— Меня нельзя называть подлинным драконом, потому что я еще не перевоплотился.
Ах да, в двадцать четыре года драконы "перевоплощаются", принимая свою настоящую форму, а до этого момента силой своей пользоваться они не могут, а только той, что дана была телу от рождения. Именно поэтому Котена может пользоваться магией.
— Ты знал, кто я? — задала я следующий вопрос.
— Да знал, — грубо ответил маг. — Я знал, что ты сестра Котеназарана, и знал, что ты принцесса. И привел я Эроса к тебе за тем, чтобы в случае чего вы заключили фиктивный брак — это да. Но я никогда не хотел воскрешать Акона. Я, наоборот, рад, что он гниет в том замке, без возможности спастись. Так же слова Эйроса правдивы. Он не знал о моих планах ,и его чувства к тебе искрение... я знаю это.
— Ой, спасибо, что просветил, — с наигранной благодарностью ответила я, медленно с издевкой добавив: — Братик.
Маг опустил взгляд и с еле сдерживающейся злостью ответил:
— Не вини меня в смерти своего брата! — Он вскочил, подошел ко мне и заговорил голосом полной боли и страдания: — Или ты думаешь, что я рад такой судьбе? Ты не знаешь, на что подобна такая жизнь. Да и не жизнь — это лишь существование. Думаешь мне нравится занимать тело трупа и жить его жизнью? Нет, не нравится и я себя ненавижу и презираю за это. Но еще больше я ненавижу и призираю то болото, в котором мы находимся. — Маг схватил меня за плечи и сжал, я поморщилась. — Только тьма и тишина окружает тебя, — продолжал говорить он, а его глаза словно смотрели в пустоту. — А ты ничего не можешь делать. Ты просто находишься в этой пустоте. Сам на сам со своими мыслями. И так проходит неизвестно сколько времени, пока ты не чувствуешь, что пустота возле тебя чем-то заполняется. И ты стремишься попасть туда, во что бы то не стало, понимая, что если не успеешь, то тебя опередят, и ты вновь останешься сам на сам с тишиной и тьмой. — Его лицо и глаза с расширенными от ужаса зрачками, вдруг оказалось очень близко у моего лица, а тембр тихого голоса, казалось, окутывал меня паутиной страха. — Первое, что тебе хочется сделать, когда ты заполучаешь тело младенца — это убить себя. И только одно тебя останавливает — это страх от понимания того, куда ты попадешь тогда. А ведь не все были на стороне Акона и многие выступали против него, но нас не пожалели. Никого не пожалели из-за чужих ошибок! — Дракон выпустил мои плечи и отошел. — Так что не смей, презирать нас, ничего не зная.
— Не сметь презирать? — с вызовом спросила я. — Тогда не будешь ты так любезен, ответить мне на один вопрос. Твоя жена знает, что собой представляет ее дочь?
Дракон окинул меня ненавистным взглядом и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Значит, не знает. Если б знала, то поступила бы, так же как мой отец. Да и кто бы остался, узнав, что твоего ребенка убили лишь за тем, чтоб впихнуть внутрь душу дракона? В том, что она уже не человек сомнений у меня не было.
— Не нужно так с Котеной, — попросил принц, который в наш разговор не вмешивался.
Было видно, что он чувствует себя очень неудобно, разрываясь между нами.
— Не смей назвать его этим именем! — гаркнула я от злости и раздражения. — Котеназараном мой отец назвал своего сына, а не это!
— Неужели у тебя нет и капли сочувствуя? — с раздражением спросил принц, вскакивая на ноги.
— Для таких тварей как он — нет! — отрезала я и сложила руки на груди. — Я еще могу понять драконов, которые вселяются в тела умерших своей смертью, но таких как он — нет!
— Но ведь не они убивают их, — стоял на своем принц.
— Если бы не они, то и убийств из-за них не было! — зло ответила я. — И как ты можешь принимать такое?!
