— Джун, а ты... может, мне не стоило... Давай забудем о моих чувствах и будем...
Девушка уже не знала, что на нее нашло раньше — как будто она была убеждена в том, что так следует поступить, что Джун ее не отвергнет. И почему вдруг она стала такой самоуверенной? Только из-за слов ее любимого о том, что она ему небезразлична? Да мало ли кто кому небезразличен. Это еще не любовь.
— Я тебе забуду! — почему-то цыкнул на нее юноша и вскочил со скамейки. Потом, правда, опять приземлился, еще ближе к ней. — То есть... забудешь тут... Нет, это не выход. Может, поступим так: я буду обращаться с тобой, как будто мы встречаемся, но потихоньку. Заодно и разберусь в своих чувствах. Ну, а смеешься ты почему? От радости что ли?
— Забавно получается: в моих чувствах ты даже и не сомневаешься, а своих понять не можешь.
— Уж такой я человек сложный.
— Самоуверенный ты человек. Но я тебя все равно...
— Тсс! — Джун закрыл ей рот ладонью, не давая вырваться долго зревшему признанию. — Я в курсе, ты забыла? И ни к чему такие вещи говорить на улице!
— А сама-то где завела разговор? — в очередной раз удивилась Лиза нелогичности своего логичного любимого человека.
— Это я от растерянности. Как получила сообщение о том, что ты в компании моих родственников, так и испугалась.
— Чего испугалась? Мне они показались довольно милыми, когда не дерутся с тобой.
— А ты не забыла, что с сегодняшнего дня ты моя девушка? Поэтому будешь так тепло отзываться о всяких клоунах — расценю это как измену.
— Ворчи, не ворчи, а я все равно счастлива, — улыбнулась Лиза.
Разговор оказался не таким, как она ожидала. Как обычно проницательный, ее сосед догадался о ее чувствах, но так и не понял, что она знает его тайну.
Он сказал, что попытается привыкнуть к ее чувствам. Это было просто чудом!
"Может быть, когда-нибудь Джун не просто будет принимать мои чувства, но и доверит мне свои?" Девушка даже не задумывалась о том, что времени, отведенного им с Джуном, оставалось все меньше и меньше. Она была уверена, что дома сможет и дальше общаться со своим необычным возлюбленным, который ради нее задумался о том, чтобы отказаться от своих склонностей. Может, он так решил по доброте душевной или потому, что она чем-то напоминает ему Костю? Лизе это было не важно. Он обещал попытаться — и она не смогла его расспросить. К тому же все осложнялось тем, что Джун считает, будто Лиза влюблена в девушку (по началу так и было, конечно, но потом-то Лиза разглядела настоящего Джуна!) и, наверное, сочувствует ей как товарищу по несчастью. Точно, так все и есть.
— Цыпленок, — выпутал ее из клубка мыслей голос любимого, — я спрашиваю: как у твоих других братьев с английским? Потому, что какое "хав дую ду" может изобразить Хрюша, я примерно представляю.
"Английский? А это еще зачем?" — про себя удивилась Лиза, но честно ответила, что Ванечка, который еще с первого класса решил, что будет делать одежду, учил прежде всего французский, как язык высокой моды, а английский, так же как и модельеров-англичан, почему-то недолюбливал. Зато Валентин мог произнести на языке Шекспира и прерафаэлитов самый изысканный комплимент.
— Ну... я не думаю, что мои братья обрадуются хоть какому комплименту от твоего, — усмехнулся Джун, — но буду иметь в виду: никогда не помешает деморализовать противника, пусть и таким жестоким способом.
Лиза не очень поняла, что он имел в виду, но поразилась, когда сосед объяснил ей, что ему необходимы хотя бы два свидетеля — подписать обязательство. Он решил помочь оказавшимся на мели родственникам раздобыть денег и одолжить им свою кредитку.
— Какой ты добрый... человек, Джун! — восхитилась художница. — Они за тобой чуть ли не охоту устроили, замуж выдать грозятся насильно, а ты им еще помогаешь.
