— Проще просидеть здесь всю ночь, следя, чтоб огонь не перекинулся на траву, чем тушить пылающий лес.
— Может погасить как-то этот костер? — это уже было совсем серьезно.
— Ты все шутишь...Я конечно мало понимаю в взаимоотношениях, но это тебе скажет любой...Если б мы вызвали дождь, чтоб погасить пламя, разведенное эльфами — это бы накалило и без того не самые не хорошие отношения с ними, а ветер, или его отсутствие, не дают ни какой гарантии погасить или сдержать огонь.
— Зачнем они делают это?
— Ни кто не знает. Пожалуй, самая гадкая черта во всех Светлых — кремация. Но, своих умерших, Светлые хоронят хотя бы с почтением и на специальных алтарях, а вот трупы врагов — Светлые просто сваливают в кучу и поджигают, говоря "...Дабы мразь не воскресла...".
— Но это просто бессмыслица, ведь, если врагам суждено воскреснуть— они воскреснут и из пыли, а неживых врагов — уничтожит и солнце или Сила Святости.
Но вскоре они немного успокоились и, рассевшись вокруг груды, стали бурно обсуждать новости, впрямь как сороки на дереве, только значительно тише. Конечно, главной темой было:
— Откуда взялось сразу столько Чёрной Драни?...
— И что им тут было нужно?...
"Конечно, все кивают в сторону башни и говорят, что там что-то неладно. И что у "темного психа" что-то на уме. И они правы, но только частично".
* * *
Эльфы шли быстро, почти не делая остановок — нужно было спешить, время поджимает, на причале у Северного Моря стоят корабли, и долго ждать опоздавших не будут. На рассвете второго дня после стычки с чёрным сбродом, отряд соединился с ещё одним отрядом с юга, забравшим западней, и поэтому, не встретившийся с эльфами Ларенда ранее. К полудню армия подошла к границам города.
— Ты ещё помнишь? — говорил один эльф другому. — Это Юлан — самый северный из людских городов.
— Ты смеешься. Для меня это время — как миг. Этот город из белого камня был выстроен почти у самого Моря, но со временем оно отступало, и пристани сменялись жилыми домами, а порт уходил вслед за морем. А ведь когда-то мощные волны бились о эти белогранитныуе стены.
— А что ещё ты помнишь?
— Да все, что хочешь! Ещё к примеру это море — единственное пресное море в этом мире и холодно, как лед.
— И ещё в стародавние времена люди из этого города часто смешивались с эльфами, поэтому горожане , для людских глаз, внешне ни чем не отличаются от нишего Светлого Народа, но, как и все люди, смертны, пусть и живут лет триста — четыреста.
— Не напоминай об этой гадости...Радует только то, что...Разумеется, этот народ в подчинении у Святейшего Аберрона.
Эльфов встретили с радостью и облегчением. Ждать их не придется! Здесь уже были эльфы с Западных и ближайших Северных Чертогов. Подготовка к отплытию была в самом разгаре. Все куда-то бежали, что-то делали. Всё побережье заняли корабли, но не маленькие, легкие и маневренные рыбацкие или военные, а значительно большие по размерам и более неуклюжие — пассажирские. Погрузка провизии была уже завершена, но на совете решили подождать отряды из-за гор — Восточных Эльфов. Отплытие отсрочили на сутки. Элетас приставал ко всем, умоляя снять чары с его брата. Все, к кому бы он ни обращался, отвечали ему:
— Лебэнэс не заколдован...
— Я ни чего сделать не в силах...
Элетаса это не устраивало, а ещё его раздражал тот факт, что и горожане, и другие эльфы начали посмеиваться над ним, и перешептываться, мол несчастный Элетас свихнулся. Лебэнэс же чувствовал себя гораздо лучше, своего новоявленного охранителя. Он пел песни, шутил и мечтал. И вокруг него всегда была кампания из тех, "кому нечего делать". И ему было плевать с высокой колокольни на то, что его называли абсолютно безнравственным или психом. Солнце катилось к закату. Запели трубы — дозорные заметили приближающуюся армию. Кто-то из людей кинулся к оружию, но тревога оказалась ложной — нет, это не враги спустились с гор и со скоростью стрелы мчались к стенам Юлана.
