Кажется, Тумато, ожидал от меня совсем не того, что я намеревался ему дать. Получается, что мы оба ошиблись. И, если бы не Масолата, я бы так и не понял своей ошибки.
— Спасибо тебе, — поклониться я не мог, осталось только улыбнулся и голосом выразил благодарность. — Ты права, я слышал не ту песню.
А перед Тумато я извинюсь. И за эту ночь, и за погибшего напарника. А если этого окажется мало, предложу ему свою жизнь и дружбу.
Вайтаргиня ушла, а вместо нее появился Тумато. Я встретил его спокойной улыбкой. Такой же спокойной и глубокой, как море за стеной. Я подождал, пока Ловец освободит меня, и только тогда заговорил. Слова не цеплялись за зубы и не выпрыгивали из глотки, обгоняя друг друга, они шли спокойно и торжественно, как парадные телохранительницы императора. Каждое слово несло бремя раздумий, сомнений и маленьких открытий. Я мало знал о вайтаргах, но все же больше, намного больше, чем в день своего приезда. Долг дружбы похож на долг личной службы императору — слишком тяжел, чтобы принять и слишком ценен, чтобы отказаться. Кому попало не предложат ни дружбы, ни службы.
Тумато слушал молча. Стоял возле дальнего аквариума, трогал его пальцами и молчал. Обитатель аквариума прекратил охоту и начал втягивать ловчие нити в раковину. Делал он это медленно и рывками, будто не мог сразу вспомнить, где его убежище. В комнате сделалось почти темно — аквариум возле кровати тоже стал светиться слабее, хотя еды в нем было еще много.
Я давно уже сказал все, что хотел сказать, а Тумато продолжал молчать. Подниматься с кровати и отправляться за одеждой мне не хотелось. Поспешность, похожая на бегство, недостойна Высокостоящего. Так же недостойно, без крайней на то необходимости, нарушать мысли собеседника. Необходимость уже была, но еще вполне терпимая.
— Ты слышал, как поет наша императрица? — спросил вдруг Тумато.
Я ожидал совсем других слов, и не сразу понял, о чем он говорит.
— Не слышал. Она поет на вечерних приемах и только по просьбе императора. Говорят, что у нее прекрасный голос.
— Ты прав. У Туцуко чудный голос. До встречи с императором он был лучшим певцом нашего народа.
— Певцом? — Я хорошо владею вайтаргским, но тонкие течения этого языка мне не всегда понятны. Теперь я знаю, что лучше спросить, чем ошибиться самому и заставить ошибаться собеседника. — Ты хотел сказать "певицей"?
— Нет. Туцуко — мужское имя.
— Но как же это?.. Я видел императрицу... я не мог ошибиться. Другие тоже видели...
— Это просто любовь. Она многое делает возможным. Императору долго было все равно — мужчина или женщина Туцуко. Но потом трон опустел и...
Прежний император был так молод, нетерпелив и неосторожен, что не смог удержать власть, трон и жизнь. Многие верят, что он погиб случайно, но мы-то знаем, что случайности бывают только с очень неосторожными.
Тумато замолчал и я продолжил вместо него:
— Империи понадобился старый император и новый наследник. И императору пришлось вернуться.
Если никто не сможет танцевать перед Вратами, то империя рухнет. Это известно всем Высокостоящим. И не только Империя... Но об этом знают очень немногие.
— А Туцуко пришлось измениться и поехать вместе с императором. Он очень любит старого танцора, — тихо добавил Тумато.
— Как тебе удалось узнать их тайну?
Мы, Ловцы, знаем многое, о чем приходится молчать. Но тайна императора — слишком большой груз, чтобы жить, неся его.
— Это не тайна. У нас все знают о любви Туцуко к императору.
— И молчат?!
Трудно поверить, что весь народ участвует в заговоре. Или Тумато устроил мне проверку имперской верности? Говорят, что среди Проверяющих есть не только сулайры.
— А о чем тут говорить? Туцуко не первый и не последний, кто изменился ради любви.
— Тогда почему молчат в столице? У императора много врагов, и такая новость...
