Игнорируя Укё, шагаю вперед. Нерешительно кладу руку на белое плетеное кресло и отодвигаю его. На секунду замираю, а затем сажусь. Гунгнир присоединяется ко мне, воткнутый в землю на расстоянии руки.
Подходит ближе Кодачи. Готическая лолита поднимает элегантный чайник и наполняет две чашки парящей янтарной жидкостью.
— Видишь, как все просто? — с издевкой говорит Тиё. — Представь, сколько проблем ты бы могла избежать, если бы сделала так в первый раз.
Поднимаю чашку, играя жидкостью внутри.
— Отравлено, верно?
Улыбка Тиё становится шире.
— Попробуй, дорогая, и поймешь, — говорит она, прежде чем глотнуть.
Обеими ладонями обхватываю сосуд. Раздавливаю его ки. Разрушаю чашку хайгэки. Восстанавливаю ее сукэном. Фарфор в мгновение ока ломается и восстанавливается. Белая поверхность перемежается розовым узором виноградной лозы.
Высокомерно приподнимаю трансформированную чашку. Пью. В горло вливается тошнотворный сироп. Едва не давлюсь. Янтарная жидкость ближе к меду, чем к чаю.
— Слаще, чем мне нравится, — говорю я, стараясь вести себя небрежно. Пробую еще раз, перекатывая на языке переслащенный нектар. — Но не так плохо, когда этого ждешь.
— Это на любителя, — отвечает Тиё. — Которым становишься все больше, чем больше пьешь.
Фыркаю.
— Ага. Вполне возможно, если бы я сперва не очистила.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, дорогая, — смеется Тиё. — Если честно, если бы ты попала в столь очевидную ловушку, ты бы заслужила только презрение.
— Ну разве ты не преисполнена милосердия, — бормочу я.
Отпиваю еще немного. Кажется, что терпкость исчезает с каждым глотком.
— Милое платье, — комментирую я. — У тебя таких полный гардероб?
Сегодня платье желтое. Вычурные складки ткани покрывают Тиё с головы до пят. Венчает наряд симпатичная дамская шляпка, оттеняющая шоколадные волосы Тиё. Но никакая миловидность не может скрыть гнилой сути. Убийца. Вчера Тиё убила десятки.
— Как мило, — выпевает Тиё. — За это ты заслуживаешь награды. Кодачи-тян, принеси багаж. Обидно было бы его выбрасывать.
— Как пожелаете, Тиё-сама, — отвечает Кодачи.
Готическая лолита не двигается. На волю Тиё откликается обслуга. Они кидаются в своих платьях с короткими юбками. Быстро достают большой кожаный чемодан. Пара из них подтаскивает его от микроавтобуса и опускает на стол. Блюдца позвякивают, когда они устраивают его.
Осторожно смотрю на чемодан.
— И что это?
— Подарок. В честь нашего союза, — с дьявольским восторгом отвечает Тиё. — Или, если хочешь, плата за смерть Гёндуль. Так мило с твоей стороны было мне в этом помочь.
От улыбки Тиё по коже ползут мурашки. Девушка забирается на стол, стремясь продемонстрировать свое предложение. Грохочут блюдца, когда она разбрасывает их по сторонам. Щелк. Щелк. Чемодан открывается. Внутри лежит масса пышных платьев, каждое следующее еще красивее предыдущего.
— Не волнуйся, дорогая. Они подойдут, — говорит Тиё. — Гарантирую.
— Ничуть не сомневаюсь, — с силой ставлю я на стол чашку. Жидкость бьется о стенку, но ей не удается пролиться. — На крыше. Когда мы встретились. Зачем ты была там?
— Мы уже закончили говорить о пустяках? — дразнит Тиё. — Что за спешка, Ранма-тян? Разве ты не хочешь сперва их примерить? — растягивает улыбку Тиё. — Или ты пытаешься убедить себя, что тебе нравится это банальное платье, что ты носишь?
Ядовитые слова Тиё режут ножом. Против воли краснею. Это интуитивная реакция, что сообщает мне о простоте моей одежды. Заставляю себя перенаправить чувство, превратив его в сердитый взгляд.
Тиё издевательски посмеивается.
— Ответ, дорогая, прост. Геката сумела тобой заинтересовать. И, когда доходит до интересного, я ничего не могу с собой поделать.
Ворчу.
