Возвращение неправильного попаданца или Негатор-5

— Так на юге Маэры уже есть плантации...

— Верно, но площадь с подходящим для этого климатом не такая большая. Делайте выводы сами, Тофар.

Хозяин кабинета задумался. Посетительница, разумеется, сохраняла молчание.

— У меня появилась вот какая идея, Моана...

Высокопочтенная ни на мгновение не подумала, что эта мысль у Тофара возникла только что.

— ...я хочу предложить вам пурпурную ленту. Взамен вы примете у меня группу аналитиков.

— Благодарю за честь, Тофар. Но моя радость будет куда более полной, если вы разъясните: по какой причине Академия должна поддержать мою кандидатуру? А еще я хотела бы знать: с какой стати вы предлагаете мне такую должность? Вам ведь прекрасно известно о моих плотных связях с Заокеанией.

— Охотно отвечу. Вакансия в Академии не одна, как вы знаете, и это сильно облегчит проталкивание вашей особы. Второй фактор указал сам господин Профес: вы незаменимый посредник. И не только потому, что всех там знаете, но и еще в силу вашей специализации — понимаете?

— Вполне.

— По поводу должности. Она будет знаком доброй воли для Заокеании. Ведь там об этом скоро станет известно, не так ли? Потом: вам известно, насколько высоко я вас ставлю как аналитика.

— Это лишь ВАШЕ мнение.

— Не только. Так думают мои люди. И я постараюсь, чтобы о этих умениях узнали другие.

— Мне надо подумать.

— Двух дней хватит?

— Да.

Тофар спрятал улыбку. Эта умная женщина попыталась найти возражения сходу — и не смогла. Она умеет думать быстро — значит, и через два дня, вероятно, не сыщет контраргументов. Что и требуется.

* * *

Битый час возвратившийся из Маэры (без супруги) Сарат рассказывал мне, насколько умны дети: 'Представляешь, Мира сама складывает из букв на кубиках слова — а ведь ей и трех нет! А сына я с трудом оттащил от определителя кристаллов. Все-все картинки рассмотрел!' Правду сказать, мой Чук до таких высот еще не дорос, хотя буквы на кубиках узнавал уверенно.

Но потом разговор пошел о внесемейных делах — в частности, об экспедиции на Юг.

— Видишь ли, Сарат, когда шла экспедиция сюда — я твердо знал, что людей здесь нет, хотя они это место посещали. О южном материке никаких данных, но... ну-ка, представь, что он все же заселен. Когда, по твоему, это могло произойти?

— Когда, говоришь? Если во времена Старой империи, то, вероятнее всего, сохранились бы письменные или хотя бы устные источники. И потом: ну пусть даже о самом акте заселения за давностью ничего не известно, но будь хоть какие-то связи, мы бы знали. То есть полный обрыв... а знаешь, это само по себе факт. Возможно, ушли не по-хорошему. С боем, например. Хотя в те времена древние маги еще жили, а как представлю, что от них прорывались силой... не по себе делается. Значит, Древние... и язык соответствующий.

— За такое длительное время язык мог измениться.

-И это тоже, но более всего странно, что те (если они вообще были) никак себя не показали. С какой такой причины?

— Боялись. Ну, вообрази: прорвались на южный материк с потерями, с трудом там закрепились...

— Понял твою мысль. Хочешь сказать, нас там могут встретить... э-э-э... прохладно?

— Точно. И это еще одна причина быть осторожными. Надеюсь на твое дипломатическое искусство. Хотя еще больше надеюсь, что оно не пригодится.

В позе моего товарища появилась горделивость на грани с вальяжностью. У него на то были основания. Пока Моана занималась политикой высшего уровня, ее супруг работал по низам. В результате он сманил десятка два перспективных магов уровнем не выше магистра, прельстив их возможностью карьеры. Разумеется, он проверил их методами магии разума — благо те не догадывались о возможности такой проверки. Почему-то в массовом сознании специальность 'универсал' совершенно не ассоциировалась с магией жизни и разума. Сверх того, Сарат завербовал мастера-механика и четверых его подмастерьев, мастера-печатника с двумя помощниками и группу красильщиков.

А дальше... дальше была текучка. Очень скоро выяснилось, что за остаток летнего сезона экспедицию не подготовить. Потом мне пришло в голову, что отправлять корабль как раз и нужно зимой — потому что в Южном полушарии в это время лето. Еще я вспомнил, что в период равноденствия в тропических широтах почти неизбежны ураганы. Допустим, опасность от волн можно преодолеть ценой повышенного расхода синего кварца, но утихомиривание ветра, по прикидкам воздушников, обошлось бы неприемлемо дорого.

