Ступенчатые маги зависали у ледовых шедевров, при создании которых технология не менее важна знания об инструментах. Но загадка долго не простоит, да и не было целью скрыть, наоборот! А народ попроще внимал щемящей красоте Имиэлилэль и закатов. А ушлые де Цегены всучивали лопухам какую-нибудь безделушку, оставив освоение джиньовских техник, прельщенные своевременностью продажи накопившегося товара.
Копилка идей, ушедших в массы, пополнилась сочетанием тшего-нэниуц, помимо джиньо-нэниуц, используемой в кафетерии. Но что простому народу с них толку? Это задачка для воротил бизнеса удовлетворять нарастающий снежной лавиной спрос. Все привыкли к монополии, вот и кинулись в соответствующие представительства в кварталы аристократов, спрашивая и требуя на заказ. Самые расторопные продавцы наведывались лично в "Ламбаду", вот теперь еще и за картинами на тканях, а не просто рисунками, создаваемыми при ткачестве, пусть в основном и с использованием магии, и не за символикой на фарфоре.
Костаж и этот день провел в разъездах. Он весьма умело расспрашивал о родственниках и знакомых, итогом его деятельности стал наем четырех квалифицированных продавцов: один по фарфору, один по картинам, один по тканям, один по парфюму. Все приходящие по утрам, дальше прилавка и санузла доступа не имеющие.
Из уров только шестеро в две смены остались на ювелирке, да и то один в смене играл роль охранника. Вофальт теперь постоянно творил, редко когда выходя в помощь, а его брат Туваф помогал де Цегенам. Работавшие по утрам в других отделах еще четверо уров были переведены на вечернюю смену, начинающуюся днем с роли охранников. Двое уров по утрам тянули лямку пугал для ворья у входа и на первом этаже, у выхода и на втором этаже. По настоящему свободными стали только Сабир, Ириок и Бласта, не решившиеся тогда оставить управляющие роли. Закупить свежих продуктов да поместить их в стазис или холодильник — дело нехитрое, день побегал — два, почитай, отдыхай. Для других отделов можно было и раз в неделю подсуетиться, вместе с этранами.
За то, что Йом утром отказался от зарядки, я его гонял до обеда, на личном примере демонстрируя требующуюся неутомимость и силу. Развитие выносливости давалось тяжело. Вечером были дыхательные и медитационные упражнения, перемежавшиеся водными процедурами с массажем.
Таким макаром пролетела у нас вся оставшаяся неделя. Неизменная зарядка и вперемежку танцы, духовные практики, массаж, бассейн. Мы стали выходить кушать в общую столовую, правда, после того, как все ее покинут. Бродили по саду, чьи изображения были раскиданы по всему павильону, нас стали видеть и чаще обсуждать, общаться с нами.
У Костажа было полно дел, особенно по вечерам, как и у знатных сотрудников, приглашаемых на званые ужины. Больше перестановок и пополнений в штате не было, все утрясалось и привыкало друг к другу.
У Зимена и Фоктера, начавших больше заниматься своими телами, а после еще и активно помогать взрослым, с девочками, уже как-никак юными барышнями, все складывалось хорошо. Они неизменно находили время на целования и обжимания. Сами были робкими, но не их партнерши, нагло пользовавшиеся этим, активно тиская их через штаны. Но дальше дело не заходило, с обеих сторон. Фоктер еще дважды приходил в постель Зимена, дважды пускал в свою. Удовлетворение сексуальной гиперактивности, не более, но и не менее. И оба подростка следили за появлением Арье, более не баловавшим никого своим присутствием.
В четверг Костаж окончательно подтвердил слухи об окончании монополии Тшего, Джиньо и Эроймы. Они не заявляли о краже, проникновениях и прочем. Не имели оснований возмущаться, только скрежетать зубами. Но что может мышка рядом со слоном? Только раздражать, и это их йейльски бесило.