— Не знаю. Может тот, кому известно о Туцуко, верен императору больше, чем правде. А может император не любит разговоров о прошлом своей жены.
— Император вообще не любит много разговаривать.
— Мы это заметили, — усмехнулся Ловец. — Он долго был для нас только танцором.
В комнате опять поселилось молчание. И я понял, что если не спрошу, то так и не услышу того, что мне нужно.
— Тумато, ты все еще обижен на меня?
Ловец отошел от аквариума, сел на кровати, подальше от меня, и улыбнулся. Я только однажды видел такую же грустную и красивую улыбку.
— Нет. Но знаешь как больно, когда мечта умирает, едва родившись. Еще больнее, когда мечта надолго поселяется в сердце, живет там, занимая все больше места, и вдруг... Такую потерю можно и не пережить.
— Мне жаль, что твоя любимая умерла.
Это все, что я мог сказать. А Тумато вдруг покачал головой.
— Не надо жалеть. Моя любовь не умерла. Она теперь в столице, поет для императора.
— Я не знал этого, — сказал я, когда дыхание вернулось ко мне.
— Об этом мало кто знает. Даже у нас. Я ведь так и не сделал для Туцуко пояса любви. Думал, еще успею и...
— А император знает?
— Знает. Если Туцуко сказал ему.
— А если нет?
— Тогда "нет".
И опять молчание и полумрак. Я уже начал уставать от него и хотел бы закончить беседу. Но было еще кое-что, о чем я не спросил.
— Спасибо за Масолату.
Ловец кивнул. Он смотрел на свои пальцы и не стал поднимать голову. Но моему вопросу это ничуть не мешало.
— А почему это была она, а не ты?
— Потому, что она сибунду. Ты знаешь, что это такое? — и вайтарг требовательно посмотрел мне в глаза.
Теперь уже я молча кивнул.
Еще в столице мне говорили о сибунду. И я почему-то представлял их похожими на наших аруми. Это существо нравится и мужчинам, и женщинам. Его покупают на ночь или на несколько дней, чтобы отдохнуть от постоянного партнера, немного развлечься и научиться чему-то новому. Трудно поверить, что Масолата — такое же существо, что ее можно увезти в столицу, познакомить с Айдарой.
Голос вайтарга спугнул мои мысли:
— Ты отдал мне свое тело, чтобы избавиться от придуманного долга. Она отдает свое тело за деньги. Ни ты, ни она не думали этой ночью о любви.
Если бы такое сказал мой друг, я бы разозлился и постарался бы справиться со злостью и обидой, если бы такое сказал кто-то чужой мне — я бы посмеялся над его словами, а потом постарался бы остаться живым. Этот вайтарг уже не был мне чужим, но и другом он еще не был.
— Ты не прав, Тумато. Я думал сегодня о своей невесте. Мне казалось, что это ее руки ласкают меня. И кто знает, о ком думает Масолата. Она говорила со мной о тебе, и о песне про влюбленных. Может, тебе надо встретиться с ней?
Лицо Тумато сделалось удивленным. Он отвернулся к аквариуму и будто забыл обо мне. А мне очень хотелось встать, все сильнее и сильнее, я уже почти решился нарушить приличия, но вайтарг вздохнул, пошевелился... Когда я опять увидел лицо Тумато, его глаза блестели, как от непролитых слез. Но все знают, что вайтарги не могут плакать.
— Ты прав, Никура. Я поговорю с ней. А ты прости меня.
Ловец спрыгнул с кровати, низко поклонился и пошел к двери. А я смотрел на его прямую, беззащитную спину и мне хотелось плакать. Глаза сулайра умеют это делать.
— Подожди, Тумато! Хочешь, я останусь с тобой еще на одну ночь? Не из-за долга — просто так. Или на две ночи. Меня ждут в столице, но могут подождать еще.
Вайтарг остановился возле двери, обернулся.
— Сначала я думал о тебе лучше, чем ты есть, потом — хуже, а теперь вот опять... Ты изменчивый, как волна, и постоянный, как море. Мне нужен мудрый друг. И, если ты не передумал...
