Колян пожал плечами, наклоняясь к 'телу'.
— Подожди! — тут же воскликнула она, робко прикасаясь к плечу Коляна.
— Что? — спросил Бабуин.
Женщина смутилась. Голову опустила, не знала куда руки деть.
— Он когда пьёт — плохой. Дерётся, из дому всё несёт. На работе проблемы. Только он меня любит.
— В смысле? — не понял Бабуин. Потом — дошло. Показал соответствующий жест, — Не стоит?
— Когда трезвый — не любит, — кивнула женщина, смущаясь ещё больше, — Не может. Злиться ещё больше, что не может. И ладно бы гулял на сторону. Так нет же — ему тоже надо! А не может! Я же ему сама наливаю, как терпежу уже нет никакого!
— Вам к врачу надо! — вздыхает Бабуин.
Баба — разревелась.
— Надо! — кивала она, ревя, — Да где же их взять, врачей-грачей?! И так позора хапнули, ходили! Только на смех нас подняли, да славу в люди пустили! То я хоть ему насосу, порадуемся, а как трезвый — вообще никак! Ничего! Только пьяным и работает!
И переворачивает тело. Оба — кивают. Видно невооружённым взглядом — 'Осторожно! Работает кран!'
— А знаете, — глаза бабёнки загорелись, заблестели, — Не надо ничего. Идите! Спасибо вам. Извините, что побеспокоила! Вот деньги! Я — отложила! Идите! Он у меня и так — хороший!
— Бесспорно! — кивнул Бабуин, разворачиваясь. Деньги остались на комоде.
Уже на площадке первого этажа спросил Коляна:
— Что сделал?
— Испуг у него был. Детский.
— В смысле?
— Он ещё совсем ребёнком был. Ничего он не понял. Для него это было что-то ужасное и непонятное. Родная тётка! Бр-р-р! Даже не предлагаю смотреть! Мне — противно! А дитю?
— Так он теперь подсознательно боится пельменя?
— Уже нет, — пожал плечами Колян, — Если она сейчас там, наверху, произведёт хорошее запечатление — будет у них всё хорошо. Если и будет пить, то по другой причине.
— Зря деньги не взял, — вздохнул Бабуин, — Получается — заработали.
— Пошли дальше! — отмахнулся Колян. — Если опять отвратно получиться — сама виновата. И деньги брать не за что.
— Колян, — начал Бабуин, — Мы вот с Маринкой тоже не понимаем — а тебе это совсем не нужно?
— Саш, я по-твоему — кто? — останавливается Колян, — Кот блудливый? Или — человек?
— Даже так? — восклицает Бабуин, — Ну, если так смотреть — то вопросов больше не имеем! Двинули!
Шли-шли, пока Бабуин не покачал головой:
— Сколько таких вот семей! Несчастных на пустом месте! Правильно она сказала — 'врачи-грачи'! И не знают — что делать? К кому пойти, у кого спросить? Да и спросить бояться! Верно сказано — на смех лишь подымут. Мучаются всю жизнь. Но, ты знаешь, хорошо, что деньги не взяли! Они — молодцы. Что ей — выгнала, другого бы нашла. Без такой беды в голове.
— С другой бедой в голове, — кивнул Колян, — Под Мороком все ходят.
— То — да! — вздохну Бабуин. — Слушай, ты случаем не знаешь, откуда Морок этот взялся?
— Случаем — знаю, — пожал плечами Колян, — Кто ещё может так наказать всё человечество? Морок наслала Мара.
— Вот это поворот! — резко остановился Бабуин, — И за что же? Понимаю — заслуженно, человек — та ещё скотина. Да и в народе так и говорят, что если Боги хотят наказать — лишают разума. А за что именно?
— За дитя своё! Осерчала! — пожал плечами Колян.
— Ах, ну да! — хлопнул себя по лбу Бабуин, — Богородица же! Мог бы и сам догадаться! Точно — в мороке ходим. Как в тумане. На деревья натыкаемся, аукаемся! Вот же ж!
— И всё же — добрая она, — вздохнул Колян, — Мрачный говорил, что надо было всех тут — подчистую, да заново всё. Пожалела? Или ещё более жестоко наказала? И оставила лазейку. Кто Духом будет силён — способен сам Морок развеять и других из Мрака вывести.
— Жаль в пору ту прекрасную, мой друг, не суждено пожить ни мне, ни тебе, — вздохнул Бабуин, легко и размашисто зашагав по улице.
