* * *
В перерыве между съемками, Говард, снова и снова возвращался к альбому с чертежами, и отработке конструктивных решений. Проект 'аэрокариера' получившего имя 'Дедал', на бумаге смотрелся изящно, хоть и несколько монструозно. Огромное семидесятиметровое и слегка стреловидное крыло с кессонной конструкцией для размещения топливных баков, должно было нести на себе восемь мотогондол с трех-четырех тысячесильными моторами и многолопастными винтами. Две мощных фюзеляжных балки, с 'П-образным' оперением. Между двух высоко поднятых килей, работал цельноповоротный стабилизатор с сервокомпенсатором. В балках скрывалось убирающееся шасси. В каждой по две передних поворотных стойки со сдвоенными колесами, и по многоколесной тележке с толстыми одиночными колесами. В носовых отсеках балок располагались кабины пилотов и инженеров-ракетчиков. А в самом центре тяжести аппарата, под несколько выгнутым вверх широким центропланом, находился мощный четырехточечный узел, для крепления и сброса массивной и габаритной ракеты. Ширина бетонной взлетной полосы для этого монстра получалась не меньше пятидесяти метров, не считая свободных от препятствий обочин. Дистанция разбега выходила около трех-четырех километров, что предполагало постройку специального аэродрома. Зато по расчетам выходило, что до высоты сорок тысяч футов 'Дедал' должен был поднимать вес около тридцати (на пределе тридцати пяти тонн) тонн. Топлива должно было хватать на спиральный набор высоты ракетного пуска. Мощности восьми огромных моторов должно было хватать на удержание всей системы в наборе высоты, в момент отцепки ракеты. На посадку обладающий отличными планирующими свойствами аппарат должен был идти на четырех моторах, при четырех зафлюгированных многолопастных винтах восьмиметрового диаметра. Позади остались яростные споры с командой ракетчиков Годдарда. Мэтра ракетонавтики несколько цеплял тот факт, что в проекте испытанной в Латвии ракеты, с его именем в названии, кроме принципиальной схемы жидкостных ракетных моторов, иного его вклада не было. Получалось, что 'Ракета Моровски-Годдарда' есть, а ракетного проекта с участием самого Годдарда нет. Это било по самолюбию, поэтому привезенный Хьюзом в институт чертеж внешнего вида двухступенчатой ракеты был критически изучен Годдардом. Основу этой ракеты составлял январский набросок, выполненный еще самим Адамом Моровски. Но в трио конструкторов в этот раз его фамилия должна была звучать последней ('Ракета Годдарда-Хьюза-Моровски'). На меньшее американский патриарх ракетонавтики был не согласен, и вложил максимум усилий, чтобы его участие не было фикцией. Впрочем, спорить с ним о размере личного вклада никто и не собирался. Одному Хьюзу, даже со всеми его богатствами такой проект было не потянуть. Даже постройка прототипа носителя из собственных средств могла привести к разорению. Требовался мощный финансовый фонд. И такой фонд, по совету все того же Моровски, оказывается, уже был создан в ноябре 1939-го неким фабрикантом и меценатом Винцентом Фрогфордом, и назывался 'Фонд Развития Национальной Астронавтики'. Пока в нем крутились не слишком впечатляющие суммы. Но, как говорят русские 'лиха беда-начало', и акции будущего космического гиганта, уже начали распространяться в Америке. Государство тут же выкупило контрольный пакет, чтобы контролировать финансовую пирамиду и не допустить ее неправильного развития или банкротства. А также для введения режима секретности. С апреля месяца в фонд потекли тонкие и не очень струйки капиталов, и началось финансирование постройки 'аэрокариера', который не зря получил имя 'Дедал'. В этой истории 'Икаром' был назван пока еще только аванпроект новой тяжелой ракеты рассчитаной на трех ракетонавтов. По замыслу создателей, первый космический полет должен был проходить на высоте около 80 километров. На деле, до настоящего космического аппарата было еще далеко. Теоретически, в металле он мог появиться не раньше середины-конца 1941-го года, и для этого требовалась широкая кооперация ряда компаний. По счастью, и доктор Годдард, и сам Хьюз смогли убедить своих знакомых в правительстве, и с конца осени 1940-го, проект мог получить дополнительное финансирование. Но полной уверенности в успехе, все же, не было...
