— Твой товарищ согласился на ученичество добровольно, и кончим на этом. С тобой у меня договориться не получилось, но, тем не менее, ты скопировал в себя почти весь багаж знаний, которым я располагаю.

Да, змеюки черные, провели вы меня. Ох и провели...

— Я виноват перед тобою, мальчик, признаю. Лишать тебя свободы было негуманно. Но ведь ты — наш единственный шанс! Ты же культурный, образованный человек. Я надеялся, что раньше или позже ты все поймешь и согласишься помочь.

Ну, что ж так скромно? Надо было еще руки-ноги переломать, тогда бы я быстрей проникся.

— Есть лишь один момент, который сильно меня беспокоит, — гнул свое ведьмак. — Теперь ты — носитель бесценного знания. Как ты намерен им распорядиться? Что ты будешь делать, когда покинешь Школу?

Тю! Да ты никак надумал меня отпустить?

А куда мне, правда, податься? Домой? Или куда я там двигал? Нужно место, где все это добро будет востребовано. Ну, не в Рий точно. Скорее уж — в Империю, там есть академии, там оценят...

— Вот и прекрасно, — заключил ведьмак с явным облегчением. — Мне очень важно, чтобы ты ответственно отнесся к своей миссии. Теперь идем, я уложу тебя в лаборатории. Тебе нельзя здесь оставаться. Ты простужен. Это мое упущение, я переоценил крепость твоего здоровья.

Да чтоб ты околел...

— Уверяю, твое пожелание очень скоро исполнится, — изрек он жалесным дребезжащим фальцетом, после чего мощным движением обхватил меня и повлек к пещеркам.

На полдороге нас встретил магов подручный, и вдвоем они буквально внесли меня в дымное тепло. Потом кто-то обдирал сосульки с моей слипшейся шерсти, растирал, заворачивал, поил обжигающим бульоном, без умолку бубня по-соттриански:

— Жар сильнейший. И давление опять. Говорил же, защитные силы организма не безграничны! У этого-то нам важно и тело сберечь! Давайте его поближе к огню...

Превозмогая немочь, я потянулся, ощупал ногу. Кандалов не было. Да уж, теперь и так не сбегу... Меня мутило, знобило, размазывало. Под веками мельтешила пестрая круговерть. И я привычно удрал в свою библиотеку. Здесь мне всегда было хорошо.

Подцепил учебник по технике поиска в информационном поле. Скучное дело магия, сплошная математика, а в ней я не мастак.

Тут в дверь служебного входа постучали. Я откинул окошечко.

— Что там?

— Последняя поставка, принимайте. И расписочку, пожалуйста.

В этот раз привезли гораздо больше обычного. Я забирал через окошко по одной книге, каждую придирчиво перелистывал, просматривал оглавление. Одна книга была в совершенно неприличном виде: часть переплета оторвана с мясом, прямо посреди раздела.

— Что за дела? — возмутился я. — Где еще полкниги?

— К сожалению, несколько глав утрачено.

— Безобразие.

Я чиркнул что-то на услужливо подсунутом листке и захлопнул приемку. Рассеянно повертел в руках изувеченную книгу. "Хроники королевств Южного Полушария". Ладно уж. Поставлю в исторический раздел, а в формуляре укажу, что текст неполный.

день дюжь-второй

Пятнистая-Кошка

Кошка больше никому не верит.

Неправильные шаманы много сильные. Камень испортили. Врет камень. Может, и раньше врал? Кошка выбросила камень. В пропасть бросила, так.

Рыжей собаки нет. Шаманы убили.

И шаманов нет. В норе очаг сам собой горит, и нет никого. Злыми духами стали, так.

Человека-Неба тоже нет. Шаманом стал, злым духом стал. Сидит на голом камне, на снегу, не шевелится, почти не дышит. Холодный совсем. Лицо серое, неживое. Со смертью не говорит больше — смерть внутри уже. Кошка взяла нож, разрезала щеку Человеку-Неба. Кровь не течет почти, выпили всю кровь. Потом рана сама собой затянулась. Нет ничего, шрама нет. Не человек больше, ходячий мертвец.

