Нестерпимо яркая белая вспышка ослепила выстроившихся полукругом людей. Пламя окутало небеса и упало на землю, и почти сразу же сдетонировали гранаты в руках мертвецов. Закрывая лица рукавами от сильнейшего жара и стремительных недолговечных искр, солдаты полицейских войск стояли и ждали, пока не утихнет огонь. Никто этого не сказал, но просто потому, что все думали об одном и том же.
Они хотели убедиться, что огонь в самом деле очищает. Может быть, они хотели, чтоб близкое пламя очистило их самих от чего-то грязного...
Но скорее они просто контролировали, чтоб погребальный костер не перерос в настоящий пожар. Очистительное, священное для былых племен Пламя на удивление быстро пожрало свою добычу, и по сухой траве попыталось было двинуться дальше, но его безыскусно затоптали сапогами. Где-то найденной лопатой прямо на пепелище отрыли неглубокую могилу, куда и спихнули рассыпающийся прах — горелые остатки костей. На мгновение удивились тому, что гораздо больше осталось от трупа Крысюка, чем от девы Френсис. Человеческие тела обычно плохо горят, даже если жечь костер круглые сутки, то остаются хотя бы самые большие кости вроде бедренных, лучевые кости, черепа и зубы. Даже яростный жар белого фосфора не в состоянии полностью уничтожить человека. Бандит сгорел, как полагается природой, а вот от девчонки не осталось практически ничего. Действительно один лишь пепел...
Только лишь прах.
Черный мелкий порошок.
Старший сирэ не знал, что с ним делать. Спихивать летучий, взметывающийся горячим облаком с проблесками искр нетипичный прах в могилу не хотелось, да это и было очень неудобно. При малейшей попытке коснуться его он взлетал в воздух и окутывал все вокруг, довольно больно, между прочим, обжигая. Эту проблему решил порыв ветра. Налетев внезапно, он развеял пепел в пространстве, и офицер подумал, что так, наверное, и надо.
Слегка подкопченные, со слезящимися от дыма глазами люди вернулись к своим, опоздав ненамного после рассвета.
В продолжившихся с самого утра боевых действиях они по праву ночной вахты уже не участвовали.
А в это время в Черном Замке...
— Френсис, ты куда душу девала?
— Свою, что ли? Не помню! Вроде на красный карандаш в пятом классе сменяла. А что? Продешевила?!
— Ну тебя с твоими шуточками! Душу этого, как его... — Пощелкал пальцами удовольненный (иначе охарактеризовать нельзя!) Наместник. — Свеженького! Бандит который.
— Крысюка, что ли? — Догадалась Френ. — А вот!
Проницательному взору шефа ею была торжественно предъявлена мутная бутыль (по виду — из-под самогона!) объемом литра полтора, внутри которой колыхалось что-то похожее на желтоватый газ или взвесь.
— Зачем краситель подмешала? — Строго допросил начальник. — Чистая душа бесцветна! Она прозрачная должна быть. А этот у тебя на синтетический ядовитый лимонад похож! Где на этикетке написано: вода, консервант, регулятор кислотности, ароматизатор идентичный натуральному! Как его пить в таком флаконе?
— Шеф, ничего не знаю, ни фига не подмешивала! Он такой был. Честное слово!
— Вампирское?
— Вампирское! — Обворожительнейше улыбаясь, подтвердила Френсис. — Шеф, желтый — это его естественный цвет. Сама бы не поверила, но так и есть. Может, у них у всех здесь души такие. У всех эс-дагарцев, я имею в виду.
— Если бы у всех, я скорее предположил бы голубой или алый... — Задумчиво пробормотал Наместник. — Ладно, пойдем с тобой туда, где у меня заготовка лежит. Хранить души в бутылках — дурной тон и отсутствие вкуса. Не джинны же, желания не исполняют.
— Пока не пнешь хорошенько! — Радостно дополнила циничная вампир. Улыбнулась, пошатнулась и осела на пол, прижимая ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам.
