— ...таким образом, продвинув народное самоуправление в Ростании на принципиально новый этап, — закончил, наконец, Перепелкин свою солидную речь. — Спасибо за внимание.
— Большое спасибо уважаемому Владиславу Киреевичу за его увлекательный доклад, — Елена Воронина опять сверкнула свой белозубой улыбкой. — Полагаю, многие наши телезрители с интересом прослушали такую тщательно продуманную программу. Я думаю, что даже если уважаемый кандидат не достигнет своей цели в предвыборной гонке, у него появится немало возможностей реализовать ее на своем нынешнем посту. Теперь же мы переходим к следующему кандидату — доктору политических наук, заслуженному деятелю культуры и искусства Ростании, лауреату Премии мира, секретарю Народного Правительства по идеологии Папазову Андрею Геннадьевичу...
Очередь Олега, как он и предполагал, подошла в самом конце.
— И, наконец, наш последний кандидат, Кислицын Олег Захарович, занимающий в настоящее время пост ведущего эксперта по перевозкам в Министерстве транспорта, — ее улыбка уже несколько поблекла от утомления, но, как показалось Олегу, вышла довольно сочувственной. — Несмотря на его относительную молодость — ему только тридцать шесть лет — он уже успел показать себя опытным руководителем и умелым организатором. Кроме того, многие из вас, наверное, помнят, как весной он героически участвовал в задержании опасных террористов, едва не поплатившись жизнью за свое мужество, — голос ведущей стал торжественным. — Напомню, Олег Захарович награжден орденом "За отвагу" второй степени. Вам слово, Олег Захарович!
Олег откашлялся. Внезапно он почувствовал странную слабость в коленках. Вся огромная страна смотрела на него через глаза телекамер, строго вопрошая и испытывая — достоин ли? Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и неожиданно для себя встал из кресла. Ну, если Шварцман навешал мне на уши обычную лапшу, чтобы найти еще одного статиста для предвыборного спектакля, вечером мне светит кушать тюремный супчик, он же баланда. А если начальник Канцелярии говорил правду, ему придется попотеть, чтобы объяснить Треморову мое поведение. Впрочем, он может просто не довести до сведения шефа мою выходку, разве что Сам сейчас увлеченно смотрит передачу по ящику. Конкурентов изучает, типа. Но остается еще нежно любимый населением Дуболом со своими одэшниками, который наверняка кладет на стол Нарпреду собственные сводки...
— Уважаемые телезрители, — начал Олег, выходя из-за стола. Из-за кулис послышался удивленный гул голосов. Подобные выходки сценарий явно не предусматривал. Ну и пусть, эфир прямой, авось не посмеют прервать. — Я не стану здороваться с вами — за последний час вы услышали не одно такое приветствие. Не стану и излагать свою программу — думаю, что все, что в ней имеется, вы могли услышать и от других кандидатов.
Удивленный гул за кулисами еще усилился.
— Думаю также, что вряд ли кому-то хочется слушать еще одно прилизанное под общую гребенку выступление, ничем не примечательное и забытое еще до того, как я закончу. Лучше скажу пару слов на свободную, как принято в школьном сочинении, тему.
Олег уселся на краешек стола, опасно затрещавшего под ним. Нет, что ни говорите, а хилая пошла нынче мебель. Подумать только, уже и на стол сесть нельзя, того и гляди сломается. Вот потеха-то случится для дорогих телезрителей, когда я с пола подниматься стану! Интересно, наберу я за клоунаду лишние пару голосов или нет?
— Я благодарен нашей столь же мудрой, сколь и прекрасной Елене, — Олег отвесил в сторону ведущей изящный полупоклон, почувствовав, как еще сильнее затрещал под ним стол (прекрасная Елена слегка улыбнулась, явно польщенная комплиментом), — за то, что она напомнила о маленьком инциденте, случившемся со мной в темном переулке, — он слегка подмигнул ближайшей камере. — Видите ли, господа, мне хочется воспользоваться случаем, чтобы развеять некоторые заблуждения относительно моей скромной персоны.