— Кто бы говорил, — пожал Джун плечами. — Сама бы на моем месте небось и расписки с них не взяла.
Какое-то время Лиза не трогалась с места, глядя как зачарованная в темные глаза красавца, притворяющегося красавицей. Было что-то в их глубине, дающее надежду, — что-то очень похожее на нежность и...
— Ну что, Цыпленок, ты будешь выполнять свои новые обязанности? — вкрадчиво поинтересовался Джун.
От неожиданности девушка вздрогнула.
— К-какие?
— Ну как же? Теперь ты должна за мной ухаживать — наливать чай в столовой, подавать хлеб, нарезать мясо, если жесткое, а если очень жесткое, то и пережевывать...
— Это что... так все девушки девушек делают? — хихикнула Лиза.
— Все не все, а от своей я многого жду, — Джун был серьезен, как картина художника-передвижника на остросоциальную тему, но Лиза уловила тень насмешки.
— Отгонять от меня комаров, защищать от приставучих парней, осыпать комплиментами, — продолжал перечень шутник. — Разрешать отдохнуть после обеда у тебя на коленях, желать мне доброй ночи и доброго утра самым приятным образом... Хм...
На последнем требовании Джун споткнулся и покачал головой.
— Нет, это, пожалуй, слишком сложно.
— Почему? — не поняла Лиза. — Мы и так общаемся с тобой самым приятным образом.
— А вот и нет.
"И чего ему не хватает? Сам ведь не хочет рассказать, что он парень, вот мне и приходится о нем в женском роде говорить, а в остальном нормально все", — тут, впрочем, у Лизы мелькнула одна мысль.
— А, я поняла. Наверное, ты права, это сложновато будет, — вздохнула девушка. — Все-таки не английский и не французский...
— Ты о чем это? — с подозрением взглянули на нее любимые глаза.
— Ну как о чем? Ты, наверное, хочешь, чтобы я с тобой говорила по-корейски — это и будет самое приятное?
Хотя Лиза и старалась изо всех сил, реакция Джуна была для нее неожиданной. Он рассмеялся как расшалившийся малыш, захлопал ладонями по коленям, даже ее колени задел пару раз.
— Ну... Цыпленок, ты бесподобна. Молодец, большое тебе спасибо! Точно, именно это я и имела в виду.
Что ж, по крайней мере можно было быть спокойной: противна она ему не была. Даже наоборот — они так уютно сидели бок о бок, что Лизе и уходить никуда не хотелось, но тут она вспомнила ужасную вещь, хлопнула себя по лбу и убежала.
Конечно, во многом она сама сглупила. Не надо было даже заговаривать с этими Ромочкиными собутыльниками.
После пляжа Инна отправилась искать своего парня — чтобы просто успокоиться. Ведь беседа с Лизой в воде ее встревожила. Девушка всерьез начала задумываться: вдруг ее бестолковая подружка опять влюбится в неподходящего человека? И вообще, даже странно — как это Самойлова так быстро пришла в себя после разочарования. И на Инну-то уже ни капли не злилась: как ни в чем не бывало такие вопросы ей стала задавать. Ей, а не этой змее корейской. Может, именно эта зараза была человеком, чьи чувства хотела понять Лиза?
Раздумывая, Инна не заметила, как к ней приблизился один из Ромочкиной компании — рослый, но рыхлый тип с небритой физиономией. Тип попытался ее приобнять. Инна отскочила и отшутилась, ругая себя: надо же было вчера именно с ним заговорить! Намеки о том, что Ромочка — рохля и дурачок — ведется на подначки и его легко взять на слабо, девушку здорово разозлили, и она вывалила на непрошенного ухажера все, что думает о его глупой прическе и пошлых любезностях. Тип ухмыльнулся и ушел, а через пять минут примчался ее парень и закатил скандал: как могла Инна рассказать посторонним людям о том, какой он носит белье, а главное — как она могла смеяться над его цветочным узором!
