— Передайте на "Грейг", — обратился Порембский к флаг-офицеру. — Пусть Дараган меняет курс на норд-ост и идет срочно выручать Дудорова. А мы с японскими старичками и вдвоем справимся.
После переданного семафором с "Корнилова" и отрепетированного "Истоминым" приказа "Адмирал Грейг" вышел из кильватерной колонны, расходясь с другими крейсерами. Однако угнаться за 33-узловой "Тацутой" "Грейгу", который и до полученных повреждений развивал менее 30 узлов, было затруднительно. Оставалось надеяться, что какое-то время авиатранспорты смогут продержаться и без его помощи. Ну а "Корнилов" с "Истоминым" продолжали расстрел "Асо".
Русские снаряды взметывали воду вокруг японского крейсера. Разлетавшиеся огненными снопами осколки решетили незащищенную броней верхнюю часть борта, звонко отскакивая от плит проходящего ниже броневого пояса. На японском крейсера были разбиты все шлюпки, зияли пробоинами дымовые трубы и вентиляторные дефлекторы. Находившиеся на палубе запасные торпеды для миноносцев из-за опасности взрыва было приказано сбросить за борт. "Асо" отвечал частой, но неприцельной стрельбой. Похоже, что японские артиллеристы действовали без целеуказаний, стреляя наугад. Им всё же удалось добиться двух попаданий. Одним был разбит прожектор на фор-марсе "Корнилова", второй снаряд угодил крейсеру в борт у самой ватерлинии. Удар от сотрясения был таким сильным, что Порембскому на мостике показалось, будто крейсер разваливается пополам, однако снаряд даже не пробил броневой пояс.
А вот русские снаряды ложились всё более точно. За считанные минуты "Асо" получил сразу три попадания. Взрыв в камбузе перекрыл обломками дымоход второй трубы. В расположенных ниже котельных задыхались кочегары, падая без сознания у топок, но не оставляли посты. Второй снаряд угодил в носовой каземат, пробил броню и разорвался на лафете орудия, положив весь расчет одной грудой рваного мяса и ломаных костей. Третий снаряд взорвался в кают-компании, его осколки через световые люки залетели в машинное отделение, выведя из строя правую машину. На жилой и батарейной палубе разгорались пожары, с которым, впрочем, японцы пока справились. Но тут на "Асо" напали с воздуха!
Над морем всё еще парили три "аиста", взлетевших последними. У них еще оставался бензин в баках, и командир воздушного отряда Николай Вирен решил не спешить с посадкой, благо подвешенные под фюзеляж бомбы всё еще не были сброшены. "Минекадзе", порядком уже исковерканный огнем гидрокрейсеров, Вирен не счел для себя достойной целью и повел самолеты на юго-восток, в сторону поднимающихся к небу дымов новых вражеских кораблей. Над кильватерной колонной из четырех эсминцев, лидируемых легким крейсером, два ведомых Вирена аэроплана сбросили десяток 20-кг бомб (3-дюймовых снарядов со стабилизаторами). Ни одна из них не попала в цель, однако атака не оказалась безрезультатной. Уклоняясь от падающих снарядов, "Наси" резко повернул и подставился под удар идущего в кильватере "Нире". Тот сам в этот момент взял в сторону, едва избежав тарана заднего "Кая", но врезался форштевнем в передний эсминец. Повреждения "Наси оказались несерьезными, однако "Нире" при столкновении с ним смял себе носовую часть. Передняя переборка с трудом держала напор воды, и корабль не мог давать больше 6 узлов хода.
Николай Вирен с трудом удержался от соблазна сбросить на сгрудившиеся японские корабли две свои 50-кг бомбы, переделанные из 152-мм снарядов, но решил, что они заслуживают более крупной цели. "Аист" полетел дальше. С высоты перед Виреном разворачивалась картина действий сразу нескольких отрядов, широко разошедшихся по морю. Вот яростно сражались, маневрируя на полной скорости пять японских и четыре русских миноносца. В стороне от них шел, оставляя за собой длинный пенистый след, одинокий русский крейсер типа "Светлана". Два других таких же крейсера вели бой с парой японских кораблей. В большем из них кавторанг Вирен с замиранием сердца узнал "Баян" — знаменитый геройский крейсер, которым командовал его отец, известный тогда всей России. Но сейчас на его мачтах вражеские бело-красные флаги! Сыновний долг — прекратить это кощунство!