* * *
Космос манил все сильнее, но кино и воздушные рекорды, тоже никак не хотели отпускать миллионера. Не смотря на весь его трудоголизм, Говард Хьюз не мог слишком долго оставаться погруженным в один единственный проект. Поэтому подготовка к кругосветному беспосадочному перелету на 'Боинге-307' продолжалась. Конечно, сверхмощные авиадвигатели ставить на эту машину он не собирался. Ведь прожорливость 24-х цилиндровых моторов, резко увеличила бы потребность в воздушных заправщиках, а значит и стоимость проекта (хотя и сокращало длительность полета вокруг света). Параллельно подготовке к 'воздушной кругосветке', не останавливались и съемки. Хорошим толчком для творчества послужила январская поездка в Советскую Россию. Говард слетал к русским с единственной целью, оценить прогресс ракетного проекта своего друга Моровски и его наставника Оберта, и перспективность их затеи. Однако, устроенный ему в кинозале Ленинградского Дома Красной Армии на Литейном проспекте показ двух серий нового советского фильма 'Соколы', не на шутку раззадорил продюсера и режиссера 'Ангелов Ада'. Молодая советская кинокомпания 'Звезда' словно собралась передвинуть еще выше планку трюкового кино, поднятую им самим в его фильме про военных авиаторов Великой Войны. И, у русских это отлично получилось, вызвав у Хьюза творческий зуд соперничества. Вдохновение требовало результата немедленно и в превосходящем конкурентов количестве. Поэтому снимались сразу две многосерийные картины. 'Крыло и вуаль' о смелых военных летчицах, и серия из трех фильмов 'Крылья Сокола' ('Взлет Сокола', 'Соколу не до скуки', 'Последний полет Сокола'). Вторая линейка картин оказалась фактически биографией его друга Адама Моровски. Сценарий начал писаться еще в январе, 'но в нем не хватало жизни'. И тут Говарду повезло подружиться с репортером Полем Гали, который и помог с важными дорисовками образа главного героя. К главной роли Хьюз привлек практически ровесника капитана Моровски — девятнадцатилетнего перспективного актера Монтгомери Клифта, дебютировавшего два года назад в спектакле 'Дама природа', и внешне очень похожего на оригинал.
Клифту осветлили волосы и сделали прическу под прототип. Покрасили и выщипали его густые брови, и сшили тематические костюмы. А Моровски, узнав, как зовут актера, который будет его изображать в фильме, жизнерадостно прыснул в кулак, и подарил тому через Говарда, свой порезанный ножом форменный китель. Этот дар сопроводила странная фраза — 'Кесарю — кесарево, а Клифту — клифт'. Вскоре начались съемки. Главных женских ролей в фильме не было, но в эпизодах снялись сразу несколько известных киноактрис. Так, Констанс Беннетт снималась в роли матери главного героя. Мерл Оберон играла женщину спасенную от побоев на аэродроме, а Вивьен Ли, играла польскую красавицу, вывезенную из-за линии фронта на "Шторхе". Джоан Беннетт сыграла германскую агентессу в Мюнхене и в Сан-Диего. И еще ряд эпизодических ролей играли участницы реальных событий, майор Ивон Журжон, майор Жаклин Кокрен, лейтенант Вайолет Купер и их соратницы из женской авиагруппы. Ни один яркий момент жизни прототипа главного героя не остался обойденным, а ряд моментов соратники (режиссер и сценарист) на ходу придумали сами. Так, по сюжету — учился летать будущий 'Сокол' у якобы бывшего пилота Лафайет, воевавшего в 'Великой Войне' и позже ставшего ветераном Испанской Гражданской Войны, некого Джона Дугласа (которого сыграл Лесли Говард). Были ярко выведены юношеские метания героя. Побеги из школы. Аварии на гонках, драки на ножах, опасное восхождение на гору, и парашютные прыжки в Великом Каньоне. Схватка с мерзавцем, ударившим женщину на аэродроме. И выступление по трансляции с просьбой о дисквалификации их обоих. Внезапный арест, давление прокурора, спасение от тюрьмы, и блистательная победа в гонке. Все эти моменты не давали расслабиться кинозрителям. Краткое упоминание создания 'Лиги Юных Командос'. Следом шли чикагские учения, и приземление вдвоем на одном парашюте. Пилотаж на 'Кертисс Хок Р-36' в Баффало, отказ бюрократов в содействии реактивному проекту. Похороны отца. И, наконец, Франция с первым реактивным полетом. Затем, бои в Польше. Водоворот грозных событий. Штурмовые удары на оснащенных стартовыми ракетами и тяжелыми бомбами старых польских истребителях. В роли "Пулавски Р-7" снимались внешне похожие на них французские высокопланы 'Луар-46' (съемки шли в мае 1940 прямо на тыловом аэродроме, готовившем штурмовиков). Бомбардировка броненосца в Гданьской бухте. Кадры боев с опытными пилотами Люфтваффе, и падение сбитых самолетов. Захват вражеского самолета и возвращение через линию фронта после вынужденной посадки. 