И присоединил к батареям вторую фару, повернув ее несколько вниз, чтобы вагон-лидер освещал тоннель впереди. На случай, если бы он ухнул в трещину, Капитан и Толмач его привязали сразу парой веревок за головную платформу основного поезда.

Жан, как самый грамотный сцепщик, собрал поезд из пяти игрушечных платформочек, на которых, впрочем, семи человекам со всеми вещами вполне хватило места.

Затем проверили тормоза. На вагоне тормоз — винтовой домкрат, прижимает полукруглые колодки прямо к колесам, рычаг не дернешь, приходится оборотов десять сделать. Вот, как начал Жан маховички вертеть, пришлось три платформы поменять: насквозь ржавые штурвалы просто ломались под молодецким напором Охотника.

Игрушечность платформочек позволила худо-бедно убрать неисправные и накатить на нужный путь самые целые. Пять мужчин, из них два Охотника, справились с перестановкой почти без мата. Правда, деревянные тормозные колодки сгнили на всех платформах, но что делать в этом случае, парни знали по боевикам. Пилкой из ремкомплекта "буллхэда" и большим ножом Толмача, что в припадке киношного героизма он тащил от самой Нижней Ореанды, парни выстрогали новые тормозные колодки из бортов и настила ненужных платформ — благо, их тут на каждом пути стояло не меньше двух десятков. Крепили колодки все той же толстой проволокой. Вообще-то, в инструментальном закутке нашли бухту и тонкой, но та успела соржаветь в ноль.

Покатали платформочки туда-сюда, поморщились от скрипа. Глянули буксы: хорошо бы смазать, но никто же не готовился поездом ехать, вот масла и не взял никто. А сгущенки Капитан пожалел. Гостовская, сказал, настоящая, не та разбавленная водичка из будущего. При чем тут будущее, даже Толмач не понял, и улыбался вместе со всеми только потому, что угадал намерение Капитана беззлобно пошутить.

— Как теперь считать пройденный путь? Здесь пикеты есть?

Ответил Жан:

— Есть лучше, Толмач. Есть виадуки, повороты, мосты. Целых четыре такие погрузочные станции. Все показано на схеме, мимо не проскочим.

Вещи привязали от резкого торможения все той же проволокой, обговорили, кому в случае чего спрыгивать, а кому налегать на тормозной штурвал. Первую фару с большой батареей закрепили на средней платформе, как самое ценное имущество и одновременно оружие против подземной тьмы.

Нора запрыгнула на первую платформу. Пирра зашла к последней, уселась там в гору рюкзаков плавно и величественно, словно на трон, и спросила:

— Готовы?

— Жан.

— Нора.

— Пирра.

— Рен.

— Толмач.

— Пилот, — говоря это, пилот замкнул цепь на платформе-лидере, поморщился от яркого света, и уперся в задний борт, старательно держась подальше от веревок.

— Капитан.

— А вместе мы JNPR-TAPK, — Жан от души, помогая аурой, толкнул свою платформу. С других сторон разом уперлись остальные мужчины:

— Три-четыре!

— Поехали!

Вагончики заскрипели. Поезд покатился медленно, понемногу наполнив тоннель запахом нагревающегося в буксах масла. Сильно не разгонялись; платформы шли ровно, увесисто — они и без руды в мешках весили немало. Пахло мокрым деревом и ржавым железом, привычно и нестрашно гремели колеса на стыках.

— Как в метро, — пробормотал Капитан. — Станция "Гидропарк"...

— Хорош толкать, запрыгивай!

Пилот подождал второй платформы. Рен заскочил в первую, к Норе. Жан пропустил состав и сел на последнюю, к Пирре, лицом назад, словно бы в телегу с сеном. Вместо сена за спиной громоздилась мягкая гора рюкзаков, а за ней Пирра слышала негромкую беседу пассажиров четвертой платформы, Толмача с Капитаном.

— ... Про это вы напишете тоже?

— Видимо да. Нас учат: опыт, результаты которого не опубликованы, все равно что не существует. Не стоило тогда его и проводить, силы-время тратить.

— Роман, конечно? Для повести тесно.

— Нет... Надо в стиле "Дороги ветров" Ефремова, эдакий дорожный дневник.

— О, про Ефремова давно хочу спросить. Правду говорят, что Ефремов писал "Андромеду" как реплику на "Звездных королей" американца какого-то?

— Не знаю. Мы не настолько близкие друзья. Иван Антонович нас рекомендовал, правда. Но, скажем, "Дни кракена" он считает оголтелым кафкианством. И не одобряет.

— Слушай, а если диалогов много в книге, это хорошо или плохо?

Толмач, наверное, перевернулся на другой бок; смазанный стыками голос его приобрел профессорскую наставительность:

— Ничто не бывает хорошо или плохо само по себе, но все сообразно обстоятельствам. Товарищ Капитан, может, на русский перейдем?

— Нет уж, тренируйся в местном. Как меня учили английскому: целыми страницами заучивал текст наизусть, беглость речи шлифовал...

— Слушай, Капитан, а ты сам насчет диалогов как? Ты же вроде читатель. Конечная инстанция, наша цель, госприемка. Вот. И чего ты думаешь?

Капитан внезапно замолчал, и Толмач подумал: если относиться к литературе, как будто она производство? Немного по-маяковски получается. Утилитарно. А ну-ка перевернуть медаль? Если относиться промышленным образом не к написанию книги, а к чтению? Обязательное чтение. План по валу. Завал по плану. Читатель на зарплате. Отчетная рецензия, ежегодные доклады. Кто пять ошибок у автора нашел — тому красная нашивка, как за легкое ранение. Кто нашел десять, получи золотистую, за тяжелое. Авторы народ резкий, могут и в морду... Сам автор, мне ли не знать...

Вагончики шли теперь по тоннелю; передовой дозор не вскрикивал и не вскакивал, арьергард молчал тоже. Толмач подумал, не достать ли блокнот? Не стал: темно. Лучше хорошо подумать, авось, чего и удержится в памяти... Вот, специализация. Один специалист по лирике. Другой — по детективам. Третий читает почвенников, но это по работе, а для души фантастику. Просто не признается никому, ведь низкий жанр. Вот, а высшая категория, шестой разряд с личным клеймом — чтение, конечно, мемуаров руководящих товарищей. Спецдопуск, высшие читательские курсы, отличник боевой и политической... Сюжет, а?

Толмач даже поискал брата взглядом, но тотчас и опомнился.

Он едет в сцепке шахтерских вагонеток, черт знает где под землей... Даже и не под землей, потому что не под Землей, а вовсе под горой Гленн! И вроде как он, лично он, пускай не местный, открыл важное свойство Праха... Наверное, потому и открыл, что не местный. Догадался поглядеть иным взглядом, другими глазами... Видел живьем настоящего коммуниста из взаправдашнего будущего. Наконец, едет из боя в бой. Вот про что надо писать!

А мысли все лезут про читателей. Обычных. И не все они снаружи прекрасны, и не все они высокого роста, как Дар Ветер у того же Ефремова.

Главное на Земле, внезапно понял Толмач. Главное всегда остается на Земле. Сколь бы далеко и глубоко не забрался в мир человек, он все равно вернется домой. Сюжет, воистину сюжет!

Старший брат посмотрел на часы, и секундная стрелка подмигнула ему: все правильно. И добавила что-то еще, но за стуком колес Толмач ее не расслышал, и Капитана не расслышал тоже, и тот взял за рукав:

— Не спи, сигнал пропустим.

— Не сплю. Думаю. Ты сам насчет диалогов что думаешь?

— Если книга про людей, так они общаются, а не только делают что-либо. А общаются, как метко сказал дед Шугай, "словами через рот". Отсюда и диалог... Еще думаю, у того же Шекспира пьесы — сплошной диалог ведь, правильно?

— Согласен.

— Мировая классика. Значит, в них соль. А декорации режиссер какие хошь подберет, хоть в скафандры нарядит Ромео-Гамлета, хоть во фрак, хоть в доспехи.

Помолчали, но мерное постукивание клонило в сон, и потому Капитан решил договорить:

— Лучше словами через рот, чем пулями через ствол. Слабый человек думает: вот, я возьму оружие, и ка-ак всех! А кто воевал, знает: на той стороне такой же парень с винтовкой. Он выучен столь же хорошо, он любит своих не меньше, чем ты — своих. Пренебречь им значит проиграть. Меня тут сперва назвали Стрелком, стыдиться нечего. Но все же я предпочел бы начать словами.

Пирра задумалась. Вроде бы прямо сейчас у Капитана все нормально. Уверенный голос, привычное спокойствие. Справился. Молодец. Взял себя в руки. Сколько ему лет уже? Толмач сказал: Капитан ушел воевать молодым. Сам Толмач не старый, развалину в такую командировку не пошлют...

Не о том думаешь, спохватилась Пирра. Прежде всего надо понять, что это за Хоро, и кто она Капитану, если не жена. Родственница? Начальник? Союзник? Недостижимая мечта? Кровный враг?

Жан пихнул в плечо:

— Не спи, замерзнешь, дрожальник месяц.

— Наверху...

Платформы раскачивались мерно: похоже, на пути ничего не валялось. Шпалы сгнили не напрочь, рельсы не расходились под вагонетками. Пирра смотрела назад по ходу движения, но, судя по спокойствию в головном дозоре, прыгающий свет фары и впереди ничего опасного не открыл.

Может, и не откроет... Может, вся нечисть сползлась к Вейлу. Хорошо бы доехать без приключений.

Хорошо, вот они доехали, и что? Сколько Капитану лет уже — одна сторона монеты, а ну-ка ее перевернем. Сколько Капитану лет еще?

В смысле: сколько ему еще осталось?

Пирра вздрогнула, только сейчас поняв, как сильно должен бояться Капитан. Здесь все для него чужое. Они, Охотники — рука Озпина. А Озпин политик; у политика нет "хорошо" или "плохо", но все сообразно обстоятельствам, сказал же Толмач. И Капитан прекрасно понимает, что четверка Охотников запросто может прикопать незваных гостей прямо тут, в шахте, и концов не сыщет никогда и никто — и все равно идет.

Кто же такая Хоро?

Мысль Капитана, впрочем, Пирре понравилась.

Лучше словами через рот, чем пулями через ствол. А хорошо бы договориться с Королевой Гримм, внезапно подумала Пирра. Входить в новый мир легко и приятно, когда за твоим плечом такая вот Салем, и ты веришь в нее, как верит Капитан в Хоро.

Жаль только, ничего не выйдет. Не потому, что Королева Гримм вымышленный персонаж; в конце-то концов, кристалл Праха с картинами прошлого видели все, и все одинаково.

С другой стороны: вдруг в том кристалле не исторические сведения, а художественное произведение? По выражению Янг, "фанфик с нижней полки". Нарядился некто в Королеву Гримм, снял красивый ролик — а вы, потомки, ловите в Заповедных Землях эту вашу Салем, как ту свинью с цифрой "4".

Не выйдет потому, что Королева — политик по определению. Она работает королевой. Ничего личного, такая профессия. А у политика нет "хорошо" или "плохо", но все сообразно обстоятельствам. Правда, получается все больше несообразно: черные орды Салем разносят на куски Вейл. Прямо сейчас, пока тут мирно щелкают колесики на стыках. И что с черной заразой делать, в ум не возьмешь...

Такое вот путешествие на запад, снова беззвучно вздохнула Пирра. Случайный пилот "буллхэда". Команда отказников, презревшая силу Девы Осени. Послы из иного мира. Попробуй набери столь разношерстную ораву нарочно!

— Внимание! — крикнула Нора, — впереди, кажется, виадук.

— Хорошо идем, — покрутил головой Жан. — По схеме миль десять съели. Так мы послезавтра уже будем на выходе.

* * *

На выходе команда JNPR-TAPK оказалась почти в исчисленный срок: послезавтра ввечеру. Не то, чтобы вовсе без приключений: какая-то подземная мелочь решила прыгнуть со свода на головы, утянуть замыкающих. Но именно на такой случай замыкают колонну самые умелые и опытные бойцы. Пирра лениво двинула копье; тварь наделась на него, полетела на рельсы и получила мечом поперек, после чего закончилась.

Разрубив тварь, Жан догнал поезд, идущий уже с приличной скоростью. На глаз Капитан оценивал ее километров тридцать-сорок, все равно что хороший мотоцикл. Жан заскочил в хвостовую платформу легко, не задыхаясь от пробежки; Капитан только головой помотал.

Чем ближе к Вейлу, тем лучше выглядел путь. За четвертым грузовым двором пошли световые колодцы, запахло свежим холодным воздухом последнего месяца осени, что на Земле именовался ноябрем, а здесь дрожальником. Впрочем, Толмач объяснял: официальные названия месяцев иные, все пользуются названиями из диалекта Приморья. Вроде как мода, только держится скоро десять лет.

Световые колодцы позволили выключить фонари. Все порадовались, что глаза привыкнут к дневной яркости, не понадобится моргать и вытирать слезы пол-дня. Гнездо Апатии — сильной, матерой, уловистой — путники миновали, не заметив. Шли бы пешком, конечно, восчувствовали бы и свинцовую мерзость бытия, и всю скорбь ремнантского народа. А на скорости мотоцикла пролетели быстрее, чем успели задуматься о тщете всего сущего.

Правда, из световых колодцев рельсы усыпал мусор, и пару раз останавливались, чтобы вернуть на ход платформу-лидер. Потом кто-то сообразил прикрутить все той же проволокой оторванную от борта доску наискость, метельником — и мелкие камни полетели с путей, больше не задерживая команду.

По пути говорили, конечно, о Вейле. Если в штурме участвует Белый Клык, плохо само по себе. Но вот руководит ли он гримм-тварями, либо просто использует их, приманив на боль и кровь? Если существование Королевы Гримм считать доказанным... А считать придется именно так, потому что ладно там картинки в кристаллах, но Дева Осени в подвалах Академии Маяк вовсе не нарисованная. Если же существуют четыре Девы сезонов, то существует и их враг. Не зря же Капитан — тогда, перед Кленовой Осенью, больше года назад — сразу понял и сказал: гримм-тварями некто управляет. Но руководит столь косвенным образом, что широкая общественность Ремнанта продолжает считать черных стихией. Наподобие дождя или там наводнения.

Озпин... Озпин знает наверняка. Возможно, что Деве Осени ректор бы и рассказал что-нибудь подробнее. А возможно и нет. Не зря он в анекдотах именно скользкий.

Поэтому никаких тактических планов не строили. Шутка ли, трое суток под землей. Там, наверху, за столько времени все могло уже и закончиться. Вейл мог и отбиться. Город немаленький, население опытное. Академия с Охотниками рядом, опять же.

Честно говоря, все восприняли бы это с облегчением. Хватит с них посланников из иного мира да картин в кристаллах из прошлого. Но чем ближе к Вейлу щелкали колеса, тем меньше Охотники — а от них и прочие — верили в благополучный исход.

Тормозные штурвалы затянули наглухо примерно шагов за пятьсот перед выходным порталом. Сняли рюкзаки, проверили оружие. Капитан снова свинтил из трех частей винтовку, проверил прицел по нарисованному тут же на стене кресту, поворчал, двигая маховички, но в целом остался доволен.

Охотники проделали получасовую разминку. Переоделись, тщательно разглаживая складки. Глядя на это, земляне тоже сменили носки на сухие, пожертвовав запасную пару пилоту. Тоже переоделись, и тоже проверили, находит ли рука шприц-тюбик с промедолом.

Не спешили, потому что с каждой минутой глаза все больше привыкали к солнечному свету, после горной тьмы неимоверно яркому.

Наконец, Пирра подвела черту:

— Готовы? Пошли.

* * *

Пошли не к главному порталу, хотя свет его все уже хорошо видели. Найдя очередную схему в комнате весовщиков, подобрали неприметную дверку: пожарно-спасательный выход. Мощную стальную дверь открыла Нора, молотом выбив замок вместе с ручками наружу.