Боль пронзила ногу, и он стиснул зубы, превращая рвущийся наружу стон в злобное шипение. Дав себе мгновение на передышку, Ансель, не вставая, придвинулся к сундуку, в котором, как он и угадал, Ренар держал свой скромный набор одежды. Оторвав лоскут ткани от первой подвернувшейся под руку рубахи, Ансель обернул его вокруг ноги и затянул потуже. Новый приступ острой боли пронзил судорогой не только ногу, но, казалось, все тело. На этот раз Ансель позволил себе коротко застонать от боли, тут же впившись зубами в нижнюю губу почти до крови.
На задворках замученного болью и страхом разума замаячило воспоминание о том, как он помогал с похожим ранением Гийому.
— Может, скажешь что-нибудь? Предложишь мне решение, как предлагал тогда? — с тоской спросил Ансель, в изнеможении сползая со скамьи на холодный пол.
Но его незримый собеседник молчал. И на его место никто не пришел — ни Ренар, ни Вивьен. Ансель почувствовал, что всхлипывает, сидя на полу, и вдруг показался самому себе совсем маленьким. Крохотным. Нуждающимся в защите. Однако рядом не было никого, кто мог бы его утешить.
Нахлынувшее одиночество оказалось настолько сильным, что Ансель, не помня себя, взвыл, словно раненый зверь, не опасаясь быть обнаруженным. Он плакал, зажав окровавленными руками лицо. Плакал навзрыд, словно все слезы, скопленные им за эту жуткую жизнь, решили прорваться наружу. Его тело содрогалось от рыданий и билось мелкой дрожью. Казалось, это длилось и длилось бесконечно.
Он не знал, сколько времени прошло. В маленьком оконце под крышей виднелось темнеющее небо. Где-то там, за стенами дома, на Руан опускалась ночь, церковный колокол отзвонил Комплеторий.
Исторгнув из себя все слезы, тело ощутило полное отсутствие сил. Ансель уже ничего не мог чувствовать, и даже боль в ноге казалась не такой сильной. Впрочем, он понимал, что при первой же попытке встать рана даст о себе знать.
Вдруг послышался тихий скрип двери. Кто-то вошел в дом, но у Анселя не осталось сил бояться или дергаться. Он смиренно поднял остекленевшие глаза на небольшую фигуру в плаще с капюшоном.
«Это смерть?» — со странным, почти восхищенным трепетом успел подумать он, но тут его посетительница подняла руку и сдернула с головы капюшон. Светлые волосы разметались по плечам, яркие глаза колким внимательным взглядом пробежались по нему и сузились.
— Ты, — низким голосом проговорила Элиза. В этом слове было все: угроза, боль, ненависть, и все это казалось сейчас тихим, клокочущим где-то на дне истлевшей души язычницы.
Ансель не ответил, лишь продолжал, не мигая, смотреть на нее. Элиза оценивающе приподняла подбородок и вдруг холодно усмехнулась:
— Ты, наверное, думал скрыться. Но тогда не стоило оставлять такой явный кровавый след. — Она пробежалась пальцами по дуге висящего на плече лука и приподняла брови. — Я сочла, что, напоив своей кровью столько деревьев в лесу, ты будешь обессилен. И не сможешь напасть. Приятно видеть, что я не ошиблась.
Ансель не шелохнулся.
— Ты скоро умрешь, — спокойно сказала Элиза. Он ничего не ответил и на это, и она продолжила: — Ты и сам это понимаешь. Но прежде, Ансель Асье, — она сделала акцент на его имени, — раз уж ты не можешь убежать; раз тебя за много лет не могла поймать инквизиция, но смог остановить мой забытый в лесу капкан, — она поджала губы в презрительной полуулыбке, — то ответь мне всего на один вопрос. Мне плевать на твою веру, на то, что ты считаешь грехом или благодатью, на твои книги, речи, умение обращаться с мечом или лгать. — Элиза сверкнула глазами. — Мне нужен только один ответ. Зачем?
