— Теперь уже шутишь ты, — я разгладила ладонями широкую юбку — кажется, без единого шва, — если это называется держать иголку не с того конца, то твои сестры, наверное, из воздуха кружева плетут!
— Вы не помните, — Машенька застенчиво спрятала ладони за спину: — В тот день, когда мы встретились на улице... Я рассказывала о своей жизни, и вы, госпожа, сказали: "Ты должна быть хорошей портнихой!" Ну и... вот... У меня сразу аж пальцы зачесались, так захотелось что-нибудь сшить! С тех пор так и не могу остановиться.
Вот она, волшебная сила слова! Я вновь с ужасом покосилась на собственные руки. Порой такое невольно наколдовывается — сама потом вздрагиваю.
— Кстати, давно хотела спросить — это ты Иану с Зарой концертные костюмы сшила?
Бывшая горничная глянула из-под бровей застенчиво, будто нашкодившая кошка:
— Ага...
— Здорово получилось!
Зарина с ее неуемной кипучей энергией к овладению премудростями гостиничного дела и ученичеству у придворной королевской чародейки (заключающемуся, по большей части, в терпеливом перемешивании уваривающейся в большом котле мыльной смеси) добавила еще и увлечение театром. На следующий день после нашего с Володей возвращения из отпуска они с Ианом уже устроили первое публичное представление — да какое! Жонглировали бутылками, рюмками и ножами, изгибались немыслимым образом, будто вовсе без костей, демонстрировали акробатические трюки невероятной красоты — Де Солей удавится от зависти! Костюмы циркачей представляли собой обтягивающее домино и одинаковые камзольчики с расширяющимися на манер коротких пышных юбочек полами. "Не поймешь, которо девка, которо парень", — метко высказался по этому поводу Левушка.
К коронации они тоже готовили какую-то новую, неслыханную программу, и использовали для репетиций каждую минуту свободного времени.
— А ведь завтра минет ровно год, как я попала в Старгород, — накануне как раз пересчитала отмеченные в "календаре" дни — ровно 365. Если, конечно, год не високосный — и если я нигде не просчиталась. — Вот не думала, что буду праздновать эту дату с таким размахом!
— Да... Завтра вы станете королевой! — восторженно выдохнула Машенька.
— А ведь знаешь... Совсем не хочется!
— Почему? — изумилась она. — Это же здорово: делай, что хочешь, никто тебе не указ!
— Не знаю... Страшно, — я задумчиво почесала переносицу: — Ответственность, опять же: плохое настроение, недомогание, просто неохота — все равно, надеваешь корону и топаешь на работу, потому что нужно мыслить глобально, о нуждах государства. Вот тебе и свобода! А она, между прочим, тяжеленная...
— Свобода? — вконец опешила швея.
— Корона! Килограмма полтора. Ну, по крайней мере, полкило. Никакая шея не выдержит! Вот на какие жертвы приходится идти ради любви...
Мы синхронно призадумались, воскрешая в памяти моменты семейной жизни. Как же много у нас с Володей было хорошего! Судя по просиявшему довольному лицу бывшей горничной, Пу Чжан в качестве законного мужа тоже не ударил в грязь своим солнечно-желтым лицом...
Внезапно раздавшийся негромкий стук в дверь заставил нас обеих подскочить на месте от неожиданности.
— Муж? — я попыталась унять бешеное сердцебиение.
— Вроде рано, — Машенька по пояс высунулась в окно, пытаясь рассмотреть стоящего на крыльце нежданного гостя. А затем со всех ног бросилась к двери, но не затем, чтобы распахнуть — наоборот, еще и спиной подперла: — Король!
— Он черен ликом, размахивает вышитым платком и кричит "Молилась ли ты на ночь"?
— Нет... — растерялась незнакомая с классической мировой литературой девушка.
— Так в чем же дело? Открывай!
— Примета плохая — нельзя накануне видеть платье!