Интересно, подумал он, а если сказать им, что по башке мне врезали не террористы, а крепкие ребята из Службы Общественных Дел? Ладно, не стоит лишний раз злить собак. Воздержимся.
— Видите ли, не так уж геройски я с бандитами дрался. Просто услышал какой-то шум, бросился туда и сразу же получил по кумполу, — он сокрушенно вздохнул, но тут же рассмеялся. — Прямо как в анекдоте — поскользнулся, упал, очнулся — гипс. Ну, я полагаю, что мои шишки имеют малое отношение к предстоящим выборам и моим качествам как претендента, — он посерьезнел. — А вот что я могу сказать про нынешнее положение дел у нас в стране? Да только то, что все повторяют на улицах. Плохи у нас дела, и трудности наши все менее и менее временные, а все более постоянные. В магазинах пусто, за вином очереди, в кошельке одни талоны на стиральный порошок, да и те не отоварить, от бандитов житья не стало. Нынешние проблемы одной программой не исправить, тут просто действовать надо...
Гул за кулисами несколько утих. Около дальней телекамеры возник растрепанный мужик в очках и стал энергично подавать ведущей какие-то знаки. Так, пора закругляться, пока меня не закруглили силой.
— В общем, суть того, что я хотел сказать, проста! — Олег соскочил со стола и выпрямился во весь рост. — Если я стану Народным Председателем, я сделаю все, чтобы избавить вас от нынешних проблем. Каким образом — знаю, но сейчас рассказать не успею. Вот и вся моя программа.
Он развел руками.
— К сожалению, тут показывают, что наше время истекло, — Олег опять подмигнул телекамере, — так что я вынужден закруглиться. Спасибо за внимание, и милости прошу на избирательные участки.
Он поклонился и вернулся в свое кресло. Из-за жарких лучей прожекторов под мышками и по спине тек пот.
— Да, уважаемые телезрители, — несколько растерянно, как показалось Олегу, защебетала ведущая, — как правильно заметил уважаемый Олег Захарович, наша встреча в прямом эфире завершается. Давайте поблагодарим всех ее участников за интересно проведенное время и с нетерпением будем ожидать новых встреч с ними! Напоминаю, вы смотрели программу "Выступают кандидаты в Народные Председатели". Всего вам доброго.
Как по команде прожектора выключились, оставив на память разноцветные пятна в глазах. Зеленые лампочки на телекамерах сменились красными, а затем и вовсе погасли. Ведущая поднялась из-за своего столика и пошла к выходу из павильона. Олег поймал на себе брошенный ею взгляд, в котором странно перемешались опаска, интерес и одобрение. Он помахал ей рукой. А вдруг да удастся склеить девицу на сегодняшний вечер? Та сделала движение в его сторону, словно намереваясь подойти, но тут же опомнилась и выскользнула наружу, напоследок бросив на Олега еще один заинтересованный взгляд. Ну что же, и обломы иногда случаются...
Кандидаты на высокий пост, покряхтывая, вылезали из-за стола, разминая затекшие ноги и спины. Они тоже бросали на Олега взгляды, но в них не читалось и следа заинтересованности или одобрения. На их лицах отражались только осуждение и насмешка.
— Допрыгался, малыш, — с иронией заметил ему Перепелкин Владислав Киреевич, зубр народного самоуправления. — Вел бы себя как положено, глядишь, и обломилось бы что после выборов. А сейчас тебе, я думаю, совсем другую работу подберут, и-иксперт. Где-нибудь в автоколонне на Дальнем Севере собак в упряжках пересчитывать, например.
Директор Инкома густо захохотал и вышел. Остальные претенденты гуськом потянулись за ним, оставив Олега в полном одиночестве.
Олег пожал плечами и выбрался из кресла. Он попытался вспомнить, как добраться до нужного выхода из телецентра, у которого поджидала машина, но не смог.
— Ладно, выберусь, — пробормотал он и двинулся вслед за остальными. Но тут на него налетел давешний растрепанный мужик в очках, в котором Олег наконец опознал режиссера передачи.