Ясно было, что этот приставучий жук что-то напел ее парню, будто она, Инна, его соблазняла, ругала Рому, но его новый верный друг не поддался. С этим Инна еще могла как-то справиться? раньше она заболтала бы своего парня, разулыбалась бы, кокетливо повела бы плечиком в полупрозрачной коралловой тунике, и Рома забыл бы о своем недовольстве. Но сегодня что-то не клеилось, ее парень был в ярости, не замечал ее попыток отвлечь себя и наконец высказался:
— Зря я вообще с тобой связался: знал же, что ты для меня слишком сложная — хлопот с тобой. Лучше бы я весной Самойлову выбрал!
Выбрал? То есть он считал, что это он выбирал из двух подруг, влюбленных в него, а не более расторопная из девушек выбрала его?
— Да ты, Ромочка, для Лизы слишком уж консервативный. Взгляды у тебя — как у пенсионера! И на жизнь, и на искусство, — всплеснула руками Инна. Ей вообще не верилось, что они когда-нибудь будут такое обсуждать с Ромой.
— Ну и ладно, зато Лиза хотя бы не будет хвостом крутить и спорить тоже не будет. Не то что некоторые — одни капризы и гонор!
— Ну и катись к своей покорной Самойловой! Только ты ее плохо знаешь.
— Столько же, сколько и тебя, Инна.
— Не важно — людей любовь знаешь как меняет?
— Так а что ей меняться-то — она меня до сих пор и любит! — ляпнул вдруг Рома. — Я ведь видел, каким она меня нарисовала! Сам не замечал никогда, что я такой классный!
— Проклятая картина! — не выдержала девушка. — Не видела и не хочу. И вообще, если в кого Лиза и влюблена сейчас, так это в свою корейскую соседку.
Последнее Инна зря сказала, не подумав. А ведь эти гении-художники такие вспыльчивые!
Вспоминая эту их ссору, девушка ругала себя последними словами. Надо было обсуждать со своим парнем эту святую простоту Лизу! А что потом-то произошло? Просто уму непостижимо. Как эта бестолочь спасать от драки кинулась корейскую змею! Та даже половину своего яда растеряла от растерянности, когда эта коротышка загородила ее грудью от разозленного до предела ромы, которого Инна бы, конечно, не смогла удержать. Так простых соседок и даже подружек не защищают. Вот ляпнешь не подумав и в точку попадешь. Точно Самойлова неровно дышит в сторону Ли Джун. И на том спасибо. А то что бы Инна делала, если бы Лиза уцепилась своими мелкими лапками за Ромино предложение?
Девушка лежала на своей кровати и раздумывала, не начать ли плевать в потолок, на котором как раз появились неприятные картины: Рома и Лизка гуляют по песочку и держатся за руки, или стоят бок о бок за мольбертами и что-то синхронно малюют. Тут появляются с разных сторон она сама и эта корейская змеища. Змеища пытается поколотить Ромочку, а Инна ей вырывает волосья — клок за клоком. Самойлова оттаскивает свою драгоценную Джун, уже наполовину лысую, и носит воду из моря в ладошках, чтобы привести зловредную азиатку в чувства. А Рома понимает, какая отважная Инна и как она самоотверженно его любит, и забывает о всяких глупостях.
В середине разыгравшейся воображаемой сцены объявилась реальная Лиза. Она немного раскраснелась, чуть-чуть запыхалась и выглядела отвратительно довольной жизнью, хотя и смотрела на Инну с сочувствием. Она рассказала, как будто это было кому-то интересно, что по дороге встретилась с "буками", а те заявили, что Инна своей тоской портит ауру в доме.
— Инн, ты знаешь... не думай о той ерунде, что тебе Рома наговорил. Он не серьезно... Он вообще с самого начала почему-то к Джун цепляется... а я просто подвернулась в неподходящий момент...
— А что ты вообще явилась? Позлорадствовать? Поиграть в добренькую? Почему не ловишь свой шанс? Да еще и Джун эту свою приплела сюда! — Инна выдавливала фразу за фразой, как полузасохшую краску из тюбика.