Рассматривавший бутыль на свет Наместник удивился. Поставил "душную емкость" на стол и склонился над пытающейся встать верной вампирочкой. Осмотрел визуально, ощупал лоб и руки, просканировал ауру.
У девочки в мгновение ока сделался очень больной вид. Запылали малиновым щеки и лоб, заблестели глаза, ясный взгляд затуманился... В магическом зрении был очень хорошо виден толстый грязно-коричневый жгут, свивающийся со всех жизненно важных точек, и идущий куда-то в неизвестном направлении. Не раздумывая, Наместник оборвал этот жгут.
Обнял вампирочку, прижав к себе, поднял с пола и усадил в кресло. Материализовал плошку с кубиками льда, каковые пришедшая в себя девушка немедленно цапнула, приложив к горящим щекам. Посидела так минуточку. Оклемалась. Взгляд снова приобрел прежнюю ясность и холодность.
— Огонь, шеф. Кто-то там, на земле, додумался сжечь наши тела. Мое и его, — она кивнула в сторону бутыли.
Желтая взвесь в ней быстро теряла свой яркий цвет, становясь такой, какой ей и положено. Разве что чуть более серой и хмурой, чем должна быть нормальная душа...
— Тамошние вы умерли, но связи-то с телами еще сохранились. Они сохраняются от трех до девяти дней по местному времени. — Пробормотал Наместник. — Интересно, кто же там такой умный...
— Как кто? Да господин Нариа твой, чтоб ему... Икалось не переставая! — Подскочила с кресла вампир, к ней вернулась прежняя экспансивность. — Больше некому! Только у него интуиции хватит, чтоб приказать сотворить такое! Они еще мой пепел по ветру развеяли, представляешь?! Е-мое... Больно-то как... — Она отвернулась, пряча лицо в ладонях.
— Ну-ну, ладно, не переживай. — Шеф сзади обнял ее за плечи. Которые немедленно затряслись в самом настоящем, живом плаче. Френсис быстро обернулась и уткнулась носом в ключицу своего шефа, в такой близости от соблазнительной жилки на шее...
— Они м-меня сожгли... Сожгли! Как н-настоящий труп... — Плакала она. — Ты понимаешь? Это больно, это очень больно... Это чувствуется почти как по-живому, только быстро, и ничего не можешь сделать... Хуже ничего нет, только распыление... Бессилие... Это полное бессилие, и закрытие дороги! Я теперь несколько дней не смогу даже появиться в твоем проклятом Эс-Дагаре! Столько дней, сколько надо было душе, чтобы уйти...
— Ничего страшного, отдохнешь в Замке. — Неуклюже утешал ее шеф.
— Да-а?! А Стив там один! Один остался! Пропадет ведь мальчик ведь без присмотра... Без заботы... Без ласки... — Долго плакать Френсис, к счастью, не умела, поэтому до правильного рева дело не дошло, а перемежающиеся завываниями всхлипы быстро сменились почти спокойным хлюпаньем носом.
Наместник вскользь задумался — а чему там хлюпать, коли вампиры не дышат, носом для жизнеобеспечения не пользуются, соответственно, никакие выделения, необходимые для полноценного хлюпа, из-за коих живые люди еще страдают насморком, у них не образуются, и в принципе-то образовываться-то не могут? Однако ж вот, некоторые тут уткнулись лицом в шею и самым наглым образом нарушают законы противоестественной биологии!
И, кажется, он знает, каким образом это правонарушение можно пресечь в корне...
Руки Наместника, обнимающие Френсис за плечи, вдруг скользнули ниже, упав на пояс. Френ подавилась очередным хлюпом и таинственно оцепенела. Ладони ее любимого, долгожданного, принципиального, вредного шефа, секундочку задержавшись на талии, плавно опустились ниже, огладив кое-что объемное, упругое, туго обтянутое любимыми джинсовыми шортами... Ладони сжали это "кое-что", ласково прихлопнули и крепко-крепко притиснули ее тело к...
Френсис стало так хорошо, так радостно, так сладко, что плохое настроение позорно сбежало вмиг, прихватив с собой все дурные мысли, болезненные воспоминания и обиды. Она потянулась к губам шефа...