Ансель глубоко вздохнул, и теперь его взгляд, наконец, изменился: в нем почему-то сверкнул страх.
Элизу его молчание и отразившиеся в глазах переживания не удовлетворили.
— Зачем ты губишь моих возлюбленных и друзей? Почему их? Зачем, будь ты проклят?!
Во взгляде Анселя появился намек на недоумение и интерес:
— Возлюбленных?..
«Элиза была с Ренаром?»
— Ты дал Вивьену эту мерзкую книгу! — сквозь зубы прошипела Элиза. Ансель невольно поежился, несмотря на злость, которая пробрала его в ответ на такие замечания о книге со священными текстами. Ему были знакомы эти нотки в голосе язычницы. Он уже слышал их прежде. — И его казнили из-за нее! Ты знал. Ты знал, но говорил с ним о своей ереси! — Элиза сделала шаг вперед. — Вместо того чтобы исчезнуть, ты дал ему то, от чего он не смог отказаться.
— Ты знала Вивьена? — прошептал Ансель, пораженный этим совпадением. Что могло свести ведьму с инквизитором? Если только он не проявил к ней такую же терпимость, как к беглому катарскому еретику. Или даже…
— Я любила его. И я люблю его до сих пор! — Элиза резко вскинула руку, так что задрался длинный рукав платья. На ее руке сверкнули четки с болтающимся на них крестом. Тряхнув кистью, она зажала их в дрожащем кулаке. — Я любила дважды за свою жизнь, Ансель Асье, и дважды твоя ересь забрала у меня мою любовь! Ты начал свой гибельный путь еще в Каркассоне, когда замучил своим злом ту девушку.
— Откуда…
— Ренар рассказал мне все, что выпытали у Вивьена в допросной. И поэтому ты убил его? За то, что он знал твои тайны? За это? — Элиза впилась в него взглядом, и, вновь услышав в ответ лишь молчание, гневно прокричала: — За это?!
— Нет, — выдохнул Ансель.
— Так зачем? — Голос Элизы опустился до дребезжащего низкого шепота.
Ансель молчал. Он хотел бы сказать ей, объяснить, высказать все, что чувствовал. Но почему-то не мог, словно невидимые тиски сдавили горло, не позволяя выдать ни звука.
— Ренар был моим другом. Я любила их всех, — опустив голову, проговорила Элиза.
«Я тоже», — подумал Ансель. Он хотел произнести это вслух, но промолчал. Не дождавшись от него ответа, Элиза вновь горько усмехнулась.
— Не скажешь. — Это было утверждением, а не вопросом. — Что ж, я скажу за тебя. Видно, единственное, что тебя интересовало, это твоя ересь. Ты хотел распространить ее в наших землях, и выбирал себе влиятельных учеников. Графский наследник и помощники инквизитора. — Элиза презрительно фыркнула, вздернув подбородок. — Ты хотел втереться в доверие к ним, а как только они переставали быть для тебя удобны, ты просто сбегал, вычищая за собой следы. Гийом мог попасться инквизиции и мешал тебе бежать, и ты просто убил его. Вивьен подвергался смертельной опасности, храня твои тайны, но тебе было все равно. Тебе был нужен свой человек в инквизиции. Когда он попал в беду, ты вновь просто сбежал. А Ренар никогда бы не поддержал твоей ереси. Поэтому, когда он перестал относиться к тебе дружески, и не стало Вивьена, который стоял между вами, ты просто избавился от него. Вот, что ты такое, Ансель!
— Нет, — устало возразил мужчина, но больше ничего из себя выдавить не смог.
«Боже, ты послал мне Элизу, чтобы напомнить о моих грехах? Возлюбленная двух моих самых близких друзей. Дочь ведьмы. Дама сердца графа. Любовница и подруга инквизитора». — Он вновь поймал холодный, отчаянный взгляд женщины. — «Моя смерть».
