Правда, не все поверили, что студент Эгон умудрился уложить сразу трёх нападающих. Особенно сильно сомневался или изображал, что сомневается, Либерий. Да и Лоран морщил нос. Но через два дня рассказ Ульриха получил подтверждение.
В «Балинарском вестнике» написали, что позавчера лошади, которых папаша Рио сдал в аренду приезжим из столицы господам, вернулись домой в мыле и долго не давались конюхам. Их с трудом удалось успокоить, похоже, что они попали в переделку. Приезжие же исчезли. А вчера вечером в садах господина Горстье работник случайно обнаружил три обгорелых трупа со следами от молнии. Судя по всему, приезжие пытались укрыться от грозы под деревьями и их постигла печальная участь. Заметка заканчивалась очередным предупреждением всем: не прячьтесь от грозы под высокими деревьями.
В доме Мельхиора тоже читали эту газету и только усмехались патетике журналиста. Правильно было бы написать: не нападайте на магов ни в грозу, ни в вёдро.
А жизнь тем временем шла свои чередом. Третья декада практики протекала почти как вторая, если не считать, что стол студентов и их преподавателя снова улучшился.
Примерно на четвёртый день вечером Виола заглянула на кухню, где Регина в это время должна была мыть посуду, и услышала разговор.
— Ну не думала же ты, что я так прямо и напишу отцу? Что я ему скажу? Спрошу: батюшка, не трахал ли ты тридцать три года назад некую ведьму Ренату Бекар? Он же меня даже слушать дальше не станет, сразу лесом пошлёт за то, что лезу не в своё дело. Так что наберись терпения.
Голос она сразу не узнала, но когда открыла дверь пошире, то увидела рассевшегося на её любимом стуле Сильвана и Регину у мойки.
— А что здесь происходит? Что за переговоры на высшем уровне? — спросила Виола, по хозяйски заходя в помещение.
Регина всполошилась и чуть не уронила на пол только что вымытую тарелку. Сильван же не испугался ни чуточки. Он нахально улыбнулся и, правильно оценив обстановку, одним взмахом руки выполнил всю работу служанки. Плиточный пол сверкал, мойка блестела, посуда сияла чистотой. Оставалось только расставить всё по местам. Если бы он точно знал, что куда, то сделал бы и это, но перерабатывать и этим нарываться не стоило. Он весело махнул Виоле.
— А вот и наша хозяюшка. Заходи, дорогая. Кажется, ты принимаешь участие в моей милой сестрёнке?
— Сестрёнке? — растерянно повторила за ним Виола.
Она ожидала чего угодно, но только не подобного заявления.
Сильван лениво потянулся.
— Ну да, я предполагаю, что она моя сестра по отцу. Старшая.
Виола уже ничего не понимала, поэтому притянула к себе табуретку, села напротив Сильвана и выпалила:
— Рассказывай.
Парень без стеснения вывалил ей всё, что уже рассказывал Регине и заключил своё изложение такой фразой:
— Мне кажется, если всё подтвердится, то это будет для Гины скорее хорошо. Отец, конечно, самодур, но не злобный. Быть признанной дочерью герцога не такая плохая штука, поверь.
Виола вычленила из его речи то, что ей показалось наиболее существенным на данный момент.
— То есть, герцог пока Гину не признал и вообще понятия о ней не имеет?
Парень удивлённо вскинул на неё глаза и утвердительно кивнул. Виола выдохнула. Ей совсем не улыбалось увидеть перед собой разъярённого вельможу, который будет возмущаться тем, что она заставляет его дочь выполнять грязную работу. Поэтому надо этого Сильвана немного притормозить и сначала разобраться чем это всем грозит, а потом уже ставить потенциального папашу в известность. Поэтому она спросила:
— А как ты собираешься устанавливать истину? Кто кроме герцога Дармона сможет подтвердить или опровергнуть его отцовство? Ведь столько лет прошло…
Сильван хмыкнул и пожал плечами.