Устроенная в полдень презентация произведенного в "Ламбаде" товара, в том числе и пары клинков, из мифрила и адамантита, без украшательств, только суровая простота и удобство, собрали полную залу. Два дварфа стояли у специальных манекенов для проверки оружия. В запасе у них были слитки мифрила и адамантия, как последний довод.
Смотрели не только на пьедесталы, накрытые нашей тканью, с нашим фарфором, целиком выкрашенным в темный башенный азур нэниуцевской краской, но и на совладельцев и главу "Сейфа", на Ириок и Бласту, цветасто представляющих изделия, речь им писал Костаж. А Сабир сидел у импровизированной кассы, где мог принять как нал, так и банковские билеты, так и заказы. Рядом с ним находилась пара де Оллаг и старший де Цеген.
Аромат был один, но на всю залу, масенький флакончик гордо стоял в центре подпертой тонкой колонной массивной мраморной плиты с синими прожилками, а рядом лежала тряпица, на которую сбрызнули презентуемыми духами. Эфирные масла из цветов — самое дорогое, делающее парфюм едва ли не экстрактом из самой платины. Цветочные плантации были у пальцев Грог, а собираемое в Эжзасза еще дороже. Их соединение с приправой магии дивно опутывало всех тонким запахом, дарующим мимолетные видения чарующего женского стана.
Сам я мало пользовался всякими одеколонами, туалетными водами, дезодорантами, и разбираться абсолютно не хотелось. Эта тема прошла мимо, и сам я ее упорно избегал, мне вполне хватало Миэ и его феромонов.
Объявление висело за день, и в гильдию, в которую меня пока не приняли, было отослано приглашение. Господа приехали, господа уселись, господа зарезвились. Почти сразу аукцион стал превращаться в балаган.
— Костаж, это на Сабире, — предотвратил я решительные меры с его стороны.
А пес пытался. Он пытался не выходить за рамки вежливости, но его упрямо и нагло игнорировали, продолжая повышать громкость реплик с нелестными характеристиками товара. Покупали в основном те, кто стоял, пришел сам по объяве, а не приглашению. Аукционируемое было ручной работы и позиционировалось как эксклюзивное. Примеры массовых были на другом стенде, при входе, с примерными ценниками.
— Последние лоты, почтенная публика!
— Два полуторных меча!
— Святая простота.
— Достойная полководца!
— Или королевского телохранителя!
— Они легки!
— И остры!
— Не для стен.
— Для сечи.
— Обычная броня им нипочем!
Ириок и Бласта сами нанесли первые удары, затем уже Арам красивым приемом разрубил один из манекенов в элитных армейских доспехах на три части, а на втором комплекте, зачарованном, легко нанес смертельные проколы в сочленениях. Рассек слиток мифрила и оставил засечки на адамантии, продемонстрировав отсутствие зазубрин. Дварфы тоже внесли свою лепту на профессиональном сленге, хотя говорить поочередно у них получалось плохо.
— Десять.
— Пятьдесят!
— Пятьдесят раз.
— Пятьдесят пять!
— Сто!
— Сто раз...
— Фи! Мои зачарованные лучше.
Йом, уставший сидеть в затененном углу, заерзал сильнее.
— Скоро уже закончится.
— Нет, просто все эти напыщенные индюки "а-у-меня-лучше"... Я чувствую обиду наших мастеров, Лео.
— Есть идеи?
— Эм, не совсем. Просто читал когда-то книгу, где упоминались Фламэшен и Гласэнеш, вспомнились вот...
— Поделишься?
— Эх, не стоило тебе говорить, Лео, опять не устоишь ведь... Держи. Но тут так мало...
— Хех, хочется ведь постоять за нашу марку?
— Помню корабль, а здесь гнетущая атмосфера сложилась. Хотят унизить... и получается! — горько.
Аватара Бета вольготно расселась в одной из оранжерей Лейо.
— Ах, почтенный этрас, эта прелесть примет любые чары!
— Какие пожелаете!
— Вот видите, еще и на артефактора тратиться.
— А вы знаете умельцев по мифрилу и адамантию?