— Интересного? Не неси чушь. Тебе нужно было только красивое личико, чтобы пополнить свою армию.
— Неправильно, — выплевывает Тиё. Девушка изворачивается так, что оказывается ко мне спиной. — Ты снова демонстрируешь свою глупость, Ранма-тян. Постарайся лучше, чем мчаться по все тем же надоевшим маршрутам. Если бы я хотела поместить тебя в кокон, я бы в самом начале засунула тебя туда.
Играю с чаем в чашке, сопротивляясь желанию воткнуть ей в череп Гунгнир. Тиё капризная садистка. Она любит играть со своими мышками в жестокие игры. На той крыше Тиё играла со мной. Такое у меня тогда было чувство.
Но если отбросить эту гипотезу…
— Это была проверка, — заключаю я.
— Да. Да. Наконец-то ты поняла, — провозглашает Тиё. — Я хотела понять, чего ты стоишь. Когда Геката рассказала мне о тебе, я и не знала, что делать. Стоит ли убить тебя? Стоил ли забрать тебя? Стоит ли нам подружиться? Я лелеяла такие надежды.
Тиё разворачивается снова. Ее локти на столе, а ладони подпирают голову.
— Но затем ты их разбила, — обвиняет она. — Ты была глупа. Дурная важничающая собачонка, высокомерная в своей слабости. Танцующая на нитях Гекаты марионетка. Это было непростительно. Но у тебя был потенциал. Ты понимаешь, не так ли? У меня не было выбора. Я не могла оставить тебя ни Гекате, ни директору. И как бы я не хотела разрушить их планы, я не могла заставить себя убить тебя. Что еще мне оставалось делать?
— Но ты ведь больше не глупа, не так ли, Ранма-тян?
— Знаешь, лесть тут тебе не поможет, — отвечаю я. — Просто скажи мне, чего ты хочешь, и я решу, убью я тебя сейчас или позже.
Девушка лениво качает ногами в воздухе.
— Все, что я хочу, Ранма-тян, это стать следующим директором.
Мое лицо искажается. Тиё? Директор?
— Черта с два.
— Не нужно так, Ранма-тян. Мы ведь может быть друзьями, а не врагами, — воркует Тиё. — Я отдам тебе всех девушек, что ты захочешь. Просто назови имена. Десять? Двадцать? Мне это не важно.
— Это важно мне, — говорю я. — Хотя к чему спрашивать? Я знаю, что тебе плевать, что я думаю.
— Было бы проще, если бы мою позицию одобрила сенши. Просто подумай, Ранма-тян, сколько ты спасешь жизней.
Кладу локти на стол и подаюсь вперед. Прищуриваю глаза до щелочек.
— Ты имеешь в виду всех девушек, которых ты не убьешь.
На губах Тиё появляется подлая улыбка.
— Но ведь если я не убью их, разве ты их не спасешь? — говорит она. Тиё подбирается на два шага, так что ее нос касается моего. — Просто скажи да, милая. Будет весело. Обещаю.
— У нас с тобой слишком разное представление о веселье.
— Не настолько, — выдыхает Тиё. Горячие, бархатные слова облизывают мне щеку. — Я видела, как ты сражаешься. Дикую страсть в твоем взгляде. Голодную улыбку. Ты живешь пламенем войны. В нем ты так прекрасно сияешь.
— Это…
Нежные губы охватывают мои. В мой рот вторгается корица. Растворяюсь в конфетной сладости, чувства идут вразнос от внезапности поцелуя.
— Руки прочь от Ран-тяна, ты, драная кошка!
Сердитый рев крадет мое внимание. Укё взмахивает своей лопаткой. Нити лакрицы запутывают оружие, прежде чем оно успевает попасть в цель. Шатенка дважды тянет, прежде чем вырвать лопатку.
— Убирайся прочь, сучка, — выплевывает Укё.
— Те-хе-хе-хи, — смеется Кодачи. — Пока я стою на страже, моей госпоже не нужно бояться клинка крестьянки.
Тиё соскальзывает со столика ко мне на колени. Усаживается на меня, тепло ее кожи сжигает даже через слои ткани между нами. Она маленькая, мягкая и упоительно красивая. Одного запаха достаточно, чтобы опьянить меня.
Тиё обнимает меня за плечи. Наклоняется ко мне как любовница, ее груди прижимаются к моим.
