Борис Дудоров понимал всю сложность ситуации, в которой он находился. Положение складывалось так, что в ближайшее время могла быть потеряна вся корабельная авиация. Ходившие вокруг японские эсминцы не давали спокойно принимать самолеты, севшие на воду. К тому же любая задержка означала сейчас увеличение риска, что авиаматки догонят новые, более сильные вражеские корабли. А, может, отказаться от спасения самолетов? Их уничтожение хотя бы на время отвлечет японцев. Авиатранспорты тем временем, возможно, смогут оторваться от врага. Ну а летчиков, даст Бог, успеют забрать миноносцы. Капитаны обоих авиатранспортов предлагали именно это. Но нетрудно было представить, как воспримут такое решение начальники летных отрядов — Вирен и Грузинов, да и остальные летчики.
Дудоров с досадой потер лоб. А сам он кто больше — летчик или моряк? Наверное, всё же, моряк. Он и в воздух-то сам поднимался лишь считанные разы. Если моряк, то должен ради спасения кораблей без лишней жалости бросить аэропланы, как в старину в шторм отправляли за борт медные пушки. Ведь самолет для моряка — всего лишь дальнобойное орудие особого рода. Не то авиатор. Для него как раз корабль-авиаматка — простой носитель крылатых машин. Если бросить сейчас "аисты", их потеря будет означать провал всей операции, поставит крест на всем дальнейшим развитием русской морской авиации. Нет! Самолеты бросать нельзя!
Дудоров распорядился поставить "Мациевич" и "Нестеров" фронтом, бортами друг к другу. Догадаются ли летчики садиться в пространство между кораблями, под защитой гидрокрейсеров? Теперь с какой бы стороны не подошел японец, его встретит огонь шести орудий — бортовой батареи одной из маток или носовых и кормовых орудий двух кораблей. Самолеты устремились на посадку. Первым между авиаматок сели на последних каплях горючего самолеты с "Энгельса". За ними последовали другие самолеты, приводняясь по очереди на отведенную им полосу моря, выруливая уже на воде поближе к транспортам. Один гидроплан не успел отойти, и в него с треском влетел садившийся следом. Оба сцепившихся воедино искалеченных аппарата начали тонуть. Неожиданно эта плавающая на воде куча перепутанных ажурных конструкций пришла в движение, будто у нее заработал непонятный подводный движитель.
— Торпеда! Торпеда! — закричал один из державшихся за останки разбитой машины летчиков.
Когда оба русских авиатранспорта остановились для приема самолетов, "Минекадзе", "Сакаки" и "Кусиноки" несколько раз пытался выйти в атаку. Русские канониры отвечали жарким огнем, поэтому рискованные маневры были чреваты для японцев новым попаданием. Так и случилось. Русский снаряд разорвался между труб "Минекадзе". Стоявшее там 120-мм орудие было сбито со своей площадки, снаряды изрешетили радиорубку, лишив, таким образом, "Минекадзе" связи. В свою очередь японцы добились двух или трех попаданий в "Мациевич". На авиаматке был пробит навылет борт в носовой части, разрушена шпилевая машина, на жилой палубе возник пожар. Артиллеристам "Кусиноки" повезло пробить котел на миноносце "Грозный", окутавшимся паром.
Снаряды на "Минекадзе" подходили к концу, и лейтенант Угаки испросил у адмирала Яманако разрешения использовать торпедное оружие. Новейший эсминец был вооружен тяжелыми 533-мм торпедами. Дистанция для них была почти предельная, но по неподвижной цели шанс попасть имелся реальный. Главное, чтобы противник не заметили пуска и не дал хода. Увлеченные артиллерийской дуэлью русские не обратили внимания, что при очередном развороте "Минекадзе" выстрелил еще и торпедами. В пущенном из развернутых веером кормовых аппаратов залпе было только четыре. Их путь к русским кораблям занял несколько долгих минут. Три торпеды прошли вдали от авиаматок, одна, миновав не замеченной, "Мациевич", и двигалась прямо на "Нестерова", пока не натолкнулась на разбитый "аист". Самоходная мина ударила в ушедший в глубину хвост аппарата, но не взорвалась от слабого удара, а, скользнув по фюзеляжу к поверхности, застряв в опорах поплавка. Обнаруживший торпеду летчик не растерялся и по стойке перебрался к торпеде, пытаясь обеими руками вытолкнуть ее в сторону. Внезапно торпеда освободилась и ушла вниз, в глубину, едва не унеся смелого авиатора с собой.