— А где кристаллы? На что цеплять чары?
— Сто два...
— Кость, им что, слабо на металл? Или неумехи? — поделился громко своими мыслями. — Потянем время, — передал по связи.
— Ох, Леонардо... Огородник может решать, что хорошо для морковки, но никто не может решать за другого, что есть благо.
— Молодой люф желает блеснуть?
— Простите этрас Леонардо, его уста не ведают, что рекут. Последний лот, уважаемые этраны, два меча! Ваши ставки...
— Нет, раз заикнулся, пусть продемонстрирует!
— Да-да!
— Пусть.
— Да легко.
Вскочил и подскочил к ближайшей Ириок, несмело протянувшей мне, с оглядкой на Костажа, кивнувшего ей. Наложил с наскоку обычные АЗУшные на оберег владельца от неосторожных ран.
— Фи! Разве это чары!?
— Зато бесплатным бонусом!
— Сто один за старания! — ехидно.
— Сто один раз...
— Зачаруйте, и я готов заплатить приличную цену. Сейчас.
— Что из чар желает уважаемый баронет?
— Он что ли наложит? — скептически.
— Гипотетически.
Аукцион окончательно отошел от традиционных рамок уже с намеренного попустительства. Высказывалось много, но Костаж ждал, распаляя, а я ухмылялся, вернувшись к Йому. Постепенно пришлые люди и уры стали расходиться, не желая портить себе настроение.
— Тогда уж сразу Фламэшен или Гласэнеш! — злорадно.
— Вы правы, и клинка два!
— Выша цена?
— Десять тысяч.
— Это смешно.
— За них и сотни не жалко.
— Согласен, сразу за оба.
— Гипотетически! Ха-ха!
— Да и миллион окупят, — задумчиво.
— Фи, это все слова!
— А за дела отдали бы миллион?
— Пфф! Покажите товар, а уж деньги приложатся.
— Что ж! — прозрачный фантом Арье в светло зеленом и желтом с неизменным шарфиком и поясом, в эльфийских полусапожках из тонкой мягкой кожи. — Будет вам товар, — как назойливой мушке.
Нить к фантому увел за шторма Дюфхарца. Призрак под рыбьи рожи потер ладони, двумя жестами аккуратно извлек из рук благоговеющих магесс мечи, положив на пьедестал с духами, дабы этраны лучше видели. И стал быстро-быстро ткать кружево инфэо, плавно водя руками вдоль лежащих клинков. Шушукание дварфов да сопение десятков носов — вот и все звуки. Жест был лишним, но фантом взял в руки оба клинка, тут же полыхнувших иссиня-черным и желто-оранжево-красным, преображаясь, покрываясь вязью прожилок и узоров, изменились желоба и лезвия, гарды и навершия.
Видимо зря я не убрал проданный пузырек, который еще не забрали, совершенно четко и мощно добавились две вариации аромата давешних духов, а сам флакон от избытка проходивших энергий засветился, в нем перемешались цвета обоих мечей. Разлитый с самого начала аромат был перебит более шикарным.
— Два новорожденных, этраны и атны! Приветствуйте! Право имени у вас, баронет, как у заплатившего авансом. Первая ладонь и кровь тоже за вами, — опробованные туманные ножны долженствующей расцветки с дополнительным силовым полем на рукоятях. — Слово не воробей, вылетит не поймаешь. Сабир вас рассчитает!
— Нно...
— Вы знали, вы пришли, вы сказали. Вы хулили и унижали. Откупитесь добром, — приторно улыбаясь, вторя такой недавней.
— Фи! Угрожаете?! — но я уже таял и не смотрел на него, а кивал самому себе, подмигивающему и прижавшему Йома, заливая его краской.
— Суть товара изменилась. Стартовая цена за единицу — полмиллиона платинов. Предложения? — ровным тоном.
— Берите, этрас.
— Или вы не хозяин своему слову?
— Стоит ли иметь с вами дело?
Прямо свора какая-то. На своего же и набросились. Фу! Перекосило не меня одного.
— Ха-ха! Подловили щуку.
— Да какой? Так, малек-окунек на поверку, — встрял, поддакивая, мой нахальный голос.
— А мои духи как же? — робко.
— Выплатим компенсацию или берите по оговоренной цене.
— Но суть и следом стоимость изменились!
— Сделка уже состоялась, но если покупатель откажется, то...
— Я не отказываюсь.
— Последний лот. Ставок нет раз...
— Репутация что так, что эдак... — громкий шепот на задних рядах.
— Только если эдак, мой друг... — в ответ, уверенно.
— Ставок нет два...
— Катитесь к ялу, беру оба!
— Ха-ха!
— Браво!
— Миллион раз.
— Миллион два, — с краткой паузой.
— Миллион три. Продано!
— А какие подарки-то? — выкрикнули с галерки, нарушив драматично торжественную ноту.
— Да, покажите всем обещанное участникам!
— Где же это "экстраординарное"?
— Чего завозмущались? Ща будет! Арье уже истратил возможность, я за него! Вот! — демонстрируя доработанную версию калькулятора для подсчета сразу в платинах, золоте, серебре, меди, и плюс обычный режим. Демонстративно недовольно косясь на Костажа. — "Каль-ку-ля-тор"! Во как! — создавая большое изображение, берущееся с моих рук. — Как там? Ага! Смотрите: набираем один платин покупателя, набираем цену товара, скажем, в десять золотых, семь серебряных и девяносто медных монет. И вот положенная сдача. Точно! А вот так, если покупают семь единиц, и если процентная скидка за... эээ... опт! Ага, цену рассчитываем так, глядите: складываем уплаченное за муку, яйца, сахар и соль, масло, угу! накидываем сверху за труд и эээ... проценты налогов, делим на количество испечённых блинов. Вот и цена за блин! Доступна и история последних операций. Тэкс, ну остальное по инструкции! Ах, да! В продажу "калькуляторы" поступили, ищите в ювелирном отделе. И, эээ... — почесав тыковку и глядя на Костажа, — как говорили мои знакомые гномы: "Деньги любят счет, но многие не любят считать медь." "Калькулятор" посчитает все точнее и быстрее для вас, он... ээээ... это его любимая работа! Фу, все!
На увеличенном экране четко в четыре строчки по монетам с цветными кружочками соответствующих цветов и первыми буквами п-з-с-м перед цифрами в истории и в три колонки по принесенному, стоимости и сдаче. Сзади плоский кристалл-батарейка. Когда в ней есть магическая энергия, специальное инфэо, закрытое для просмотра, генерирует обычный такой ток, за счет которого все и работает, это же инфэо следит за невмешательством во внутренности, выжигая мозги при проникновении, и имитирует все вычисления, скрывая суть начинки.
Конечно, подобие счет, продвинутых, было, но предложенный прибор переворачивал все представление о калькуляции. В упомянутом отделе "Ламбады" в момент моих слов развернулась реклама, феи старались, кто же еще!? Они же доставили коробки с новыми стендами и две демонстрационные версии, вделанные в куски мрамора.
Йоми настоял на том, чтобы я при нем выполнил тиражирование калькулятора, когда вечером в среду я показал задумку, после того, как днем Костаж меня озадачил аукционом. Художественный способ, подчерпнутый у Сабира и воплощенный в танце, прекрасно зарекомендовал себя. В меньших масштабах и для ограниченного круга зрителей якорил инфэо в брейк-дансе. Первая проба выходила посредственно, однако службу свою выполнила — всплеска энергии оказалось достаточно для создания трех тысяч коробок.
Простой и роскошный, два к одному, с приложением инструкции. Роскошный отличался не только дизайном и ценой, на треть превышающей простой, но и возможностью задания курса нескольких валют, их конвертирования и правил округления: отбрасывать дроби, округлять либо по правилам, либо всегда в большую сторону.
— Костя, ну почему я? должен был...
— Леонардо! — громким вполголосом. — Не позорься еще больше!