Пропал Человек-Неба, Кошка не сберегла. Кошка глупая, плохая Рука Вождя, кхадас!

Кошке больше на надо жить. Незачем. Кошка принесет Хозяевам искупительные жертвы и убьет себя, так.

Кошка охотилась дотемна. Последняя охота, много удачная. Принесла двух баранов, козу, руку и еще полруки птиц. Разделала, разложила — примите, Хозяева.

Кошка наточила нож, села, подождала немного: вдруг Хозяева знак дадут?

Тогда Кошке ответили. Сам собою зажегся в небе огонь, и из огня вышла женщина-женщина. Много красивая, вся белая и светится. Хозяйка гор? Хозяйка небес? На верхушку горы, где шаманы живут, опустилась. Стала ждать.

Ахха! Кошка убрала нож. Подождем, так.

день дюжь-третий

Йар Проклятый

Ведут куда-то. Меня и других, что в монастыре том были. Нас десятка два. Ставят рядком.

Огни слепят, отвык от света. Впереди площадка. По краям — пятна желтые, люди стоят с лампами в руках.

Выходят двое, встают насупротив. Постояли-постояли. Потом один стал набок крениться. Сползает наземь. Без чувств, видно. Его тут же уносят. Тот, что остался, отходит на другую сторону.

Тихо, только шорох шагов. И пахнет, как перед грозой.

Следующие двое — то же. А непростое, видно, испытанье-то...

Тут сзади шепот Наади:

— Когда выйдешь, не смотри на противника сразу. Почувствуй силу, что в тебе. Потом на вдохе открой глаза и загляни ему в самые зрачки. Глубокий-глубокий вдох, как будто хочешь втянуть его в себя, понял? И ничего не бойся.

А я и не боюсь. Вот парню, что рядом стоит, тому — страшно, тоскливо. Он повертывается ко мне, но нет, разговаривать нельзя.

Слабый вскрик. Что-то не так. Упали оба. Один тянет ворот, задыхается. Другой по земле катается.

— Они оказались равными по силе, — Наади поясняет. — Сейчас будет повтор.

И точно, их подымают, придерживают за голову. Снова: глаза в глаза. Раз! Один обмяк, второй поднялся легко, отошел.

Рядом вздрагивают, перетаптываются. Им всем не по себе. А мне все равно. Только бы скорей все кончилось.

Вот и мой черед. Выхожу. Стою, в землю уставясь. Впереди вроде как и не человек. Так, маячит чегой-то. Лица, глаз не вижу. Вдыхаю, точно дым тяну из трубки. Как пахнет грозой! Гляжу на небо — там ни облачка, звезды горят. Чудно.

Кто-то берет за локоть, отводят в сторону.

Половина выбыла. Всё что ль? Нет, по новой. Как в считалочке — пока один не останется... Снова выхожу. Вдох — и пусто впереди. Тот упал, не я.

Теперь только трое. Нас ставят трехугольником. Они близко, прямо передо мною. Гляжу долго-долго. И уж не пятна мутные. Мстится, будто то братья мои по отцу, Ериа да Суу. Нет, не можете вы меня видеть! Меня же нет. А вы — далеко. Да ведь и не братья вы мне, получается...

Вот и пропали. Никого кругом. Темно. Только звездочки в вышине.

Подходят джарад с Наади.

— Это — все?

— Все, — Наади говорит, а сам усталый такой. — Совсем все. Твое обучение закончено.

— Я... победил?

— Да.

— А те ребята? Где они?

— Здесь, где же им еще быть? — Наади отступает, светит фонарем. — Смотри.

Так и лежат.

— Но... они не просыпаются... Почему?

— Почему? — джарад усмехается. — Так маг становится. Всегда. Из двадцать-тридцать учеников — один, самый сильный. Ты.

Убил... Убил! Они все мертвые!

— Так нечестно! Вы мне не сказали, что... Ну зачем — я? Мне и так недолго оставалось. Пусть бы другой победил!