Первая бомба упала у бывшего "Баяна" за кормой. Вторая угодила в корабль справа от носового мостика, прошла через гальюн, малярную, пробила броневую палубу и сдетонировала в тросовом отделении. Взрыв повредил обшивку и сдвинул броневые плиты, в трюмах началась сильная течь, вода показалась в носовых снарядных погребах. Одновременно в тросовом вспыхнул пожар, быстро перекинувшийся на соседние шкиперскую и провиантские кладовые. В трюмных помещениях шла упорная борьба и с пожаром, и с затоплением. Из-за сильного задымления никак не удавалось подобраться к очагам возгорания. Японцы пытались удушить огонь, прекратив доступ воздуха в горевшие отсеки, но из-за многочисленных пробоин в переборках воздух продолжал проникать к огню. Струящиеся из-под палубы клубы черного дыма окутывали мостик, затрудняя наблюдение, мешали наводке носовых орудий, снаряды к которым теперь приходилось носить с кормы. "Асо" заметно погрузился носом.
Тяжелое положение японского броненосного крейсера заметили на "Корнилове" и "Истомине". Успех аэроплана там приветствовали общим громким "ура!" Окутанный дымом "Асо" почти уже не стрелял. Контр-адмирал Порембский, не считая более противника опасным, распорядился начать сближение для более верного ведения огня. Теперь русские снаряды били по противнику почти в упор, нанося кораблю всё большие разрушения. Сквозь проломы в бортах можно было заметить языки пламени внутренних пожаров, дым валил и из амбразур казематов. "Асо" погружался всё глубже, вода заливалась уже через многочисленные пробоины выше бронепояса. Корабль всё более кренился на правый борт. Наконец, командир "Асо" понял, что дойти считанные мили до Гензана уже не получится. Последовало распоряжение остановить машины и подготовить корабль к затоплению.
Предоставив добивать вставший без хода горящий "Асо" заднему мателоту, "Адмирал Корнилов" устремился в погоню за устремившемуся к Гензану, под защиту береговых батарей "Чиодой". Его старые 120-мм пушки едва доставали до русских, падая с большим рассеиванием, тогда как "Корнилов", добившись после четвертого залпа накрытия, перешел на беглую и результативную стрельбу. Два первых попадания поразили "Чиоду" в полубак. Один снаряд, пробив палубу, прошел, не взорвавшись через верхние носовые отсеки, и вылетел через левый борт. Но второй вызвал сильный пожар в малярной, угрожая детонацией сложенных рядом боеприпасов. Следующее попадание пришлось в дымовую трубу. Взорвавшийся на трубе снаряд не только перекрыл дымоход рваным железом, но и накрыл веером осколков мостик. Корабль некоторое время не управлялся и стремительно терял ход. Это позволило "Корнилову" сократить дистанцию до прямого выстрела. Последовали новые попадания.
Английские конструктора когда-то снабдили "Чиоду" бронепоясом из мягкой хромистой стали, но такая броня не могла удержать современные 130-мм снаряды с бронебойными наконечниками. Они пробивали пояс насквозь и взрывались внутри корпуса. Старый крейсер лишился фок-мачты и сильно накренился. Через пробоины затоплялись всё новые трюмные отсеки. На верхней палубе всё более разгорался пожар. Тушившие его аварийные партии сметались осколками рвущихся вокруг снарядов. Была выбита практически вся артиллерия "Чиоды", прикрытая лишь легкими щитами. Эти щиты не столько защищали, сколько увеличивали опасность от осколков, которые рикошетировали от них, летя через палубу. Вступивший в командование кораблем после гибели командира старший офицер приказал выпустить торпеду из правобортного аппарата, однако "Корнилов" держался достаточно далеко, чтобы не бояться торпедной атаки. "Чиода" полностью исчез в черном дыму, пронизанном языками пламени. Артиллерия "Корнилова" продолжала вести огонь практически вслепую, ориентируясь только на две несбитые мачты, показывавшиеся среди дыма. Потом там, где предполагался японский корабль, полыхнула ярчайшая вспышка, к небу взметнулся огненный столб, превращаясь постепенно в дымное грибовидное облако. Из-за пожара или очередного попадания на "Чиоде" взорвались хранившиеся там запасные торпеды для миноносцев.
