-Порядок в танковых войсках, — похвалил он парня ближе к концу их беседы, — жаль, что мое время вышло, у меня ещё пара важных встреч на сегодня намечена, а то я бы с тобой ещё чуток пообщался. Но хорошего понемножку. Так что, как говорится, ступай себе с богом, вон через ту дверь. Там тебя Иван Васильевич уже почти как полчаса ожидает, он обычно заранее всегда приходит.
Он несколько с трудом поднялся из кресла и потянул Андрею на прощание руку, — будешь после Нового года в Кремле, заходи в гости. Я твое обещание помню!
-Просьба имеется, — неожиданно заявил парень, осторожно пожимая руку Леонида Ильича.
Он сделал неуловимое движение левой рукой и в ней, словно из воздуха появился маленький блокнот, с аббревиатурой "60 лет ВЛКСМ".
-Это для моей настоящей бабушки, — пояснил он, — она старая большевичка, и в последнее время сильно переживает, что мы идём куда-то не туда. А в ее возрасте, это как минимум не полезно. Черканите что-нибудь от себя, чтобы она поменьше волновалась!
-Вот даже как, — явно удивлённо сказал генсек, ненадолго задумался, а потом на обороте обложки твердой рукой вывел — " Какие бы трудности не встретились на нашем пути, полное торжество коммунизма неизбежно. Леонид Брежнев"
Среда. 18 октября. Ленинград. Красноармейская улица. Школа. Перемена между пятым и шестым уроком.
-Андрей, когда в Москву уезжает? — деловито спросила подружку Ясмина. Они с Томой расположились на довольно широком подоконнике на втором этаже школы. Здесь располагались помещения младших классов, которые на сегодня свою учебу уже закончили. И никто не мешал девушкам спокойно поговорить, без лишних глаз и ушей.
-Ровно через неделю, в среду вечером, — тут же ответила Афанасьева, — вернётся только во вторник, тридцать первого, и почти сразу же снова уедет. Теперь уже в ГДР.
-Мой Пашка тоже на следующей неделе в командировку отправляется, — с лёгкой грустью сообщила Яся, — в следующую субботу. На два месяца в Братиславу. Вернётся только перед самым Новом годом. А там и я в Англию уеду на десять дней. И ведь никуда не денешься, партия сказала — надо, комсомол ответил — есть.
-Ладно, хватит о грустном, — решительно встрепенулись она, — мы ведь тебя с Дюхой на день рождения Пашкин пригласить хотели. Мы двадцать шестого у него дома собраться хотим. Но Андрея, получается, в Питере уже не будет.
-А одна я без Соколова, уже и тебе выходит, не нужна, — довольно язвительно заявила Афанасьева.
-Так, — нахмурила брови Ясмина, — мне твое декадентское настроение совсем не нравится. В общем, в следующий четверг мы с Мальковым тебя ждём. Тем более что ты там почти всех знаешь. Будет его сестрёнка, Юрин с Оксаной и двое его приятелей с завода. Нормальные ребята, кстати. И у нас паритет тогда получится, четыре парня, четыре девушки. Скучать мы тебе точно не дадим!
-Я приду, — пообещала Тома, — тем более что у меня четверг свободный день. От репетиторов.
Этот же день. Где-то в небе над Ленинградской областью. Борт N 1. Вечер.
Леонид Ильич, практически сразу после взлета, отправился в небольшую уютную спальню, расположенную почти в хвосте самолёта. Спать он, кстати, совсем не собирался, а вот побыть некоторое время одному ему было явно необходимо. Уж больно насыщенной выдалась эта поездка, и слишком много совершенно разноплановой информации он получил, причем не только от "Сенатора". Хотя тот, конечно, постарался на славу.
