— Может, я помогу? — заинтересовался Фил, став разминать пальцы, поддавшись исследовательскому азарту. Я пожал плечами, не противясь вмешательству друга. Призвание моего названного брата — видеть, что скрыто в сердцах людей и окружающей действительности. Поэтому прочесть "душу" реликвии Филгусу ничего не стоит. Ему трудно читать только сердца магов — с людьми всегда много проблем. Ведь у каждого есть свои тайны, скелеты, спрятанные в шкафах, которые не показывают публике. Фил же не будет лезть в душу каждому магу, ища намеки на темную магию? Он, конечно, может "выпотрошить мага", увидеть всего его тайны, но это требует много сил, да и испытуемому будет крайне болезненно то, что кто-то лезет в его сердце. Так что друг ограничивается беглым просмотром души, безошибочно определяя темный ли перед ним волшебник, либо просто "с тараканами в голове", например, как магистр Стефан, Алия, Лира и половина служащих Совета.
Фил может "видеть" неживой предмет через зеркало, в отличие от "душ" людей. И я, зная эту особенность, пользовался услугами друга, когда долго не мог понять, как разгадать артефакт. Но делал это не часто, все же самому интересно дойти до истины... Хотя сейчас устоять перед просьбой Фила я не смог. Самому не терпелось понять с чего лучше начать "плясать".
Я, спрыгнув со стола, приблизил "слезы Элисень" почти вплотную к зеркалу помогая другу с настройкой пространства. Светловолосый волшебник на той стороне отражения зажмурил глаза, вытянув вперед свою правую руку, чтобы установить связь с объектом, прощупать ауру кристалла, дабы после погрузиться в "душу". Филгус много раз пытался объяснить мне свои чувства во время "видения" и я прекрасно выучил все его движения. Вот он нахмурился, нащупав связующую нить, резко двинул рукой в сторону, потянув энергию на себя... Кристалл завибрировал в моих руках, его стало охватывать золотое сияние, которое усиливалось с каждым мгновением... На лбу друга выступили капельки пота, он, стиснув зубы уже двумя руками крепко сжал пальцы, пытаясь добраться до "сердца" реликвии. Я замер, чувствуя, что еще мгновение и мне будут доступны тайны, которые прятали священнослужители от мира уже пару тысячелетий.
Вдруг дверь на той стороне с грохотом резко открывается. Фил, от неожиданности вздрогнув, вмиг выскакивает из транса, потеряв связь с моим пространством. В лаборатории кристалл перестал вибрировать, мгновенно потухнув, спрятав свое сияние внутри. У меня Сердце чуть из груди не выпрыгнуло от такой неожиданности. Ну и кого в такой момент принесли демоны?
— Папа! — раздался возмущенный голос незабвенной Петры. Ну конечно, кто бы сомневался, я бы даже сказал, что удивился бы, если бы это оказалась не любопытная дочурка друга. Я мгновенно спрятал реликвию на столе под горой бумаги — незачем крестнице знать, что у меня есть этот кристалл. — Это что такое?!
Светловолосый волшебник вдруг встрепенулся, полностью придя в себя после неудачного сеанса и грозно сдвинув брови, хотел, наверняка, отчитать дочь за то, что она ворвалась в кабинет отца без спроса, но не тут-то было. Петра опередила друга, подбежав к столу и тыкнув пальцем в стоящие бутылки.
— Это что такое, папа?! — стараясь скопировать тон матери, стала отчитывать отца девушка. Я тихонько выдохнул — а я уж было подумал, что она заметила наш эксперимент. Неужели пронесло? — Ты пьешь?
— Пе-е-етра-а-а... тебя не учили стучать? И вообще, я, кажется, закрывал дверь на замок!
— Да? — неловко смутилась светловолосая волшебница под пристальным взглядом Фила. — Я случайно, не задумываясь, открыла...
— Ты прывыкла, что перед тобой раскрыты все двери? — усмехнулся я.
— О, и дядя здесь, — наконец-то заметила меня дочка друга. Я уселся обратно на стол, а то мне было непривычно общаться с такого неудобного ракурса. Удобнее восседать на столе, где все под рукой. — О чем говорили?