Со всеми делами, связанными с экспедицией, ребята справлялись сами. Я лишь предоставлял то, чего у них быть не могло: информацию. Какие могут встретиться неизвестные и опасные звери, рыбы и змеи. Какие климатические условия ожидаемы. По замыслу ребята должны были пройти мимо здешних аналогов Флориды и Кубы и достичь широт, соответствующих Аргентине на Земле.

Обсудили кандидатуры участников. Маги жизни отпали либо по беременности, либо по причине маленьких детей. Это как раз не пугало (все же Сарат был не из самых плохих по этой части). Хуже была искренняя обида летчиков, которые составили адский план по преобразованию 'Альбатроса' в авианосец, а командир, патентованный злодей, отказал в этом. Правда, на то были основания.

— Да вы поймите, — с интонациями многоопытного телеведущего убеждал я, — взять можно лишь самый малый самолет, и то в разобранном виде. То есть вам его и собирать. Но каждый раз при сборке соединения становятся слабее. Дырки в обшивке растут. Где, я спрашиваю, гарантия, что после нескольких сборок-разборок машина не начнет разваливаться в воздухе? А? Добавьте еще: карт тамошних мест нет и быть не может. То есть вам еще и потрудиться над их составлением. И это за счет настоящей работы здесь. Вы что, думаете, северную Заокеанию уже исследовали до конца? Держите сундук шире!

Намира родила девочку. Та оказалась, к моему удивлению, светленькой (ни в мать, ни в отца), но с темными глазками. И еще несколько женщин родили. Иришка принимала практически все роды и сделалась верховным авторитетом в части акушерства.

Я же сам сидел и портил глаза писаниной. Моя же собственная мысль о книгах для обучения не давала покоя. В первую очередь я решил создавать то, чего без меня не появилось бы: арифметика, физика, химия, тригонометрия (геометрия здесь оказалась вполне на уровне), понятия о функциях, показательные и логарифмические функции. Сарат долго уговаривал меня написать учебник теормага, но тут я встал насмерть. Это он мог и сам.

Большим сюрпризом для меня оказалось знание уже несколькими ребятишками русского языка (основ, конечно). Тут расстаралась Ната. И мне захотелось составить маэрско-русский словарь. Он получился совсем маленьким (тысяч на десять слов). И еще я записал с десятка два сказок по-русски.

Огромным положительным явлением был переворот в искусстве книгопечатания. В Маэре магические копии по чисто экономическим соображениям были чуть ли не на порядок дороже печатных книг. Но работа с нашими кристаллами обходилась куда дешевле, чем с природными, и копирование крепко потеснило печатный процесс. Я даже подумывал о создании факсимильных копий собственных учебников, но все, кто проглядывал рукописи, дружно отговаривали от этой затеи: хорошим почерком я так и не обзавелся.

Дни становились все короче, а вечера все темнее. Магического светильника у нас дома не было и быть не могло, масляные же лампы давали отвратительное освещение. Но маги все же придумали комбинацию из мощного фонаря с параллельным пучком, зеркала и коллиматоров, в результате чего в потолке появился полукругллая лампа. Видно было превосходно, но ни включить, ни выключить свет я не мог: приходилось просить либо Иришку, либо Чука. Сын неимоверно гордился тем, что может сделать что-то такое, что папе не под силу.

Экспедиция ушла на юг. Я ушел в писание. Но, само собой разумеется, все радиограммы немедленно присылали мне.

Это случилось уже после зимнего солнцестояния. В радиограмме значилось: 'Обследовали побережье у десятого градуса южной широты. Есть очень важные новости. Не по радио. Потерь нет. Сарат.'

Десятый градус здешний — это примерно тридцать пятый в земных мерах. То есть широта Буэнос-Айреса. Климат там вполне здоровый для людей. И Сарат поопасался дать данные по радио. Вывод может быть печален.

Вероятнее, всего, там уже есть поселенцы. Мало того: вполне возможно, они имеют в распоряжении хорошую магию. 'Потерь нет' — или ребята просто не ввязались в боестолкновение, или все же подрались, но ушли невредимыми. Фактов для дальнейших выводов маловато. Значит, будем ждать.

За это время кое-что все же произошло. Мои исследователи нашли незнакомые им кристаллы к юго-западу от поселения и принесли мне. Я узнал их с первого взгляда. Прекрасные аквамарины, россыпное месторождение. Хорошая новость для торговли. Разумеется, я отдал их Сафару, а он, в свою очередь, ученикам, рассудив, что огранка таких камней по всем правилам, с расчетом нужных углов — самое лучшее упражнение. Он сам, разумеется, огранил бы добычу дней за десять, не больше. Ученики затратили полных три недели, и все равно работу закончить не сумели.

