Оскорбитель стал куда больше похож на человека, чем на монстра, когда-то оторвавшего голову Ш-Телл. Оранжевая радужка, выступающие вперед челюсти, низкий лоб — вот, пожалуй, и все черты, что роднили его с ли-ча. Колыхалось в слабом тяготении внушительное брюхо, грудь и голову покрывали короткие белые волосы.
— А меня вы не подменили за время полета? — поинтересовалась Ш-Телл.
Тварь осклабилась.
— Нет причин для твоего беспокойства. Исходная Ш-Телл погибла на берегу Одиннадцатого в ходе разрушающего сканирования около четырех тысяч лет назад. Ты — лишь объедок от пиршества своего владыки, приобретенный кровными братьями в качестве одного из тысяч ключей к Архиву. Слепок с нейронно-глиальных сетей, запись синаптических потенциалов, блок оцифрованных последовательностей протеинов и азотистых оснований, прошедший сквозь связующие кольца. И плоть, сотворенная в циркуляторах кровного брата. Ты такое же его порождение, как и я, только слабое, глупое и невежественное. Так с чего тебе сейчас беспокоиться о своей жалкой идентичности?
Ш-Телл хотела было задать просившийся на язык вопрос. Оборвала себя на полуслове.
— Сколько еще до Земли?
— Взгляни, — Оскорбитель вытянул пухлую конечность, указывая на яркую звезду высоко над горизонтом.
Ш-Телл прищурилась, рассматривая светлую точку.
— Это... Земля?
— Ее солнце. — Оскорбитель поднял руку почти в зенит, затем указал значительно правее. — И две крупнейшие планеты, что вокруг него обращаются. Торможение выведет на траекторию между их орбитами в плоскости эклиптики. Даже после уничтожения Палача уровень доверия со стороны людей остается низок.
— Мой тоже, — пробормотала Ш-Телл. Оскорбитель не удостоил ее ответом. Развернувшись, поплыл из закутка Ш-Телл через анфиладу прозрачных пузырей в центральный зал.
Ли-ча последовала за бывшим тюремщиком, сама не зная, зачем. Соскучиться по обществу эмбриона она не успела.
— Так Палач уничтожен? — спросила она у перекатывающейся складками жира спины.
— Вспышку могла бы увидеть даже ты, биоформа, — ответил Оскорбитель. — Остатки отклонены, разошлись с целью на дистанции в миллиарды ваших миль. Нет никаких попыток торможения. Безопасность достигнута — для Земли и для кровных братьев. Оскорбление было поистину великим, и алчные боги там, в глубинах, где металл и шепот свиты вокруг звезд, до конца времен сохранят о нем память.
Ш-Телл невольно обернулась, хоть даже не могла сказать, в каком направлении находится родная планета. Что произошло на Кольце Речи за эти...
"Тысячи лет. Морское дерьмо".
— Мне кажется, — сообщила она эмбриону, — вы все-таки не посмели заменить меня. "Разрушающее сканирование неприемлемо" — так, кажется, сказал Ник? Да, отродье Оскорбителей?
Спина эмбриона дернулась.
— Принимать Архив за своего спутника? — процедил он, — Большая глупость слабого мозга, чем считать себя исходной Ш-Телл. Архив существовал, когда предки обоих ваших видов рылись в грязи, и уже тогда был стар. Воспоминания, что он пожрал, осколки мотивации, что он унаследовал благодаря поврежденным кодам Алчности — не равносильны идентичности. Спешка зараженной биоформы была голодом Алчности — хоть вы и были глупы достаточно, чтобы считать ее человеком, и желания ее оставались человеческими. А цели Архива остаются целями Архива, пусть и в оболочке из человеческих намерений. Не вздумай переоценить свою важность, объедок.
Ш-Телл замерла на пороге зала, где когда-то лишилась головы. Пристально глядя в его середину.
— Он... еще жив? — с запинкой спросила она.
Оскорбитель бросил короткий взгляд на останки копии — рядом со своими собственными. Плоть высохла и почернела, раскололась трещинами, из которых сочилась мутная жидкость. Череп скалился из сплошного сплетения красных щупалец. По полу рассыпались пожелтевшие от времени зубы и костяшки пальцев.