— О том, какие любопытные дочери пошли в последнее время, — притворно вздохнул Филгус. Мне ничего не оставалось, как поддакивать другу. Не зачем Петре знать наши проблемы, пускай побудет в счастливом неведение. — Мешают своим отцам работать, врываются без спроса в кабинеты, не здороваются с собеседниками родителя.
— Кошмар, что пошло за воспитание!
— Верно, коллега, — серьезно кивнул магистр Гоннери, будто зачитывал доклад на заседании Совета магов. — Молодежь нынче не чтит правила и традиции, заповеданные нам предками.
— Да ну вас, — махнула рукой Петра. — Не хотите рассказывать, и не надо. И я воспитанная! Кстати, дядя, привет.
Я приветственно помахал зеленоглазой волшебнице рукой. Наконец-то она вспомнила о манерах и хоть как-то проявила ко мне толику уважения. Нда, молодежь нынче пошла наглая. А если бы Фил разговаривал не со мной, а, например, обсуждал проблемы экономики с Партаром Рагнессом? Председатель не такой добрый и снисходительный человек как я.
— Ты зачем пришла? — устало вздохнул названный брат, потерев рукой веки. Видимо друг всю ночь не спал, пытаясь хоть как-то помочь мне, облегчив мою незавидную участь.
— Я уже забыла... неважно, — пожала плечами девушка, не сводя глаз с алкоголя отца. — А бутылки я конфискую. Еще утро, а ты уже пьешь, так нельзя.
— Ты с матерью сговорилась? — схватив смородиновку, недовольно буркнул Фил, опасаясь, что ее отнимут. — Это нельзя, то нельзя... Дайте мне пару часиков расслабиться в одиночестве! С вами никаких нервов не запасешься.
— Расслабляйся по-другому, — девушка попыталась отобрать у отца настойку. — Например, вышивай гладью или занимайся садоводством.
— Советчица... первое — это женская муть, второе... попробуй тут облагородить сад — мелочь сразу его вытопчет, сожжет и отравит. Ты думаешь я забыл, как ты мелкой выливала не получившиеся зелья под мою экспериментальную яблоню? А я вот до сих пор помню, как дерево пыталось меня схватить и съесть. Если хочешь так сильно помочь, приготовь мне успокоительный отвар, а то твоя мама вернется только завтра.
— Успокоительное? Ну я в зельеварении не сильна...
— Тогда не мешай отцу лечить нервы народным методом.
— Нет, отдай, — она снова попыталась отобрать смородиновку. Фил сдаваясь, вздохнул, позволив девушке одержать победу. Петра победно ухмыльнувшись, схватила бутылку, спрятав ее за спиной. Я еле сдерживался, чтобы не расхохотался в полный голос — какая крестница все же наивная. Лира бы сразу заподозрила мужа в укрывательстве неинвентаризированного алкоголя, раз он с легкостью расстался с бутылкой, а она довольна этой фальшивой победой.
Нда, другу не позавидуешь — то жена, то дочь пытаются строить из себя главных в доме. Фил умен, он считает, что лучше потешить гордость своих дам даруя им видимую власть, чем выслушивать бесконечные упреки. Все равно последнее слово всегда за магом.
— Лучше бы следила за братом и сестрой, чем отбирала у отца честно заработанную бутылку, — буркнул Фил, провожая печальным взглядом смородиновку, которую Петра без сожаления вылила в горшок с фикусом. У меня дажес заныло от такого кощунства. Тратить бесценный подарок доброго крестьянина на полив цветка? Я всегда подозревал, что женщины коварные создания.
— За Илианом Риэл следит, — отмахнулась от отца юная волшебница. — Учит его стрелять из арбалета в кошек.
— Кошек миссис Розалии? — вмиг протрезвев, побледнел друг.
— На них не написано, что они кому-то принадлежат, — Петра обиженно показала хмурому магу глубокие царапины на руках. — К тому же эти злые бестии меня чуть меня не убили!
— Но почему кошки! Можно было, например, пострелять в мишени.