— Избавься от своей игрушки, милая, — выдыхает она мне на ухо. — Или я сама избавлюсь от нее.
Угроза прорывается сквозь мое опьянение.
— Я убью тебя, — рычу я себе под нос.
Тиё чмокает меня в губы.
— Не раньше, чем я убью тебя, — шепчет она между поцелуями. — Ты знаешь, какой злопамятной я могу быть.
— Какого черта, Ран-тян? Вышвырни эту сучку! — кричит Укё.
Тиё отстраняется. С мерзким выражением лица вытаскивает заколку конфету-трость. Хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает превратить ее в топор. Она останавливается, улыбка становится лукавой, после чего она трется о мою щеку. Легонько кусает меня за мочку уха.
Судорожно вздохнув, заставляю себя вновь сосредоточиться на Укё.
— У-тян, я с этим разберусь, — говорю я.
Карие глаза Укё пытают огнем.
— Ран-тян, ты же не серьезно…
Зубы Тиё окрашиваются кровью. По спине пробегают ледяные мурашки, когда странным варевом смешиваются гнев, страх и похоть.
— У-тян, УХОДИ! — Мой выкрик эхом разносится по пустынному складскому району.
— Как ты… — ярость Укё обрывается на полуслове. Она сдерживается, ее плечи дрожат от разочарования. — Черт возьми! Ладно. Поняла. Но с тебя чертовски хорошее объяснение.
После этого сердитая повар уносится. Мои плечи опускаются от облечения. Тиё достаточно сумасшедшая, чтобы осуществить свою угрозу, а я не настолько быстрая, чтобы ее остановить.
Спустя мгновение моя ярость вскипает вновь.
— Слезь с меня, — рычу я.
Не дожидаясь ответа, хватаю девушку и приподнимаю ее со своих колен. Тиё озаряется раздражающей улыбкой. Изящной ножкой она находит стол и толкается. Стул наклоняется назад. Мы врезаемся в землю.
В неразберихе Тиё ловит мои губы. Ее язык проскальзывает внутрь. Жидкая конфета. Мои чувства крадет небесный аромат вишни и корицы. Стремлюсь к нему. Пью его. И когда этот долгий, роскошный поцелуй прекращается, я замечаю, что Тиё отстраняется от меня.
С кружащейся головой смотрю в шоколадные глаза. Чувствую себя слабой. Маленькой. Чудесной. По мне электрическим током пробегает желание. Оно умоляет меня отдаться. Расслабиться. Сдаться. Угодить.
— Станем любовницами, Ранма-тян, — воркует Тиё.
Губы приоткрываются, приглашая ее. Я растворяюсь, когда она завладевает ими. Это правильно. Естественно. Возьми меня. Используй меня. Вздрагиваю от этих мыслей, сердце бьется так громко, что больше я ничего не слышу. Разум все больше затягивает туманом.
Монстр.
В конечности втекает сила. Перекатываюсь. Тиё сброшена сверху и врезается в землю. Ее шляпка сваливается. Короткие каштановые волосы рассыпаются по траве. Наши груди вздымаются как одна, оживленные страстью.
Ее ангельские губы раздвигаются в дьявольскую улыбку. Бьет желание. Вздрагиваю и стараюсь утопить похоть в ненависти.
— Я не твоя, Тиё.
Тиё снова переворачивает нас. Она прижимает меня к земле. В ее улыбке декадентская злоба.
— Как мило говорить эти слова, когда ты их не подразумеваешь. Признай, Ранма-тян. Ты этого хочешь. Сидзуэ глубоко запустила свои коготки.
Кукла. В животе зарождается тошнота. Когда же я скользнула в эту роль? Почему я лежу здесь, ожидая, когда Тиё заявит на меня право. Использует меня. И она права. Я хочу этого. Я хочу быть прижатой к земле. Поглощенной ее страстью. Мое тело вибрирует от нужды покориться.
А почему бы и нет? Будь это она, не нужно будет рвать никакие связи. Тиё я могу попробовать, не чувствуя вины или обязательств. Потому что она монстр. Мышцы слабеют. Расслабляюсь, ожидая этого вкуса абсолютной покорности.
Нет. Не кукла.
Ярость разбивает тупиковую ситуацию, и я швыряю Тиё в воздух. В одно мгновение оказываюсь на ногах. Правой рукой хватаю Гунгнир. Разворачиваюсь. Тиё отшатывается, острая сталь в сантиметрах от ее горла. Игривое выражение испаряется в ненависти.