Во время этих событий "Истомин", задробив стрельбу, медленно кружил около сильно накренившегося "Асо", готовый, если броненосный крейсер не потонет сам, добить его торпедой. Сигнальщик на марсе углядел впереди по левому борту что-то похожее на перископ. До того с русских кораблей уже видели несколько ложным перископов, и знавший о хитрой выдумке русских авиаторов командир "Истомина" Александр Сергеевич Полушкин распорядился не обращать на "оглобли с грузом" внимание. Между тем перископ двигался, постепенно выходя наперерез русскому кораблю.
Лейтенант Сигиёси Мива начинал свою службу мичманом на "Асо". Наблюдая в перископ гибель крейсера, на котором он прослужил семь лет до перехода на подводный флот, Мива не мог не испытывать глубочайшей горечи и жгучего желания мести. Важно, однако, было сохранять хладнокровие. Мива командовал подлодкой S-16, построенной по образцу устаревших малых британских подлодок береговой обороны типа С. Несмотря на устарелость конструкции, 300-тонная субмарина была весьма грозным оружием. В мировую войну на счету английских подлодок типа С было несколько германских боевых кораблей, включая куда более современные подлодки, и даже взорванный виадук в Зеебрюге. Четыре субмарины типа С даже воевали в составе русского флота, потопив там пару немецких минзагов.
В Японию десять лет назад англичане поставили шесть лодок данного типа. Недавно всех их скрытно перебросили в Гензан вместе с пятью совсем уже древними американскими субмаринами фирмы "Холланд". Устаревшие подлодки могли пригодиться на тот маловероятный случай, если русские заблудятся и пойдут вдоль берега Кореи, но на практике они больше ремонтировались, чем выходили на патрулирование в прибрежных водах. Лейтенант Мива завидовал своим коллегам, кому выпало служить на современных лодках. Три больших субмарины французской фирмы "Шнейдер", две итальянские "Фиат-Лауренти" и, наконец, две английские "Виккерса" типа L, находились сейчас в открытом море. Их завеса должна была перехватить эскадру Колчака на обратном пути во Владивосток. А были ведь еще полученные по репарации немецкие подлодки— заградители U-55, U-90, U-99, U-125, UВ-125 и UВ-143. Они скрытно действовали у самых русских берегов, чтобы в нужный момент засеять подходы к вражеским портам десятками мин. И почему Миве досталась малая лодка, которая со своим бензиновым двигателем представляла больше угрозы своему экипажу? Однако судьбе было угодно, чтобы первыми в Японии среди подводного флота прославились именно лейтенант Мива и его устаревшая S-16.
Воздушный налет застал малые японские лодки у бортов своих плавучих баз "Ицукусима-Мару" и "Нагаура-Мару". На плавбазах, бывших крейсерах, располагалась и большая часть подводников — постоянно находиться на крошечных посудинах было невозможно. Из одиннадцати лодок три взорвались или сгорели вместе со своими плавбазами, еще три затонули от полученных повреждений чуть позже. Пять лодок уцелели, но на четырех технические неисправности делали невозможным скорый выход в море. Из всей подводной флотилии двинуться с места смогла одна лишь "шестнадцатая". А ведь поначалу казалось, что и она обречена. Когда "Ицукусиму" стали штурмовать русские истребители, лейтенант Мива едва успел под свинцовым дождем перевести своих людей на свою лодку, стоящую у борта крейсера. На субмарине обрубили швартовые и попыталась отойти от горящей "Ицукусимы", но упавший в воду швартовочный конец опутал винт. Тогда лодку стали буксировать гребными шлюпками, однако ее надводный корпус и рубка успели обгореть. Ожоги получили почти все участвовавшие в спасении субмарины матросы. Сам Мива смахнул с головы остатки шевелюры.