Искоса поглядывая на Бабуина, шёл следом и Колян.
Второй случай был более тяжёлый. Девочка страдала припадками. Эпилепсия. Родители уже объездили всех врачей. И в отчаянии обратились к экстрасенсам. Судя по скептическому взгляду мужика, типичного ботана-подкаблучника и виду решительной тётки-стервы, они, как 'экстрасенсы', не первые такие. Опять же, судя по тому, что они тут, скепсис ботана — обоснован. Не помогли экстрасексы мозга. Тем более, что оба — никак не походили на 'экстрасенсов'. Больше были похожи на — вымогателей-коллекторов.
С девочкой пока было всё нормально, Колян присел перед ней и завёл беседу. Дети Коляна почему-то не боялись. Удивилась и стерва. Сказала, что девочка у них замкнутая.
— Вот и давайте предоставим ей возможность 'разомкнуться', а моему коллеге — поработать.
И увёл их в смежную комнату.
— Не похожи вы на целителей, — сказал ботан.
— Мы и не целители, — пожал плечами Бабуин, без зазрений совести откровенно осматривая обстановку, — Мы — охотники на нечисть. Просто иногда получается так, что помочь можем даже советом. Специфика у нас такая. От чего все отмахнулись, там мы — подмазались. Понял?
— Кажется — да, — кивнул ботан. Стерва так посмотрела на него, что он засуетился, — Сколько с нас?
— Откуда я знаю? — так же пожал плечами Бабуин, — Смотря, чем помочь сможем. Может — вообще нисколько. Если ничего не получиться.
— Вы очень странные 'экстрасенсы', — заявил ботан.
— Ты очень странный мужик, — пожал плечами Бабуин, — В подкаблучниках ходишь. А жена твоя — в стервах.
— Что вы себе позволяете? — змеёй шипит она, и тут же накидывается на бедолагу-мужа, — А ты чего молчишь? Тебе всё равно?
— Не шуми! — отмахнулся Бабуин, — Знай своё место, женщина, тебе же легче станет.
— Нет, это просто возмутительно! — всплеснула она руками, повернулась к ботану, — Я тебе этого никогда не прощу!
— Знаешь, — сказал Бабуин ботану, упорно игнорируя шипение змеи, — Моя такая же была. Плохо жили. По-скотски. Я, конечно, как ты, улиткой свернуться не смог. Характер у меня — скверный. Бил её, пил, гулял. Развелись. Кому хорошо? Тоже — дочь. Стало только хуже. И мне, и ей. Уж про дочь и не говорю. А потом у неё диагностировали рак.
Змея ахнула и притихла. Ботан стоял, набычившись, руки — в брюки, смотрел в пол.
— Я не знал. Пришла. Сломанная. Жить нам осталось, с ней вместе — доплюнуть можно. И знаешь что? Все амбиции — побоку! Пришла, приластилась. И я к ней — приполз, приластился. Она меня главой семьи считает, а я её — слушаюсь. Трахаемся, как с цепи сорвались! Как в первый и последний раз. Ты бы видел, как она сияет от счастья! Люди оборачиваются, смотрят, завидуют. Сама себя на ошейник ко мне пристегнула и — рада! Не меня к себе, а сама — ко мне, как сучка моя. Сегодня вообще учудила — денег суёт, говорит — иди к продажной, заикал ты меня. Но, на вечер — оставь. Будет ужин из трёх блюд с десертом.
— А ты? — тихо спрашивает ботан.
— А мы с Коляном, вот, людям ходим — помогаем. Одних уже выручили. Оно мне надо — другие? Когда своя — мечта любого мужика? Слышал пословицу — на людях — королевна, в постели — шлюха? Твоя — такая же! Дай ты ей в пятак, чтобы мозги на место встали, да отдери её как сучку! Не поймёт — с ноги дай, да выдери, как бобра! Чтоб ходила, как черепаха, ног свести не могла! Золотой будет! Видишь — молчит!
— Да я...! — возмутилась стерва.
— Заткнись! — отмахнулся ботан, — Что с дочерью?
— Сейчас узнаем, — пожал плечами Бабуин, — Как по-мне — затрахала твоя клуша цыплёнку весь мозг! И в этом — ты виноват! Колян!
— Да, Саш, пойдём, пройдёмся! — отвечает тот, выводя уже одетую девочку с другой комнаты.