— Это скучно. Нужны подвижные цели.
— Тогда почему не голубей?
— Голубей больше в нашем районе нет, — улыбнулась племянница, явно припомнив смешной случай. — Они на свою погибель решили справить нужду на макушку Риэла.
Друг, проворчав на эрейском пару ругательств на тему ума и сообразительности детей и одного возлюбленного своей старшей дочери, откинувшись на спинку кресла, пролепетал:
— Эта кошатница же скальп снимет с Ила и с твоего недоразумения, если с ее кошек упадет хоть волосок.
— Не волнуйся, — беззаботно усмехнулась Петра, поставив перед отцом пустую глиняную бутыль. — Иля впервые взял в руки арбалет, он ни за что не попадет в кошек, хотя...
— Что, — помрачнел друг, видимо предчувствуя проблемы.
— Вот если брату будет помогать Риля...
Друг, стремительно встав, исчез, видимо телепортировавшись к этим охотникам на соседских питомцев.
— И чего папа так всполошился? — искренне удивилась девушка.
— Это тебя надо спросить, — хмыкнул я. — Я-то вашу соседку не видел.
— Откуда я могла знать, что эта стерва до сих пор жива? — скривилась Петра, видимо припомнив свои детские обиды. — Я-то надеялась, что ее загрызут ее тридцать три кошки.
— Петра нельзя такое говорить о старом и больном человеке, — вздохнул я, в который раз удивляясь доброте и смиренности своей племянницы. И чем ей так не угодила бедная старушка? — И не надо мне вешать лапшу на уши на счет того, что ты не знала, что это кошки твоей соседки.
— Да я и не собиралась... Мне уже начинает казаться, что она продала душу демону. Ну не может обычный человек так долго жить!
Еще как может, если это жена магистра. Фил жил в районе, где обосновались маги, которые хоть как-то связаны с Советом, значит эта миссис Розалия наверняка жена или вдовушка какого-нибудь магистра. Хотя, определенно она вдова, раз ее дом заполонили мяукающие существа. Не думаю, что на свете существует такой кошатник, который добровольно превратит свой дом в питомец для орущих созданий. Маги обычно редко женились на смертных женщинах, а если и женились, то обеспечивали любимую длинной жизнью, чтобы как можно дольше скрасить свое одиночество. Ведь у магов и простых людей разная продолжительность жизни — у нас она связана с бурлящей в жилах энергией, чем больше силы скрыто внутри мага, тем дольше он будет обитать в этом бренном мире.
— Ладно, — вздохнул я. Думаю, что Фил не скоро управится с "охотниками", а разговаривать с Петрой дожидаясь друга, меня что-то не тянет. — Передай отцу, что завтра я приду во дворец совета, и мы обо всем там и поговорим.
— Хорошо, — кивнула светловолосая волшебница и коварно улыбнувшись, оглянулась на дверь. — До скорого, а я пойду спасать Риэла от гнева папы.
* * *
После разговора с Филом я еще пару часов сидел на столе, бесцельно смотря на свое отражение в зеркале. Меня одолевали тяжелые раздумья о нелегком положении, в которое я угодил из-за своей глупости и мягкоСердечия. Так и знал, что моя доброта выйдет мне боком. В первый раз, когда сер Гриворд прибыл к моему замку, дабы вызвать на поединок и случайно увидел Ирен, — я его пожалел, решил, что грех убивать такого безобидного и наивного рыцаря с Кодексом рыцарей вместо мозгов. Второй... я не смог поднять руку на ребенка. Из него в будущем мог вырасти сильный маг, а я дурак лишать нашу братию такого генофонда? Хотя я отправил шайку героев в лес, кишащий голодной нечистью и нежитью, — они не только всем назло выжили, так еще и за такой короткий срок добрались до столицы, побывав на аудиенции у короля.
Единственный, кто был самым здравым, нет, самым неадекватным, но умным членом этой сумасшедшей братии, — это тот жрец. Он не только понял, как преуспеть в миссии даже без принцессы, но и наверняка именно жрец привел героев в столицу. Я что-то не верю, чтобы на Алинора внезапно снизошло озарение, и он, потратив большие деньги, воспользовался городскими порталами (а другого способа, чтобы так быстро добраться до столицы, я не знаю).