'Дуэль с кровником', превратившаяся в нечестный воздушный бой против трусливого врага с его многочисленной поддержкой. Дерзкий десантный рейд, и захват самолетов на аэродроме Люфтваффе. Атака тяжелыми ракетами по скоплению танков. Для пущей зрелищности даже ракетный удар показывался по настоящим немецким танкам, оперативно вывезенным с фронта в Бельгии помощниками Хьюза (правда, сами ракеты были бутафорскими). Наконец был отснят бой с вражескими шпионами на аэродроме и плен. Стойкость в заточении, обет молчания, и отказ от всех предложений о сотрудничестве. В фильме показывалось, как жесткость, так и уважение немцев к бесстрашному юному противнику. Затем поставленное Герингом условие — отпустить домой в Штаты, если 'Сокол' собьет своего кровного врага в воздушной дуэли, оснащенных ракетными ускорителями истребителей. В кадре Геринг говорит заместителю — 'А ведь, летят без парашютов. Что ж, пусть этот нахал, наконец-то, свернет себе шею'. Но победа вновь достается герою. Новое требование — 'Я не желаю рисковать настоящими немцами. Поэтому свободу вы получите, не раньше, чем вам покорится скорость в 500 миль'. Опасный рекордный полет. Триумф незарегистрированного рекорда, и 'Сокол' снова в заточении. Обещания ему данные забыты. Новое испытание — запуск ракеты с мышами с взрывоопасного 'аэростатного ракетодрома' в Румынском небе. И ночной прыжок с парашютом, из-под сдвоенного аэростата, скупо освещенного огнем из ракетной дюзы. И когда новое обещание пленителями было в очередной раз забыто, в герое просыпается протест. Он эпатажно аранжирует музыкальную классику в Мюнхенском парке, и дерется с обнаглевшей охраной. Газетные статьи о пленнике. Правительственный запрос из Вашингтона. Наконец, Герингу это надоело, и он выполняет свои обещания. Героя увозит домой пароход. Встречи в Бостоне. Потом обучение в Монтгомери. Тавтология про Клифта — 'Монтгомери в Монтгомери', в свое время рассмешила Хьюза. Создание женского сквадрона, и даже свою личную встречу с Моровски Говард также включает в фильм. Шпионская тревога в Лос-Анджелесе и Сан-Диего. Блок посты на дорогах, облавы на местных бандитов, и драка на ножах с германским агентом. Спасенного ребенка раненый герой передает сдерживающейся из последних сил матери. Вайолет Купер отказалась играть в этом эпизоде саму себя, поэтому их с дочерью заменили француженки. Говард старался сохранить как можно больше действительных событий. Даже их совместные с Адамом приключения Бельгии и Латвии, лишь чуть чуть приукрашивались, но оставались вполне реальными (кроме смонтированного ракетного полета Моровски). И наконец, в кадре стремительные атаки 'Белых Драконов' и горящие танки. В финале киноленты, на сером экране сквозь схватки воздушных противников, проступали титры, рассказывающие о реальных событиях, и появлялись настоящие фотографии Моровски и его сослуживцев, отснятые Полем Гали. Первые фильмы были сверстаны на скорую руку уже к июлю. Тогда же в Лондоне, Париже, Амстердаме и в Брюсселе состоялся показ первых двух серий обеих кинокартин. Публика тепло принимала оба сериала. К этому моменту напряжение на Западном фронте достигло предела, и выпущенные яркие военные фильмы, должны были стать не просто лидерами просмотра, но и агитационным материалом. А за океаном выход обеих картин вызвал фурор. К генералу Арнолду выстроилась очередь желающих вступить в авиагруппу 'Белые Драконы'. Почему-то среди кандидатов в другую авиагруппу 'Летающие Тигры' такого