Тут генсек решительно отбросил в сторону все мысли о Лицинии, — с этим позже разберемся, не горит! Точнее горит, но не так сильно. Другие проблемы сейчас первоочередные. И в первую очередь, это наша внутренняя кухня в Политбюро. Очень похоже, что на Пленуме драчка серьезная предстоит, хоть и закулисная и невидимая посторонним. Противится избранию Шелепина в состав Политбюро, оказывается, будут многие, вон и Арвид сомневаться начал. А без поддержки его и Михаила Андреевича в этой ситуации точно не обойтись. А Суслову Пономарев точно будет нашептывать всякое, очень ему не понравилось, как с ним в Ленинграде обошлись. Привык к лебезящим перед ним товарищам, а у Романова все совсем не так оказалось. А Едунов его и вовсе послал по хорошо известному всем адресу! Это я ему ещё с Сергеевым не дал встретиться, а то бы Бориса вообще и Кондратий мог хватить!
-Получается, я с ним промахнулся и промахнулся серьезно, — подумал Леонид Ильич, — товарищ весьма амбициозный оказался и с гонором, вдобавок. Как он резко возмущался против моего решения отозвать из Ленинграда людей Яниса и товарища Пуго. Даже Арвиду пришлось вмешаться, напомнить, кто у нас в доме хозяин! Но обиду он точно затаил. Впрочем, это неважно. Тут главное его работой посильнее загрузить, чтобы он в питерские дела перестал лезть. Вот пусть и займётся ленинградскими товарищами, из числа экономистов, которую от гнева Романова в Москву, под крылышко Гвишиани сбежали. Пусть проверяет, все ли у них с коммунистической идеологией в порядке и не являются ли они скрытыми оппортунистами! Заодно и Косыгина от аппаратных игр отвлеку! За любимого зятя он точно вступится. Решено, завтра же Мише эту идею подкину, вместе с информацией по ВНИИСИ и МИПСА. А с Арвидом ещё проще поступлю, дам ему ознакомиться с некоторыми откровениями "Сенатора". Пусть подумает, куда нас все эти Горбачевы и иже с ним завести могут! А пока товарищ Косыгин будет свои внутрисемейные проблемы решать, мы Александра Андреевича в длительный вояж отправим. Сначала по странам Северной Африки, пусть с Марокко и Алжиром попробует разобраться. А то обе страны вроде наши друзья, а между собой грызутся хуже кошки с собакой. Вот пусть и попробует их рассудить! Получится вряд ли, но как там Сенатор сказал — попытка не пытка! А потом на Кубу может слетать, с Фиделем встретится. Без его помощи в Южной Африке не обойтись. Ну, а на закуску саммит стран ОПЭК. Это уже самый конец месяца. Пусть что хочет, делает, но нефтяное эмбарго в отношении США не должно случиться. С Египтом пусть арабы что хотят, делают, это их законное право. Ну и право голоса, в ОПЭК нам тоже необходимо, пусть и совещательное. В общем, дел у товарища Громыко не просто много, а архи много, вот пусть ими и занимается. А интриги пусть оставит партийным функционерам, то есть нам — мне, Пельше и Суслову! Вот так-то!
Явно повеселевший генсек откинулся на мягкие подушки на диване и совершенно неожиданно для себя задремал.
...Так же тихо дремал, расположившийся в гостевой части салона самолёта товарищ Кулаков. Для него тоже Ленинградская командировка выдалась весьма насыщенной. Успел он и с первым секретарем местного обкома партии довольно плотно пообщаться, и на плодоовощные базы города заехать и даже в паре передовых совхозов области побывать. В общем, поездка выдалась весьма познавательной. Но и про совет Призрака он тоже не забыл. И двух счастливых возвравщенцев с того света он отыскал. Правда, посещение митрополита получилось несколько скомканным. Тот явно не собирался откровенничать с представителем власти, да и Федор Давыдович тоже не собирался открывать перед ним все свои карты. Так, поинтересовался о поездке священника в Италию, о том, что конкретно там с ним приключилось, не было ли у него там каких-то видений. Как и ожидал Кулаков, честного ответа он не получил. Но это было и неважно. Получилось познакомиться и хорошо! На реакцию на свои вопросы он посмотрел и убедился в том, что товарищ явно что-то скрывает. А дальше мы его под контроль осторожненько возьмем и посмотрим на его поведение. Никуда он от нас не денется! Имелось в городе на Неве у Федора Давыдовича пара надёжных товарищей в местных органах власти. Вот им и поручим это дело.
