Маг улыбнулся, но в следующий момент улыбка мгновенно сползла с губ Чатлана. Безмятежные лица оборотней мгновенно исказил одинаковый хищный волчий оскал, братья одним движением оказались на ногах, глаза всех четверых горели яростным янтарным огнем дикого голода, пожирая напрягшегося Данте. Вампир, вскочив на ноги мигом позже оборотней, оскалился в ответ, издав при этом низкое угрожающее рычание. Чатлан поежился, вдоль позвоночника пробежался холодок страха и недоумения — уж лишком быстро безмятежность сменилась животной яростью. Оборотни пригнулись, приготовившись к нападению. Миг, и все пятеро размылись туманными пятнами, затем потонули в туче кровавого песка, скрываясь с глаз Чатлана. Расширившимися глазами, маг наблюдал за поединком пяти невероятных существ, из клубка пыли доносилось лишь рычание с различными интонациями. Чатлан мог поклясться Силой, что различает оттенки злости, досады и безумной ярости, из пыли вылетали какие-то окровавленные клочки материи, один из них, соприкоснувшись со щитом, осыпался серым пеплом, но вот все кончилось. Чатлан, открыв рот, взирал на запыхавшихся оборотней, Данте, в разорванной и окровавленной одежде стоял напротив четверки братьев. Грудь вампира тяжело вздымалась, выпуская наружу утробное рычание, клочки окровавленной одежды лишь местами прикрывали израненное укусами и набухшими кровью следами от когтей тело. На четверке оборотней в противовес вожаку стаи не было ни единой царапины, лишь янтарные глаза горели злостью и признанием сильнейшего, но отнюдь не разумом и смирением. Данте, глухо рыкнув, начал осторожно обходить оборотней по кругу так, чтобы они повернулись спиной к Чатлану, замершему в защитном круге. Но вот ветерок легонько ударил им в спину, оборотни, синхронно повели носом и как по команде резко обернулись. В глазах братьев блеснуло животное торжество зверя вставшего на след добычи. Маг, не ожидавший, такой реакции отшатнулся назад, чуть не разрушив защитное кольцо. Оборотни, словно желая встать на четвереньки, пригнулись к земле, едва касаясь пальцами песка, но так и застыли на месте, так как между ними и добычей вырос вампир. Чатлан не понимал что происходит, почему Данте встал на его защиту, и не дает братьям наброситься на него, прекрасно зная, что щит мага выдержит и две такие стаи без особых хлопот.
— Дан, пускай нападают! — вскричал маг, голос которого подействовал на обезумевших оборотней как красная тряпка на быка. Четверка, глухо рыкнув, разделилась надвое в попытке обогнуть вампира с двух сторон и добраться до такой желанной добычи. Данте моментально отскочил назад, почти касаясь защитного круга спиной, и вскинув голову к небу, издал жуткий для человеческого слуха волчий вой. Чатлана от его звука передернуло, сердце от страха на миг замерло, затем, затрепетало, пытаясь выскочить из груди. Оборотни замерли, озираясь по сторонам в поисках его источника.
— Чатлан, опалить бы тебе собственным огнем то место, которым думаешь!
Услышав человеческую речь, оборотни вновь бросились на Данте. Вампир, оттолкнувшись ногой от щита, сшибся с братьями и повалил на песок, до обоняния мага донесся запах горелой кожи. Из клубка мелькающих рук и ног доносились рычания, порой перекрывающие ругань вампира.
— Колдовастик, чтоб тебя расплющило и размазало, щит меняй!
До мага с запозданием дошло, что Данте отнюдь не его защищал, а оборотней от соприкосновения со щитом, оберегая братьев от ожогов. Глухо выругавшись в адрес своей непонятливости, Чатлан прикрыл глаза, и осторожно коснувшись щита, убрал термическую защиту с внешней его стороны, затем крикнул, привлекая к себе внимание:
— Все, теперь не обожгутся!