— Был бы папаша обычным человеком, никто и никогда ничего устанавливать бы не взялся. Но у герцогов есть то неоспоримое в нашем случае преимущество, что вся их жизнь протекает на виду. Всегда найдутся свидетели. Тридцать три года назад он был ещё маркизом и, если мне не изменяет память, путешествовал по стране и миру. Естественно, не один. С ним всюду были доверенные слуги: камердинер, два охранника и конюший. Они и сейчас живы. Мало того, камердинер так и трудится при папаше в той же роли. Но к нему я обращусь в последнюю очередь. Он так предан отцу, что тут же перескажет ему всё и будет скандал. Согласись, если про мои розыски ему сообщит слуга, получится очень неловко, но я не могу прийти с непроверенными сведениями, поэтому буду их проверять в другом месте. Охранники тоже не вариант, они давно уволились и сначала бы пришлось искать их. А вот конюший сейчас живёт на покое в одном из охотничьих замков. Ему я написал, но ответа пока не получил. А ведь если маркиз ездил к Гининой мамаше верхом, то конюший обязательно должен был его сопровождать.
Запутанное дело, сложное и результат не очевиден, — подумала Виола. Одно ясно: время есть.
— Ты уж сообщи нам о результатах раньше, чем герцогу, — заметила она вслух, — чтобы мы с Гиной успели подготовиться. Вряд ли твой отец обрадуется, что его дочь — служанка в доме городского мага. А вот если она будет компаньонкой в хорошем доме…
В глазах Сильвана что-то мелькнуло: он понял.
— Ты молодец, я об этом не подумал, — сказал он, — Надо будет учесть, — он снова потянулся и стал подниматься со стула, — В общем, как только у меня появятся сведения, я тут же сообщу Гине. Да — да, нет — нет. Завтра это будет, послезавтра, через полгода — не знаю. Гарантий никаких дать не могу. Но как только — так сразу. А уж она пусть решает как и когда появиться перед папашей. Если ты ей поможешь и примешь в этом участие — с моей стороны возражений нет.
Когда Сильван скрылся за дверью, Виола приступила с расспросами к Регине.
— Гина, что это было? Он что, правда твой брат? Или это на вербе груши?
— Не знаю, — жалобно ответила женщина, — Всё может быть. От моей матушки всего можно было ожидать, и такого тоже. Вполне могла меня родить от маркиза, а он потом стал герцогом.
— Тебе это в радость? — не унималась Вилька.
— Не знаю, — снова затянула Регина, — Я боюсь. Это богатство, конечно, но чем придётся заплатить? Мало ли что придёт в голову этому герцогу. Я бы лучше с тобой осталась. Ты замуж выйдешь, я твоих деток нянчить стану.
— А что ж не послала этого Сильвана подальше? — спросила Виола и сама горестно рассмеялась.
Никогда и никого Регина бы не послала. Открытое противостояние не для неё. Она предпочтёт замотать неприятный вопрос, спустить на тормозах, но только не сказать «нет» в лицо.
А служанка тем временем быстро залепетала, стараясь донести до Виолы все подробности их первого разговора с Сильваном. Сделать это, не рассказав о поступке Либерия, не получалось. Как только Вилька услышала, что тот пытался опоить Гину, сразу забыла обо всём остальном.
— Так он же преступник! — завопила она, — Его властям сдать надо! Такой гнусный, растленный тип не должен учить студентов, мало ли каким гадостям он их научит.
— Тише, тише, — замахала руками Регина, — Ни в коем случае! Ты представляешь, что тогда поднимется? Он же вроде как приятель нашего хозяина! Нет, ты как хочешь, но господин Мельхиор — человек достойный и такой гадости я ему не сделаю.
Виола в корне не была согласна с такой постановкой вопроса.
— Выходит, зло так и останется безнаказанным? — спросила она с вызовом.
— Боги накажут злодея, — с убеждением ответила Регина.