Наади берет меня за плечо. Он говорит очень грустно:

— Ничто не дается даром, Йара-Риуаи. Ты человек цели, и ты ее достиг. В тебе жизненная сила двадцати трех человек. Никто и ничто более не властно над тобой. Ты маг, ты можешь все. Теперь остановись и подумай: чего ты действительно хочешь?

Вона как. Столько народу ухлопал, а своего таки добился...

— Хочу, чтобы не было этого никогда больше. Чтоб меня — не было.

Джарад кивает:

— Исчезнуть, да. Ты готов теперь.

— Готов, — говорю. — Что нужно делать?

— Ничто. Просто лег и дал себе приказ.

— А подействует?

— Да. Но только если ты действительно этого хочешь.

Фонарь падает из рук Наади, гаснет. Темно.

И — голос далеко, точно сквозь воду:

— Прощай, номер один, мне жаль...

Ложусь рядом с теми. Уж простите, ребята, что так... Не чаял ведь!..

Ну, будя.

Убирайся, Проклятый, из божьего мира. Умри! Умри насовсем!

день дюжь-четвертый

джарад Ние Меари

С учениками сплошная морока. Упрямица, обнаружив, что Номер два опять впал в свой странный ступор, только еще более глубокий, устроила форменную истерику. Даже порывалась войти и вернуть его. Лишь с большим трудом мне удалось убедить ее, что так глубоко она все равно не войдет (что правда, кстати) и только рискует не вернуться сама.

— Ладно, Упрямица, давай начистоту, — сказал я. — Мне хуже. Все возвращается на круги своя, и никакие подпитки от Номера один этого не изменят. Я обречен. Помнишь, ты говорила, что в качестве донора вполне подошел бы идиот, то есть пустое тело?

— Вы все-таки решились, учитель? — оживилась она. — Я уверена, это единственный выход. К тому же, нам не придется растить его от младенческого возраста.

— Ну, положим, тут не всякий слабоумный подойдет, — авторитетно встрял Наади. — Если это обусловлено болезнью мозга, то — нет. Только "пустышка", ошибка воплощения. А это, увы, большая редкость.

— Девочка, найди мне хотя бы одного, — я посмотрел на нее с мольбой. — Мне бы сбросить хотя бы джарада Када. Я не вынесу больше этих печеночных колик. Просто не вынесу...

Это тоже была истинная правда. Все что угодно: мигрени, лихорадку, пробои в сердце, удушье. Я готов потерпеть и еще. Но только не печень. Лучше сразу к стервятникам, и пропади все пропадом!

Этын колебалась.

— Но... я хотела еще пересчитать кривые для наших феноменов.

— Я сам, — выдохнул я устало. — Мы с Наади завершим эксперимент с Номером первым, а ты поищи, милая. Надень личину поплотнее и поищи.

Этын провела рукой по желтому угловатому лбу Номера второго (я попросил Наади обрить ему хотя бы лицо), потом порывисто встала и принялась шнуровать сапоги.

— Ладно. Попробую.

Хлопнул полог.

— Не забывай выходить на связь не реже, чем дважды в сутки! — крикнул я вслед.

Спустя полчаса полог резко откинулся, и в "лабораторию" влетело копье с кремниевым наконечником, а следом — несколько стрел подряд. Мы были к этому готовы и успели заранее отойти к стенам и закрыться мороком пустоты, заодно закрыв и Номера второго. Объект номер три вошел внутрь, держа наизготовку длинный лук и поводя им из стороны в сторону. Без-Прозвища в ужасе выпучил глаза, указывая мне на одну из стрел, торчащую из одеяла на Номере втором. Я знаком велел ему не дергаться. Когда Номер три ушел, мы, к своему облегчению, обнаружили, что наш новый хранитель цел и невредим.

Наади принялся возиться с ним, безуспешно пытаясь привести в чувство. А я выдернул из писчей дощечки дикарский сувенир и занялся планированием наших будущих действий.

Это было позавчера, еще до последнего эксперимента. А сейчас...