Данте, непонятным образом извернулся и откатился в сторону, оборотни, запутавшись в собственных конечностях, с раздосадованным рычанием пытались подняться. Вампир, встав на ноги, отбежал немного, затем вновь огласил окрестности жутким древним кличем народа эндрау-гаур. Рычание тут же прекратилось, оборотни вновь начали озираться в поисках его источника, видя это, Данте испустил долгий, протяжный и постоянно меняющий тональность вой. Со стороны оборотней донеслось щенячье поскуливание с неуверенным рычанием напополам. Данте взвыл от досады:
— Хвост отгрызу, ящерица переменчивая, что дальше-то делать?!
Распутавшись, оборотни потеряли всякий интерес к вампиру, полностью переключив внимание на запертого в своей защите мага. Братья остервенело бросались на него, раз за разом отбрасываемые щитом обратно. Чатлан от каждого броска дергался как от удара в разные стороны, боясь потревожить кольцо, прекрасно понимая, что как только защита исчезнет, он останется один на один с превратившимися в безумных зверей братьями. Чатлан, дернувшись в очередной раз, удивленно моргнул, когда большая серебристо-серая тень, молнией мелькнув рядом, сшибла грудью двоих оборотней на песок. Двое других моментально прекратили бросаться бестолково на щит и повернулись.
Перед ними стоял во всей своей хищной красе оскалившийся эндрау с яростно полыхающими янтарем глазами. Эндрау пригнулся, изготовившись к прыжку, оборотни, встав на четвереньки и тихонько поскуливая, поползли к огромному волку. Раздраженное рычание сменилось добродушным фырканьем, эндрау уселся, совсем по-человечьи наклонив косматую голову набок. Оборотни, осторожно приблизившись к волку, принялись с восторгом тыкаться носами в облизывающего их эндрау. Волк рыкнул, оборотни замерли, уловив нотки строгости.
Чатлан, переведя дух, даже подался вперед, чуть не ткнувшись носом в свою защиту, когда эндрау, слегка пригнув голову, встретился глазами с Экитармиссеном. Оборотень, тихонько поскуливая и не отводя глаз, повалился набок, свернувшись калачиком. Спустя ниту, тело оборотня словно поплыло, Экитармиссена начало ломать и выгибать, кожа в некоторых местах натянулась костями до такой степени, что казалось еще мгновение, и она порвется. Эки застонал, не смея отвести глаз, из которых чуть не ручьем лились слезы яростной надежды. Грудная клетка раздалась вширь, кожа начала стремительно обрастать серой шерстью и вот, спустя томительно долгую тинду перед Чатланом лежал эндрау, лишь немногим уступая в размерах серебристо-серому собрату. Трое еще не обернувшихся оборотней опасливо отползали обратно, пока короткий рык не заставил их остановиться. Эки, открыв глаза, вскочил на путающиеся лапы и непонимающе переводил взор с Данте на братьев и обратно. Услышав предупреждающее рычание, и поджав хвост, Эки плюхнулся обратно на песок, затем распластался на пузе, опустив голову, на передние лапы.
Смахнув испарину со лба, Чатлан был не в силах отвести взор от разворачивающегося перед ним древнего как сам мир действа. Завораживающего своей нереальностью и одновременно страшного. Страшного настолько, что молодой человек всякий раз, как кожа кого-то из братьев натягивалась или он слышал жалобный скулеж, вздрагивал, словно маленький ребенок, покрываясь холодной испариной.
Тем временем последние трое оборотней завершили свою первую трансформацию и перед испуганно-восторженным взором мага предстала стая эндрау из четырех серых огромных зверей с небольшими светлыми разводами на косматых мордах и серебристо-серого вожака во главе. Приглядевшись к волкам, Чатлан хмыкнул, рассмотрев по-детски нескладные тела серых братьев, но одновременно с этим поежился. Перед ним находились хоть и молодые, но совершенные и смертельно-опасные хищники, многократно опаснее своих диких собратьев, так как обладали разумом. Чатлан помотал головой, поймав хитрый взгляд вожака, одновременно с этим остальные оборотни не менее заинтересовано посмотрели в его сторону. Мага передернуло, стая, вывалив алые языки и выставляя на обозрение устрашающего вида белоснежные клыки, медленно двинулась в его сторону. С каждым неторопливым шагом, движения четверки новообращенных оборотней становились все уверенней, пушистые хвосты распрямлялись, выползая из-под брюха. Окружив мага, волки уселись на песок, и над пустыней разнесся длинный и протяжный волчий вой, подхваченный четырьмя молодыми эндрау. Переливы древней песни будили в маге животный ужас и восхищение одновременно, усиленное близостью пяти смертельно опасных существ. Щит, слабо полыхнул и растаял, оставив после себя идеально круглый раскаленный обод, булькающий стеклянной массой.
