Перебирая самодельные отмычки, жеребёнок закусил от напряжения нижнюю губу, с каждой пройдённой секундой ощущая, как руки начинают трястись всё сильнее, а сердце в груди стучит всё громче. Замок, на первый взгляд выглядящий совершенно обычным, никак не хотел поддаваться его усилиям, хотя был далеко не первым на пути маленького воришки.
— Трудности, мелкий? — прозвучал насмешливый вопрос прямо над ухом, заставив Шалуна вздрогнуть и испуганно замереть, а тем временем незнакомка продолжила, сменив весёлый тон на злое шипение: — Кажется... я тебя испугала.
Не успел маленький пернатый летун и пискнуть, как его схватили за воротник, вздёрнув над землёй так, что ноги болтались в воздухе. Однако же он быстро опомнился и выскользнул из мешковатой одёжки, оставшись в одних только свободных штанах, после чего попытался шмыгнуть под помост, чтобы выскочив с другой стороны сбежать в переулок. Но и стражница была не столь проста, а потому успела наступить на кончик хвоста, прижимая его к земле.
— Не смей его трогать! — взревел Красавчик, изворачиваясь всем телом так, чтобы пнуть неосторожную кобылу по колену, чем заставил рефлекторно отшатнуться, давая мелкому шанс на побег.
— Ш-ш-ша... — зашипела бэтпони, крутанулась на одной ноге и впечатала копытце, окованное металлом, в морду приговорённому к казни "пробуждённому". — Проклятый подонок. Скоро мы и до твоих щенков доберёмся.
Голова старшего пегаса мотнулась, из его рта вылетели капли крови и несколько выбитых зубов. Но Шалун этого уже не видел, со всех ног улепётывая с площади, глотая слёзы бессильной злости...
Он не справился...
Не смог открыть проклятый замок...
...
На рассвете вокруг помоста собралась толпа горожан, с брезгливостью, ненавистью и злорадством смотрящих на Красавчика. В то же время пара ночных земнопони поставили преступника на табурет, накинули на шею верёвку, а судья (бледно-серый ночной единорог, одетый в тёмно-синие рубашку и штаны, поверх которых накинул чёрный плащ) начал зачитывать приговор:
— За многократное применение "метки" "Наслаждение" на кобылах нашего города, с целью выманивания денег и еды, солнечный пегас по прозвищу Красавчик приговаривается к смертной казни через повешение. Его дом, как и всё остальное имущество, конфискуются в пользу семей пострадавших от действий преступника пони...
Судья говорил и говорил, а приговорённый смотрел на морды бывших друзей и соседей. На душе у него было паршиво от осознания, что из-за собственной жадности он подставил жеребят, а кроме того — навредил в общем-то неплохим пони.
Вот в поле зрения попал Шилд Маркет — крупный ночной земнопони буро-коричневого цвета, дочь которого воровала у семьи, чтобы ещё раз ощутить даруемое руками (и не только руками... если уж быть честным с собой) наслаждение. Рядом с ним стояла Проксис — бэтпони, сестра которой пыталась бороться с зависимостью от "метки" Красавчика, из-за чего изрезала себе вены. Чуть в стороне стоял почти незнакомый солнечный единорог Стоунфайр, ладони которого лежали на плечах двух дочерей, лишившихся матери...
"Неужели всё это сделал я?", — мелькнула в голове растерянная мысль, а с глаз словно бы сняли шоры, позволив увидеть события последних месяцев под иным углом.
"Наслаждение" оказалось очень коварной меткой, которая не только позволяла заставлять других испытывать удовольствие, но и подталкивала своего носителя к тому, чтобы испытывать всё новые и новые радости... не считаясь с последствиями. Будь его воля крепче, разум сильнее, а принципы твёрже, то всё могло сложиться иначе.
— Последнее слово? — обратился судья к "пробуждённому".
Моргнув, пегас ещё раз посмотрел на родственников тех, чьи жизни разрушил в угоду своим эгоистичным желаниям. Помолчав несколько секунд, он просто качнул головой, ощущая всей своей сутью, что извинения сделают только хуже...
...
Шалун убегал из родного города... совсем один. С собой у него была только маленькая заплечная сумка, короткий плащ скрывал крылья и голову, а руки сжимались на древке сучковатого посоха.
Из глаз текли горячие слёзы, в ушах до сих пор стоял плач младших брата и сестры, которых забрали к себе соседи, а в голове билась мысль о том, что если бы он смог справиться с замком, то всё было бы по-другому...
Никто его не преследовал, что было весьма удачно. Когда же о нём вспомнят, то и искать уже будет поздно...
Погружённый в свои мысли, маленький пегас даже не заметил, как на его душе отпечаталось единственное слово "Ключ". И пусть пока что его сила была мала, но будущее обещало подкинуть несколько испытаний и привести к встрече, которая сыграет значимую роль в истории всего мира.
* * *
Кризалис присела на траву, устало вытянула ноги и раскинула крылья. Солнце, будто бы в насмешку над королевой того, что осталось от роя чейнджлингов, ласковыми и тёплыми лучами согревало землю, заставляя ощущать себя особенно отвратительно...
Сунув правую руку за отворот рубашки, криворогая кобыла нащупала тонкую книжицу, написанную Старсвирлом Бородатым (последний сохранившийся трофей, который способен если не радикально, то очень сильно изменить расклад сил... на хотя бы небольшом клочке земли). Можно было радоваться, что эту вещь она всегда носит с собой, благодаря чему и не потеряла во время бегства, но... сил на радость не хватало.
Последние слуги, молча и деловито обустраивали лагерь: разводили бездымный костёр, собирали траву для лежанки, выискивали мелких зверьков... Чейнджлинги, пусть и могли какое-то время жить питаясь лишь напитанной эмоциями магией (желательно — любовью), но как любые живые существа, нуждались и в иной пище. Впрочем, для полноценного существования, им требовалось получать как плотскую, так и духовную еду.
— Гхм-гхм, — прозвучал чей-то кашель, в буквально десятке шагов от королевы.
Воины тут же отреагировали на угрозу, отправив в чужака сгустки зелёной энергии, от которых тот легко увернулся... подскользнувшись на ровном месте и взмахнув руками. Шлёпнувшись на круп, из-за чего боевая магия пронеслась у него над головой, коричневый земной пони с пшеничной гривой, одетый в клетчатую рубашку и белые штаны, укоризненным взглядом посмотрел на уже вскочившую на ноги Кризалис, приготовившуюся вступить в схватку с отрядом преследователей.
— Один? — удивилась криворогая кобыла, не заметив никого иного в поле зрения (оружия у незнакомца тоже не было).
— Зато я в клеточку, — весело оскалился жеребец.
= "Взять", — поддавшись охотничьему инстинкту, приказала своим воинам королева, воспользовавшись остатками ментальной паутины.
Четверо чейнджлингов повиновались, но... всё пошло кувырком с самого начала. Сперва гвардеец, вооружённый мечом, запнулся об собственную ногу и, падая мордой в землю, попал под луч магии от своего напарника (благо, что тот был оглушающим), затем ещё двое воинов попытались взлететь, но столкнулись в воздухе и упали на третьего, из-за чего образовалась куча мала. Противник же смотрел на всю эту нелепицу с таким видом, будто бы ему вовсе ничего не угрожало...
"Спокойно, Кризалис... Всему должно быть объяснение. Кто он такой? Как подкрался незаметно? Какой силой обладает?", — у криворогой кобылы ещё хватало сил, чтобы атаковать незнакомца самостоятельно, но на этот раз она сдержалась, лишь обнажив кончики острых зубов.
— А с вами определённо будет весело, — усмехнулся земнопони, подскакивая на ноги и подходя к троице гвардейцев, которые никак не могли распутаться и подняться на ноги (магию они использовать больше не рисковали). — Ну, так и будешь молчать, хитиновая моя?
— Кто ты такой... и что тебе от нас нужно? — отступив на шаг, ощущая исходящую от незнакомца угрозу, спросила королева, отчаянно старающаяся придумать то, как выкрутиться из ситуации, становящейся всё хуже и хуже.
— Я — твой самый лучший друг, — театрально раскинув руки в стороны, буквально пропел жеребец, вокруг которого заклубился розовый светящийся дым и стали кружить звёздочки, что заставило Кризалис отшагнуть ещё на шаг, дёрнуть ухом и поморщиться от сюрреализма происходящего.
— Что за чушь ты несёшь? — сделав ещё шаг назад, разрываясь между желаниями сбежать и напасть, стараясь потянуть время спросила Кризалис.
— Очень смешную чушь, — поучительно указал пальцем в небо земнопони, а затем шагнув вперёд... оказался за спиной королевы, обнимая её сильными руками, прижимая к груди и зарываясь носом в зелёную гриву. — Неужели тебе не смешно? Жаль: у тебя очень приятный злодейский смех.
Не успела кобыла и дёрнуться, как незнакомец снова исчез, а она упала в надувное кресло, появившееся прямо из воздуха. Буквально со всех сторон зазвучала музыка, а безумец вновь появился перед своей жертвой, наклонившись вперёд так, чтобы косаться нос к носу, при этом сверкая глазами разного цвета.
— А теперь сиди и слушай... а если хочешь — корм для поп покушай. Я — твой счастливый билет, но наша жизнь — совсем не балет...
Щёлкнув пальцами, жеребец появился стоящим на куче из тел чейнджлингов, вокруг которых вспыхнуло синее пламя.
Ты разрушила свою судьбу,
Но тебя за жадность не виню!
Злодеи — это редкий вид, любой герой их победит,
Но если хочешь мой совет, то не зови их на обед...
— Ты— безумец, — прошептала Кризалис, ощущая свою полную беспомощность.
— Ты и не представляешь, насколько, — прозвучал голос из-за спины. — Аха-ха-ха-ха...
Пусть повержен в битве твой народ,
Возрождение его ныне ждёт!
В беде тебе готов помочь, коль мне подаришь свою дочь,
Но соглашаться не спеши, сперва контрактик подпиши.
Новый щелчок пальцами, а в следующий миг на мордочке у Кризалис появились огромные круглые очки, а в руках — стопка листов бумаги, исписанных убористым мелким подчерком.
Властью данной мне судьбой,
Обвенчаю нас с тобой!
Ты не смотри, что я так стар: в моей постели будет жар,
С тобой мы связаны судьбой, так становись моей женой?!
На последних словах, земнопони спрыгнул с кучи малы, приземлившись перед королевой на одно колено, протянув вперёд раскытую ладонь правой руки... на которой лежала золотая чернильная ручка.
— Нет! — почти паникуя, воскликнула криворогая кобыла.
— Не больно-то и хотелось, — проворчал жеребец, принимая вертикальное положение, хлопком ладоней заставляя исчезнуть созданные магией предметы, из-за чего королева чейнджлингов упала на траву, глядя на него снизу вверх. — Позволь представиться, хотя я должен быть известен и без всяких там представлений... Дискорд, великий и прекрасный. А теперь, дорогая моя, у тебя есть выбор: присоединиться ко мне по-хорошему, или как обычно бывает у злодеев. Хм-м?
* * *
В шатре верховной шаманки царил полумрак, разгоняемый лишь тусклым огнём небольшого костра, разведённого в ямке под большим котлом, в коем исходил паром бурлящий состав магического зелья. Сама Мора, одетая лишь в юбку да костяную маску, помешивала зелье большой деревянной ложкой и монотонно шептала слова заклинания:
— Чёрная вода, хрустальная слеза; взор не отведу, глаз не отверну; всё узнаю, всё увижу; подсмотрю, подгляжу... любопытство утолю, никому не расскажу.
На последних словах состав превратился в сплошную пену, которая густой шапкой поднялась над котлом. Зебра отложила ложку на столик, специально установленный неподалёку, затем сняла с мордочки костяную маску, открывая миру изрезанную глубокими морщинами личину, выдающую настоящий возраст давно немолодой кобылы с белёсыми глазами, после чего нырнула головой в бурлящую пену. Некоторое время она стояла неподвижно, провокационно выпятив круп (впрочем, никто этого всё равно не видел), а когда вынырнула, шумно вдохнула и поспешно вернула маску на место.
— Вот значит как, порядка враг... решил опять сыграть в игру, злодейскую собрать орду, — полосатая кобыла не имела дара в прорицаниях, но... за долгие десятилетия своей жизни сумела частично перебороть свой антиталант, научившись заглядывать в события ближайшего прошлого и собирать из разрозненных образов единую картину. — Принять однажды нужно бой, чтоб сохранить семьи покой. Но это лет иных дела, мне же другая цель нужна: труды мои пошли насмарку, начну сначала зелья варку...
И пусть Мора частично компенсировала отсутствие пророческого дара, но всё равно в девяти случаях из десяти видела совсем не то, что хотела изначально. Иногда, как сейчас, это было даже немного полезно... но в большинстве случаев — вызывало головную боль и желание развидеть то, что оказалось запечатлено в котле.
* * *
Караван кристальных пони и оленей покинул окрестности города чейнджлингов, продолжив свой путь на юг. Самих перевёртышей, скованных и лишённых магии при помощи артефактов, под охраной стражи вели параллельным курсом на некотором расстоянии от колонны (просто убить или бросить их на месте не позволил профессор, с головой нырнувший в исследования их способностей).
— Ну... съешь ещё ложечку, — мягко улыбаясь и излучая дружелюбие, нежно-розовая аликорница сидела на тюке с одеждой в одной из телег, запряжённых земными пони, держа в одной руке миску с кашей, а в другой — ложку. — А-а-ам.
Голова фиолетовой четвероногой пони, с растрёпанной синей гривой и выражением обиды на мордочке, всё же высунулась из-под клетчатого покрывала, чтобы съесть очередную ложку каши. Пленница чейнджлингов, после того как её вывели из камеры, вела себя крайне стеснительно, вздрагивала от каждого громкого звука или резкого движения, а когда её устроили в одной из повозок, создала себе гнездо, откуда почти не выбиралась.
Каденс старалась как-то расшевелить новую подопечную, которая определённо была разумной, но при этом не понимала ни слова из речи пони. Лишь благодаря своей "метке" она смогла убедить кобылку в своих добрых намерениях, но... это пока что было единственным успехом.
Ситуация усложнялась тем, что у принцессы любви были другие обязанности, которые никто не отменял, да и (как бы эгоистично это ни звучало) имелась личная жизнь, из-за чего находиться рядом со спасённой постоянно не было никакой возможности. Сомбра, конечно, "помог"... назначив в сиделки к сиреневой кобылке свою любовницу.
"О чём он только думает?", — покосившись на Рубин Блиц, которая шла рядом с телегой, всем видом излучая гордую независимость, крылато-рогатая пони испытала досаду и раздражение, но быстро опомнилась и вернула внимание к своим эмоциям.
С другой стороны от повозки шагала Лана, уткнувшаяся в свои записи, с которыми последнее время не расставалась вовсе. Ну а по периметру, сверкая кристальными доспехами, двигалась личная охрана Каденс, усиленная из-за угрозы чейнджлингов, а также стража четвероногой пони...
"То ли они её охраняют, то ли стерегут, чтобы не убежала. То ли и первое, и второе... и что-нибудь третье", — подумала принцесса любви, скармливая подопечной остатки каши.
— Вот и умница, — улыбнулась нежно-розовая аликорница, уже собираясь уходить, но тут из-под покрывала высунулась правая передняя нога спасённой, которая прикоснулась копытцем к её руке, будто бы прося остаться. — Эхм... Маленькая, мне нужно ещё сделать кое-какие дела. Если хочешь, то вечером я могу что-нибудь тебе почитать.