— Серые знамена в огненно-жёлтых пятнах! Эльфы с востока пришли! — радовались люди.
Люди встретили Серых без радостных возгласов и музыки, но это было не ненавистью или сожалением, а уважением к традициям. И провожали их очень внимательными, любопытно-удивленными взглядами. Многие же из других эльфов бросании на Серых любопытные, презрительные и даже злые взгляды и тоже молчали. Восточные эльфы вошли в город и вереницей двинулись к порту. За ними последовали остальные Эльфы и горожане, большей частью. Но молчание уже не было гробовым. То там — то тут затевались разгаворы.
— Разумеется, эта раса тоже служит Аберрону — с каким-то презрением сказал кто-то из эльфов после приветственного молчания, видимо считая, что как это Эти могут служить их Святейшему...— только что они ему наслужат...
— Будь терпимее — напомнили ему. — Помни: это наши братья...
— Как же ЭТО может быть нам собратом...Это же...
— Тише. Тссссссссс...Помни о терпимости...
— Амам, а почему ни кто не кричал "Ура", или ещё что? — спросил какой-то маленький ребенок, выпученными глазами смотря на пришельцев с востока и в то же время дергая бесцеремонно свою мать за подол.
— Золотце моё — мать присела пред дитятком на корточки и улыбаясь смотрела ему в лицо. — у этого народа такое приветствие — потрепала ребенка по щеке и, взяв на руки, пошла по своим делам.
— А почему?
— Откуда я знаю...
— Учитель, а правда, что это за эльфы такие?...— обратился юноша к очень строгого вида прилизанному мужчине.
— Такие вопросы должен бы я тебе задавать...Восточные. Тебе разве не говорили, или ты опять ушами все прохлопал?
Юноша виновато-рассеяно улыбнулся.
— Ладно, слушай. Больше повторять не буду...— протянул мужчина и вздохнул. — Дело в том, что Восточные, они же Пустынные, эльфы очень отличаются от любых других, в особенности от Лесных, которыми были все эльфы что вон под синими, да зелеными флагами, все те, что до этого пришли, те, чья кровь ещё теплится в жилах всех в этом городе...— подернул плечами, выпрямляясь засеем-то, будто по стойке "Смирно". — Восточные эльфы, пожалуй, самые странные и загадочные из всех своих собратьев. Я говорю "собратьев", ибо считается, что они имеют общие корни со всеми другими общепризнанными эльфийскими расами...Есть мнение, что Восточные почти бесплотны и совершенно невесомы. Думаю ты заметил, почему у них такая странная репутация. Ведь выглядят они до крайности неземными и вообще какими-то Иными...Присмотрись. Вряд ли будет ещё такой шанс!
Юноша широко открыл глаза и вперился в серую массу восточников.
— Ну, что ты заметил?
— У восточных кожа тоже белая, даже белее, чем у любых других, но это не теплый, нежный, живой цвет, цвет молока, но и не цвет извести. Без синевы и плотности цвета, присущих коже чёрных вампиров, а блеклый, холодный, полупрозрачный, как у привидений, разве что не светится в ночи. Их тела кажутся полупрозрачными, а силуэты — легкими тенями. У них очень темные, глубоко посаженные и зловеще блестящие глаза, и серые — мышиного или пепельного цвета — волосы. И правда крайне легко принять за привидения.
— Что ещё можешь сказать? — слегка киснул прилизанный.
— Одеваются они все как один — в темно-серые широкие штаны, и чуть более светлые узкие куртки-плащи, полы которых касаются земли. Когда они идут — ветер не колышет ни волос ни плащей, кажется, что они не идут, а левитируют. Кажется, что они не дышат. И они очень редко что-то говорят. Они весьма скрытны и, хотя их лица и голоса ни чего не выражают, каждый их жест, каждый миг их существования источает гром, молнии, грозные блики и электрический ток.