— Только попр-робуй сказать — "песик, дай лапу", голову откушу.
Человеческая речь из пасти серебристого эндрау ввергла Чатлана чуть ли не в шок. Слова с рычащими обертонами звучали несколько зловеще, но как ни странно не пугающе. Отойдя от шока, маг искренне заверил:
— Не скажу!
— Вот и отлично. — Данте в ипостаси волка с удовольствием почесал лапой за ухом, даже глаза блаженно прикрыл, остальные эндрау были этим несколько удивлены, даже морды вытянулись. — Чат, подбер-ри челюсть, мы хоть и р-разумны, но повадки животных, когда находимся в звер-риной шкур-ре, нам не чужды. — Данте поднялся на все четыре лапы, встряхнулся всем телом. — В общем, собир-рай вещички и дуй к нашим, заждались, небось, а мы пр-роводим. Кстати, концентр-рацию стар-райся никогда не тер-рять, если ты не заметил, твой щит пр-риказал долго жить. — Чатлан только сейчас заметил стеклянный круг, поблескивающий в лучах Эйфель-Тиль. Данте когтистой лапой осторожно поскреб багровую поверхность и задумчиво протянул.
— Интер-ресно, почему халифат пр-ринадлежит не ор-ркам? Ведь пр-рактически вся пустыня — сплошной матер-риал для создания амулетов хаоса! О! Чат, р-расколоти, пожалуйста, этот кр-ружочек, столько интер-ресных фиговинок из него свар-рганить можно!
— А сам что?
— А ничего, гр-рызть стекло несколько неудобно, если ты не заметил. На зубах хр-рустит, знаешь ли. Нам с бр-ратишками еще некотор-рое вр-ремя пр-ридется оставаться в шубках, пока энер-ргоканалы полностью не установятся, поэтому пр-ридется тебе чуток потр-рудиться.
Чатлан поднялся, с опаской косясь на оборотней, осторожно отряхнул тунус от песка, со стороны эндрау донеслось ироничное фырканье. Маг, передернув плечами, попытался поднять кольцо, но сил не хватило. На миг задумавшись, Чатлан поднял ладони вверх, и резко обернувшись вокруг себя, опустил их. С пальцев сорвалось несколько дугообразных нитей сверкающих плазмой, рассекших стекло, словно раскаленный нож масло. Данте выкатил лапой из песка продолговатый кусок кроваво-красного стекла с впаянными в него нерасплавленными песчинками.
— Дор-работать и можно пр-риступать.
Чатлан с сомнением осмотрел разбросанные амулеты под навесом, и куски стекла, затем перевел взгляд на Данте.
— Дан, интересно, как мы это все утащим? У вас рук нет, а все хьерды сейчас далековато.
Данте фыркнул и задумчиво потер нос передней лапой.
— Не подумал. Ладно, возьмем пар-ру кусков, остальное бр-росим, не хомяки, в конце концов.
— Может наших назад позвать? Отправь кого-нибудь из братьев.
Оборотень тряхнул головой.
— Не выйдет, бр-ратишки пока не маги, и до полной установки энер-ргоканалов р-разговар-ривать не смогут.
— Так вроде бы они уже установились?
— Чат, у р-ребят две ипостаси, соответственно два комплекта энер-ргоканалов. Сейчас только-только начал втор-рой офор-рмляться, так что нам пока нельзя обор-рачиваться. Кстати, они нас понимают пр-рекр-расно, но вот их р-речь понимаю пока только я.
Чатлан неуверенно кивнул и направился к разбросанным под навесом амулетам, прихватив два небольших куска стекла. Данте, удрученно вздохнув, задушил усилием воли заворочавшегося в нем хомяка, и резко отвернувшись от остатков стеклянного круга, коротким рыком отправил новообращенных оборотней пробежаться по округе, а сам направился к собирающему вещи магу. Приблизившись ближе, внимательно проследил за тем, как Чатлан аккуратно складывает амулеты в седельные сумки, затем разбирает навес. Взвалив поклажу на спину оборотню, сам вскинул на плечо жерди с обмотанной вокруг них холстиной навеса. На молчаливый вопрос мага, оборотень ответил:
— Отпр-равил их немного побегать. — оборотень неторопливо двинулся по следам ушедшего отряда, маг пристроился рядом.
— Слушай, Дан, а почему ты сказал, что ребята пока не маги?
— Потому что так оно и есть. — невозмутимо отозвался Данте. — Сейчас на Северье забыли, а между тем все оборотни маги по рождению. Просто Дар проявляется в основном только после первой трансформации, и невероятно редко до трансформации, к тому же только к одной из стихий первоэлементов. Об этом оборотни особо не распространялись, потому мало, кто об этом знал, мне же известно от наставника, и то только потому, что он одно время с одним оборотнем закорешился на почве совместных экспериментов. Потому и нет магов оборотней уже пять тысячелетий, кроме того, оборотня надо еще и инициировать. А как я подозреваю при малейшем намеке на Дар, оборотня тут же убивали. Братишки говорили, что при погружении в память крови они что-то такое чувствовали, но, скорее всего их мать только была готова к трансформации, да к тому же была ими беременна. Но толчка к началу трансформации дать никто не мог, потому, как просто не знал, как именно это сделать, да и сопровождать во время трансформации никто не мог. — Чатлан согласился с доводами, — В общем, еще пока рано ребят в маги записывать, но уже скоро придется братишек немного помучить и самому помучиться.
— Ты о чем? — поинтересовался Чатлан, размеренно перебирая ногами стараясь не отстать от оборотня.
— Представь себе пять напрочь отмороженных магов, я и себя в эту кучу затесал, так как невероятно сложно удерживать себя в рамках, ребята будут такими же. Заметил, наверное? — Чатлан утвердительно кивнул. — Так вот, есть специальная техника нормализации психики оборотня, гуманностью она как обычно не отличается, но другой нет, а восемьсот лет ждать просветления в мозгах что-то нет никакого желания. Мне об этой технике тоже наставник поведал, и первый виток я даже испытал на себе. Почти две недели был заперт в стальной клетке, где метался бешеным животным без капли разума, а после этого где-то шесть месяцев почти каждый день убивал людей, а потом чуть ли не ежедневно пытался убить своего наставника.
— М-м, а неделя это сколько? — передернув плечами, уточнил Чатлан.
— Блин, все забываю, что не дома. Неделя это семь дней: пять рабочих и два выходных дня.
— А-а. — протянул маг, — У нас это кадара, только в ней двенадцать дней и три последних дня выходные.
— В общем, чуть больше кадары просидел в клетке.
Маг поежился и настороженно оглянулся, пытаясь найти взглядом четверку эндрау, но кроме песчаных барханов ничего не увидел. Покосившись на густую серо серебристую шкуру Данте, бредущего рядом и вывалившего язык от жары, Чатлан решил немного уточнить:
— Дан, а когда у них дар проявится?
— Понятия не имею. У меня примерно спустя год после первой трансформации проявился, а как дело будет обстоять у них, просто не знаю. Пик первой трансформации клювом прощелкал, но пробуждение дара надо не пропустить и инициировать даже против их воли, хотя это будет эффектно, так что вряд ли пропущу. — оборотень ухмыльнулся своим мыслям. — У меня как-то припадок человеколюбия случился, после чего один маленький домик прекратил свое существование, а четыре человека обернулись миленьким костяным атамом. Дар проснулся спонтанно, вот и забацал на автомате, получилось просто на загляденье.