И с удивлением обнаружила, что стоит одна и, как дура, пытается поцеловать воздух! Ее абсолютно, потрясающе, невыразимо и невероятно сволочной начальник, черт знает как переместившийся в пространстве, снова стоит у стола и рассматривает на свет самогонную бутылку с бандитской душой, что-то бормоча под нос! Разочарование пришло так неожиданно, нелепо и быстро, что бедная Френ целых три секунды тупо стояла, глядя на эту ухмыляющуюся скотину, и моргала, не в силах вымолвить ни слова!
Так ее давно не опускали...
Силы вскоре нашлись, да какие — хватило бы на полноценный торнадо! Счастье еще, что ничего стратегически важного не было в маленькой комнатушке Замка, где по хозяйскому желанию происходило это событие. В единственно ценную вещь — бутыль — Наместник вцепился, как в золотой клад, и удержал-таки в руках, покуда разъяренная вамп хлестала энергией, как кнутом, по всему, что попадалось ей на глаза. Досталось даже ему, любимому шефу, и не скользящим, а таранным в лоб! Аларик по праву загордился собой — устоял, хотя и покачнулся. Слегка.
Ураган вскорости обессилел и затих. Наместник Тьмы выглянул из-за выставленного щита и наткнулся на донельзя мрачный, исподлобья, взгляд верной вампирочки.
— Сволочь ты, шеф! Как есть сволочь. Пробы на тебе ставить негде! — И обвела грозно-торжествующим взором окружающее безвинно пострадавшее пространство. Только теперь, тоже оглядев несчастную комнатушку, Наместник понял смысл поговорки своего родного Мира: "Как Мамай прошел".
Вероятно, Мамай был, то есть была, женского пола, а историки, как всегда, все перепутали. Женского пола, господа, женского, но действительно в ОЧЕНЬ плохом настроении!
Не факт, что на самом деле это не была сама же Френсис, собственной незабвенной персоной, ведь время-то, милостивые господа, нелинейно...
— Успокоилась? Спускай оставшиеся пары, и пошли, нас ждут великие дела!
— Это была моя реплика, — обиженно молвила Френсис. Хлестнула еще разок кнутом, располовинив последнюю оставшуюся в живых подушку, так, что по комнате закружился черный пух.
И пошла впереди Хозяина, демонстративно НЕ покачивая бедрами. Кто знает, каких трудов ей это стоило, зато шеф все сразу понял и проникся...
Все равно долго сердиться на него она не могла. Может быть, таким, абсолютно сволочным и положительно вредным, она его и любила...
Заготовка оказалась странной человекоподобной фигурой из непонятного на первый взгляд материала, почти белого, но с тусклым желтовато-зеленым отливом. Она лежала на возвышении, при ближайшем рассмотрении оказавшемся тремя табуретками, прикрытыми традиционно черной скатерочкой. Непритязательность постамента наводила на размышления, что Хозяину, как всегда, стало лень заниматься бессмысленной, по его мнению, работой.
— Что это?!
— Голем! — Гордо ответствовал Наместник, с любовью озирая дело магии своей. — Будущий.
— А почему он белый? — Машинально спросила Френсис, чувствуя себя последней дурой.
— А потому, что не красный! — Последовал совершенно логичный ответ. Вампирочка догадалась, что здесь была какая-то игра слов, кажется, что-то связанное с Гражданской войной на исторической родине ее дорогого босса. Историю родной планеты, ту, в которой не участвовала, она знала не очень хорошо.
Между тем Хозяин достал из шкафчика на стене какую-то склянку с густой зеленоватой жидкостью и обычный черный маркер, а Френсис догадалась, что голем сделан из самого обыкновенного... парафина. Даже не воска — парафина! Самого дешевого, идущего на бытовые свечи. Да уж, логично, было бы странно, если бы Наместник Тьмы использовал церковный воск. Хотя ему наверняка именно так и хотелось сделать.
— Давай сюда голубчика нашего! — Велел Рыцарь Ночи. — Помещать будем на новое место жительства.