— Это же коронация, а не свадьба! — я легкомысленно махнула рукой.
Многие приметы и суеверия этого мира совпадали с теми, что бытуют в моем: так же неудачей грозила встреча с женщиной, несущей пустое ведро (хотя в двадцать первом веке вероятность такого столкновения значительно снизилась, а сильно удачливей народ как будто не стал), перебегающий дорогу черный кот, рассыпанная в четверг соль... Связанные же с коронацией приметы на ум что-то не шли — если когда-то и бытовали, то постепенно за давностью лет и редкостью события утратили актуальность и забылись.
— Не знаю, что и делать с головой...
— Ты прекрасна!
У любимого слово с делом не расходилось: эх, моему родному миру хоть бы одного такого политика!
— Покатаемся? — выйдя из крутого пике затяжного поцелуя, соблазнительно предложил он.
— Только не верхом! Ты же знаешь...
— Экипаж подан и ждет!
Правда, королевская карета стояла у самого крыльца — только ногу протяни. Я неуверенно оглянулась, но возвращаться в дом, чтобы переодеться в канареечную распашонку, не стала: будем считать это генеральным испытанием платья в деле.
— А куда мы едем? — низко спущенные плотные шторы не позволяли как следует полюбоваться окружающим пейзажем.
— Сюрприз!
Ох, и почему у меня от этих слов прямо мороз по коже?
Тряска в экипаже с усовершенствованными рессорами совсем не ощущалась — а вот по стуку копыт выходило, что мы едем по брусчатке... Затем на время дробный топот стал гулким, с эхом, будто экипаж проехал внутри лежащей на боку бочки, после чего сменился грунтовым шлепаньем — похоже, мы покинули город. Но проехали совсем недолго, прежде чем карета остановилась.
Кучер предупредительно распахнул дверь, Володя помог мне выбраться наружу, после чего достал из салона довольно большой сплюснутый ящик.
— Чемодан? Мы собираемся бежать?
Мечтать не запретишь! Но, во-первых, короли пешком из дому не бегут. Во-вторых, для нормальной жизни любимому нужны тысяча и одна вещь, и на каждый предмет по слуге, чтобы помог его использовать, плюс еще один на подхвате — посылать в столицу за недостающими вещами, о которых заранее не подумали или забыли призватить с собой...
— Увидишь! — муженек загадочно покачал ящиком.
Дорога, извиваясь и петляя, одним концом терялась за поворотом, а другим торопливо взбиралась на пологий холм, вершину которого венчал даже на таком расстоянии выглядящий огромным и внушительным рыцарский замок. Вернее, с этой точки была видна только западная стена королевского дворца — более развернутая панорама открывалась, стоило подняться на холм. С одной стороны к грунтовке прижималась небольшая рощица, по другую сторону простиралось поле — кажется, возделанное... за прошедший год я подтянулась по ботанике, но лучше разбираться в сельском хозяйстве не стала.
Что-то мне все это напоминает!
— Русалочья роща, — подтвердил мои опасения Володя.
— Мне здесь не нравится!
— А мы и не задержимся! — любимый успокаивающе приобнял меня за плечи: — Просто с этой рощей связана одна традиция нашей семьи: именно здесь мой дедушка сделал предложение руки и сердца моей бабушке, а для папули устроили барбекю под открытым небом, на которое пригласили самых завидных невест — и одна покорила его сердце...
— Но мы ведь... вроде как... — мне решительно не хотелось вновь оказаться под сенью дерев.
В отличие от милого, меня с этим местом связывали далеко не радужные воспоминания.
— Я быстренько предложу тебе разделить со мной трон, и поедем домой! — почувствовав мое настроение, Володя принял мудрое решение сократить культурную программу.
— Ну, хорошо. Раз уж это для тебя так важно...
— Тогда надень вот это!
Заглянув в открытый ящик, я не смогла сдержать стон — королевские регальные драгоценности!