— Нет. Я останусь с тобой! — я тоже спрыгнул на пол, но запутался в халате и упал.
— Не останешься, — Тумато помог мне подняться. Его смех был легким и не обидным. — Ты сегодня же отправишься в столицу. После того, как услышишь, о чем поет прибой на рассвете.
Спорить я не стал. Глупо спорить с тем, кто сам для себя все решил.
В столицу я возвращался уже Огайру.
24.
Ох, ни фига себе! И что это было? Каким я боком ко всему этому? И вообще, и где это я?!
Оглянулся, дернулся, чуть не свалился с койки. Приложился головой о верхнюю, когда пытался резко встать, и передумал вытаскивать свой организм из каюты. Сначала ревизия тела, потом — духа, а уже потом можно показываться на глаза народу.
Пересчитал пальцы на правой руке — пять, на левой их тоже оказалось пять. Перепонок между ними почему-то не было. Пощупал уши — маленькие и круглые, попробовал ими пошевелить — не получилось. Проверять, сколько у меня зубов и во сколько рядов, не стал, и так все понятно — браслет поиздевался надо мной, как сам захотел. Мало того, что показал меня пассивным гомиком-мазохистом, так еще и повернутым на чувстве долга. И за что мне всё это счастье?! Почему мне не показали любимого папика? Что я не так сделал, кого не так попросил?..
"Комп работает не так, как ты хочешь, так, как ты его уговорил!" Был у меня знакомый программист. Иногда выражался так, что хоть записывай, а потом цитируй, не указывая первоисточник — за умного сойдешь.
И все-таки, чего именно мне хотели сказать таким "замечательным" сном?
Это была моя прошлая жизнь, будущая или параллельно-перпендикулярная? И почему мне кажется, что в этом сне я видел все двумя парами глаз, думал двумя головами, а когда не думал, то жрал в две глотки. Такое можно считать раздвоением или разтроением личности? Дожился, Леха, ничего не скажешь. А в следующем сне я себя хором венских мальчиков считать буду или группой девочек-припевочек у какой-нибудь звезды балета? Да еще и этой самой "звездой" — в придачу. Спасибо, конечно, доброму дедушке, что дал попользоваться забавным браслетиком, но, похоже, пора завязывать с этими сказками на ночь. А то ведь можно проснуться кем-нибудь не тем. Или вообще не проснуться.
Блин, если в этом мире есть такая замечательная страна, с такими замечательными ментами (или кто они там?), то спаси и помилуй заявиться туда на экскурсию. Ни за деньги, ни за интерес! Не в этой жизни! И спросить ведь некого... Хотя, почему это некого?
"Слышь, мало видимый и редко слышимый, у тебя есть какие-нибудь комментарии от просмотренной кины?"
Сначала спросил, а потом подумал, что могут и не ответить. Вдруг некому уже. Или еще некому. Что все не настолько запущено, и пока лечится рассолом и холодным душем.
"Нет".
Мне все-таки ответили! Радоваться этому или наоборот?..
"Что совсем никаких комментов?! Не верю. Ты тут самый долгоживущий и многознающий, как я понял. И тебе совсем нечего мне сказать?!"
"Сказать найдется что, но к данной теме это относиться не будет".
Кажется, мне начинают хамить. С чего бы это?
"Послать, что ли хочешь?.." — проявляю догадливость.
"Ты всегда такой умный или только сегодня?"
И с таким ехидством спросил, что мне даже обидно стало.
"Что, другие на тормоз жали, после первого твоего слова?"
"Кто как. По-разному бывало", — захихикал невидимый и редко слышимый.
А у меня внутри черепушки что-то вроде щекотки началось. Ну, его на фиг, такие смехуечки!
"Так что будем делать с этим сном?" — пытаюсь добиться вразумительного ответа.
"А что ты хочешь с ним сделать?"
"Положить и забыть!"
"Вот и забудь".
Блин, тут серьезный вопрос, а этому лишь бы пошутить. Вот перестал я верить почему-то в простые сны, и всё тут! А он... Советчик хренов!