— Ты мне отказываешь?
— Я не стану тебе помогать, Тиё, — твердо говорю я.
— И почему же нет? — огрызается она. — Кто-то же должен управлять Институтом. Почему бы не я? Мне не интересен план Артемиды. Я освобожу любую девушку, что ты захочешь. Можешь назвать кого-то получше? — вызывающе говорит Тиё. — Поддержи меня как директора.
Она права. Когда Артемида умрет, кто-то будет должен занять ее место. Митико, Камико, Акина — они продолжат мечту Артемиды. Они запрограммированы это делать. Кто-то еще…
А. Как просто. Почему же я раньше этого не видела?
— Нет, — говорю я с абсолютной уверенностью. — Следующим директором будешь не ты, Тиё. Это буду я.
— Ты? Директор? — разражается взрывами хохота Тиё. — Глупая девчонка. Нет никого менее подходящего. Ты обречешь себя на свой собственный ад. Отдай Институт мне, Ранма-тян. Если ты хочешь власти и силы, я дам ее тебе. Используй всех девушек, каких захочешь. Есть еще масса взамен. Так что, когда тебе надоест играть, ты сможешь уйти.
— Я не ищу игрушки, — с отвращением говорю я. — Я не отдам тебе Институт, Тиё, потому что я не позволю и дальше извращать этих девушек. Может быть, ты не видишь ценности их жизни, но я вижу.
— Дура, — выплевывает Тиё. — Я думала, ты умнее. Разве ты не видишь? Если ты это сделаешь, ты станешь марионеткой Гекаты. Обрежь ее нити, Ранма-тян, или эта женщина будет контролировать все твои действия.
Геката?
Хлопаю ладонью по лбу и взрываюсь хохотом. Так вот каков ее план. Сенши Артемиды. Жестоко, но гениально. Сюжет, что позволяет обменять двоих на две сотни. Она с самого начала подстроила все так, чтобы я могла сделать этот выбор.
— Марионетка Гекаты, — повторяю я. — Может и так. Но в одном ты ошибаешься, Тиё. Я так решила. И ничто, что ты скажешь, меня не переубедит.
— Я убью тебя, — выплевывает Тиё. — Ты это знаешь, не так ли, Ранма-тян? Пусть у тебя Гунгнир, но если ты заберешь мой Институт, я верну его себе. И после этого я убью тебя. Но сперва я убью их. Всех тех девушек, которых ты думаешь спасти, я перережу их всех. А затем, прежде чем отрубить тебе голову, я напомню тебе, сколько бы их выжило, если бы ты отдала Институт мне.
— Попробуй, — отвечаю я. — Но, Тиё, из нас двоих умрешь ты. Гёндуль сама так сказала, не так ли? Гунгнир вырвет тебе сердце.
На мгновение в этих шоколадных глазах я вижу страх.
— Утешай себя своими заблуждениями, дорогая, — возражает Тиё. — Я постараюсь, чтобы твоя смерть была прекрасна. — Она тихонько хихикает. — Но пока что можешь быть спокойна, Ранма-тян. Пока Артемида не умрет, мы союзники. Так что обещаю, я не стану убивать тебя во сне. Наверное.
Рассмеявшись, девушка вприпрыжку уходит прочь и исчезает на складе. Ее служанки убирают беспорядок, опускаются в изящных реверансах и по очереди следуют за своей хозяйкой.
Кодачи уходит последней. Она смотрит на меня, ее глаза полны жалости.
— Не нужно бояться, наглая негодница. Гнев моей госпожи никогда не падет на тебя, потому что я, Лакричная Красавица Кодачи, убью тебя первой. Ти-хе-хе-хе.
Затем она уходит.
Вздохнув, смотрю в небо. Директор. Слишком велико это бремя. Права ли Тиё? Таким образом я обреку себя на свой собственный ад. Закрываю глаза. Нет. Это не важно. Десять-двадцать лет моего дискомфорта это малая цена за жизни всех тех девушек.
Хватит. У меня еще будет достаточно времени, чтобы об этом пожалеть. Открыв глаза, нахожу оставленный Тиё чемодан. С тяжестью в животе беру его. Не зная цены, не миновать нужды.
Со стоном направляюсь к складу.