аншлага не было... Авиакорпус сотрясали волны рапортов молодых лейтенантов и даже не слишком молодых капитанов, настаивающих на расширении военного присутствия во Франции и Бельгии. Появилась даже идея запретить фильмы Говарда Хьюза, но прикинув заголовки прессы, от нее отказались. Доклад начальника штаба Армии Джорджа Кэтлетта Маршала младшего, перед сенатской комиссией ясно показал, что американские части корпуса 'Миротворец' несут большие потери во Франции. Стабилизация фронта почти достигнута, но вывод американских частей, может сильно ударить по силам союзников. И однозначно будет воспринят всеми, как бегство и предательство, с соответствующей потерей репутации. А решение оставить корпус в нынешнем составе, попахивает жертвоприношением. Выводов было ровно два. Или вступать в войну, или слать новых 'волонтеров'. И если САСШ не могут вступить в открытую войну, то, вероятно, стоит, хотя бы, довести численность 'миротворцев' до полной армейской группы. Штаб Армии Соединенных Штатов, предлагал подготовить к отправке в Старый Свет дополнительный контингент. Его состав должен был включать три пехотных дивизии, две танковые бригады, и четыре авиагруппы (две на 'Кертисс Р-40', одна на 'Брюстер В-439' с 40 мм пушками и еще одна на 'Дугласах ДБ-7'). Еще одна дополнительная авиагруппа на тяжелых бомбардировщиках 'В-17' должна была начать отработку ударов ночью с британских воздушных баз. Это предложение вызвало скандал. Видимо кому-то из важных людей в Вашингтоне и Нью-Йорке, эти предложения пришлись сильно не по нутру....
Черновое обновление от 14.09.18 / Пока без названия.../ — не вычитано //
* * *
К новому июльскому старту оказалось готово сразу две ракеты. Легкая ракета 'Файербол-II' (авторства Моровски и НИИ-3, с минимальным участием в разработке Германа Оберта) и более тяжелая ракета 'Зарница-I' (конструкции самого Германа Оберта, с некоторыми доработками, выполненными НИИ-3 и их подрядчиками). Новое название понравилось владевшему русским языком профессору, своим смыслом в оригинале и удачным созвучием для румынского и германского слуха. В этой последней модели преломился опыт реальных пусков обеих 'ветвей' ракетостроения. Если на легкой ракете стояли более мощные русские ракетные двигатели Глушко-Душкина (но с меньшей, чем у конкурента емкостью баков), и отработанные в предыдущем полете Моровски катапультные кресла Драгомира (модернизированные УПР), было высотное оборудование, но не имелось гермокабины. То, на тяжелой герметичная спасаемая капсула имелась, были смонтированы ЖРД конструкции самого Оберта, произведенные в апреле на голландской фирме 'Фоккер', и стояли огромные топливные баки. Все было бы здорово, но новое 'изделие', хоть и проектировалось с учетом опыта 'конкурента', но не имело, ни одного пуска в активе. Не считать же за таковой запуск собак, на сильно упрощенном прототипе ракеты с совсем другими маршевыми моторами, баками, насосами, стартовыми ускорителями и кабиной. А на "Файерболе" было выполнено два высотных, да еще и пилотируемых полета, с участием автора ракеты Моровски. Естественно возник вопрос, какую ракету из двух запускать первой? Командир экипажа капитан Георгий Шиянов стоял за проверенную ракету капитана Моровски. У московского руководства также, было больше доверия к опробованной с пилотом на борту легкой ракете. Но включенный в основной экипаж 'научный эмигрант в СССР' Юлиус Оберт, при тихой поддержке своего отца, упрямо настаивал на первом пуске тяжелой ракеты. С дополнительными ускорителями, и с подвесным топливным баком (почти таким же, какой был у Моровски в полете на 'Файербол-I'), ракета 'Зарница-I', по расчетам, могла бы преодолеть сорока километровый рубеж подъема. Профессор Борис Стечкин на специально устроенном совещании, доказывал, что в первом пилотируемом полете тяжелой ракеты важна не столько высота подъема, сколько надежность самого изделия. Но отец и сын Оберты, в этот раз выступили единым фронтом. И хозяева решили пойти навстречу пожеланиям гостей, стребовав с тех письменное ручательство в осознании имеющегося риска.