Скажу кратко: мы получили несколько меньше, чем планировали. Возможно, потому что мы работали без Этын, нашего главного "энергетика", и воспроизвели созданный ею канал не вполне в точности. Я, впрочем, грешу и на Наади: под конец он вдруг стал словно запинаться и в итоге выпал из Транса, оставив меня разбираться в одиночку. Смалодушничал? Не исключено. В любом случае, что-то все же прервало перекачку энергии, и в Объекте осталось немного, так что он даже еще жив. Впрочем, того, что удалось извлечь, хватит нам с лихвой.

Никакого восторга я не испытывал. Слишком долго и тяжело пришлось добиваться желаемого. Повторюсь, спец по "силовым" аспектам Транса у нас Этын, но она неожиданно оказалась "слабым звеном". Я сумел кое-как замкнуть канал и подвесил его под потолком "лаборатории". Небольшая шаровая молния. На восстановление своего тела я не пустил ни капли, продержусь как-нибудь.

Только к вечеру мы, два олуха, сообразили, что Этын сегодня не отзывалась. Я позвал — глухо. Лишь ближе к ночи удалось уловить слабый ответ.

— Девочка, что случилось? Где ты?

— Трудно описать... Такая каменная беседка без окон и... с саркофагом.

— Склеп, — подсказал Наади. — Она на кладбище.

Меня передернуло. Что за варварский обычай оставлять своих усопших просто гнить! Да еще и дома для покойников строят...

— Почему не отзывалась?

— А... схлопотала палкой по голове. Видимо, отключилась ненадолго... Учитель, я, оказывается, не очень здорово держу личину. Я была в городе. Местные увидели... Их собралась целая толпа. Очень агрессивные... кидали в меня чем попало, потом гнали по улице. Я удирала, не помня себя. Расскажите Наади, он посмеется.

— Ты серьезно ранена?

— Пустяки... Впрочем, тут темно, не разберешься. Все болит, конечно, и шишка на затылке. И тошнит еще. Я... прилягу, вы извините...

Контакт прервался. Я растерянно посмотрел на Без-Прозвища.

— Похоже, сотрясение мозга, — он потер щетину на подбородке. — Джарад, она может быть только в Доао. Это ближайший город. Я пойду, хорошо? Ведь эксперимент завершен...

— Ну, конечно. Выручай.

Близилась ночь. Я вышел с трубкой на воздух.

Заметно потеплело. Местами в снегу уже образовались проталины. Вот и зиме конец. Еще одна зима в герских горах, будем надеяться, последняя. Пора уезжать отсюда в какую-нибудь более цивилизованную страну.

Внизу, на осыпи Номер третья с остервенением волокла куда-то долговязый труп Номера первого. О! Нет, еще не труп, что-то теплится. Жалко парнишку, но всегда приходится определять приоритеты. А ради Школы я готов пожертвовать чем угодно и кем угодно. Впрочем, ребят своих я надеюсь как-нибудь сберечь. От Наади-то проку немного, а вот Этын мне очень нужна: во-первых, как "энергетик", а во-вторых, в ней -Шону. Нестандартные таланты всегда самые ценные...

Лаира Эл-Ар

Очаровательно. Как я и предполагала, наши скромные герои не нашли ничего умнее, чем родиться в телах смертных. Зачем — неведомо. Так связывать себе руки, ограничивать свои божественные способности...

Они почему-то опять погасли, но я уже могу локализовать их с точностью до километра. В очерченном радиусе наблюдаю пять разумных существ: двух самцов черной расы, генетически неполноценную самку серой подрасы и двух самцов белой расы (в очень плохом состоянии и с помутненным рассудком). Смею предположить, что последние — и есть искомые божества Раомо и Наэро. Если так, то у обоих в самом скором времени погибнут физические тела, что упростит наше общение.

Просто диву даешься, как их так угораздило! Я не сержусь на братьев, совсем нет. Это все детство, это пройдет. Я даже не считаю, что их следует как-либо наказывать за содеянное. Они искренне верили, что делают все возможно лучшее для своего мира. Ну, а уж что получилось — то получилось.