"Спасибо за совет, конечно. А вдруг я попаду в ту страну, где мужики любят закон стеречь и друг друга тоже... любят, в свободное от работы время".
"Их везде достаточно. Этих мужиков. Насколько я помню, в твоем мире их тоже хватало".
Это он меня так успокоить пытается? Или к будущей встрече подготовить?
"Так это же в моем! Там я всегда знал, что делать, как и с кем говорить. А здесь..."
"А в чем разница? Или опасаешься, что кто-нибудь уговорит тебя на нетрадиционный сексуальный опыт?"
Он что, издевается надо мной?!
"Не в этой жизни, старик! Даже не мечтай!"
"А в другой, поверь, тебе будет все равно или понравится".
"Охренел, дед?!"
"Если проинтегрировать наш возраст, то я окажусь не намного старше тебя. К тому же..."
"Делай со своим возрастом что хочешь, и в какой хочешь позе, а мой не трогай!"
Но меня будто не услышали.
"...жизнь такая непредсказуемая. Иногда преподносит такие сюрпризы и неожиданности, которых нарочно не придумаешь и врагу не пожелаешь".
"Мужик, это ты о себе или обо мне?"
"О нас, Алексей-Олег. Или как мне к тебе обращаться? И об артефакте высоко продвинутой сущности, которым ты попользовался. Или он тобой — я еще не разобрался".
"О чем, о чем?!"
Про имечко мое замнем для ясности и оставим всё, как было. Не фиг заморачиваться тем, что теперь ни проверить, ни исправить уже нельзя.
"О браслетике. С двумя змейками. Вспомнил о таком?" — в голосе невидимого столько ехидства, что хоть ложкой ешь или на хлеб намазывай.
"А что с ним не так?"
"С ним, как раз, так всё, а вот с теми, кто им пользовался, возможны разные неожиданности",
"Вплоть до летального?" — приспичило мне пошутить. Очень уж мрачно стал изъясняться невидимый.
"Не исключено, — мою шутку, похоже, не заметили, переступили и забыли. — Бессмертных в этом мире я пока не встречал".
"А ты? Или Тиама?"
"Я — не бессмертный. А Тиама из долгоживущих. Из очень долго живущих".
"А ты чьей меркой его мерил?"
"Своей, естественно. Не вашей же мерить. Вы, рядом с ним... я и сравнение сразу не подберу".
"Мотыльки-однодневки?" — вырвалось вдруг у меня. Вспомнилось одно событие на палубе несколько дневной давности, вот и не сдержался.
"Ну, что-то подобное, — согласился невидимый. — А ты вечно надумал жить? Понравилось?"
"Издеваешься, да? Мне тут в любой день может патологоанатом может улыбнуться, а ты..."
"Это ты так на смерть намекаешь?"
И такой вежливый, отстраненный интерес... Мне даже неловко как-то стало за внезапно устроенную истерику.
"Ну, намекаю..."
"Во-первых, к чему эта трагедия, если ты не собирался жить вечно. Во-вторых... куда это ты так торопишься? "В любой день... улыбнется..." Неужели так жить надоело? Из-за какого-то глупого сна?.. Знаешь, я был о тебе лучшего мнения".
И невидимый ушел. Нет, не замолчал, а ушел. У меня осталось ничем не объяснимое ощущение, что ко мне повернулись спиной, дошли до двери и... не хлопнули дверью, а очень плотно ее закрыли. Так, что открыть с этой стороны почти невозможно. Разве что, взломать. Вот только чем закончится "взлом" для моих мозгов... этот вопрос мне не хотелось бы исследовать на практике.
Ладно, хрен с тобой, загадочный и непредсказуемый, хочешь молчать — молчи, но куда ты денешься с подводной лодки? Хотя... это такой клиент, что и лодку поменять может. И менял, судя по всему. Если я ничего не напутал. Меня огорчит его отсутствие? Да ни боже мой! Пусть валит, куда хочет! Жил я без него, и подохнуть сам смогу.