Френ послушно начала вытаскивать пробку из бутылки.
— Что ты делаешь! — Всполошился Хозяин. — Улетит! Улетит и воплотится черт-те где и черт-те в чем! — Он отобрал у вампирочки сосуд с душой. — Думать же надо! Здесь пространство чистое и магически насыщенное, душа может в любую подходящую емкость вселиться! Было бы у нее на то желание.
— А разве он там себя осознает? — Осторожно спросила мало что понимающая в таких делах Френсис.
— Э, нет! — Погрозил ей пальцем Наместник. — Никакого "его" в настоящий момент нету. Есть нечто. Есть матрица. Основа. Понимаешь? Она лишена тела и поэтому ничего не осознает, она только видит сны. Ему кажется, что он в аду или в раю, тогда как на самом деле он всего лишь в этой бутылке. Но вселение души часто происходит автоматически. Достань-ка ножичек!
Френсис извлекла из кармашка микроскопических шорт довольно острый складной ножик.
— Раздвинь губы! — Приказал де Морральен. Посмотрел, где именно суккуб пытается выполнить приказ, и внес уточнение: — Во рту! Рот находится на голове. На его голове. Понятно?
— Так точно! — Клинок ножа дивы-вамп вошел между парафиновых губ, и нижняя челюсть откинулась вниз — оказывается, в этот макет человека были вмонтированы шарнирные суставы.
— Человек состоит из следующих составляющих. — С этими словами де Морральен быстро выдернул пробку, и воткнул откупоренное горлышко бутыли в горло "будущего голема". — Это физические субстанции, такие, как тело и порождаемые им поля, например, электромагнитное, и субстанции нефизические, как душа и так называемый дух, сущность, по Платону — эйдос. Наложение друг на друга физических и нефизических первичных компонентов порождает компоненты вторичные, каковым является, к слову, аура, а еще то, что называют биополем. Живой человек суть комплекс нескольких взаимосвязанных материальных и энергетических систем, поэтому при глубоком взгляде его структура выглядит слоисто...
— Шеф, изо всего, что ты сейчас наговорил, я только глубокое проникновение знаю. — Грустно сказала Френсис. — Нельзя ли попроще как-нибудь? Не у всех тут высшее магическое образование... Ой, он дергается! Оживает! Ай! Я боюсь!
Разумеется, бояться она предпочла не где-нибудь, а прижавшись под бок любимого шефа. Тот даже не обращал внимания — он был всецело увлечен уникальным экспериментом.
Душа вошла в парафиновое тело. Это де Морральен видел так же ясно, как пустую бутылку. Она завозилась там, попыталась выбраться, но не смогла...
Лязгнули зубы из меди — и бутыль с перекушенным горлышком отлетела прочь. Руки, с трудом сгибаясь и разгибаясь, слепо зашарили вокруг, ноги задергались, не находя себе опоры. Тело было слепым, и также было глухим. Оно осознало себя — но у него не было нервов, чтобы себя чувствовать...
— А вот теперь, моя дорогая, он уже себя ощуща-ает! — С жестокой радостью в голосе пропел Аларик де Морральен. — Хотя ни ручек, ни ножек не чувствует, а кажется ему, что висит он в воздухе, в беспросветной черной мгле. Баста, карапузик мой, кончились тебе и ад, и рай, осталась лишь унылая беспросветная действительность!
— Откуда ж ты знаешь, шеф, что он чувствует? — Изумилась недоверчивая вамп.
— А мы эту хрень на пару со Стивом мастерили! — Охотно пояснил ей шеф. — Я на нем опыт проводил. Там, в обеденной зале, во втором шкафу слева, на пятой полке снизу его отчет лежит. Почитай на досуге, пока отдыхаешь. А сейчас помоги-ка мне. Зенки ему малевать будем!
— Чем помогать-то?
— Грабли ему подержи, а то машет ими, почем зря! — В специфическом настроении Наместник переходил иногда на просторечный говор и тон. Но зато у своих же сотрудников почему-то даже намека на него не терпел.