Такие мысли неспешно бродили в полусонном мозгу мужчины. А потом взяли и переключились на воспоминание о встрече с Александром Беловым.
...На базе Ленинградского "Спартака" с парнем встретиться не удалось. Как сказал старший тренер, несмотря на желание Саши приступить к тренировкам, врач команды был решительно против этого. И требовал провести полное обследование, а затем и как минимум двухмесячный курс реабилитации после так тяжело перенесенной парнем болезни. И нельзя сказать, что он был неправ. Просто, Федор Давыдович видел эту ситуацию в несколько ином ракурсе, поэтому и предложил свой выхода из этой ситуации.
-А давайте мы его отправим на обследование в Военно-медицинскую академию, — предложил он тогда, — а потом и реабилитационный курс ему там назначат. На кафедре космической медицины, например. Им тоже будет наверняка интересно, попытаться понять, что с Александром произошло. Случай-то явно неординарный.
Возражавших не было. И Кулаков отравился на встречу с парнем, благо тренер Спартака Кондрашин прямо при нем смог дозвониться Белову домой.
... Александр дома был один и встретил он высокого гостя явно настороженно. Да и не мудрено, кое-какие грешки за парнем водились, причем в самом недавнем прошлом. Недаром его и из команды отчисляли и невыездным делали. Однако когда Федор Давыдович рассказал Белову о цели своего визита и предложил тому проехать с ним в ВМА, тот был явно удивлен. Но ничего переспрашивать не стал, а только молча собрался и поехал вместе с Кулаковым в Академию, где последний без большого труда договорился с врачами об обследовании и прочих медицинских нюансах. А вот когда они уже покинули ВМА, парень не сдержался и прямо спросил Федора Давыдовича, что тому от него нужно.
-Да, в общем-то, ничего особенного, — пожал плечами тот, — я тут фотографии хочу вам показать. Знакомый предмет?
С этими словами он протянул Белову несколько снимков, на которых был изображён маленький серебряный стаканчик.
-А если я скажу, что нет, вы мне поверите, — тихо спросил Александр.
-Ну как же я вам поверю, если я лично принес его вам в палату, — ответил ему Кулаков, — когда вы в Москве в клинике лежали.
-Значит, вы в курсе произошедшего, — голос парня совсем сел, — может, вы и мне сможете объяснить, что тогда случилось?
-Если бы, — развел руками тот, — в этой истории масса различных несуразностей. Я считаю, что имеется несколько точно выявленных фактов. Первое это то, что мир, куда мы можем переноситься во сне, реально существует. Ну не может это быть играми подсознания сразу у нескольких людей. А вот в его материальность я не верю, так же как и в материальность существующих в нем персонажей. Дальше, эта живая вода из реки в том мире, совершенно точно обладает целебными свойствами, хотя принцип действия абсолютно не ясен. Ну и наконец, этот самый стаканчик. Вот с ним самая сложная ситуация. То, что он материален, это не вызывает сомнений, по крайней мере у меня. А вот как он работает и какое его назначение, это вопрос вопросов. Ответа, на который у меня нет.
-Значит, вы тоже видели эту мрачную особу, которая пыталась меня себе подчинить? — спросил его Белов.
-Я видел этот момент, но если честно, то ничего не понял, — ответил ему Федор Давыдович, — разве только то, что она внезапно отступила перед тобой.