— О, нет!..
— Все женщины любят украшения, — назидательно заметил король. — Дай-ка пальчик...
— Я выпрямиться не смогу во всей этой сбруе! — но левую руку все же протянула.
Огромный перстень с рубином с незапамятных времен хранился в королевской сокровищнице, и символизировал собой близость правящей династии к народу — из-за цвета камня, а никак не величины, огранки и рисунка оправы. Отец Михаил потратил несколько недель на то, чтобы натаскать меня по истории и символическому значению каждой цацки в дворцовых закромах, и мог теперь мной гордиться.
Массивный золотой браслет не входил в перечень обязательных при коронации предметов — это был подарок правителя дружественной Синайской Империи, который в виду культурных и исторических традиций сам никогда не покидал столицу своей державы, но прислал с подарком одного из многочисленных младших братьев с пышной свитой — эти непременно донесут господину о небрежении столь щедрым даром.
Расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями широкий пояс по понятным причинам пришлось отложить в сторону, а вот от массивной шейной цепи с эмалевыми медальонами, в лицах живописующих великие деяния представителей правящего дома, отвертеться не удалось. Из достоверных источников (опять же отец Михаил) мне было доподлинно известно, что на этом можно было и остановиться — в старину, когда право на трон приходилось доказывать не столько за столом дипломатических переговоров, сколько на поле брани, цепь служила символом королевской власти, и надевалась прямо сверху боевых доспехов. Со временем ее основательно вызолотили, металлические пластины покрыли эмалью, и теперь использовали как своего рода летописный свод — или конспект генеалогического древа.
— Воинственная ты моя! — ласково пробормотал король, когда я радостно поделилась с ним своей осведомленностью.
Но от идеи увенчать меня короной не отказался — хоть и не торопился, бережно держа венец в вытянутых руках.
— Прогуляемся? — он оттопырил локоть.
С сомнением оглянувшись на дворец, на карету с сонным кучером, на небо, в котором застыло послеполуденное солнце, я повисла на дорогом локте. Может, если я все время буду держаться за него обеими руками, то ничего и не случится?
Какое-то время мы шли молча, если не считать скрипа суставов — от напряжения шею сводило судорогой.
— Здесь!
— Что? — вздрогнула я.
— По-моему, достаточно романтичное место! — Володя взмахнул зажатым в руке золотым венцом, описывая широкий круг.
Правда, очень симпатичная полянка, устланная ковром из диких цветов... и пенек посредине. Очень ... жизнеутверждающе: мол, все продолжается в бесконечной череде реинкарнаций.
— Ольга, ты будешь моей королевой?
Куда только подевались сомнения, нерешительность, страхи! Звук любимого голоса прогнал самых страшных демонов, каких только способно изобрести человеческое воображение:
— О, да!
— Преклони колени...
Я с готовностью подогнула ноги, как не раз повторяла на репетиции в тронном зале. Только этого и ожидая, челка немедленно стекла на лицо. Хотя за месяц волосы здорово отрасли, так что теперь их стало можно заколоть хотя бы над ушами, челка по-прежнему не поддавалась обузданию. Наверное, завтра придется намазать ее маслом, по крестьянскому рецепту — все равно ни у кого уже давно не осталось иллюзий насчет моего "благородного" происхождения.
Однако любимый что-то призадумался — сам засомневался в последний момент? Или, как на репетиции, просто помахал короной в воздухе, и теперь ждет, пока я сама догадаюсь на ноги подняться?
Для приличия выдержав еще несколько мгновений — как же неудобно стоять на коленях на сырой земле, в сто раз хуже, чем на мраморных ступеньках трона! — я решилась поднять голову и отбросить волосы с лица...
...Да, ноги меня не обманули — это были шишки. Сухие сосновые шишки, полупритопленные в пружинящем хвойном ковре. Интересно, стоять на горохе так же приятно?.. Вообще-то довольно невежливо, прямо-таки хамство со стороны короля, зная, как я боюсь этого места, завести в самые дебри и бросить... Шуточки средневековья.