Освободив винт, на "шестнадцатой" запустили бензиновый двигатель надводного хода и двинулись к выходу из бухты. Увы, почти сразу возник пожар в машинном отделении. Мива не растерялся, приказал команде подняться наверх, плотно задраив за собой люк. Лишенный притока кислорода, пожар погас сам собой. Продолжавшие летать над бухтой русские самолеты оставили без внимания лодку, над которой висело густое облако дыма, решив, видимо, что с нею уже покончено. Японцы всё же обнаружили в верхней части корпуса несколько пулевых пробоин, которые заткнули деревянными пробками. Погружаться глубоко, однако, субмарине теперь было крайне нежелательно. Вернувшись внутрь лодки, команда вновь запустила мотор, и S-16 покинула бухту. Лодка неторопливо шла вперед, пока показавшиеся на юге дымы русского крейсерского отряда не заставили лейтенанта Миву дать команду к погружению. "Шестнадцатая" с ее восьмью узлами подводного хода, конечно, не могла присоединиться к сражению надводных кораблей, когда навстречу русским крейсерам из Гензана вышли корабли-ветераны (на "Чиоде" и "Акицусиме", кстати, сражались и оставшиеся без лодок моряки-подводники). Мива выжидал, пока его терпеливость не была вознаграждена. Вражеский легкий крейсер с тремя низкими дымовыми трубами подошел к гибнущему высокотрубному "Асо". Тот уже не имел возможности сопротивляться, и русские торжествовали, не подозревая об опасности, которая грозила им из-под воды.
"Адмирал Истомин" двигался малым ходом, когда в пяти кабельтовых слева по борту вдруг заметили воздушный пузырь, выскочивший на поверхность. Следом из-под воды появилась и верхняя часть рубки подлодки, всплывшей после пуска обеих своих торпед. Торпеды шли, расходясь в стороны и оставляя за собой белые полосы пузырьков, прямо на русский крейсер. "Шестнадцатая" погружалась, провожаемая градом спешно выпущенных снарядов. Лейтенант Мива едва успел опуститься на двадцать метров, когда лодка содрогнулась от удара близкого взрыва. Торпеда попала в цель!
"Истомина" сильно встряхнуло, на палубу обрушился водопад забортной воды, в воздухе расходилось дымное облако, резко пахло взрывчаткой. Турбины остановились, в трюмах погасло электричество. На крейсере не заметили подлодки и решили, что торпеду каким-то образом выпустили с "Асо". Русские немедленно возобновили яростный обстрел тонущего японского корабля. После нескольких новых попаданий он стал стремительно валиться набок, подминая спущенные шлюпки. Старый крейсер лег на борт, обнажив выкрашенную красным подводную часть. Трубы касались воды, дым растекался черной пеленой по волнам. На возвышавшийся над водой часть борта перебралось много людей, они кричали "банзай!" Потом корма "Асо" поднялась в воздух, сверкнув на мгновение бронзовыми лопастями винтов и разом исчезла в кружащемся водовороте.
Положение потопившего японский крейсер "Истомина" было тоже весьма тяжелым. Полушкин потребовал доклада о повреждениях. Из трюма сообщили о пробоине в отсеке турбогенераторов, шло затопление носовых кочегарок, воду заметили и в носовых снарядных погребах. Нефтяная пленка, появившаяся у подорванного борта, говорила также о повреждение топливных цистерн. Экипаж отчаянно боролся за спасение корабля. Аварийные партии действовали быстро и слаженно, локализуя затопления. К счастью, повреждения корпуса оказались меньше ожидавшихся — "шестнадцатая" стреляла устаревшими торпедами с меньшей взрывной мощностью.