Получив радиограмму от раненого Яманако, адмирал Ямай пришел в полнейшую ярость. Восемь эсминцев не смогли справиться с двумя вооруженными пароходами! Еще два эсминца потоплены, три повреждены. За два часа Ямай потерял половину своих легких сил! Командующий приказал выходить в море начальнику 2-й минной флотилии. Контр-адмиралу Мацумуро Тацио, который держал теперь флаг на легком крейсере "Тацута", было разрешено взять с собой три новейших эсминца "моми" — "Наси", "Нире" и "Кая". Их высокая скорость не давала русским транспортом никаких шансов уйти, а мощное вооружение (по три 120-мм орудия на каждом) вместе с четырьмя 140-мм орудиями "Тацуты" обеспечивало огневое превосходство над противником.
Не успел отряд Тацио удалиться в море, как с береговых наблюдательных постов к югу от порта передали об обнаружении в море трех легких крейсеров типа "Светлана" и четырех эсминцах типа "Новик". Вражеские корабли двигались вдоль берега на север. Очевидно, что русские спешили на помощь своим авиатранспортам. Новый отряд был гораздо сильнее того, что было у Тацио и Яманако. Может, стоило вернуть их, пока противник не отрезал эсминцы от Гензана? Но вражеские авиатранспорты тогда смогут продолжать беспрепятственно выпускать свои самолеты, и, кроме того, поврежденные японские эсминцы вернуться не успевают. Надо отвлечь от них внимание русских крейсеров. Как? Нападая на авиаматки!
Ямай потер покрасневшие глаза. Минувшей ночью ему так и не удалось поспать, хоть он и провалялся два часа на койке в крохотной адмиральской каюте "Тацуты" как раз над грохочущими турбинами.
— Передать на поврежденные корабли. Следовать как можно быстро в Гензан! При обнаружении противника уходить на север, в Канко! Отряду контр-адмирала Тацио — курс прежний, норд-ост! Идти самым полным ходом и атаковать авиатранспорты транспорты до подхода русскиих крейсеров!
О бомбежке Гензана контр-адмиралу Порембскому стало известно почти сразу — из принятой на "Корнилове" радиограммы от Дудорова. Порембский недоверчиво вчитывался в строчки о потопленных и взорванных японских кораблях. Вот ведь схватил Дудоров удачу за хвост, чуть ли не вторая Чесма может получиться! Хотя наверняка ведь преувеличил, не могли его самолетики там много кораблей уничтожить.
Позже стали принимать сообщения о том, что на авиаматки напали японские корабли. Знать, не всех японцев авиацией перетопили... Пока Дудоров справлялся сам, но идти без поддержки крейсеров к вражескому порту было, конечно, авантюрой. А ведь Порембскому до Гензане сейчас всего-то несколько часов быстрого хода с крейсерами и эсминцами! Контр-адмирал Кедров, которому Порембский сообщил по радио и сигнальной связью о своем решении срочно идти на выручку Дудорову, пробовал протестовать. Мол, поврежденные дредноуты останутся тогда совсем без защиты. Но всё это — лишние страхи. Днем линкоры Кедрова, случись, и одни отобьются от японских эсминцев, даже вспомогательным калибром. Ну а к вечеру Порембский успеет обратно.
Оставив за кормой медленно бредущие на север утюги дредноутов, крейсера "Адмирал Корнилов", "Адмирал Истомин", "Адмирал Грейг" устремились на запад. Вместе с крейсерами к корейскому берегу шел дивизион балтийских "новиков" — "Капитан Белли", "Капитан Кроун", "Капитан Керн", "Капитан Конон-Зотов". Черноморские эсминцы "Левкас", "Корфу", "Занте" и "Цериго" были оставлены в охранении линейных кораблей вместе с гидрокрейсером "Штабс-капитан Энгельс".