— Что вы себе позволяете! — завопил он высоким фальцетом, хватая Олега за пиджак. — Кто вам позволил себя так вести! Что вы устраиваете в прямом эфире!
— Что именно я устроил в прямом эфире? — невинно переспросил Олег. — Вроде бы нецензурными словами не ругался, стульями в конкурентов не швырял, водой из стакана никого не облил. Что вы имеете в виду?
Режиссер осекся и с ненавистью посмотрел на Олега.
— Ах, не понимает он! — теперь режиссер скорее шипел, чем кричал. — Ваньку валяешь, да? Ну ничего, отольются тебе еще мои слезы...
Он опустил олегов пиджак, спиной отодвинулся на пару шагов, повернулся и выскочил в коридор.
Олег какое-то время молча смотрел ему вслед. Затем вздохнул, поправил пиджак и решительным шагом двинулся в неизвестном направлении. Где-то там раздавались неразборчивые голоса. Интересно, ориентируются ли местные работники в собственных лабиринтах? Н-да... Как бы не оказался наш растрепанный режиссер пророком. Что-то скажет Шварцман?
— Кто работает с Кислицыным? — голос Ведущей сух.
— Тилос, — откликается Скайтер. — Что-то не так, Суоко?
— Мне не нравится его участие в избирательной кампании. Не стоит ли нам задуматься... об исключении непредсказуемых факторов?
— А по-моему он лапочка, — хмыкает Стелла. — Здорово под конец выступил. Думаю, больше на прямой эфир они не отважатся.
— Стелла! — Суоко бросает на нее укоризненный взгляд. — Ну что ты такое говоришь! Лапочка — не лапочка, при чем здесь это? Соберись, мы делом заняты.
— Делом? — удивляется Хранительница. — Что-то не помню, чтобы мы официально собирали Совет. Мне казалось, у нас так, дружеская встреча. Поболтать о том о сем, телевизор посмотреть... Лангер, я права?
— Действительно, Суоко, — Хранитель слегка поднимает бровь. — Я тоже полагал, что у нас просто дружеская встреча. Лестер?
— Ага-ага. Суоко, милая, не знаю, как ты, а я устал. Мне расслабиться хочется. Ну их, дела, а? Или ты опять хочешь без Джао что-то обсудить?
Лицо Ведущей на мгновение каменеет.
— Если хотите, я могу созвать и официальное заседание, — пожимает она плечами. — Только... только я хотела обсудить кое-какие проблемы накоротке. Без... без привлечения... лишних... я имею в виду, обсудить в узком кругу, чтобы не отвлекать остальных от дел.
— Оторвутся, если потребуется, — Лестер хмыкает. — Но мне что-то тоже не хочется продираться через формальности. Ладно, если хочешь обсуждать — давай, вываливай, что у тебя там. Только не затягивай, ладно?
— Да нечего затягивать. Меня только Кислицын и беспокоит. Он ведь наш эксперт. Думаю, что подставлять его под огонь совершенно незачем. Не знаю, что взбрело в голову Шварцману, но идею следовало пресечь сразу. Глупости какие-то получаются.
— Ой, да брось, — Стелла томно потягивается. — На честных выборах в Сахаре, например, парень на таких финтах неплохо бы поднялся. А так дадут ему по ушам, чтобы не высовывался, когда старшие дяди в свои игры играют, он поумнеет и больше соваться не станет, куда не просят.
— Да как вы не понимаете! — Суоко со стуком ставит свой бокал на столик. Искрящееся пузырьками кьянти расплескивается по полированной поверхности. — У нас нестабильная система! Страна и так на грани взрыва, и любая девиация, любое неосторожное слово сейчас может привести к непредсказуемым результатам! Я думаю, что пока Кислицына нужно вывести из большой игры. Как-нибудь потом мы можем...
