— Понял...
— И мы не стали жлобиться на тему разнообразия — и сделали больше тысячи пятисот вариантов окрасок, ливрей и аэрографий. Это сто пятьдесят однотонных цветов, варианты окраса двухцветные, с полосами, или вот как на той машине — обратите внимание, она в ливрее "Снежная Королева". Стилизованная трёхцветная угловатая окраска в цвета льда. Или вон та Нива — в ливрее "Космос" — с изображением планет и звёзд.
— Едрить, это же как вы запарились всё это рисовать?
— Окраску производят роботы-манипуляторы, у которых многоцветные красящие головки. Они могут нарисовать всё это довольно быстро, точно — и это лишь немногим дольше стандартной окраски. Казалось бы — затрат никаких, а польза огромная — это индивидуальность и в то же время — отличный способ без лишних затрат разбавить и разнообразить наши дороги. А ещё это отличное противоугонное средство.
— Значит машина за сто пятьдесят тысяч это комплектация такая?
— Да, это максимально богатая комплектация. Двигатель V8 с турбинами, тормозная система гоночная, стеклоподъёмники, сервоприводы кресла, четыре подушки безопасности, литые диски, самая дорогая ливрея, салон из велюра, с элементами из самшита и клавишами из эбенового дерева, семискоростная автоматическая коробка передач, встроенный телевизор и видеомагнитофон, подогрев сидений и руля, электронная приборная панель на светодиодных индикаторах, дублирующая стрелочная, золотое антикоррозийное покрытие эмблемы и некоторых деталей. После того, как клиент составляет техническое задание — в дело вступает главная особенность завода — его полная компьютеризация. Данные из автосалона тут же загружаются по сети на сервер завода, там из них формируются рабочие задания, отправляются через диспетчерский сервер — на цеховые ЭВМ, а оттуда — уже непосредственно рабочие задания загружаются в очередь изготовления на станки. Через три часа сборочный цех приступает к сборке, а через восемь часов после заказа — он отгружается в автосалон. Как правило — на следующий рабочий день после заказа. Примечательно тут то, что для этого всего не нужны промежуточные склады, ожидание комплектующих и прочее. Это фантастический технологический уровень. Стандартные узлы заранее заготовлены — а нестандартные... роботизированное производство мгновенно обменивается большим объёмом данных, и станки могут делать разные варианты деталей. Для того, чтобы поставить в очередь новую деталь или изменить рабочую программу нужны считанные секунды. Это именно та схема работы, которую нам подарила компьютеризация. Благодаря этому мы модифицировали систему работы с запчастями и деталями — у каждой детали есть свой индивидуальный номер, который на ней гравируется или штампуется.
— Зачем? Я понимаю там номер двигателя, но на детали то зачем ставить номера? — не понял товарищ Гречко, который стоял поодаль.
— При производстве детали проходят многоуровневый автоматический контроль. Микрометры, лазерный контроль геометрии, ультразвуковая, рентгеновская дефектоскопия каждой детали, контроль веса с точностью до десятой доли грамма, и другие методы контроля. Каждая деталь проходит проверки на всех этапах производства, а после производства проверяется под повышенной нагрузкой и снова проходит структурную дефектоскопию. Уровень контроля качества у нас выше, чем на производствах ракетно-космической техники. Тем более, что мы работаем с современными сплавами ОТК это не этап производства, когда деталь уже готова, а процесс растянутый на всё производство — от выплавки заготовок до финишных проверок детали. Каждая деталь имеет свой цифровой штрих-код, который считывается специальной электроникой, что позволяет электронике завода — роботам, сортировочным и контрольным механизмам контролировать каждую деталь отдельно, её перемещение, её установку, её качество. Это так же призвано навести порядок в торговле запчастями, и контроль за их отгрузкой. Основная деятельность автосалона "Москвич" при заводе — как раз в торговле запчастями для ранее выпущенных автомобилей.
— Стоило ли так заморачиваться? — спросил Леонид Ильич, — думаю не сильно потеряли бы, даже если снизили бы строгость приёмки вдвое.
— Ещё как стоило. Процент брака снизился — так как на него никак не закроют глаза, это невозможно, а в машину не может физически попасть деталь, на которой обнаружен брак, даже небольшие структурные дефекты. Чтобы вы понимали, отказы нашего стандартного мотора — в семнадцать раз реже, чем в среднем у моторов советского производства — а ресурс нашего двигателя по паспорту — четыреста тысяч. Против например ста тридцати у запорожца, двухсот у Волги, или трёхсот двадцати — у двигателей Мерседеса. На стендовых испытаниях мы выяснили, что процент отказа у нашего мотора в полтора раза меньше, чем у двигателей мерседеса, и в девять раз меньше, чем у двигателя ГАЗ-21. При нормальной эксплуатации и плановом ТО он может спокойно накатать миллион километров без капиталки. Правда, есть минусы — он кушает сорта масел и топлива, которые в СССР серийно не производятся. Вообще, это совсем другой технический уровень — и чтобы эксплуатировать в СССР такой движок — нужно поднять всю нефтеперерабатывающую и химическую промышленность.