К побережью Кореи крейсера и эсминцы вышли южнее Гензана и двинулись в виду берега на север. Как передал по радио Дудоров, к его авиаматкам двигался очередной отряд японцев — легкий крейсер типа "Тацута" во главе дивизиона эсминцев. Кроме того, вблизи гидрокрейсеров продолжал находится еще один японский большой эсминец типа "Минекадзе" .Дудоров просил о срочной поддержке. Дивизион "новиков" под командой капитана 1-го ранга Белли были высланы вперед и вскоре установили визуальный контакт с противником — тремя идущими к Гензану эсминцами (один большой, два малых). "Капитан Белли", "Керн", "Кроун" и "Конон-Зотов" резво рванули вперед, надеясь оказаться у входа в бухту раньше японцев, тем более, что противник явно не мог развить полной скорости. Очевидно, японцы сообразили, что не успеют в Гензан, и развернулись на север, намереваясь, очевидно, уйти в другой порт. Русские шли следом, постепенно, но верно сокращая дистанцию. Внезапно рядом с "новиками" стали вставать всплески от падения снарядов. Береговые батареи? Нет, огонь вели выходившие из Гензана корабли. Первым шел четырехтрубный крейсер, хорошо знакомый русским морякам. На Балтийском флоте и сейчас служили два броненосных крейсера этого типа. Еще один был потоплен в пятнадцатом году немецкой подлодкой. А четвертый корабль, вернее, он-то как раз был построен первым, вот уже пятнадцать лет ходит под японским флагом. Бывший "Баян", ныне "Асо". Выходя из зоны обстрела шестидюймовок корабля-ренегата, "новики" уклонились в море. А из гавани показывались новые корабли — еще один старый крейсер, однотрубный "Чиода" и шесть эсминцев — два больших, шесть малых.
Контр-адмирал Порембский, щурясь, вглядывался в противника покрасневшими глазами — пробитая вчера передняя дымовая труба "Корнилова" то и дело обдавала мостик гарью. Будто расшевелил осиное гнездо! Откуда у японцев такая уйма кораблей?! Уйти-то, впрочем, он всегда успеет. Но авиаматки тогда обречены, их догонят даже старые крейсера. И, кроме того, лучше сражаться с эсминцами здесь днем, а не ночью в открытом море, защищая свои линкоры. Ну, а старые крейсера... Не так уж они и страшны для русских "адмиралов". Плохо только, что потеряем время, пока "Тацута" приближается к авиаматкам. Прямо по курсу шесть японских миноносцев преследовали отходящую на восток четверку "новиков", за миноносцами дымили трубами "Баян" (японский "Асо" все упорно продолжали называть его прежним, русским именем) и "Чиода".
— Ну что, Сергей Дмитриевич! — обратился контр-адмирал Порембский к командиру "Корнилова" капитану 1-го ранга Коптеву. — Справимся с японцами?
— Справимся, Казимир Адольфович! — угрюмо усмехнулся Коптев. — Я эту "Чиоду" по Цусимскому сражению хорошо помню. Стервятники! Наводили на наши разбитые броненосцы большие крейсера, а сами, чуть что, убегали, не принимали боя. Сейчас не сбегут! Теперь скорость за нами!
— Вы про "Баян" не забывайте!
— Ничего, и с ним управимся. Главный калибр японцы с него сняли, так что вся артиллерия — десять шестидюймовок, у "Чиоды" — десять пятидюймовок. На борт каждый бьет шестью стволами, а у наших трех крейсеров по восемь стволов на борт.
— Про броню не забывайте, оба крейсера всё ж броненосные!