-Она пыталась давить на меня, а я этого с детства не терплю, — пояснил парень, — и меня тут такая злость разобрала, что я аж закипел. У меня такое иногда бывает, внутри поднимется горячая волна и меня тогда вообще не остановить. Кстати, но Олимпиаде в Мюнхене, в семьдесят втором, в самом конце игры точно такая же ситуация была. Мы тогда американцам за три секунды до конца матча проигрывали. Весь матч вели в счёте, а в концовке они нас поджали. Они забили, радуются, что победили, и вдруг нам говорят, что играть ещё три секунды. Я тогда завелся сильно, говорю Ване Едешко, ты только к их щиту мяч забрось, а там я разберусь. Он со мной и спорить не стал, видит, что у меня глаза кровью налились, а со мной, в таком состоянии лучше не спорить, это все ребята знают. Швырнул он мяч туда, а я американцев, стоящих рядом со мной, даже и не замечал, видел только мяч и кольцо. Вот и в случае с этой темной дамой так же, я гляжу на нее и понимаю, что ничего она мне сделать не может, может даже и не пытаться.
-Вижу цель и не разбираю препятствий, это так по-нашему, — улыбнулся тогда Федор Давыдович, — а скажите мне, Александр, вы кому-нибудь про этот ваш сон рассказывали? Жене, маме или ещё кому?
-Только на исповеди и только один раз, — твердо ответил Белов, — это произошло почти сразу после моего возвращения в Ленинград. Мама тогда сказала, что мне надо причаститься и исповедаться. Я по ее совету пошел в Свято-Преображенский собор на площади Радищева. Там ещё настоятель отец Николай, довольно молодой ещё мужчина. Он меня и исповедовал.
-А больше вы с ним не встречались? — прямо спросил его Кулаков.
-Нет, — тут же сказал Александр, — все это точно не мое. Одно дело, свечку поставить, молитву прочитать, иконе поклониться. А вот все остальное. Ну не верю я этим попам, извините за мою прямоту. Тем более что никто мне никаких ответов на мои вопросы и не дал, так одни многозначительные намеки. Кстати, а вот вы сами, что обо всем это думаете? По поводу загробной жизни и вообще?
-Грань мы с тобой сами видели, от этого никуда не уйдешь! — задумчиво ответил ему тогда Федор Давыдович, — а вот, что за ней? Я если честно и думать об этом не хочу. Мне и на этом свете неплохо, да и дел разных полно. Так что живите и радуйтесь. А я потихонечку попробую во всей этой истории разобраться, тем более что несколько зацепок у меня для этого есть. Вот только болтать про это точно не надо! А если кто-то посторонний попытается об этом узнать, вы меня сразу же известите. Телефон свой я вам оставлю. А я как что-то интересное разузнаю, обязательно сообщу. Да и вообще связь буду поддерживать, мало ли что случится, может. История у нас с вами вышла весьма непростая.
Среда 18 октября. Ленинград. Квартира Афанасьевых. Вечер.
Тома сидела, забравшись с ногами на родительскую кровать, и с любопытством наблюдала за мечущимся по комнате отцом. На ее коленях удобно устроился пушистый кот, который был абсолютно равнодушен ко всем людским переживаниям. Его интересовала только рука девушки, которая ласково теребила его довольно густую шерсть, и в которую он весьма осторожно периодически впивался когтями. Рядом с ними, только на самом краешке постели расположилась ее мама. Взгляды, которые она бросала на своего мужа, были задумчиво-тревожные.
-Такого просто не может быть, — снова вскричал отец девушки, — потому, что не может быть никогда.
Он схватил со стола довольно толстую брошюру из листов четвертого формата и воинственно потряс ею.
-Вот объясните мне, пожалуйста, как, вот как он смог это сделать? — снова начал заводится мужчина.
-Папа, ты бы успокоился, — как ей казалось рассудительно, сказала Тома, — базовые положения он взял из твоих статей и кандидатской, потом ему девочки из библиотеки его мамы ряд переводов подготовили. Ну, а все расчеты в двух вычислительных центрах делали, в обкомовском и университетском, это я точно знаю. Так что вклад Андрея в это дело не так уж и велик, главное, что он сумел все организовать и правильно оформить.