Её пассивная позиция раздражала Виолу, которая была убеждена, что богам надо помогать, но спорить и доказывать не хотелось. В конце концов это не её дело. К ней лично Либерий не приставал и опоить не пытался. В конце декады уедет и ни она , ни Регина его больше никогда не увидят. Пусть у студентов об этом голова болит: им у Либерия ещё учиться.
Служанка же раздумывала о другом, поэтому внезапно схватила Виолу за руку.
— Пообещай, — с мольбой проговорила она, — Пообещай, что то, что ты услышала от Сильвана, так между нами и останется. Пока это тайна. Даже своему Ули не говори. Даже господина Мельхиора в известность ставить не надо.
Виоле этого объяснять было не надо, она и сама сохранила бы тайну. Несвоевременная огласка могла всем дорого стоить. Её обрадовало, что и Гина это понимает.
— Не скажу, — пообещала она, — А Сильван не проговорится?
— Это он меня попросил молчать, — со вздохом призналась женщина, — Говорит: вдруг все его предположения ложны? Тогда это какая-то статья закона. Распространение клеветы на знатного человека, подлог и я забыла что ещё.
Виола обняла подругу.
— Ты у меня самая хорошая, — сказала она ни к селу, ни к городу.
* * *
Мельхиор вышел из портала в Балинаре незадолго до полудня. Наконец-то! Настроение у него было приподнятое. Ещё час, может быть полтора и он увидит наконец Виолу. Он скучал по ней всё время, которое провёл в столице и рвался в Эдель, который не любил, именно потому, что там теперь она. Конечно, в доме сейчас чужие люди, но это неважно. Никто не помешает ему любоваться милым личиком и слушать, как она напевает, стряпая или пересчитывая бельё. Он клялся не приставать и держит слово, но никто не может запретить наслаждаться её присутствием в собственном доме.
Он возвращался домой на три дня раньше, чем заканчивались три декады практики студентов. Он вообще хотел прибыть во второй день декады, жаль, что не получилось, но особо расстраиваться не стоило. Ему скорее повезло. В университет вернулся его старый наставник, который питал к Мельхиору необъяснимую привязанность. Пришлось провести с ним четыре лишних дня, зато с его помощью удалось решить в свою пользу вопрос о последнем испытании.
Это была одна из несправедливостей жизни, на которую всегда жаловались маги-беженцы из империи. Им кроме диссертации и проверки уровня силы требовалось дополнительно сдавать экзамены и проходить испытания. Считалось, что имперцы недостаточно подготовлены теоретически, поэтому такая мера в отношении них — необходимость. На самом деле эта была защита своих от конкуренции чужаков. Пройти эти кордоны на пути к желанному званию могли единицы и Мельхиор гордился, что оказался среди этих редких птичек. Остался последний экзамен и всё!.
Ректор наконец решился и назначил его на декаду перед праздником зимнего солнцестояния. Сразу после этого Мельхиор получит диплом магистра и самое ценное — гражданство Валариэтана.
Кроме всех прочих благ оно давало возможность оставить место городского мага в любую минуту. Конечно, торопиться, отказываясь от всех благ, которые давала эта работа, не стоило. Оборудованный специально для мага дом, стабильная клиентура, стабильный доход — всем этим не разбрасываются. Как только он решит уйти, всё это придётся оставить своему преемнику. Даже варенья и соленья, которые наготовила Виола, и те достанутся чужому магу. Но на них плевать с высокой горки. А вот на саму Виолу… Если Теодор не вернётся и она останется до осени, то ему стоит доработать до конца срока. Будет время убедить девушку, что он для неё просто находка, а заодно поискать действительно хорошее место, не хвататься за что под руку попало.
На площади перед портальным залом его ждал Жером. Сам конюх восседал в шарабане, в который запряг Малыша, а повод Красотки примотал к передку экипажа. Увидев хозяина, отцепил ремешок и молча передал тому из рук в руки. Вид у него при этом был мрачно-торжественный как у распорядителя похорон. Обычно старый слуга был значительно более весел и словоохотлив. В груди у Мельхиора расползался холодок нехорошего предчувствия. Он зашвырнул свой саквояж в шарабан и спросил:
— Как дела, Жером?
— Всё в порядке, хозяин, — бесстрастно произнёс тот, — Теперь всё в порядке. Все живы-здоровы.
— Теперь? — удивился Мельхиор, — А когда было не в порядке? Что тут вообще без меня происходило?
Он ждал пространного ответа, но Жерому удалось поразить хорошо знавшего его Мельхиора до глубины души. Он наотрез отказался просветить своего хозяина относительно недавних происшествий в его собственном доме.
— Что было, то было, но не мне об этом вам докладывать. Что хотите со мной делайте, ничего не стану говорить. Пусть вам другие доложат, не я. Вон, господина Либерия своего спросите. Или домоправительницу нашу. А лучше обоих сразу. Только меня от этого увольте, я в жизни ябедой не был.
Сказав так, старик сгорбился на своём сиденье и, убедившись, что Мельхиор уже вскочил на свою лошадь, тоже тронул Малыша в путь. Глаз на хозяина он так и не поднял, а это значило, что он решил хранить молчание до самого дома.
Поняв, что слуга ни за что ничего ему не расскажет, Мельхиор резко послал Красотку вперёд. Он будет в Эделе на час раньше Жерома и к его приезду успеет всё узнать их первых рук.
На въезде в Эдель его остановил крик:
— Добрый день, господин маг! Как хорошо, что вы вернулись!
Он осадил Красотку и развернулся в сторону кричавшего. К нему на своём украшенном кисточками муле трусил никто иной как мэр города и приветливо махал рукой. Уже одно это удивляло. Старый лис хоть и побаивался мага, но всегда вёл себя с ним покровительственно, не забывая поведением подчёркивать своё высокое положение. А тут прямо встреча дорогого родственника, от которого ждут наследства. Не зря Жером не хотел ни о чём рассказывать. Что-то тут не так.
Мельхиор со всей возможной для него любезностью поздоровался с мэром и задал ему тот же вопрос, что и Жерому. Что случилось, пока он отсутствовал?
— Ой, дорогой господин Мельхиор, — запел толстяк, — Трудно нам без мага. Мы все ждём не дождёмся, когда вы вернётесь и снова можно будет к вам обратиться. Эти ваши студенты… А их руководитель, он вообще…
Таких заявлений Мельхиор не любил. Что значит: «эти ваши студенты»? Они что, полгорода разнесли? Или вместо того, чтобы защитить поля от саранчи, её туда приманили? Если бы было так, об этом бы написали в газетах, но там об Эделе ни слова.
— Вы можете привести конкретные примеры? — жёстко произнёс он, — Чем именно вам и горожанам не угодили студенты и их руководитель? Что плохого они сделали? Тогда я пойду и разберусь. Эдель — мой город, я отвечаю здесь за магическую безопасность, и если кто-то из них совершил преступление…
Мэр тут же повернул на попятный.
— Ну что вы, господин маг, какие преступления. Только их сюда прислали пользу приносить, а они бездельничают. И с заклинаниями напортачили. Вот у меня в саду крота не было, а тут, после того, как студент зашёл амулет от тли поправить, появился. Весь сад изрыл, поганец! В огороде живого места не осталось. А когда я указал их руководителю на это безобразие, тот от меня отмахнулся. Нету, говорит, от кротов эффективного заклинания. Кота приучите. Как же! Мой кот, конечно, в городе самый красивый, только он кротов не ловит. Он и мышей-то…
И тут Мельхиор хихикнул. Его давно тянуло расхохотаться прямо в толстощёкое мэрово лицо, но он сдерживался. Но один смешок всё же пробился и мужчина обиделся.