— Что-нибудь ещё?
— Они не носят ни мечей, ни луков — оружием им служат метательные ножи и, изредка, какая-то пародия шпаги — метровые иглы толщиной с осиное жало, а вместо эфеса — петля, которой как раз хватает, чтобы надеть на руку.
— Мои поздравления. Твоя наблюдательность вне всяких похвал, правда что-то не видно её было на уроках...
На щеках юноши вспыхнул легкий румянец позора.
— Простите.
"Да уж, наблюдательность у тебя вне всяких похвал. Но откуда у тебя такая зоркость? Я ни когда подобного за тобой не наблюдал даже когда сильно всматриваться во что-то неподвижное, да и вообще не у кого не видел. А ты смотрел на них лишь мельком, и все это обнаружил, обнаружил больше, чем мог бы заметить я в той же ситуации. Наверное, у тебя какие-то скрытые и не запертые ещё таланты есть. И пробудило их любопытство. Интересно..." — думал учитель тем временем, с легким удовлетворением наблюдая смущение юноши.
— Ладно. Слушай ещё. Про этот народ ходит дурная слава. Уйма предположений и поверий. Некоторые утверждают, что пустынные — чёрные, что они не являются эльфами и тому подобное. Кто-то рассказывал, что видел, как они идут по воде и даже не тревожат водной глади. Любые эльфы ступают легко, и могут пройти по самому тонкому льду, сыпучим пескам или рыхлому снегу, не провалившись и не скатившись, но по водной глади ни ходит ни кто из них, вроде бы...По легендам они ни когда не едят, не спят, и не дышат. На самом деле их шаги и дыхание так тихи, что даже другие эльфы их не слышат. По легендам они ни когда не едят, не спят, и не дышат. На самом деле их шаги и дыхание так тихи, что даже другие эльфы их не слышат...
— Этого не может быть!
— Потому что не может быть? Увы, но в мире все возможно, особенно то, что мы считаем невозможным.
— Но как...
— А так. И ещё самое интересное и странное в том, что...— он запнулся. — Ни кто не слышал их песен, зато в разговорах они дивны, если говорят. Любые эльфы — маги стихов — чувств через слова, и без труда могут и красиво выражаться и рифмовать. Но пустые бесцельнее рифмы запрещены законом. Ты же знаешь. Да и сами они, видимо опасаясь последствий своего стихоплетства, просто так ни когда стихами не говорят — мало ли какие результаты будут у их рифм. Исключение могут составить разве что белые стихи, да и то редко, а вот восточные — почти всегда говорят рифмой, когда говорят, но нет ни одного доказательства, что их рифмы имели последствия. И при этом, говоря стихами, они совершенно бессовестно пользуются всеми возможными художественными приемами, чтобы ввести собеседника в заблуждение.
— Надо же...
— Ни каких "Надо же"! Это жизнь, а не выставка народной живописи — он посмотрел в широко распахнутые наивные глаза ученика с досадой и безнадежностью. — А что ты сам знаешь об тех, чья кровь, надеюсь, всё ещё бежит под твоей кожей?
— А?
Тот сурово свел брови.
— Ах, вы обо всех этих эльфах...— лицо молодого человека расплылось в слишком детской улыбке. — так...— на лбу собрались суровые складочки, видимо соответствовавшие мыслительным усилиям.
— Помнишь хоть что-то?
— Не так уж много...Я прослушал только самые основы...По мнению авалонских эльфов всего эльфийских рас три или четыре: Белые Эльфы, Лесные Эльфы и Восточные Эльфы, можно ещё приписать килийцев. Все они считаются потомками Древней Расы — Преображающихся Эльфов...Люди же считают, что были сотни эльфийских рас, но они вымерли, и сейчас осталось только две: Лесные и Преображающиеся. Преображающимися они называют Белых эльфов. По мнению людей считаются вымершими расы, что по-авалонскому письму не существовали: Морские эльфы и Зеленые, Сумеречные и эльфы Ворнит и так далее...Вот...