Словно следуя за его мыслями, Элиза достала из кармана плаща пузырек с какой-то жидкостью и повертела его в руках так, чтобы он видел.
— Мне больше не о чем говорить с тобой, убийца. Тебе некуда бежать. Если попробуешь встать, я опережу тебя. Я раню тебя из лука и помчу прямиком в отделение инквизиции, даю тебе слово. Они придут за тобой.
— И за тобой, — устало произнес Ансель. Элиза злобно усмехнулась.
— Пусть! — с вызовом ответила она. — Мне больше нечего терять, у меня никого не осталось. Ты больше не можешь никому навредить, даже моей сестре. Она мертва. Так что теперь есть только ты и я. — Элиза сощурилась и склонила голову, изучая своего жалкого врага. — И я предлагаю тебе два варианта. Либо я зову инквизицию, либо, — она повертела в руке пузырек, — это яд. Можешь избежать ареста и допросов. А мне будет приятно знать, что остановила тебя я, не пятная рук твоей кровью. Откажешься — и тебе придется пережить все пытки, которые испытал на себе Вивьен. Потому что, в отличие от меня, инквизиция не позволит тебе молчать. Ну, что скажешь?
Ансель долго смотрел на нее опустевшим взглядом.
А потом протянул руку ладонью вверх.
— Не пытайся обмануть, — тихо проговорила Элиза. — Одно неверное движение, и я отскочу и исполню первый план.
Она кинула пузырек, и Ансель поймал его.
Аккуратно откупорив крышку, мужчина задержал взгляд на его содержимом. До его носа донесся на удивление приятный запах.
Промедление заняло всего несколько мгновений. Глядя в глаза напряженно следящей за ним Элизе, Ансель одним глотком выпил содержимое пузырька и откинул его в сторону.
Прежде, чем яд начал действовать, он тихо сказал всего одно слово:
— Прости.
Элиза нахмурилась в недоумении, но Ансель больше ничего не добавил. Яд начал действовать. В горле пересохло, участился пульс, затруднилось дыхание.
Ансель! — знакомый голос зазвучал в голове эхом, заполнил разум и вырвался из него. Комната поплыла перед глазами, вечерний свет с улицы за дверью стал казаться неестественно ярким. Анселю показалось, что в этом свете он видит тонкий полупрозрачный силуэт.
Ансель, — Гийом, встав рядом с Элизой, протянул в его сторону руку. У него на груди зияла рана, из которой лилась ярко-алая кровь, заливая и затапливая пол и все вокруг, но граф словно бы не замечал этой раны. Ансель протянул руку в ответ, но увидел, что она тоже в крови.
Ансель, — из тени выступила фигура в черной инквизиторской сутане. Вивьен встал за плечом у Элизы. Он выглядел невредимым, но с сутаны стекала кровь — из рукавов, с подола, она пропитывала одеяние инквизитора на груди и спине. Мгновение спустя Анселю показалось, что за спиной Элизы стоит обгоревший труп, но, стоило моргнуть, и он снова увидел Вивьена.
Ансель! Ансель! — множество голосов заговорило с ним с разных сторон, вокруг замелькали неясные тени. Дышать становилось все сложнее, и пошевелиться Ансель уже не мог.
Третьим безмолвным стражем рядом с Элизой встал Ренар. Веки его были опущены, а когда он распахнул их, то на Анселя уставились слепые глаза.
Ансель!
Он попытался найти говорившего и остолбенел. На месте Элизы стояла Люси Байль — такая, какой он видел ее в последний раз.
Уходи, — заговорили с ним все разом.
— Куда? — попытался выдавить он.
Дальше…
Алая кровь затапливала все вокруг и слепила глаза. Невозможно дышать…
«Мне так жаль», — думал Ансель, не понимая, не вслух ли произносит эти слова, протягивая окровавленные руки к людям, которых погубил. — Так жаль.
