сколько ни махай, его надолго не остановишь. Выползет прямо из каменной стены — за спиной у меня...
Очень осторожно я опустил на пол большой футляр с кристаллами. Откинул крышку — так, чтобы она как щит прикрыла сияние маны в его сторону.
Он все еще ничего не замечал.
Я стал потихоньку выуживать один кристалл из петли...
Одноглазый замер.
Я перестал дышать.
Он медленно оборачивался ко мне...
Вскочив, я пнул футляр. Грохоча по плитам, он проскользил мимо демона. Теперь крышка не закрывала от него нутра, Одноглазый должен быть созерцать сияние маны в кристаллах — и он заметил. Его морда, изгрызенная и изрытая, как червивое дерево, повернулась следом за футляром, уползавшим в глубину трапезной.
Я успел потянуть ману из кристалла, ощутил ее колкий прилив — и созерцание стало четким, будто открылись еще одни глаза. Одноглазый передо мной... я будто все это время следил за тусклым силуэтом на дне озера — и вдруг он пробил толщу воды и вынырнул мне в лицо, яркий, слепящий!
Свинцовая ловушка в моей левой руке была как черная дыра на этом сиянии. Уже открытая, а янтарь в днище уперся в середину моей ладони. Поток маны из кристалла я качнул влево, по руке, в ладонь — и вогнал в янтарь. И сквозь него дальше, в нутро ловушки! Из ее горловины выбросило тыуновы зубы, как стрелы.
Мастер Ильрик не соврал. Их было пять — оживших, жадных, сияющих почти так же ярко, как заряженный кристалл, только не такой небесной голубизной, — нацеленный сноп, сверкающий сине-зеленым светом.
Одноглазый обернулся ко мне — и тыуновы зубы хлестнули по нему, облепив со всех сторон. Их жадно дрожащие кончики вошли как крошечные гарпуны.
Я рванул сеть обратно, вложив все остатки маны. Сияющий сноп втянулся в свинцовую горловину, смяв Одноглазого между зубами.
Ушел внутрь. Целиком. И даже чуть-чуть маны во мне еще осталось. Несколько мгновений я созерцал свою руку. Она несильно светилась, словно придавленная черным провалом — где был свинцовый бок ловушки.
Как во сне...
Будто наблюдая за кем-то со стороны, уже не созерцая, уже видя только глазами, другой рукой я схватил крышку от ловушки и насаживал на горловину. Пытался навинтить ее, не попадая в резьбу, и все не мог поверить, что у меня правда это вышло — вот так вот просто...
Свинец под моими пальцами дрогнул. Как будто лопнула перетянутая струна арбалета где-то внутри ловушки.
Одного тыунова зуба нет...
Крышка наконец попала в резьбу — и тут же тугой звон повторился.
Торун-защитник! Откуда у этой твари столько сил?!
Я вспомнил. Черер что-то говорил такое однажды. Сам он видел в чьих-то арканах, которые получал на одну ночь? Или слышал от кого-то... Что кто-то из старых шаманов описывал демона, у которого есть пуповина. Тянется за ним из их мира в наш, подпитывает силами. Делает демона и в нашем мире почти таким же сильным, каков он в своем родном мире...
Эта была запись, на которой арканы того шаманы обрывались.
Надеюсь, про последнюю запись Черер уже выдумал, — насосавшийся хорошего южного, как клещ на лошадиной заднице.
Неслушающимися пальцами я завинтил крышку на горловине. Быстро накинул другую снизу, чтобы прикрыть янтарь в днище. Сам он ничего не удержит. Через этот янтарь мана может пройти внутрь ловушки, чтобы наполнить силой тыуновы зубы. А когда тыуновы зубы ослабнут без притока маны, и добыча выскользнет из них, она тоже сможет...
Три звонких лопающихся звука, почти слившихся в один!
Все оставшиеся тыуновы зубы разом...
Сонное наваждение прошло.
Мир стал до предела реальным, и руки у меня задрожали. Я вцепился в днище, плотно прикрытое второй крышкой — будто мог так удержать его надежнее.
Все, в ловушке больше нет целых зубов...
Его больше ничто не пеленает...
А если бы я прикрыл свинцом янтарь на миг позже?..
Закусив губу, я перестал дышать.
Он порвал все зубы, и сейчас он...
Я вдруг понял, что было в моей ловушке. Не амулет шаманов приманивал их сюда. Тут вообще нет никакого амулета... Это он.
Его пуповина.
Для него самого эта пуповина — возможность подпитываться маной из своих миров, пока он в нашем мире. А для других тварей эта его пуповина — как путеводная нить. Сверкающий ручеек, по которому струится мана, указывая верный путь прямо сюда...
И там эта нить могла быть ярче, чем сам он здесь.