То утро было совершенно обычное. Еще до завтрака дежурный принес радиограмму от Сарата, в которой извещалось, что 'Альбатросу' до порта еще с пару часов ходу. Из суеверных соображений оценка по времени сопровождалась словом 'приблизительно'.

После завтрака пожаловал лично Первый Мастер Гильдии гранильщиков. Он вывалил горстку кристаллов. Цвет варьировал: от светло-зеленого до голубого со всеми переходными оттенками.

— Вот, командир, посмотри на этот.

— А что, хорошая огранка. Почти как твоя, ну только что добавить четыре грани... вот эти углы срезать... короче, работа мастера.

— Так я и хочу сделать Гахура мастером. Что скажешь?

— Ничего не скажу. Решать тебе. Но уж коль спрашиваешь, отвечу: заслужил.

— Но если ты дашь напутствие, вреда не будет.

— Будь по-твоему.

Я сгреб все кристаллы в небольшую сумочку и добавил денег в кошелек. Ученики вполне заработали материальное поощрение. Мы с Сафаром пошли в сторону мастерской. Заходить туда мне было нельзя, но собрание рядом с ней устроить вполне можно.

Вот тут все и произошло. Кто-то крикнул: 'Наши уже в Находке!' Мы обернулись, а Сафар даже сделал шаг в сторону кричавшего.

И тут меня накрыл памятный купол. Последняя мысль была горьким сожалением: не успел я попрощаться ни с Иринкой, ни с сыном.

Эпилог

Это было то же самое место. Погода была в точности та же, я ее запомнил. И никого вокруг. Я осмотрел свою правую кисть. Шрам от отвертки оказался на месте. И зрение стало привычно плохим. Все было тем же самым, кроме меня самого и моего наряда.

Мне снова повезло. Я прошел в подъезд без свидетелей. Ключа в карманах не сохранилось, пришлось кланяться соседу. Его не было дома, открыл мне двенадцатилетний сын. Но парнишка был страшно увлечен своим планшетом, так что я получил ключ без лишних вопросов.

Дома у меня были запасные очки, старые часы, запасной набор ключей. Одежду я выбросил, а сапоги сохранил: очень уж они были удобными.

Деньги и кристаллы пришлось припрятать: не было правдоподобного объяснения их появлению в доме. Уже много позже я стал тихо распродавать их через Интернет. Оказалось, что аквамарины имеют вполне приличную коллекционную ценность, а некоторые из них — даже ювелирную. Впрочем, тот, кто купил часть камней с ювелирными целями, обругал огранку, которая, по его мнению, была сделана хотя и тщательно в части полировки, но с ошибками — не самая лучшая ориентация граней относительно осей симметрии.

С маэрскими деньгами было труднее. На всей Земле не нашлось бы человека (кроме меня самого), который мог определить принадлежность монет. Отдавать их по цене лома не хотелось. И все же какой-то нумизмат купил их.

Мои домашние ничего не заподозрили. Уже много позже я показал три припасенных аквамарина жене и девочкам и сказал, что привез их из командировки и намерен заказать украшения. Все трое подивились размеру камней, а я, в свою очередь, особо отметил, что ценность их не столь уж высока, поскольку, дескать, огранка сделана не по правилам.

Почти сразу по возвращении я проверил все физические способности. Исчезла хорошая координация движений, пропала замечательная реакция. Ничего не осталось, кроме эйдетической памяти; вот она сохранилась в полной мере.

Я долго размышлял, почему те, кто вернул меня на Землю, оставили память. Фактов не было. Но не было и веры в добрые чувства таинственных незнакомцев. Вот потому-то не поверилось, что этакая ценность дана лишь в знак благодарности. Зато вполне прокатила гипотеза, что мощная память — не что иное как аванс. Эта мысль прекрасно перекликалась с уже знакомым ощущением: или что-то осталось недоделаным при исполнении задания, или я его неправильно понял.

Вывод был очевиден. Вот почему я принялся каждый день часа по два копаться в Интернете и копить знания.

Что бы ни ждало впереди, моя готовность не будет на нуле.

На этом пятая книга и сериал "Негатор" заканчиваются

* Устройство, позволяющее выдерживать точный курс по направлению радиолуча от передатчика.

** Деталь набора корабля или самолета; силовой элемент, ориентированный вдоль корпуса или фюзеляжа.