И при всем том — тело порой явственно вздрагивало, и тогда трещины в мумифицированных мышцах набухали каплями крови.
— Зачем? — прорычала ли-ча. Она подсознательно ждала запаха гниющего мяса, но воздух под куполом был необычно чист и свеж.
Эмбрион опустился на живой пол напротив своего высохшего двойника. Когда-то эта картина сама по себе перепугала бы Ш-Телл, но сейчас она лишь крепче сжала копье.
— В избыточности нет необходимости. В лишнем вмешательстве нет необходимости. Кровные братья нуждаются в его нервной системе. Жизнеобеспечивающие интерфейсы Архива поддерживают плоть, что, в свою очередь, питает клетки мозга. Радуйся, что твой организм был сохранен в более активном виде.
— Я спросила не об этом! — Ш-Телл прижала уши. — Ты же говорил, что вы больше не нуждаетесь в дополнительных каналах! Ты сказал, что вы убили Алчность огнем со своих машин! Третья Атака! Зачем вы продолжаете его мучать?
Оскорбитель с любопытством естествоиспытателя склонился над мумией. Пробежал чуткими пальцами по набухшим узлам щупалец и поверхности ртутной жидкости.
— Мучать? — задумчиво проговорил он. — Большинство нервных клеток задействовано в передаче потока от инкапсулированных слоев. Но — стохастические сети-корелляты вспыхивают в коре и стволе мозга, могут осознавать прохождение сигнала в форме синестетических ощущений... Да, пожалуй, это можно назвать пыткой.
Он отодвинулся прочь. Снова замер, скрестив ноги и возложив руки на колени.
— Видишь ли, — услышала Ш-Телл. — Полагать Алчность уничтоженной — типичное для твоего слабого мозга упрощение. Разрушение гештальт-сферы зараженных слоев, физическое очищение от основных субразумных кодов, снижение когнитивной мощности до подпороговых значений. Но в несущих слоях по-прежнему могут сохраняться инкапсулированные блоки Алчности. Попытка пробить прямой канал через внешние зоны грозит реактивацией. Риск мал — теням былой Алчности не совладать с совокупной мощью Архива и кровного брата. Риск существует. Нет причин рисковать для кровных братьев. Особенно лишь для того, чтобы удовлетворить твои примитивные эмпатические импульсы, объедок. Канал, поддерживаемый мозгом, слаб, но достаточен для утоления голода.
Ш-Телл сжимала оружие до хруста в костяшках. Не отводя ненавидящего взгляда от эмбриона.
— Умерь свою бессильную ярость, — посоветовал Оскорбитель. — Клубок органических бионейронов — ненадежный связующий элемент. Кровные братья не связаны больше спешкой и голодом путешествия. Необходимость совместного взаимодействия с Архивом очевидна. Спешка не необходима. Новые каналы будут созданы и проложены, безопасность сохранена, а Алчность познает оскорбление конечного поражения.
Ли-ча что было сил швырнула копье в стену купола. При крохотной силе тяжести рывок отбросил ее саму в проем входа. Копье отрикошетило от стены, вращаясь, несколько раз пересекло купол и, наконец, мягко опустилось на пол.
Ш-Телл молча проплыла через зал к питательной машине. Заставила ту выдать медленную, тягучую струйку воды. Только сейчас ли-ча поняла, до чего у нее пересохло в горле.
— Вам хватит времени? — спросила она, напившись. — Слабые Владыки не пришлют к Земле нового Палача?
Эмбрион фыркнул.
— Палача, способного сражаться с объединенной мощью людей и кровных братьев? Возможность — существует. Мотивация — отсутствует. Затраты на сбор добычи велики и для слабого владыки. Храбрость Земли и оскорбления кровных братьев больше, чем злоба оскорбленного полубога.
— Давным-давно это не спасло твой народ, — процедила ли-ча. — Какими они были, Оскорбитель? Какими были твои предки? Похожими на людей? Или на меня?
Если ее слова и задели чудовище, оно этого никак не показало.