Бесполезно было их изгонять. Ты их выкидываешь, а они опять. Тем же самым путем. В это же самое место. Потому что по этой пуповине течет сияющий поток маны...
Тек. Пока эта тварь не оказалась в свинцовой ловушке. Теперь и его пуповину должно было пережать.
Набраться сил он уже не сможет.
Если только сейчас ловушка его удержит...
Но что ему тут надо?
Если он уже столько ночей здесь, в этом замке...
Только ли ночей? А может, он и днями сидел тут же? Никуда не уходя, просто прячась от солнца за толщей стен. Или нырял в их толщу, как ыбрук в землю.
Секунда шла за секундой, но ничего не происходило. Ловушка держалась.
Я судорожно перевел дыхание, провел языком по пересохшим губам. Я все еще не мог поверить, что мне это удалось. Я был жив, я был цел... и даже смог его поймать!
Притом что даже не знаю, что именно это было. Когда Черер разошелся от вина, верить ему безоглядно не стоит. А сам я упоминаний о таком, с пуповиной, ни разу не встречал. Ни в одних арканах, которые мне попадались.
Я сжимал ловушку, боясь шелохнуться.
Ни разу не слышал, чтобы демоны так легко рвали тыуновы зубы... Пять. Пять зубов! Один за одним. Пока был спеленат остальными. Уже запертый внутри свинца. А последние три вообще одним махом!
А если у этого хватит сил разорвать и свинцовые стенки?
Шорох раздался позади меня.
103
Наама милостивая... Но как?! Как он смог выйти, когда был уже в свинце?!
Я крутанулся на каблуках — в отчаянии поняв, что растратил драгоценные секунды, а ведь мог бы успеть к футлярам с кристаллами! Теперь же и большой футляр, которым я отвлекал его, и маленький были в дюжине шагов от меня — а вот он, как-то выскочив из ловушки, был прямо за моей...
— Извини... Я не думала тебя напугать... Я такая чумазая, что на тех демонов похожа?
Наверно, по моему лицо трудно было сказать, что я оценил ее невинную шутку.
Синди нахмурилась и решительно вздохнула.
— Я сейчас помою лицо! Пусть они потом что угодно со мной делают, а...
Я не сдержал приступ лихорадочного смеха.
Все. Пора мне уходить из этого замка. Еще одна ночь тут — и я буду подпрыгивать от любого шороха. Трястись и озираться, как мышь, почуявшая лису.
Я все фыркал, давясь нервными смешками. Никак не мог остановиться.
Буду как полевка, у которой одна лиса уже отгрызла хвостик однажды. Просто чудо, что я еще не шарахаюсь от того маленького арканчика Эйка, которым он своих крыс ловит...
Синди насупилась и покраснела, яростно оттирая щеку.
— Да что?!
Затем она заметила остатки угощения на полу, и брошенный там футлярчик, и раскрытый большой футляр с кристаллами, которого здесь не было, когда она уходила.
Она побледнела. С ужасом оглядела трапезную. Заметила у стены мою сумку и арбалет. Ее губы задрожали.
— Он был тут?..
— И есть. — Я приподнял ловушку и чуть тряхнул. Очень-очень осторожно, впрочем. — Теперь здесь. Заперт.
Я наконец-то осознал не как во сне, а по-настоящему, что я только что сделал.
И тоже оглядел трапезную.
Будто заново увидел — стены, пара пылающих факелов, столы, скамьи...
Я чуял запах свежего хлеба с кухни. Наама милостивая! Как я, оказывается, голоден! И не только голоден...
Я уставился на Синди, но она не замечала моего взгляда.
— В этом... — тихо повторила она, видя только ловушку.
Кажется, она держалась изо всех сил, чтобы не попятиться в коридор.
Она продолжала не отрываясь глядеть на ловушку, пока я бережно укладывал ее в сумку. А потом, когда плотно затянул застежки, она поднырнула ко мне сбоку, обняла и хотела поцеловать — но я ее отстранил.
Синди надула губы.
— Что?
Если эта лиса думает, что отделается поцелуйчиком, то сильно ошибается.
— Давал себе зарок, что с замарашками не целуюсь. Ну-ка, пойдем!
Я взял ее за руку и потащил на кухню.
Здесь крутились уже четыре девки. Я толкнул Синди на середину и рявкнул:
— Это что такое?!
Девки застыли, с ужасом переводя взгляд с Синди на меня.
— Где ваша старая кляча, которая совсем из ума выжила?!
Из кладовки выглянула ключница — с вытянувшимся лицом, теперь и в самом деле похожая на лошадь.
— М-мастер Бример?..