— Какой еще шанс? — непонимающе хлопала глазами светловолосая бестолочь.
— Ну как же! Ты ведь дождалась такого предложения от своего разлюбезного Самойлова!
— Да от него мне такого не надо! И потом, я уже чья-то девушка!
— Так я тебе и поверила! Качок, с которым вы болтали, с Дашкой теперь, рыжий нашел себе рыжую, а может, и наоборот. А больше на тебя никто не позарится!
Может, и не стоило так кричать на единственного человека, который вообще озаботился ее состоянием, но Инну разозлили первые же слова подруги. Опять она ни минуты без того, чтобы Джун припомнить, не может!
— Да я правду говорю. Я вообще другого человека люблю. И этот человек... — Лиза явно подбирала слова. Не можешь врать — не берись. Ясно же, что нет у нее никого.
— Ты меня утешать пришла или хвастаться своими вымышленными успехами? — Инна решила замять неудачную выдумку подруги, а то она еще передумает ее успокаивать. Одной ей никак не хотелось оставаться — очень уж было не по себе от выходки ее парня, казавшегося таким смирным и любящим.
Остаток вечера проболтали. Инна даже позволила себе всплакнуть, хоть мама ее и учила, что настоящая женщина не показывает своих слабостей, даже так называемым подругам. По дружбе мадам Куликова была настоящим экспертом: успешно критиковала в беседе с одной подругой другую, с другой третью — и так далее по обширному кругу знакомых. Но сегодня ее дочь и прилежная ученица решила забыть о материнских наставлениях и просто выговориться перед глуповатой, но надежной подругой.
— И все-таки, Инн, он тебя по-настоящему любит, — уходя, шепнула Лиза и беззаботно побежала в ночь. Как будто ее там кто-то ждал.
— Ну и как это понимать? Я переступаю через свои многолетние привычки, обещаю подумать о наших возможных отношениях, а Цыпленок-непоседа куда-то срывается с места и бросает меня!
Джун встретил беглянку, грозно подбоченившись. Конечно, он догадывался, куда эта сердобольная малышка могла убежать. Ясное дело, отправилась свою гусыню-подружку утешать. Ох уж эти девчонки. Столько лет пробыл одной из них, понимал их, казалось бы, в совершенстве, поэтому и не удосужился за все эти годы как следует влюбиться (да и вообще, на что бы это было похоже?) — и все равно девочка-птичка ставит его в тупик. Он и не собирался так далеко заходить — просто хотел для начала по-дружески с ней побеседовать, намекнуть, чтобы не отчаивалась, но и не слишком явно проявляла свою симпатию. А что вышло? Он теперь ее официальный... Нет, она теперь его официальная девушка, а вот кто он для нее — это большой вопрос.
Приятно, конечно: так тебя полюбили, что и не обращают внимания, кто ты. А с другой стороны, не понятно, тебя ли любят. Но, в конце концов, какая разница? Одно дело догадываться, а другое дело, когда твоя драгоценная та самая прямо заявляет, что влюблена в тебя.
Поэтому-то, наплевав, хотя и не окончательно, на конспирацию, Джун собрался ловить момент.
— Раз уж ты поздно пришла и вообще... садись... будем восполнять пробелы в твоем образовании.
Ничего себе! Неужели он собирается учить ее целоваться? Как-то это очень быстро. Только недавно сомневался...
Решительно девушка пересекла комнату и примостилась рядом с Джуном.
— Молодец, хорошая девочка. А теперь повторяй за мной.
Урок был неожиданный, но забавный. И главное, познавательный.
Где-то пели сверчки, шумело море, играла музыка. Так сладко было засыпать, повторяя про себя новые слова.
— Вот ты и попался, красавчик! Эй, Чжихван, давай сюда камеру.
— Нет ее. Разрядилась.
— Вот ведь! Ладно. Мы ведь видели своими глазами, вдвоем, а значит это публичное разоблачение. И потом у нас есть те фотографии, где он валяется со своей пигалицей на лужайке. Этого должно хватить.
— Раньше почему-то не хватало.