— Я делю с ним душу и понимаю, через что ему пришлось пройти! — закричал Эйрос, сжимая кулаки. — Ты не должна, всех подгребать под одну черту, ведь не все хотели для себя такой участи. И они ничем не отличаются от нас! Вот взять Котену. До того, как ты не узнала, что он дракон, ведь ты к нему хорошо относилась.
— Вот тут ты не прав, — ответила я с хмурым смешком. — Я его и раньше недолюбливала, а теперь призираю и ненавижу.
— Ты ведь не такая, — с грустью ответил Эйрос. — Ты ведь добрая.
— Ты ошибаешься! — ядовито процедила я. — Я именно такая и мне наплевать, что ты там обо мне навыдумывал, светлый!
Принц внимательно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь прочесть мои мысли, а потом опустил взгляд на свои ноги и пробормотал:
— Я думал, ты поймешь.
Я, конечно, понимаю, что любовь способна закрывать глаза, но не настолько же!
— Пойму? — с издевкой переспросила я. — Ты думал, что некромант, который всю свою жизнь ненавидел и убивал драконов поймет?
Я не поняла даже Элиана, хотя знала его намного больше мага.
— Какой ты все-таки еще наивный мальчик, — со вздохом пробормотала я.
— Уж лучше я буду наивным, — ответил Эйрос с горечью, — чем бесчувственным.
— Я не бесчувственная, — проговорила я с не меньшей горечью. — Просто трудно научиться, испытать жалось к тем, кто почти каждый год приходил к тебе домой, для того чтоб убить тебя или кого-то из членов твоей семьи. Хотя ты ли мне должен говорить о жалости, Ваше Высочество? Ты ведь та еще тварь, которая не чуралась использовать любые методы. Разве это не твои слова?
— Про тварь я не говорил, — процедил он сквозь зубы.
— Уж простите, я обобщила, — усмехнулась я, разведя руками. — Но факт остается фактом.
— Меня вынуждали становиться этой тварью, и это было раньше, а сейчас я хотел измениться. — Он схватил мои плечи и встряхнул меня. — И измениться ради тебя. — Его взгляд безмолвно добавил: " — А ты меня подводишь, зараза!".
Я убрала его руки и раздраженно ответила:
— А я просила меняться? Ты мне и так не нравишься, и я не думаю, что если ты изменишься, то мое отношение к тебе поменяется!
— Значит, не нравлюсь? — разгневанно уточнил он, сложив руки на груди. — Если бы я тебе не нравился, то ты б не сняла повязку, когда я целовал твою ногу!
— Целовал?! — с возмущением воскликнула я. — Да ты ее облизал, так что не удивительно, что я сняла повязку от шока!
— И отвечала ты на мои поцелуи из-за того, что я тебе не нравлюсь? — Эйрос опустил руки и сделал шаг ко мне. — Притом очень страстно отвечала! Ты ведь хотела меня в ту минуту!
— Я всего лишь притворялась, — с усмешкой ответила я, тоже делая шаг ему на встречу. — Или ты на самом деле думал, что я возжелаю такого юнца как ты?
— Раз я такой юнец, то что ж ты стонала подо мной? — с ядовитой улыбкой, зло процедил Эйрос и сделал еще один шаг ко мне.
— О той ночи я ничего не помню, — пожала я плечами, — так что с чего это я должна верить твоим словам?
— Хочешь проверить?! — прорычал он, оказавшись возле меня вплотную.
— А давай! — с вызовом ответила я, гордо подняв подбородок.
Мы удивленно переглянулись и одновременно ухмыльнулись.
— М-да, вот тебе и первая супружеская ссора, — фыркнула я, а потом положила руку на плечо принца и заглянула ему в глаза. — Эйрос, ты хороший парень, но...
— Не надо, — перебил меня светлый, убрав мою руку. — Не надо ничего говорить. — Он посмотрел на меня какими-то холодными, отчужденными глазами, развернулся и кинул на ходу: — Я умею держать обещания.
Дверь громко стукнула, а я осталась в комнате одна.
— Но ничего. Это он сейчас злится и проклинает, а как подрастет, так еще спасибо скажет, — сказала я сама себе. — Да и вообще, какие могут быть отношения между человеческим подростком и взрослой женщиной дроу? Я его же на шестьдесят лет старше! Да и как мы бы жили вместе? У человека продолжительность жизни сто тридцать— сто пятьдесят лет. Это значит, что через восемьдесят лет Эйрос стал бы разваливавшимся старичком, а я осталась бы молодой...
Мне вспомнилась наша встреча с Дэреком. Он ведь совсем не изменился, а я выросла. А что бы чувствовал Эйрос, видя, что стареет, а я остаюсь прежней?
— Так хватит!
Я с раздражением пнула валявшуюся на полу подушку и вышла из комнаты.
Глупо думать об этом. Глупо переживать. И, вообще, вся эта ситуация глупая. Ну, какие, к светлому, могут между нами быть отношения, только разве что деловые, но не больше.
Я зашла в свою комнату и обнаружила там Азирию, гладившую шершина.
Увидев меня, подруга вскочила и взволновано спросила:
— Все нормально?
— Все отлично, — бордо ответила я и постаралась вытянуть свои губы в подобие веселой улыбке.
По вытянутому в недоумении лицу Азирии, можно было без проблем догадаться, что улыбка получилась отнюдь не веселая.
— Тебя пчела укусила? — аккуратно уточнила она, а ее брови в удивлении взлетели до корней волос.
Я, перестав кривляться, кисло ответила:
— Нет.
— А казалось, что укусила, — фыркнула она, а потом присела назад на свою кровать.
Шершин тут же полез обнюхивать ее руку в поисках чего-нибудь вкусненького.
— Что ты ответила принцу? — спросила она таким тоном, что сразу стало понятно: ее разрывает от любопытства, но показывать она это даже под страхом пыток не станет.
Я прошлась к своей кровати и тоже на нее присела. Шершин тут же перепрыгнул ко мне и полез обнюхивать пальцы. Не найдя там ничего вкусненького, он слегка прикусил мне большой палец и возмущенно повернулся ко мне задом, давая понять, где он видит меня со своими письмами. Я извиняющееся погладила его по грубой шерсти на спине.
— На что именно? — спросила я тоном, который так и говорил: "Все я прекрасно поняла, вот только кукиш вам, а не ответ!".
— На его признание, — пояснила Азирия с нажимом.
— На какое именно? — уточнила я, продолжая водить ладошкой по выгнутому позвонку шершина.
По правде выдержка у Азирии была не королевская. И я не то, что хотела испытать ее на прочность... Я просто не хотела говорить об этом, но подругу мое желание не интересовало.
— А их, что было несколько?! — воскликнула она возмущено, но потом успокоилась и спросила: — Я имею в виду признание о том, что он тебя любит и хочет отказаться от трона ради тебя.
— Ааа это, — протянула я скучающим голосом.
Шершин в это время перевернулся на спину, давая почесать свое худое пузо. Хоть ели шершины много, но не толстели, потому что вся энергия уходила на магию, с помощью которой они так быстро и летали.
— Да именно это! — процедила подруга сквозь зубы. — Так что хватить мне зубы заговаривать и отвечай, что ты ему ответила!
Я впервые за наш разговор посмотрела на нее и задумчиво спросила:
— На твое мнение, что я должна была ответить?
— Ну, конечно же, отказать, — ответила она, да еще головой уверено кивнула.
— Наверное, ты права, — тихо промолвила я и, подперев подбородок рукой, которую локтем уперла в коленку, задумчиво добавила: — Ведь так правильно.
— Значит, ты отказала? — уточнила подруга и, увидев, что я кивнула головой, облегченно вздохнула. — Мне ваша затея с фиктивным браком и так не нравилась, а когда он заявил о подобном... — она осеклась, нахмурилась и раздраженно спросила: — Ты чего кислая такая?
— Кислая? А ты меня, что ли пробовала? — съязвила я в ответ, кисло улыбнувшись.
— Ты прекрасно поняла, о чем я. — Азирия положила мне руку на плечо и слегка встряхнула. — Эйрос тебе что-то не то сказал? Или, — помедлив, добавила подруга, — тот?
Понятно, что гложет Азирию. За меня волнуется, поэтому и стала расспрашивать о предложении Эйроса, а не о маге.
— Где письмо моей матери? — устало попросила я.
— Вот! — Азирия достала его из-под подушки и протянула мне. — Если ты хочешь поговорить...
— Спасибо, — перебила я подругу и встала, а потом грустно ей улыбнулась и сказала: — Я тебе очень признательна, но сейчас я хочу побыть одна.
— Хорошо.
Когда я выходила из комнаты, то до ушей долетели тихие слова:
— Порой мы совершаем ошибки, о которых потом очень сожалеем. Я надеюсь, сейчас ты не совершишь одну из них.
* * *
Примерно в километре от деревни "Сухоньки" протекала Клеверная река. Солнце уже давно скрылось в своей колыбели, но благодаря полной, мертвенно бледной луне тропинка была хорошо видна. Речка была не широкой (всего лишь по четырем камешкам перепрыгнуть и нужно-то) и не глубокой (в этом убедилась самолично, когда третий камень шатнулся под ногой, и я, нелепо размахивая руками, упала в холодную воду).
Разжечь костер у меня не было возможности, вернуться назад — настроения, поэтому я, облюбовав место возле трех ближайших березок, создала магический зеленый огонь. Тепла от него больше, да и забот меньше.
На мне до сих пор было одето свадебное платье, которое промокло до нитки. Сняв его, я осталась в нижней рубашке, которая хоть и липла к телу, но неудобства, как платье, не доставляла. Платье я развесила между двумя березками, создав под ним еще один костерок, после чего взялась за сумку. Ей повезло значительно больше. Матерчатая ткань намокла только снизу, я ее вывернула и, нацепив на палку, которую потом воткнула в землю, оставила так же сушиться у огня. Больше всего пострадала обувь, так как левый тапок беззастенчиво утащила река, а второй я со злости "подарила" в пару к первому.
В сумке находились чернила, чистые листы, свисток для шершина, бутылка с вином, гроздь винограда, плед и письмо матери. Когда я его высушила, то оказалось, что руны поплыли и разобрать их теперь было проблематично. Чистые же листы мне нужны были для того чтоб написать еще одно письмо Илису (за первым у меня попросту не хватали смелости сходить), но они намокли и разбухли, так что их пришлось выкинуть. Свисток же, что ненароком не потерять, я одела на запястье словно браслет. Он был круглый и вполне мог налезть на тонкую девичью ручку.
Расстелив плед, который был немного мокрым с одной стороны, я уселась возле зеленого огня и стала пить вино прямо из горла, заедая каждый глоток виноградинкой.
Напиться, конечно, можно было и в "Ровной Хате", и в деревне — вон как там гуляют, что аж тут слышно! — но мне хотелось побыть одной. Сам на сам со своим мыслями.
Теперь я понимала все. И почему отец ушел, а мама так холодно к нам относилась. И почему семья дроу меня ненавидит, а дедушка жертвовал очень многим ради меня.
Я взглянула на письмо, провела пальцами по еле разборчивым рунам.
"Я люблю тебя, Хейса".
Хейса... Она всегда называла меня этим именем, и я думала это из-за того, что она не признает меня как дроу, но теперь поняла. Для нее я всегда оставалась маленькой девочкой Хейсой, которою пришлось отдать незнакомому существу, чтоб потом тайно следить. Я не могу понять, какую боль от этого она испытывала, но в том, что она была намного сильнее моей, уверена.
Хотелось уехать отсюда. Вернуться в Лэстэрин, обнять крепко брата, показать ему письмо, а Эйрос... Эйрос сможет и сам со всем справиться. В конце то концов, я не его верная собачонка, которая беспрекословно исполняет все требования! Мы заключили сделку, и я ее выполнила, а за остальное ответственность не несу. У меня тоже есть своя жизнь и если он меня любит, то должен с ней мириться!