— Я заставил, — выплевывал я слова, играя желваками, — эту замарашку стереть с себя всю грязь, чтоб мог заметить малейший знак, если в нее вселился демон. Там все стены были в рунах шаманов. За ней теперь неделю надо... — я стиснул челюсти. — Сейчас уже закат! А ее как специально углем терли!
— Я не сама... — пробормотала Синди.
— Живо греть воду, и оттирать ее! Чтоб блестела! И если заметите у нее на коже... — я опять не договорил. Лишь, стискивая челюсти, обвел девок тяжелым взглядом и вышел.
104
Эйка трясло.
— Он... Он тут?.. Кто там, мастер?..
Он крутился вокруг меня, то почти решаясь приблизиться — но тут же делал шаг прочь, не сводя глаз с ловушки в моих руках.
Достав ловушку из сумочки, я так и стоял. От обманчивого всемогущества не осталось и следа. Я понял, что не знаю, что делать дальше.
Вместо бушующей выше небес победы — теперь под моими ногами разверзалась бездна. Чем напряженнее я думал, чем сильнее пытался понять, что теперь мне делать с этой ловушкой... С тем, что внутри нее...
— Здесь тот... котеночек, мастер? Ну, тот ваш львенок?
Эйк наконец-то решился подступить ко мне. Хотел даже ткнуть пальцем в свинцовый бок ловушки:
— Тут...
— Руки!
Эйк так и застыл, втянул голову в плечи.
Потом моргнул, покосился на меня. И кажется, до него стало что-то доходить.
— Так это... его мамаша? — Он осторожно, будто ветерок от его движения мог расколоть ловушку, отвел руку. Даже за спину убрал. — Ну, та... На столе была, стол скрипел, будто на нем водяная лошадь топталась...
Сглотнув, я наконец-то решился. Бережно уложил ловушку на боковой верстак, и тут же подпер ее двумя тряпками с боков. Чтобы никуда не скатилась, даже если замок начнет ходить ходуном.
— Стоять будет тут. Не дышать.
Эйк, еще раз моргнув, попятился.
— Не мамаша?..
Я еще раз проверил, надежно ли покоится ловушка. Утер взмокший лоб.
— Что это был за демон, мастер? — позвал Эйк уже почти от стены. — Где вы его? Это... шаманы поставили его охранять амулет?
— Нет никакого амулета, — процедил я, оглядывая верстаки.
Мой взгляд скользил по всему этому огромному залу, но ни за что не цеплялся. И мыслям тоже было не за что ухватиться. Я все падал, падал, падал в какую-то бездну...
Поймать-то я его поймал... Что дальше?
— Как — нет? Но вы же сами... Мастер, ну! Не молчите, расскажите! Я же заслужил это даже больше вашего!
Ого! Да наш щусенок-то — приободрился, глядите-ка! Еще чуток, и решит, когда я отвернусь, втихаря ощечить ловушку на удачу?!
— Ты! — я нацелил палец ему в лицо. — Ношрин данник. Чтобы даже не смел соваться сюда со своими крысами. Ты меня понял?
Эйк насупился, но смолчал.
— Ты. Меня. Понял?
Фыркнув, он все-таки выдавил из себя звук, который можно было расценить как согласие.
— Вот так. А еще лучше, весь верстак обходи по кругу.
Эйк исподлобья следил за мной.
— А если сюда заберутся демоны и выпустят его?
— Не заберутся.
— Прошлую ночь они почти были тут!
Я поморщился от досады.
— Ты не понял, Эйк. Это не львенок, не его мамаша, и не еще какой-то там мелкий демон-хранитель, которого оставили у амулета, чтобы охранять! Здесь...
Я замолчал.
Я знаю, что эта тварь с пуповиной.
Но даже не знаю, как такие называются.
Если это вообще кто-то знает. То, что тогда болтал Черер... Даже если он не выдумал это прямо там, за столом, а в самом деле есть где-то аркан какого-то шамана, где такое описано. Что еще там было об этом? Говорил Черер что-то?
Но что я знаю точно, он порвал тыуновы зубы, как гнилые нитки.
И самое главное: чего еще от него ждать? На что еще он способен?
Торун-защитник... Да я даже не представляю, из каких глубин он сюда выполз!
И для чего.
Эйк, внимательно следивший за мной, решился открыть рот.
— Он... Вы где его поймали, мастер? — Эйк кинул взгляд на ловушку, и заговорил почти шепотом. — Он... Он пришел прямо в замок?.. Первый раз — и сразу внутрь стен?..
— Он пришел не сейчас. Он здесь уже несколько ночей. А может, и дней.
Эйк звучно сглотнул.
— Дней?.. Днем — тоже?..
Он уставился на ловушку, как зачарованная мышь на змею. Только, в отличие от мыши, он все-таки потихоньку пятился. Пока совсем не уперся в стену.