— Понятное дело, что самгоном его не заправишь.
— Я слышал, что проблемы с нефтью в СССР постепенно решаются — и было бы странно, если бы не появилась своя высокоразвитая нефтеперерабатывающая промышленность. Двигателю нужен бензин с октаном девяносто пять, и особые сорта синтетических масел, которые в СССР не то что не производятся — о них даже ни сном ни духом. Это потребует грандиозных инвестиций в сектор нефтепереработки.
— У нас на это денег может и не быть, — сказал товарищ Гречко.
— Это необходимо и неизбежно. Топлива и масла — прямо связаны с развитием моторов и автомобилей — если этого не сделать — то вся отрасль будет обречена ездить на морально устаревших двигателях. Что приведёт к ухудшению всех экономических показателей, логистики, и в конце концов — тотальной отсталости, а это — к очередным крайне резким решениям, штурмовщине, экстренному строительству и ещё большим расходам при худшем качестве. Экспортировать масла и высокооктановый бензин — намного выгоднее, чем сырую нефть, хотя и сложнее. Поэтому процесс неизбежен.
— Думаешь?
— Уверен. Для новых машин мы работали над маслами — и создали ряд продуктов, которые мягко говоря — сложно получить, но по качеству значительно превосходящие аналоги от shell и остальных производителей.
— А не перехваливаете себя?
— Ничуть. Разработанные нами масла имеют высокие моющие качества — они хорошо счищают нагар, стабильность характеристик в разном диапазоне температур почти вдвое лучше чем у ныне производимых минеральных масел. Есть ещё много профессиональных химических тонкостей — но если просто — то в наши моторы нельзя лить другие масла. Только синтетику или полусинтетику — и они отлично защищают мотор и увеличивают его ресурс по сравнению с минералкой — вдвое.
— Дорого будет это всё производить?
— Очень, — я пожал плечами, — тут никуда не деться. Но есть и хорошая сторона — такие масла в отличие от ныне имеющихся можно неплохо продавать на внешнем рынке. Тут уже скорее товарища Гречко должны заинтересовать их качества.
— Меня? — Гречко стоял поодаль, и обсуждал что-то тихо со своим замом.
— Именно. Эксплутационные качества очень неплохие — и на таком масле ресурс техники выше, и главное — она лучше работает в экстремальных условиях. Кстати об этом — мне с вами ещё нужно персонально побеседовать.
— По поводу чего? Вы же дистанцировались от армии.
— Нет, не совсем. Вон там за стендом вы можете кое-что интересное увидеть. На посошок, так сказать, потому что основная часть нашей экспозиции на этом заканчивается.
— Это секретно?
— Нет, ничуть. Более того — мы пытаемся активно это лицензировать. Пойдёмте покажу... мы выедем сюда, — пообещал я, — чуть в сторонке.
Я зашёл за стенд, министр обороны — властитель одной из сильнейших армий мира, пошёл за мной.
— И почему ты поставил это так далеко?
— Выставка как бы гражданских авто. Незачем лишний раз фотосессию фотографам портить.
— Сказать можешь, что вы там у себя придумали?
— Да собственно вот он, — кивнул я, — бронеавтомобиль "Булат". Практически идеальный вариант некстгена для военных. Семь тонн, выдерживает неплохой такой обстрел, композитная броня, двигатель четыреста лошадей, дизельный. Кушать может то же топливо, что и танки. В стандартной комплектации уже идёт гидроусилитель, полный привод, коробка-автомат, торсионная независимая подвеска с гидравлическими амортизаторами, колёсные редукторы, автоподкачка шин с электронным управлением, подогреватель, лебёдка. На борт может взять полторы тонны груза и шесть-восемь человек. При этом он отлично идёт по бездорожью, благодаря мощному и тяговитому движку, хорошо буксирует, и имеет очень приличный военный салон. В комплект даже входит интегрированная радиостанция, кондиционер и очень мощная печка.
— Выглядит как-то... устрашающе. Брутально так. Сразу видно — хорошо поработали. А броня какая?
— Третий класс, может держать автоманую очередь с пяти-десяти метров. Но самое главное — это модульность — решение, которое пришло само в результате многочисленных войн и попыток защитить машины. Видите эти точки крепления на дверях и кузове? Это соединения для навешивания дополнительной быстросъёмной бронезащиты.
— А почему с таким расстоянием?
— Всё дело в образовании осколков. Когда пуля или крупный осколок ударяется в первый слой — с той стороны вылетают осколки, но не пробивают основную броню и отлетают прочь, при пробитии — снаряд теряет часть своей силы и ударяется уже в следующий слой брони, с меньшей силой. Если прижать дополнительную защиту к основной — то при ударе осколки образуются уже внутри, от полной энергии снаряда. Изнутри есть слой синтетических волокон и композитной брони — это кевларовые пластины и пластины из металлокерамики. Они очень неплохо защищают от образовавшихся осколков, — я обошёл машину и открыл тяжеленную водительскую дверь, — хотите сесть за руль?
— Давай.
Я сел на пассажирское сидение.
* * *