— Я против скороспелых решений! — Лестер выпрямляется в кресле. — Возможно, здесь есть рациональное зерно, но вот так, с бухты-барахты... Слишком серьезные ты поднимаешь вопросы, чтобы кто-то один мог взять на себя ответственность. Думаю, нужно созвать Совет и обсудить идею надлежащим порядком. Но не сейчас, только не сейчас! У меня первый выходной за три месяца! Завтра.
— Ребята! — жалобно морщится Суоко. — Ну что вы, в самом деле? Совет — официальный публичный протокол, долго и нудно обсасывать косточки, копаться в мелочах... Притащится зануда Джао, начнет рассуждать о необходимости тщательных исследований... оно нам надо?
— Да уж, Джао точно начнет рассуждать, — соглашается Лестер. Стелла поддерживает его молчаливым кивком. — Суоко, да что тебе дался Кислицын? Пусть хоть на голове стоит — все равно результат останется прежним. Как был он пустым местом с нулевыми шансами, так и останется, даже если Треморов неожиданно из игры выйдет.
— Именно, он пустое место. Если его убрать из кандидатов, ничто не изменится, — губы Ведущей складываются в упрямую тонкую линию. — Поймите же — нам нужно, чтобы Треморов остался Председателем! Все наши планы просчитываются с учетом именно такого исхода. Или мы работаем на его победу, или нужно срочно все переделывать.
— Ну ладно, ладно, убедила! — машет рукой Стелла. — Делай, что хочешь. Я не против. Только выведи его из игры аккуратно. Он умница и нам еще очень пригодится после выборов.
Лестер пожимает плечами и тянет коктейль из бокала.
— Ну, вот и хорошо, — в голосе Суоко слышится явное облегчение. — Разумеется. Кислицын нам еще пригодится, как и любой наш эксперт.
— Так дело не пойдет, — внезапно вклинивается Скайтер. Все поворачиваются к нему. — Суоко, я против. Извини, я вынужден потребовать созыва Совета для обсуждения поднятого тобой вопроса.
— Нет! Мы не станем обсуждать Кислицына на Совете!
— Что?! — Скайтер смотрит на Ведущую широко раскрытыми от удивления глазами. — С каких пор ты начала решать, что мы обсуждаем а что — нет?
— Ну да, ладно, ты прав! — Суоко обиженно отворачивается. — Извини. Ты в своем праве, разумеется. Но я думала, ты мне друг...
Скайтер медленно встает и подходит вплотную к Ведущей. Та старательно избегает его взгляда.
— Суоко, скажи мне, пожалуйста, каким образом наши личные отношения влияют на дело? — медленно, растягивая слова, произносит он. — Мы — Хранители. Наши чувства здесь ни при чем. Я действительно твой друг, и мне хочется верить, что чувство взаимно. Но долг выше любых эмоций. Я считаю, что ты подняла слишком важный вопрос, чтобы решать его на ходу. Возможно, ты права, и Кислицына нужно удалять из процесса — ради стабильности или ради его личной безопасности, неважно. Но парень доказал, что умен и перспективен, и вот так, щелчком, словно клопа, вышибать его из игры, я не позволю.
— Да никто не собирается!.. — вскидывается Ведущая, но Скайтер не дает ей договорить.
— Суоко, я не торгуюсь. Если хочешь убрать Кислицына, объявляй официальное заседание Совета — и приготовь очень убедительное обоснование, почему мы должны поступить именно так. И имей в виду, что объясняться придется как минимум передо мной и Джао.
Суоко открывает рот, но Скайтер не позволяет ей сказать ни слова. Он резко поднимается.
— Суоко, милая моя, не забывай, мы Хранители, а не политики. Меня и без того жутко бесит, что мы вынуждены поддерживать Треморова, которому я бы с удовольствием башку оторвал. Но ты еще и начинаешь крутить интриги вокруг Джао. Стелла рассказала мне о твоих подозрениях, но у тебя нет никаких реальных доказательств. Я не позволю тебе устраивать травлю одного из нас только из-за того, что он открыто защищает свои взгляды. Вопрос с Кислицыным обсуждается на Совете или не обсуждается вовсе. Точка.