— А ты — если сейчас не займёшься своей женщиной — потеряешь всякую надежду. Не понимает — по щам! Да — с ноги! Она мечтает быть твоей стелькой и половой тряпкой! Но, тряпка — ты!
Колян с девочкой уже вышли, у Бабуина зашёлся в припадке в кармане телефон, но он обернулся на раскрасневшуюся женщину.
— Не будь дурой! Кому мы нужны, кроме наших жён и мужей? От добра — добра не ищут!
Отвернулся и достал телефон.
Глава 19.
Не пускает тьму домой.
— Сашка! — кричит аппарат истеричными нотками, — Дашка пропала!
У Бабуина подкосились ноги. Тьма с грохотом обрушилась со всех сторон, мир свернулся в трубку, как сворачивают альбомный лист. Он упал бы и покатился бы по лестничным пролётам, не подхвати его крепкая дружеская рука.
— Дашка пропала! — просипел сдавленным голосом Бабуин.
— Найдём! — уверенно заявил Колян, всматриваясь в зрачки Бабуина.
Как бы не было странно, но от слова этого просветлело в глазах Санька. Он выпрямился, вспомнил про телефон, чудом не разбившийся от падения через два пролёта и приземления об бетонные ступеньки.
— Девочка! — спохватился Бабуин, поняв, что надо срочно — звонить, бежать, а — ребёнок?
И сунулся в квартиру, вылетев оттуда, как ошпаренный. С огромными глазами и красный, как из парилки:
— М-да! — и покачал головой.
— А можно мне с вами? — тихо спросила девочка.
— Я тебе что, врач? — зло процедил Бабуин, судорожно пихая батарейку в телефон — крышка, симка, батарейка — всё разлетелось, на телефоне — рубец и вмятина на ребре, но экран цел, и — ух! — зажёгся! Не зря брал эту устаревшую, но неубиваемую модель! — Откуда я знаю — можно или нельзя? Маринка! Клуша ты беспонтовая! Ты, гля, где сейчас в глаза долбишься?! Как ты ребёнка-то проикала?!
И полетел вниз, одним прыжком преодолевая пролёт — ВДВ! Колян — следом. Девочка бежала за ними.
Санёк бежал вдоль дороги, отчаянно тормозя машины. Остановились сразу две. Прыгнули в ближайшую. Бабуин вылетел из машины прежде даже, чем она остановилась. Аптека, улица, фонарь. Убитая горем и отчаянием Марина, на которую матерящимся коршуном налетел Бабуин. Колян расплатился и подошёл к орущему Бабуину. Девочка встала у великана за спиной и закрыла уши руками — мама говорила такие слова не слушать!
— Ты как... могла... ребёнка? ... ты...! Куда твои... зенки... свои...?
— Я в аптеку зашла, — лепетала Марина.
— На кой... ты туда...? С .... ты ... тут оставила? Тебе ... как... мало....?
— Я не хотела её брать. Думала — на секунду! А там — очередь!
— Думала? ....! Ты, ..., думала? Ты... ни .... Не умеешь... думать! У тебя... вместо головы ...! ...!
И выхватывает у неё из рук аптечный пакетик, заглядывает в него. Пакет — падает на землю. Бабуин резко оседает на враз ослабевших ногах на корточки, слепо, не видя, пытается найти курево, хлопает по карманам. Долго-долго длиться эта процедура прикуривания.
— Когда? — пыхнул он дымом.
— Две недели уже нет, — тяжко вздыхает Марина, — Думала — от лекарств от рака. Я же их бросила пить. Решила провериться. Дашка чтоб не видела, не спрашивала. Да я даже не знаю! Какое это имеет значение?!
Она закричала, теперь сама — налетая коршуном на мужа, как пережатая пружина — возвращая полученный импульс:
— У нас ... ребёнок ... пропал ...! Какой ... ...тест...! Ребёнок... ты... !
— Колян! — пыхнул Бабуин, — Она с кольцом была?
— Оно теперь не снимется, — кивнул Колян.
— Ты сможешь вызвать того кузнеца?
— Запросто! — кивает Колян.
— Вот видишь! — мотнул головой Бабуин, — Возвращаемся к более насущной теме!
— Ах ты .... Ты ...! И ... ты меня .... Мне .... Все .... мозги?
— Колян! Ты знал?
— Конечно, — пожал плечами тот, — Как орудию Жизни и Смерти не узнать зарождение жизни?
Бабуин выругался. Знал и молчал! Тоже мне — друг!
— Дашка?