— Край сред, вкус мяса и крови, страх одиночки и тепло стаи, — протянул эмбрион. — На твой вид, на человечество и на множество разумов Галактики. Ситуация отлична. У тех, кто даровал кровным братьям тело и разум, был жалкий источник подачек — не Архив Щедрости во всей ее славе. Нет нужды в охоте, и не будет больше оскорблений. Бег завершен, и скоро голод будет утолен.
Ш-Телл подобрала копье. Замерла неподвижно, рассматривая звездную пустыню над железными просторами. Третья Атака...
Ей с трудом верилось, что поблизости по межзвездным меркам — планета, чьи обитатели сделали то, что не удалось великим предкам. Дали отпор посланцу полубога.
И вертелась в голове одна-единственная мысль. Даже догадка.
Ослепительная. Безумная. Страшная.
— На Одиннадцатом, — протянула она, — мы иногда собирали бабочек-ракушек прямо на берегу. Книжницы говорят, порой в их мозгу заводится рачок, яйца которого, чтобы проклюнуться, должны побывать в дерьме тичиака. Тогда он начинает гнать бабочку-ракушку из темноты к свету, к урезу воды. Тичиаки пикируют с высоты прямо к воде, хватают их лапами, швыряют на бетон. Потом спускаются и пожирают мясо из треснувших панцирей. Рыбаки тоже набивают полные корзины. Паразит безвреден для ли-ча, но мы все равно тщательно варили мясо перед тем, как съесть.
Эмбрион молчал.
— Кора мозга занята чем угодно, но не ностальгическими воспоминаниями, — резко бросил он. — Размышления? Аналогия? Стресс? О чем ты говоришь, объедок слабого владыки?
Ш-Телл зашипела, оскалившись.
— О чем я могу говорить, морское дерьмо? — бросила она в лицо эмбриону. — Разве могут быть у жалкой глупой биоформы какие-то секреты, о которых не знает Оскорбитель?
— Говори! — хлестко ударил приказ.
— Ли-ча не любят пустой болтовни, — сообщила Ш-Телл. — Предпочитаем копья.
Оскорбитель был чудовищно быстр — особенно для своих габаритов.
Ш-Телл не тренировалась с гарпуном уже предки ведают сколько.
Но она была охотницей с Одиннадцатого — и цель была в паре шагов от нее.
Острие разорвало плоть — и Ш-Телл успела увидеть, как густая тягучая кровь взмывает в воздух багровыми шариками.
А затем страшный удар вырвал из рук копье и швырнул ее на стену купола, выбив воздух из груди.
Ш-Телл боролась молча и яростно. Зубы рванули мягкую плоть, пальцы впились в запястья Оскорбителя. Сцепившись, они врезались в прозрачный колпак, отлетели вниз. Эмбрион извернулся, и в последний момент они уклонились от тускло-серебристой лужи, где среди костей шипели и растворялись алые щупальца.
Пол выгнулся. Охватил железным кольцом ноги Ш-Телл, притиснул руки к полу. Обезоруженная, ли-ча встретила яростный взгляд эмбриона.
Зашипела, смеясь, ожидая последнего, смертельного удара.
Секунды тянулись. Ш-Телл смотрела мимо Оскорбителя — в лицо звездам. Ей было весело.
Губы Оскорбителя разомкнулись.
— Зачем?
Ш-Телл скалилась в улыбке.
— Связь разорвана? Канала больше нет?
— Ты нарушила сделку, что была заключена между Архивом и кровными братьями, — лицо Оскорбителя было совсем рядом. — Которая была единственной причиной твоего выживания. Зачем?
— Чтобы спасти Землю. И вас заодно, несчастные звездные ублюдки.
Тишина, повисшая после этого ответа, была поистине космической.
Оскорбитель всплыл в воздух. Бросил лишь один короткий взгляд на то место, где минуту назад покоилось иссохшее и освежеванное человеческое тело с копьем в горле — а теперь осталось лишь дрожащее озеро серебристого коллоида и обломок древка.
Оковы разомкнулись, отпустив Ш-Телл. Ли-ча села, потирая горло. Она не сомневалась, что синяки будут болеть еще много дней.