— Да, у "Баяна" пояс толстый, восемь дюймов против наших трех. Хотя броня старая, слабой закалки. Зато у нас пушки дальнобойнее, дальномеры лучше. Разнесем фугасами, что есть наверху, а потом добьем торпедами. Ну, а у "Чиоды" пояс четыре с половиной дюйма мягкой стали. Наши снаряды его насквозь пробьют
Два старых броненосных крейсера, по мнению адмирала Ямая, могли отогнать русских от входа в гензанскую бухту и дать возможность вернуться находящимся в море легким японским кораблям. Вице-адмирал принц Хироясу настоял, чтобы со старыми крейсерами для противодействия русским "новикам" вышли и последние оставшиеся в Гензане эсминцы — большие "Кавакадзе" и "Амацукадзе", а также однотипные 2-ранговые "Момо", "Нара", "Кува" и "Эноки", меньшего тоннажа, но хорошо вооруженные. Сам принц по-прежнему держал флаг на "Кавакадзе", куда перешел вчера с потопленного "Конго"
Вначале всё шло так, как и предполагалось. Одним своим появлением японский отряд заставил русский авангард из четырех "новиков" уклониться в море. Обгоняя старые крейсера, японские эсминцы вырвались вперед, пересекая впереди курс вражеской четверки и обрушивая на противника бортовой огонь девятнадцати 120-мм орудий. Им могли отвечать лишь четыре носовые 4-дюймовки русских кораблей. Перестрелка шла на большой дальности, и попаданий не было. Когда противники сблизились до 20 кабельтовых, русские отвернули вправо, ложась на параллельный курс с японцами, и немедленно ввели в действие всю свою артиллерию. "Новики" стреляли из шестнадцати орудий, по четыре на каждом эсминце. Минимальное преимущество японцев в количестве стволов исчезло, когда "Нара", идущий за флагманским кораблем, вышел из линии и встал на правом траверсе корабля Хироясу, заслоняя его от русских снарядов, но и перекрывая сектора стрельбы трем пушкам "Кавакадзе". Бой теперь шел полностью на равных, больший вес японских снарядов компенсировался русской скорострельностью.
Перестрелку нельзя было назвать особо ожесточенной — оба противника экономили снаряды. Прямых попаданий по-прежнему не было, хотя от близких разрывов корабли то и дело заливали водяные всплески, а осколки дырявили борта и надстройки. Наконец идущий в японском строе третьим "Кува" получил прямое попадание в корму. Снаряд ударил в румпельное отделение и заклинил руль. Корабль свалился в неуправляемую циркуляцию к русской колонне. Там решили, что японцы идут на таран. На "Куву" обрушился огонь всех четырех "новиков". Русские снаряды снесли за борт фок-мачту и мостик, изуродовали носовое орудие, вывели из строя торпедные аппараты. Вода заполняла через пробоины котельные и машинное отделения. "Кува" остановился, потеряв ход. Принц Хироясу уводил оставшиеся у него эсминцы прежним курсом, надеясь оттянуть "новики" за собой от поврежденного "Кувы", но тот уже был в досягаемости орудий подходящих с юга русских крейсеров.
"Адмирал Корнилов" бил по остановившемуся без хода японскому эсминцу орудиями правого борта, левым бортом ведя огонь по приближающемуся с запада "Баяну"-"Асо". Старые японские крейсера из всех сил спешили на помощь отставшего от своих "Кувы", но эсминец был уже обречен. За короткое время он получил от пяти до семи попаданий 130-мм снарядами и теперь представлял бесформенный горящий остов. Потеряв надежду спасти "Куву", японские крейсера стали разворачиваться к северу. Порембский догонял противника, следуя тем же курсом и продолжая вести огонь всеми левобортными орудиями.
Маленький однотрубный "Чиода" укрылся от обстрела за четырехтрубным "Асо". Дуэль с русскими крейсерами вел теперь он один. Наверное, в этот момент командир "Асо" сильно жалел, что с трофейного русского крейсера сняли носовую и кормовую башни с 8-дюймовыми орудиями. После перестройки на их месте были только защищенные щитами 6-дюймовки. Две эти пушки, хотя и новой системы, не могли заменить крупного калибра, который в прошлую войну делал "Баян" грозой для легких японских кораблей. "Корнилов", "Истомин" и "Грейг" постепенно обгоняли тихоходных японцев. "Асо", чтобы избежать обхода по носу и анфиладного обстрела, отклонялся влево, поэтому ведущие огневой бой корабли, двигаясь по большой дуге, смещаясь постепенно на запад.