— А где ты все остальные лекции пробыл?
— Кажется в лазарете...
— А самому поучиться была лень?
— Ну — лицо стало до крайности невинно-рассеянным...
— Ты что-то можешь сказать конкретное по названным тобой расам? — сказал прилизанный с явным нажимом в голосе.
— Ну...Белые эльфы, они же "преображающиеся". Самые прекрасные, удивительные из всего своего вида. Считаются самой светлой расой среди всего эльфийского рода. Мало кому довелось увидеть их. Они отрешены от мира, и их почти ничего не волнует...В отличие от прочих у них абсолютно белые волосы и ярко-голубые глаза. Лесные эльфы — самая распространенная. Чаще всего люди сталкиваются именно с ними. Возможно по этому люди и считают, что все эльфы выглядят так как они. Они русоволосы и зеленоглазы. Килийцы — весьма своеобразная раса. — глаза юноши зажглись азартом рассказчика. Видимо он докопался до ключа своей памяти. — По мнению авалонских эльфов они все сплошь рыжи, сероглазы, однако так выгладят только дети смешения килийцев с Лесными или Белыми.
При последних словах инспектировавший его знания мужчина чуть вздрогнул и насторожился.
— Подлинные же имеют почти полностью прозрачные волосы и глаза цвета полированной стали. Килийцы имеют массу поверий и обычаев, глупых с точки зрения авалонских обитателей. Одно из поверий, что они родны по духу с кентаврами, но если это правда — не понятно, кто у кого что взял. Оба народа крайне горделивы, упрямы, если не сказать упёрты до жути, свободолюбивы и местами зловредны. Килийцы признают лишь власть своей царицы. Среди прочих эльфов килийцы — первая темя для шуток и насмешек, после людей, орков и гномов. — он на некоторое время умолк, сделав очень печальное лицо. — Но большинство поводов и тем для насмешек в отношении килийцев ложны, ошибочны. К примеру считается, что килийцы беспробудные пьяниц. Да, они любят хорошее вино, и их вино невероятно крепкое, но они пьют его не так много, как это считают другие. Просто при каждой встрече они празднуют поднятием чарок и все, кто с ними встречались, видели именно это. Да, их радушие сыграло с ними злую шутку...Так же на них отразилось и их выражение о том, что вино — это их пища. Но они не обпиваются им так, как много кто объедается всем-всем. Просто хлеба они не делают, зато их вино очень питательно помимо крепости и оно вправду заменяет им большую часть еды. К тому же они не восприимчивы к алкоголю почти абсолютно. Такая же глупость и то, что килийцы гм...Полностью одержимы похотью. Дело в том, что у них несколько другой язык жестов, манер поведения. Все то, что выглядит, как заигрывание, совращение на самом деле служит для выражения симпатии. Они очень дружелюбны и очень обществены. Они всеми силами стараются оказать внимание другим, но ещё более пытаются получить ответный посыл внимания. Без этого они быстро чахнут. Это конечно противоречит общеустановленным нормам для эльфов, но не столь странно, как преподносится. И ещё это один из немногих народов, который сохранил подлинное значение каждого из поцелуев, и знает, что поцелуи меняют значение не от возраста, в котором они делаются, а от места, в которое целуешь Один из немногих, который не совмещает понятия любви и похоти. И почти все их поцелуи несут Высшую Любовь, симпатию, уважение или почтение, но не как не банальную похоть.
Пока он все это говорил, лицо учителя медленно и ели заметно, но вытягивалось в изумлении.
"Ну ты и свинья, мой мальчик!" — сердясь сам на себя думал он. — "Ни когда бы не подумал, что в твоей голове может быть такая не то что странная, а тайная информация. При этом известная столь малому количеству, что до твоих слов я знал лишь десятую долю от сказанного тобой, и то только понаслышке. И о ком?! Об этих отступниках-килийцах! Да, ты второй раз за сегодня меня удивил. Может ты и не такой простак, как кажешься? Или ты просто это выдумал? Тогда ты ещё не проще...".