И мало мне героев, которые наябедничали монарху о том, с кем и где проводит свой отдых его непутевая своенравная дочурка, так еще и этот хмырь Стефан решил пустить мне молнию в спину. Сидел бы в своем кабинете и не рыпался по любому поводу — так нет же, решил свершить свою великую месть. И на кого свои костлявые ручонки потянул? Ладно, я все понимаю, старый человек, в бывшем тот еще развратник, превратившийся в ходячую мумию, решил направить свое нереализованное либидо в мою сторону, показывая, что он еще что-то может. Но зачем, если он решил привлечь мое внимание, устраивать такую трагедию и фарс с этим судом? Прислал бы цветы, прикупил бы две... нет, три, а может пять или десять коробок шоколадных конфет и прибыл бы в мой замок с признанием в вечной любви. Я бы его понял, даже в кои-то веки посочувствовал Стефану в его безответных чувствах и, забрав конфеты, выдворил его за пределы своего дома. Зачем все усложнять?
Ах да. Магистр Алия Эрлеан — это отдельная глава моих нерешенных проблем. Как я уже убедился на практике, у меня просто потрясающий нюх на неадекватных девиц. Нет, конечно, глубоко внутри она хороший человек — добрый, понимающий, только это редко проявляется в повседневной жизни. А если и проявляется, то окружающих людей всегда прошибает холодный пот от милой улыбки и добродушного взгляда магнессы. Нет, если выбирать между Стефаном и Алией, я сразу пойду к первому. От него-то знаешь, что ожидать, в отличие от бывшей подруги с богатым воображением и неуемной энергией.
И почему мне так везет? Почему, когда я стараюсь делать людям добро, передо мной прямо из воздуха вырастает ворох проблем? На мне что, красуется клеймо "Возьму на себя все проблемы мира совершенно бесплатно"?
Сначала Ирен со своей бурной фантазией, потом племянница подкинула мне работенку, тем самым настроив против меня весь религиозный бомонд, а сейчас нарисовался суд со Стефаном и Алия, от которой совершенно не знаешь чего ожидать.
А утро так хорошо начиналось...
Просидев в такой гнетущей обстановке пару часов и совершив маленький рейд на кухню, захватив в плен целых три бутерброда с бараниной, я решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом, дабы очистить разум от невеселых мыслей. Ну и, конечно же, сбежать от гнева Милены, когда та узнает, что я случайно разгромил ее кладовую, ища вяленое мясо и свежую булку хлеба. Но я не специально — кто же знал, что эти полки такие хлипкие...
Я спокойно спускался по лестнице, с наслаждением уплетая бутерброд, как вдруг услышал заливистый смех Ирен во внутреннем дворике. Любопытство взяло бразды правления в моем разуме, и я, вприпрыжку преодолев оставшиеся ступени, рывком открыл входную дверь, оказавшись на улице. Морозный воздух пах свежестью, улица сразу же приняла меня в ледяные объятья, грозясь превратить в то, что сейчас пыхтя и смеясь, пытались соорудить Ирен и Джек. Точнее кособокого снеговика делала Ирен, а Джек лишь кружил вокруг нее, давая, в его понимании, ценные рекомендации. Неподалеку от нее прогуливался Ларсик, устроив охоту на наглых голубей, которые пировали кусочками хлеба, пожертвованными принцессой.
Чтобы продолжить свое дальнейшее знакомство с впавшей в детство девушкой и подстрекателем-приведением, я переместился к себе в комнату, надел теплую куртку и шапку, а также доел бутерброды.
Вернувшись на промерзлый воздух, я увидел, что Ирен стояла перед снеговиком, всматриваясь в его еще недоделанную голову, наверняка решая, каким лицом его следует наградить. Рядышком ошивался призрак, что-то нашептывая доверчивой девушке, гнусно при этом хихикая. Меня передернуло — надеюсь, он не советует принцессе наградить снеговика моим ликом?