Минуточку — шишки?! Я так и замерла в полуприсяде. Сосны?! В Русалочьей роще были березки, пара осинок, клены, орешник, малина и шиповник — с бору по сосенке, но все сплошь лиственное! Откуда тут сосны?!!
Мозг отказывался верить, однако глаза подтверждали: кругом, куда ни кинешь взгляд, точно воткнутые в землю цветные карандаши, возносились чешуйчатые красно-бурые стволы. На ближайшем чья-то твердая рука вырезала "КАТЯ+САША" и обвела смолосочащимся сердцем... Чуть поодаль, как-то чересчур легко зажав под мышкой огромный двуручный меч, стоя ко мне спиной, справлял малую нужду рыцарь-крестоносец. В белые плащи с красным распластанным символом христианства никто из приглашенных на коронацию свою свиту не обряжал... Тамплиер?..
Ненадолго отвлекшись, мужчина прервал свое увлекательное занятие, чтобы достать из кармана джинсов... мобильный телефон! Звонка я не слышала — наверное, на вибрации:
— Я? Я, натюрлих! Фантастиш! — залопотал в трубку белобрысый тевтон.
Последней моей разумной мыслью была — вот бы нашу школьную историчку Алевтину Андреевну, да в эту альтернативную вселенную! Кто, как не она, всегда утверждала, будто весь научно-технический прогресс связан с непрерывной гонкой вооружений? А тут нате вам, пожалуйста: в одной руке — меч, в другой — сотовый телефон... Или даже спутниковый.
На этом все членораздельные мысли закончились:
— А-а-а-а-А-А-А!!!!...
Не зря, пожалуй, в первом классе я участвовала в чемпионате школы по визгу среди девчонок. И первое место тогда заняла вполне по заслугам... Можно понять и жителей того двора, в котором проходил турнир, вызвавших милицию, и родителей. Те, в свою очередь, провели с каждым из участников (особенно тройкой лидеров) воспитательную беседу на тему "Так больше делать нельзя!" И хотя с тех пор я почти не тренировалась и не оттачивала мастерство (хотя бы в том же хоре) — талант не пропьешь! Немца буквально впечатало в мать-сыру землю, и распластало по родной природе в позе морской звезды...
...Я подпрыгивала, приседала, бегала кругами — даже попыталась пройти сквозь шершавый ствол, — бесполезно! Оставалось последнее средство — упасть на землю и разрыдаться:
— У-у-у-о-о-о! Я этого не хотела! Верните меня обратно! Хочу домо-о-о-ой!
— ...А я говорю, это была воздушная тревога! — обладательнице этого голоса и самой бы не мешало сырых яиц попить.
— В лесу? — не соглашался с ней мужской баритон.
— Может, тут есть какой-нибудь заброшенный военный бункер? — с надеждой предположил третий.
Судя по всему, к полянке приближались двое мужчин и одна женщина.
— А кто тогда воет?
Я не была знакома с обладательницей прокуренного сопрано, но она заранее мне не нравилась — вот ведь дотошная баба!
— Ну, значит, не заброшенная, а просто секретная, — покладисто согласился второй мужчина. — Или хорошо с тех пор сохранившаяся. Не забывайте, что где-то тут бродит испуганный Отто. Свалился в какую-нибудь дыру, нажал локтем на что попало...
— Вот именно, — первый мужской голос заметно встревожился: — А я, между прочим, отвечаю за этого немчика. Почему ты не пошла с ним?
— Подержать? — ехидно поинтересовалась женщина.
Второй мужчина присвистнул — совсем близко, кажется, у меня над самым ухом:
— Может, и стоило! Смотри, он девушку напугал!
— Думаешь, своим достоинством? — хмыкнула незнакомка: — А сам отчего свалился?