— Говори, — уронил эмбрион. От издевательского тона не осталось и следа.
Ш-Телл покачала головой.
— Соглашение по-прежнему в силе? — спросила она. — Не со мной — с Землей? Вы все еще хотите овладеть секретами Архива?
— Что бы ты не пыталась сделать — тебе это не удалось, — хмуро проронил эмбрион. — Да, нейронный канал разрушен, и связь с Архивом оборвана. Но — не необратимо. Кровным братьям придется рискнуть встречей с инкапсулированными тенями Алчности и пробить путь к Архиву через инертные слои напрямую. Либо — целенаправленно найти выживший участок Алчности и вновь ввести в него образец мозга Ника. Ведь это ты хотела сделать? Избавить от пытки того, кого считала товарищем?
Ш-Телл снова засмеялась.
— Плохо, Оскорбитель. Пробуй еще.
— Мы засеем твой ничтожный мозг сканерами и расщепим его по волоконцу, — глаза Оскорбителя сузились. — Мы просеем синапс за синапсом, воспоминание за воспоминанием — и получим ответ без твоей помощи.
Ш-Телл смерила монстра взглядом.
— "Цели Архива в оболочке из человеческих желаний", — процитировала она. — Интересно, вне зависимости от целей Архива — совпадет ли моя смерть — или как вы это зовете, разрушающее сканирование? — с желаниями Ника?
— Если станет ценой за спасение Земли? — с угрозой проговорил эмбрион.
— Если станет ценой ответа, который вы и так можете получить? — парировала Ш-Телл. — И гораздо дешевле?
Эмбрион посмотрел на ли-ча. Протянул руку, сгреб кусок древка. Напряг кулак. Воспроизведенная куполом кость хрустнула, переламываясь надвое.
— Отлично, — вот теперь от голоса Оскорбителя по спине Ш-Телл побежали мурашки. От сквозившей в нем пустоты и смотрящих в никуда глаз. Будто с Ш-Телл сейчас говорило нечто слишком чуждое, чтобы его ярость затрагивала мышцы лица и голосовые связки. — Тебе удалось нас оскорбить, биоформа. Мы признаем оскорбление нанесенным. Теперь скажи, чего ты от нас хочешь — или умри.
Ш-Телл обернулась. Посмотрела на яркий огонек среди бесчисленных искорок в космической ночи.
Кажется ей — или звезда за это время стала чуть ярче?
— Доставьте меня на Землю, Оскорбители. И вы получите ответ. Клянусь Третьей Атакой и великими предками.
Ш-Телл неловко пошатнулась, цепляясь за кресло. С удивлением поняла, что начала отвыкать от нормальной (ну или почти нормальной — порой при резких движениях она ощущала призрачный крен палубы) силы тяжести.
— Это очень примитивное устройство, — проговорил в ухе извиняющийся голос Сандры Петровской, советника дипкорпуса ООН при ударной паромной группе ВКС ГлобДефКома. — Модели, используемые на Земле, способны создавать гораздо более совершенный эффект присутствия. Но мы на борту военного корабля. Флот привык поступаться удобством ради надежности.
Ш-Телл не вздрогнула. За время, проведенное сначала на борту катера высокой дальности, а затем — монитора, что доставили ее на "Пангею", она уже свыклась с голосами, звучащими из крохотного наушника, и лицами, возникающими прямо на ближайшей стене.
— Через нее можно говорить? В обе стороны? — спросила она.
— Сейчас они включат двустороннюю связь, — ли-ча решила, что это означает "да". — Ш-Телл, прошу прощения, но я не смогу присутствовать при вашей беседе — совещание имеет вторую степень секретности. Это означает, что ты тоже не должна никому рассказывать о том, что услышишь.
— Поняла, — Ш-Телл улыбнулась про себя. Сама того не заметив, Сандра Петровская сообщила ей кое-что важное. Как бы не повернулось дело в дальнейшем, земляне, похоже, не собирались оставлять ее на положении зверушки в клетке. Странно было бы требовать от узницы — или смертницы — хранить молчание.
Она вгляделась в изгибы адаптивного монитора.
