Серенити закопалась в свой разум еще раз, еще глубже, пытаясь припомнить событие, вспоминая о котором она действительно могла бы сказать, что она "гордилась" своей миссией...

Прежде чем неожиданно на поверхность ее разума всплыло отрывочное воспоминание. Совершенно недавняя миссия, исходом которой она могла действительно "гордиться."

Потому, что эта "гордость" заключалась не в убитой цели, и не в продемонстрированных ей боевых качествах, а в том, что она смогла исполнить приказ — смогла обернуть безвыигрышную ситуацию против своего врага — и, самое главное, смогла действовать согласно приказу Мастера.

Поэтому, немного улыбнувшись, Серенити начала свой рассказ,— В самой первой Сингулярности, в Орлеане...

* * *

Когда Карна впервые увидел Слугу Аинза — Слугу, что прибыла в Сингулярность из Халдеи — Ангрбоду — та представилась его матерью.

Конечно же, как и следовало ожидать, Карна не принял ту в качестве своей матери — как он мог, если сделав подобное он откажется от своей настоящей матери, Кунти?

Однако даже когда он однозначно отказался от решения Ангрбоды считать его своим сыном — вместо финального признания та проигнорировала его слова и продолжила называть Карну своим сыном.

Более того, Ангрбода, вмешавшись в его вечную дуэль с его братом, назвала это "материнским вмешательством между дерущимися детьми" — после чего, несколько раз покидав их через все поле боя — что скорее всего легко бы убило большую часть Слуг и могло бы считаться полноценным сражением, а не действием, что мать должна была проявлять к своим детям, если та всерьез их считала таковыми... Однако после призыва Карны Ангрбода лишь продолжила вести себя также беззаботно с ним, как и до этого — интересоваться о том, получал ли он необходимое количество калорий, нравились ли ему какие-нибудь девушки в Халдее и отправляя его периодически сражаться на тренировочном полигоне — "для того, чтобы обеспечить ребенка всеми необходимыми ему в будущем навыками."

Столкнувшись с подобным, Карна в конце концов решил все же сдаться и просто принять на веру то, что Ангрбоду было нельзя изменить так просто — что она действительно верила в то, что он являлся ее сыном, и что это можно было только принять, но никак не бороться с этим.

"По-крайней мере..." — думал Карна — "Она здесь такая единственная..."

О чем же в данном случае говорило то, что в данный момент Карна смотрел на Киехиме, пытающуюся натянуть на него свитер — связанный самолично — поверх его брони, спаянной с его кожей?

Карна не был уверен — говорило ли это больше о его личности или о его состоянии, а может быть о его окружении.

Не могли же все девушки в мире быть безумными и принимать Карну за своего сына? Может быть проблема была в его лице? Может быть он походил лицом на... Видимо, всех детей на свете?

-Киехиме, — голос Арчера прервал размышления Карны и отчаянную попытку Киехиме натянуть на Карну свитер — поверх его брони,— Ты сейчас порвешь свитер.

-Карна, ну почему ты не можешь просто снять свою броню?! — Киехиме, глядя на Карну чуть запыхавшись, взглянула на Карну обиженно,— Я связала тебе отличный свитер — ты решил расстроить мать таким способом?!

-Мне очень жаль,— Карна задумался на мгновение — его броня была спаяна с его телом, однако если бы он постарался, то он смог бы сорвать ее с себя вместе с кожей и верхней частью плоти — немного кроваво, однако это было бы не первым разом, когда он проделывал подобное,— Если вы хотите, то я могу спросить у Мастера о разрешении сорвать с себя плоть...

-Так-так, обойдемся без этого! — Арчер резко вмешался в происходящее, только уловив упоминание о том, что собирался сделать Карна, после чего решил взять быка за рога — или дракона за хвост,— Киехиме, почему ты вообще решила связать Карне свитер?! И, еще более важный вопрос — почему ты вытянула меня сюда для того, чтобы я наблюдал за твоими попытками натянуть его на Карну?!

-Мп-хм! — попытавшись натянуть свитер на карну еще раз и не сумев сделать это Киехиме бросила нахмуренный взгляд на застрявший при попытке налезть на металлический наплечник рукаве, после чего бросила раздраженный взгляд на Арчера,— Я хотела показать, что я забочусь о других Слугах Аинза, чтобы он увидел, какая я хорошая жена!

-У меня есть множество возражений на эти слова, но... — Арчер поднял взгляд на Карну, со спокойным выражением лица, практически не обращая внимания на свое текущее положение, принимающего "заботу" Киехиме,— Но ладно, неважно — важно то, что я так и не понял — причем тут я?!

-От тебя пахнет женщинами,— Киехиме в этот момент поморщилась,— Невыносимая вонь, тянущаяся за тобой из прошлой жизни... Так что ты должен был помочь мне с правильным ответами, которые должны были понравиться Анчину, поскольку за Анчином тоже гоняется много других отвратительных женщин... И мне бы не хотелось, чтобы он пропитался их запахом также, как и ты!

Услышав эти слова Арчер, до того реагировавший на все происходящее с ним или вокруг него в лучшем случае с каким-то циничным смешком неожиданно поперхнулся воздухом, после чего отвел взгляд, заставив Карну задать внутренне вопрос — неужели Киехиме, Берсеркер, чьей классовой стороной было отнюдь не здравомыслие, попала в яблочко?

-Кхм, не важно,— постарался быстро спрятать под ковер случайно всплывшую о своем прошлом информацию Арчер, прежде чем перевести подозрительный взгляд на Киехиме,— В любом случае, что насчет того, чтобы сперва спросить меня о моих планах и лишь потом хватать меня за руку и уводить в другую комнату? Я вообще-то был занят.

-Занят? — Киехиме, подняла одну бровь, после чего совершенно неподобающе леди фыркнула,— Чем бы ты ни был занят — спасение Анчина из лап коварных вертихвосток идет впереди всех других твоих забот!

-Отбрасывая в сторону то, нуждается ли Аинз в спасении или нет — и если он действительно нуждается — могу ли я вообще спасти его из подобной ситуации,— Арчер вздохнул в этот момент,— Я не думаю, что другие позволят тебе заниматься подобным... Я должен был вернуться к ним с подносом еды и алкоголя примерно в это время в конце концов...

-Другие? — Киехиме задумалась на секунду, прежде чем услышать душераздирающий рев, пронесшийся по Халдее, не уступавший драконьей форме самой Киехиме. Правда, если адский рев Киехиме был наполнен гневом, то рев этого монстра был наполнен... Тоже, пожалуй, гневом, только немного иного типа,— АААААРЧЕЕЕЕЕР! ГДЕЕЕЕ МОЕЕЕЕ ПИИИИИВОООО!

-Это Дрейк,— без проблем узнал голос пиратского капитана в реве чудовища Арчер, обратившись к Киехиме,— И судя по ее голосу — она стремится сюда. Не то, чтобы спасти меня — но я должен был принести ее пиво. А если она не получила эта пиво, то...

-Арчер, где наши печеньки?! — одинаковый голос, реверберирующий на двух частотах единовременно, будто бы говорившему отвечало эхо — или, что было возможно в текущей безумной ситуации, двое говоривших, обладающих абсолютно одинаковым голосом и тоном, вплоть до конкретного момента произнесения отдельных звуков, отозвался вслед за ревом Дрейк.

-А это Нерона Один и Нерона Два,— Арчер спокойно продолжил рассказ, объясняя Киехиме все проблематичные аспекты содержания его в неволе в данный момент,— И помимо печенек...

-МЯСО! ГДЕ МОЙ ЗАПЕЧЕННЫЙ КАБАН?! — голос Кухулина разнесся вслед за остальными голосами, заставив Киехиме бросить взгляд на Арчера, словно бы интересуясь у того, не создал ли он небольшую личную армию в Халдее за спиной Аинза.

-У того, чтобы быть главным — и единственным достойным поваром в Халдее — есть свои плюсы,— Арчер ответил на это спокойно, заставив Киехиме выдохнуть и, взглянув на Карну, все еще державшего руки, на которые был насажен не налезающий на него свитер, поднятыми, после чего вздохнуть, и, развернувшись, отправиться прочь — искать следующую жертву ее возможности показать свою "семейность" Аину, не удосужившись ни извиниться, ни произнести чего-либо еще Карне или Арчеру.

Арчер, пронаблюдав за этим, перенес взгляд на Карну, все еще державшего руки поднятыми, после чего кивнул,— Я смотрю, ты потихоньку обживаешься здесь?

Карна, задумавшись на мгновение, опустил свои руки, стянув с себя вязанный свитер, однако вместо того, чтобы отбросить его — аккуратно свернул тот, прежде чем прижать его к своей груди и ответить медленно,— Можно сказать и так...

Однако было ли что-то хорошее в этом факте — Карна уверен не был.

* * *

Ода Нобунага, Король Демонов, Генерал не знающий поражений, Завоевательница мира... Пребывала в весьма компрометирующей позиции.

Ода Нобунага не боялась никого, воевала против всех и победила каждого — однако глядя в глаза девушки, хрупкой Медеи, чья физическая сила была столь незначительна, что в текущей ситуации, при текущей их физической близости, уничтожить ее не было проблемой даже нескольких секунд — Нобунага чувствовала, как по ее спине бежал маленький ручеек мурашек.

Не от страха — или, если сказать правильнее — не от парализующего страха, заставляющего бойца окаменеть под взглядом огромного монстра перед их глазами, а тот страх, что испытывал любой солдат встречаясь на поле боя с ураганным ревом пуль, гулким грохотом взрывов и оскалом смерти, смотрящей в лицо.

-Я не прошу о многом,— Медея постаралась улыбнуться — однако из-за тотальной непривычности и неумения демонстрировать свое дружелюбие — вместо улыбки на лице Медеи появился только оскал голодного зверя, переживающего инсульт именно в этот момент,— Всего несколько экспериментов... Ты ведь Король Демонов, не так ли?

Первым инстинктом Нобунаги на эти слова было, безусловно, мгновенно задрать свой подбородок повыше, сказав нечто вроде "кем еще я могу быть?", однако чувствуя внутренне, что Медея не собиралась просто поздравлять ее с ее красивым титулом в случае согласия самой Нобунаги, та предпочла ответить достаточно мягко,— Это просто титул.

-Но в тебе есть что-то демоническое, не так ли? — Медея улыбнулась вновь — на этот раз ее улыбка, впрочем, вышла еще более агрессивной и зловещей,— К тому же ты дралась в прошлом с Аинзом, не так ли?

-Это... — Нобунага задумалась на мгновение, но все же кивнула,— Правда, так и было...

-В таком случае единственное, что мне остается — это попросить тебя об одолжении... — Медея попыталась растянуть улыбку, из-за чего создавшееся выражение на ее лице оказалось похоже на оскал безумного зверя, пытающегося порвать ее лицо своей мимикой,— Сфено и Эвриала единственные из текущих существ, кто пережили — насколько применимо это слово — столкновение с Аинзом... И я уже провела все необходимые исследования с ними — так что осталась только ты... Из тех, кто мне доступен в данный момент, по крайней мере.

Первым рефлексом Нобунаги было мгновенно отказаться от слов Медеи, однако в конце концов та все же предпочла по крайней мере узнать,— Зачем тебе это?

После этих слов Медея постаралась растянуть улыбку еще больше, но осознав, что она давно перешла на территорию "болезненных гримас" в конце концов та все же остановила издевательство над своим лицом и резко отпустила свою мимику, вернувшись из странного нечеловеческого оскала к холодному, практически лишенному эмоций, кроме ярко пылающего в ее глазах гнева, лицу. И хотя подобное выражение лица ни в коем случае нельзя было назвать "приветливым" или "дружелюбным" — по крайней мере Нобунага могла сказать точно, что это лицо вызывало у нее гораздо меньше проблем и отторжения, чем "дружелюбная улыбка" Медеи.

-Баал,— Медея кивнула коротко, произнеся имя словно ругательство,— Я изучила все книги Халдеи, что только касались демонологии — вплоть до художественной литературы... И в конце концов перешла к изучению тех, кто взаимодействовал с Аинзом и его "особенными" Слугами в наиболее прямом смысле. Сфено и Эвриала уже были в прошлом... И ты следующая на очереди.

Упоминание имени Баала заставило Нобунагу поморщиться — каждый раз когда кто-либо слышал его имя любой Слуга или человек ощущал неприятное чувство, будто бы кто-то окунул их лицом в лужицу противной липкой жижи — по крайней мере, каждый, кто знал, о ком именно шел разговор в этом случае — и, строго говоря, Нобунага не была против смерти подобного Слуги... Даже если он не сделал ничего плохого против самой Нобунаги лично.

Личные отношения играли большую роль в любом социуме — в том числе в социуме Халдеи. И Баал скорее даже наслаждался тем омерзительным ощущением, что он вызывал в своих собеседниках, чем старался спрятать то. И вместе с тем он никогда не делал ничего глупого — прямых оскорблений или тем более атак, всегда держась на той самой линии, когда каждый его собеседник хотел ответить ему чем-то на его действия и слова — но не мог подобрать подходящей возможности или момента для этого.

-Что насчет Аинза? — Нобунага задумалась на мгновение. В конце концов Аинз... Заботился о своих Слугах. Может быть это все было, конечно же, обезличено — и, может быть, он заботился и о Баале не меньше своих иных Слуг — как пример Аинз заботился даже о Каинавель и Ангрбоде — но Медея по-крайней мере могла привлечь внимание Аинза к подобному. Вряд ли это могло повредить текущей ситуации...

-Ты что, серьезно думаешь, что Аинз не знает об этом? — Медея, однако, отмахнулась от слов Нобунаги так, будто бы их не стоило даже рассматривать всерьез,— Ты думаешь гений человеческих отношений, держащий бесчисленное количество сложнейших планов в уме мог пропустить что-то подобное? Если он не остановил Баала — значит его устраивают его действия. А если он не остановил меня — значит его устраивают мои действия.

-В конце концов,— Медея взглянула внимательно на Нобунагу,— Ты ведь уже знаешь это, не так ли? Аинз любит выстраивать полосы препятствий перед своими Слугами, проверяя, кто из них сможет продвинуться дальше, а кто навсегда останется позади... Так произошло с Горгонами, с тобой... И теперь со мной.

Задумавшись на секунду Нобунага была вынуждена признать правдивость подобного подхода — в конце концов Аинз действительно позволил Горгонам перерасти предательство Медузы, позволил Нобунаге пройти путь от солдата до генерала... И теперь позволял Медее уничтожить Баала, чтобы...

Нобунага взглянула на Медею, на что та только кивнула, придя к тому-же выводу, что и Нобунага,— Именно так. Я планирую убить Баала... И занять его место в качестве одного из лейтенантов Аинза. Разве это не подходящий план для "Ведьмы предательства"?

* * *

Вдохнув запах свежезаваренного зеленого чая Лансель протянул руку к кружке, после чего сделал небольшой глоток, наслаждаясь его вкусом,— Слуги, хм... Столь энергичные, столь живые, столь хаотичные... Постоянно бегают от одной идеи к другой, постоянно сходятся и расходятся, меняются сами и меняют обстановку вокруг них...

Опустив взгляд вниз Лансель молчаливо уставился в стол, прежде чем вздохнуть,— Я их не понимаю. Абсолютно не понимаю. И сожалею о них. Столь сожалею...