Кровь и яркий свет заполнили все вокруг, и, не в силах пошевелиться и вдохнуть, Ансель почувствовал, как душа покидает его.
Голоса звучали все тише, разглядеть что-либо становилось невозможно.
Наконец, в мире остался лишь только свет. Вспыхнув, он погас. И все кончилось вместе с ним.
* * *
Элиза некоторое время не двигалась, наблюдая за тем, как жизнь покидает Анселя Асье.
Когда он затих, она продолжала стоять и прислушиваться к тишине, оставшейся в доме мертвого Ренара после неразборчивого лепета отравленного убийцы.
Лишь окончательно убедившись, что Ансель не подает признаков жизни, Элиза сделала шаг назад из дверного проема, медленно развернулась и ушла прочь.
‡ 25 ‡
— Ваше Преосвященство, к вам… посетительница.
Кантильен Лоран поднял усталый взгляд от бумаг, которые изучал, склонившись над столом, и хмуро глянул на молодого монаха, замявшегося у двери, в которую только что постучал.
— Посетительница? — переспросил епископ, вопросительно приподняв брови. — Поздновато.
Молодой монах из свиты Гийома де Борда, оставшийся в Руане на время отъезда прелата, явно чувствовал себя неловко, общаясь с епископом после всего, что произошло в отделении инквизиции. Неуверенно переступив с ноги на ногу, он пустился в объяснения:
— Молодая женщина, ваше Преосвященство. Пришла к резиденции и спросила, здесь ли может найти «месье Кантильена Лорана». Сказала, ей есть, что сообщить вам. Осталась стоять у входа в вашу обитель и не желает уходить. — Он опасливо поежился, ожидая реакции епископа. — Я пробовал все выяснить сам, но она заявляет, что станет говорить только с вами. — Он вновь потупился, понимая, что своим робким поведением может навлечь на себя гнев епископа, а после — и Гийома де Борда, когда тот вернется.
Несколько раз, беседуя с незнакомкой, монах пытался взять себя в руки и заставить ее послушаться, но что-то в глазах этой женщины — что-то в том, как она смотрела и как говорила, — развеяло по ветру остатки и без того скудного запаса смелости. Юноша опасался, что епископ сейчас отправит его снова разбираться с посетительницей. Стоит ли в таком случае привлечь стражу, чтобы заставить эту женщину уйти?
Лоран задумчиво прищурился, вникая в сказанное.
«Месье Кантильен Лоран», — повторил он про себя.
Обыкновенное вежливое обращение к мужчине, однако судья инквизиции в свою сторону привык слышать «Ваше Преосвященство», либо «отче» — в те моменты, когда выходил на улицу в простом одеянии францисканца. Кто эта женщина, просящая его аудиенции в столь странной форме?
На ум приходила лишь одна женщина, однако о ее визите трудно было и помыслить.
— Пусти ее, — кивнул Лоран, устало потерев висок и вздохнув.
Некоторое время спустя в кабинет епископа вошла невысокая светловолосая женщина. Лоран вздохнул — одновременно с досадой и облегчением: кем бы ни была эта незнакомка, она оказалась не той, чьего визита он ожидал.
Простое темно-серое платье и скромно собранные волосы наводили на мысли о ее невысоком происхождении, однако взгляд, которым она быстро окинула помещение, был странным: колким, внимательным и одновременно удивительно равнодушным. Казалось, эта особа не испытывает свойственного большинству людей опасливого трепета от того, что оказалась в обществе инквизитора.
На руке у женщины что-то поблескивало. Лоран прищурился, с недоверием разглядывая обмотанные вокруг узкого запястья четки. Ему показалось, что он где-то видел похожие.
— Добрый вечер, месье Лоран. — Женщина почтительно склонила голову, приблизившись к столу, за которым сидел епископ.
Задержав неподвижный взгляд на ней, он озадаченно приподнял бровь:
