Проход был узок и круто уходил вниз и в сторону. Через несколько метров мы оказались в небольшой комнатке с выстроенными вдоль стен мраморными изваяниями древних богов и героев. Скульптура Геракла была опрокинута и загораживала собой противоположный выход из комнаты. Отступавший Ахмад и его люди попытались забаррикадировать нам путь.
Уронить ее было просто, но как нам ее оттащить?
Пока я размышлял, Кробар ухватил античного героя за ляжку и потянул. Каменная статуя шевельнулась. В ней же больше центнера! Никогда бы не подумал, что обычный человек способен на подобное. Мы бросились на подмогу и сдвинули сына Зевса в достаточной степени, чтобы можно было пролезть в проход.
Новый коридор был еще уже и довольно извилист. Кроме того там было темно как в преисподней. Мы чуть ли не на ощупь пробирались вперед, ожидая в любой момент нарваться на винтовки или ножи Ахмада и его спутников. Какая жалость, что у нас нет гранат...
Впереди забрезжил свет. Проход заканчивался. Там негромко журчала вода.
Откуда-то снизу донесся жуткий вопль. Затем спешные беспорядочные выстрелы. Тишина. Звуки шагов. Кто-то со всех ног бежал в нашу сторону. Совсем рядом звякнул металл. Этот кто-то уронил на камни винтовку. Зашуршали камни, словно он лез на стену. Я расслышал тяжелое дыхание. Потом в уши ударил жуткий крик ужаса. Он почти сразу захлебнулся. Прозвучал леденящий хруст, потом чавканье и удар чего-то мягкого и мокрого по камню. И стало очень тихо. Только мерный плеск воды доносился до нас из мрака.
Можно было бы сказать, что мы переглянулись. Скорее попытались. Было слишком темно. А говорить все боялись. Я опустился на четвереньки и пополз вперед. В конце концов, в темноте если будут стрелять, то на уровне груди, а не по ногам.
За поворотом однообразие коридора нарушалось внушительной дырой в полу и правой стене. Вода подточила скалу и обрушила тоннель. Я подполз к краю пролома и выглянул. Внизу открылась небольшая пещера. До пола метра два, дальше дно грота отлого идет вниз. Судя по просачивающемуся свету там выход наружу.
В полумраке я разглядел на полу винтовку. Рядом лежащее ничком тело. Точнее его верхнюю часть... Ноги были отброшены далеко в сторону. Меня замутило. Я рванулся назад, камень под рукой сорвался, я попытался удержать равновесие, но голова перевесила, и я полетел вниз. Упал на труп. Это немного смягчило удар. Но полученные мною в драке с сицилийцем ушибы немедленно о себе напомнили.
Я скатился по наклонному дну пещеры на несколько метров, прежде чем смог за что-то уцепиться. Моя винтовка осталась где-то сзади.
Едва сдерживая проклятья, я встал с пола. Болело все тело. Что сегодня за день такой, кажется уже ни одного живого места не осталось.
Краем глаза я увидел огромную тень, абсолютно беззвучно надвинувшуюся из полумрака.
Я ухватился рукой за стену пещеры, обернулся и поднял взгляд.
— "Буйвол", — подумал я, — "или опять гигантский кабан. Странно, почему я не слышал звука копыт?"
Существо остановилось в нескольких метрах. В темноте я не сразу смог его разглядеть. В плечах зверь доходил мне до груди. У него было массивное тело, стоявшее на толстых лапах, и непропорционально огромная лобастая голова на мощной шее. Его глаза мерцали в полумраке желтоватым цветом. Кажется, он меня разглядывал...
Мое сердце подскочило куда-то в гортань. Это был не буйвол, и даже не кабан. Это был тот самый неопознанный хищник, которого туманно и нечетко упоминали легенды и рукописи. Тот самый, что был изображен на статуэтке. И хоть в темноте я не мог его видеть отчетливо, отчего-то я в этом ни секунды не сомневался. И этот хищник был размером со среднего быка! Я могу поспорить, что одна его голова была шире, чем я весь в плечах, а ведь я человек далеко не хрупкого телосложения...
Так спокойно. Главное не бежать... У хищников этот, как его, инстинкт преследования. Он побежит за мной, и... О, боже, да это он порвал того беднягу у провала! Порвал как ветхую тряпку! Только без паники. Ты спасся из лап льва-людоеда. Причем дважды. Да какой лев, эта тварь по сравнению со львом как бульдог против домашнего кота! Что ты меня пялишься, чудо допотопное? Я невкусный! Очень, очень невкусный. Честное благородное слово!
— Танкред, что там? — донесся откуда-то из другого мира голос Хеммета.
Мы со зверем молча смотрели друг на друга. В полутьме пещеры я видел в основном его силуэт, да пару светящихся глаз.
— Танкред! Ты жив? Отвечай?
— "Если я отвечу, то живым после этого уже точно не буду".
— Проклятье! Мы его потеряли...
Сзади загремели камни. Один из них прокатился у меня под ногами и остановился у когтистой лапы. Хищник едва заметно повернул голову, рассматривая что-то за моей спиной. За все время он не издал ни единого звука.
Зазвучали шаги, и в морду зверя ударил яркий свет. У Хеммета был фонарь...
— Танкред, ты жив! Паршивец, что же ты молчал...о, мой бог... что это!!
От направленного в глаза света хищник зажмурился и оскалился. Я увидел желтовато-рыжую редкую и жесткую шерсть, короткую щетку гривы по хребту, свежую кровь на черных губах и клыки... Огромные, желтоватые, блестящие... И их было шесть! Два снизу и четыре сверху. Они смыкались друг с другом, образуя жуткий капкан, способный с легкостью рвать плоть и ломать кости.
Это конец... Сейчас он бросится и...
Зверь шумно втянул воздух неожиданно маленьким сухокожим носом, попятился, развернулся, подставив нам почти лишенный шерсти круп, и скрылся в проходе, махнув на прощание толстым, но гибким хвостом.
— Думаю, Ахмада мы больше можем не искать, — прохрипел я пересохшими губами, когда ко мне вернулся дар речи.
— Надо бы... убедиться... — сглотнул Хеммет, — для верности.
— Ты уверен, что эту тушу можно свалить из винтовки? — поинтересовался я.
— Понятия не имею... Если с большого расстояния, то можно успеть выстрелить несколько раз...
Я вернулся и подобрал свое оружие.
Хеммет тем временем спустился по проходу к проточившему овраг ручью. Я наткнулся на него, когда он уже возвращался. Лицо репортера было серовато-зеленого оттенка.
— Они все там... На берегу.
— Мертвы?
— Да... Я видел, что остается от человека после льва. Но эта тварь, похоже, жрала их как оголодавший кот мышь, целиком и с костями...
Я решил не удостовериваться в их гибели лично, и поверить Синклеру на слово.
Лайвсли мы застали за перевязкой одного из туземцев. Рядом, привалившись к скале, полулежал Михал. Через обтягивавший его торс бинт просачивалась кровь. Эльза была тут же, бледная и растерянная. Увидев нас, она спросила:
— Где эти негодяи? Вы их догнали? Что с ними стало?
— Вам лучше этого не знать, сударыня, — холодно ответил Хеммет, — но больше они нас не побеспокоят...
Я же подошел к Алану.
— Мистер Лайвсли, я буквально пылаю желанием задать вам несколько вопросов.
— Ничуть не удивлен. Я этого ждал, — доктор вытер окровавленные руки обрывком бинта, — я как раз закончил зашивать этого беднягу. Если удастся избежать воспаления, через недельку он будет как новенький. Итак, я полностью в вашем распоряжении, господа.
— Что случилось с экспедицией и как вы сюда попали? — я не был оригинален в своих вопросах.
— Все просто. Ахмад, я так полагаю его уже можно назвать покойным? Так вот он был достаточно умен, чтобы заключить некие сделки с правительством и армией Его Величества. Увы, но в наше время подобные вещи становятся нормой, рыцарство уходит в прошлое...
— Можно ближе к делу, — перебил его Хеммет.
Зелень еще не до конца сошла с его лица, и я подумал, что там внизу он увидел что-то из ряда вон выдающееся. Чрезмерно впечатлительным репортер никогда не был.
— Да, да, конечно, господа, — кивнул головой Лайвсли, — итак я получил указания при возможности найти общий язык с Ахмадом. Его нападение на экспедицию привело меня к мысли о неразумности подобного мероприятия, но полученные мною инструкции были достаточно однозначны. Тем более, выяснилось, что наш Михал довольно хорошо с ним знаком и был в курсе о местонахождении его убежища в пустыне, так что когда мы добрались до руин...
— Ты двуличная скотина, Лайвсли! — лицо Хеммета из зеленоватого стало багровым.
— Я британский офицер — спокойно ответил тот, — и у меня был приказ.
— Вот поэтому, я и не остался в армии, — пробурчал я, — не всякий приказ можно выполнить не вступая в противоречие с самим собой.
— Я служу Британской империи, — продолжил доктор, — и как офицер, и как подданный Его Величества, я обязан действовать на ее благо. Но как джентльмен я постарался сделать все, чтобы никто не пострадал.
— Нас чуть не перерезали как свиней! — возмутился Хеммет.
— Увы, я не предусмотрел, что Ахмад окажется столь неблагоразу... мстительным, и откажется от моих предложений. Кроме того, присутствие здесь итальянцев также не входило в мои планы.
Хеммет засопел.
— Спокойнее, — я взял его за локоть, — как бывший солдат я в чем-то понимаю доктора. Кроме того, мне все же хочется дослушать историю до конца.
— Итак, оказавшись в развалинах города, я задумался об установлении контакта с Ахмадом. Я надеялся, что его удастся убедить перейти на нашу сторону в обмен на обещание убежища на британской территории в Эритрее. Тем более что действия этого луизианца, Невера, внушали мне все большие и большие опасения. В случае успеха переговоров с Ахмадом позиции французов стали бы куда менее прочными...
— В какое змеиное гнездо мы с тобой попали, Танкред! — воскликнул Хеммет, — и это ученые люди?
— Это политика и разведка, — вздохнул я, — на редкость грязная работа. По войне помню. Но без нее никуда...
— Без канализации тоже никуда, — проворчал Синклер, — но это еще не повод героизировать труд золотарей...
Лайвсли вздохнул.
— В общем когда появилась возможность отправить группу людей ближе к убежищу Ахмада, я добился включения туда Михала, в надежде, что тот сможет найти с ним общий язык. Увы, я просчитался, негодяй захватил экспедицию в плен, перевербовал наших людей, а самого Михала избили и решили казнить вместе с вами... Хуже того, люди Ахмада вместе с итальянцами захватили танк.
— Лярош убит? — мне был чем-то симпатичен этот простоватый легионер с перебитым носом.
— Как ни странно, выжил, — в словах Лайвсли прозвучало уважение и одновременно профессиональный интерес, — на редкость крепкий организм. Причем не только выжил, но и смог исправить и завести брошенный итальянцами автомобиль и каким-то чудом добраться до нашего лагеря. От него мы и узнали, что случилось.
— Эрика мне ничего не сказала... — обмолвился я.
— Она в порядке? Мы ничего не знали о ее судьбе?
— Ее спас парашют... Сломанный двигатель тоже ваших рук дело?
— Нет, что вы! Я допускал что-то подобное со стороны Невера, но не смог ее переубедить. Вы сняли камень с моей души, мистер Бронн. Я и вас отговаривал от поездки...
— Как то не слишком убедительно отговаривали.
— Но тогда я еще понятия не имел, как все обернется. Хотя подозревал, что дело пошло не по плану, раз экспедиция не вернулась вовремя. Но рассчитывал, что танк несколько уравняет ваши шансы в случае нападения. То, что Ахмад задействует местных жителей, а вы разделитесь, я не предполагал...
— Что-то вы того не предполагали, тут просчитались, там не ожидали, — съязвил Хеммет.
— Увы, я всего лишь хирург, а не профессиональный разведчик. Я подавал полковнику Монтгомери рапорт с просьбой направить не меня, а Йена...
— Какого еще Йена? — подозрительно спросил Хеммет.
— Вы его не знаете. Молодой лейтенант, но очень способный, очень... Толковый разведчик и ваш бывший коллега, тоже репортер. Довольно легкое перо, надо заметить.
— Может и знаю. Не он ли освещал один из политических процессов в Рио-де-Жанейро?
— Да это он.
— Я с ним встречался... Какая жалость, что он связался с разведкой. Он мог бы стать неплохим романистом.
Лайвсли философски пожал плечами.
— В общем, ему нашли другую работу, а сопровождать вас пришлось мне. Увы, это было не лучшее мое путешествие с точки зрения выполненных заданий. Но это вполне компенсировалось столь выдающимися спутниками...
— Но что было дальше? — вмешался я.
— Эрика улетела вас искать еще до возвращения Ляроша и тоже не вернулась. Честно говоря я даже начал беспокоится, — в словах невозмутимого британца это признание звучало как что-то из ряда вон выдающееся, — тем более, что французы, если честно, были не слишком обеспокоены вашим отсутствием. Дю Понт, правда, рвался отправить еще одну поисковую партию, но Невер его отговорил. А на следующее утро до нас добрался Лярош, и стало известно, насколько все плохо. Танк в руках итальянцев и Ахмада сразу менял все дело. Теперь они представляли опасность уже и для французов и Невер сразу передумал. На ваши поиски отправили всех, кто мог носить оружие.
— И где они все?
— Не знаю, — развел руками доктор, — воспользовавшись удобным случаем, мы с Кробаром отделились от прочих и решили отыскать убежище бандитов, о котором говорил Михал. Там мы наткнулись на Ахмада и его людей.
— И они вас не убили? — воскликнул я.
— Завидев их приготовления к штурму ущелья, мы предпочли себя не обнаруживать, — уточнил Лайвсли, — вместо этого мы проследовали за ними и натолкнулись на селение несчастных туземцев. Пока Ахмад вел разведку и готовил танк, мы успели предупредить Михали и старейшину.
— Что было дальше, мы уже в курсе, — заметил я.
— Со своей стороны осмелюсь поинтересоваться, что с танком, итальянцами и какова судьба поселка? Раз вы живы, полагаю, вам как-то удалось с ними разобраться?
— На свою голову они нарвались на Танкреда, — ухмыльнулся Хеммет, — этот милейший человек за какие-то полчаса перебил их всех и уничтожил танк...
— Не преувеличивай, — прервал его я, — им просто не повезло... Короче говоря, селение полностью разорено людьми Ахмада, танк упал со скалы, из остававшихся бандитов один взять в плен, остальные погибли.
— Снимаю шляпу, — произнес Лайвсли, и действительно стащил с головы белый докторский колпак.
Глава 8
Уже темнело, и мы решили заночевать здесь же. Завтра нам предстояло решить, что делать и как вести себя с дю Понтом и Невером.
— Что за дубинку дал тебе старик перед смертью? — поинтересовался Хеммет, расстилая спальный мешок.
Я достал цилиндр из планшета и осмотрел. Действительно похоже на футляр для свитка. Повернул крышку, она легко подалась. Внутри оказался именно свиток. Даже не очень старый. Я смог аккуратно его развернуть не прибегая к специальным инструментам. Видимо его написали перед самым уходом из Зерзуры.
— Что там? — нетерпеливо спросил репортер.
— Ты будешь смеяться, но это карта, — пробормотал я, — понемногу начинаю ощущать себя героем Стивенсона.
— Карта чего?
— Похоже на проход в какое-то не то святилище, не то тайник. Где-то в глубине котловины у одной из тех столовых гор, — я показал на запад, где на фоне закатного неба громоздились черные каменные исполины.