— Да, знала, — глаза Коляна прищуриваются.
— Ну, вот скажи мне, начальник ревизорского отдела! Как ребёнок детсадовского возраста тебя так наикала, ...! Она же тебя, бестолочь, привела сюда? Она нам, хитровывернутая, с Коляном выдала заказы в разных концах города! Ах, маленькая диверсантка!
— Икать-колотить, Бабуин! Она и тебя — наикала? — всплеснула руками Марина, — Вся в отца! Что этот — отмороженный, что — та! Жопу оторву ремнём!
Бабуин встал, но — пошатнулся, в голове — 'вертолёт', как от сильнейшего опьянения:
— Так! С этим вопросом более-менее! Сейчас ещё Акеллу подтянем с его волчьей стаей, и древнегреческие мифы напомним местному укропу. Вернёмся к более насущным вопросам! Ты же мне сказала, что противозачаточные принимаешь!
— Дурак, что ли? После тех таблеток они — что банный лист вместо горчичника! Рак — царская болезнь, ничего не признаёт!
— Гля! Гля-гля-гля! И как? Как теперь? Сколько врачи... Да! Их слушать! Правда — грачи! Колян!
— Жизнь сильнее смерти. Жизнь в тебе сильнее самой 'царской болезни'. Пока носишь дитя, пока кормишь грудью — будешь жить!
Бабуин упал бы, не подхвати его Марина.
— Что с ним? — испугалась она.
Колян разжимал зубы Бабуина и пытался влить в него что-то.
— Удар, — пояснил он, ткнув в лоб — Сюда!
— Инсульт? — ахнула Марина, — Бабуин! Не смей умирать раньше меня! Не прощу!
— Не дождётесь! У меня ещё дел целая гора! — хрипел он, доставая телефон, — На, набирай! Не вижу что-то ничего. Ща пройдёт! Серый волк? Вас беспокоит одна обезьяна порода Бабуиновых. У меня оборотень украл детёныша бабуина. Погоди пугаться, выслушай! Всё одно больше моего не испугаешься. Угол ... и ... Аптека, улица, фонарь. Если не дождусь — Колян — старший. Он поможет поймать уродов на живца. У нас тут уже нарисовалась Красная Шапочка, дура! Хер сотрёшь, как нарисовалась! Спеши!
Телефон падает.
— Что-то рано стемнело сегодня, — простонал Санёк.
Бригада скорой помощи сделала укол и настоятельно рекомендовала госпитализацию. Но Санёк, сунув в карман врача купюру, искренне пообещал, как только, так — сразу! От удара беса как врачи помогут? Если даже Колян — оказался бессилен! Потому — само рассосётся!
— Колян, а это дитя — откуда? — так же искренне изумился Бабуин.
— А куда её девать? — развёл руками тот в ответ.
Девочка обнимала Соседа, забытого на тротуаре. Взрослым было как-то не до замызганной игрушки.
— Она — смелая, — тихо говорила девочка Соседу, — Она — боится. Скоро приедет серый волк и спасёт её.
— Тебя как звать, дитя? — спрашивает Бабуин, старательно выдувая дым в сторону.
— Ася я! — кивает девочка, — Сосед говорит, что она — боится.
— Как ты сказала? — Окурок полетел к урне у аптеки, — Как ты назвала игрушку?
— Сосед, — ответила девочка, — Он — хороший! И Даша — хорошая. А вы её папа? Даша знает, что вы придёте за ней.
Бабуин глубоко, но осторожно вздыхает. Девочка никак не могла знать имён игрушки и дочери Санька. При ней эти имена не произносились. Санёк так же осторожно и медленно — выдыхает:
— Спокойствие, только спокойствие! — тихо стонет он, — И чему тут удивляться? Отмороженный, контуженный, теперь — припадочная. Бесы, провидцы. Класс компашка!
— Кто сделал это? — спросил вдруг нахмуренный Колян, — Сосед видел?
— Они! — девочка указала подбородком.
Бабуин чуть сам себе шею не сломал, борясь с естественным желанием посмотреть туда, куда указывала девочка. Ему не надо было смотреть. Он автоматически фиксировал место нахождения людей в форме.
— Серый волк? — сказал он в телефон, — Планы меняются. Не подъезжай. Мы под наблюдением. И ведь реально — оборотни! И — в погонах. Ну, точно — в гостях у сказки! Вот сюда подкатывай, по этим координатам. Туда мы подойдём. И ещё созвонимся.
