Но вовсе не она заставила мое сердце учащенно забиться. Чуть в стороне я увидел палаш — оружие, более подходящее нежели палка. Уворачиваясь от ударов лап жука и мелькавших перед носом жвал, я сначала отступал назад, а потом, улучив момент, рванул к палашу. Уже первым ударом я отсек иллатхи конечность. Жуку это не понравилось, и теперь уже он попятился назад. Между его жвал заискрилось, в недобром предчувствии я отпрыгнул в сторону, и как раз вовремя — туда, где я только что стоял, ударила короткая молния, расплавившая песок. Понимая что во второй я раз я могу и не успеть, я сам ринулся на жука, осыпая его ударами, оставлявшими на прочном хитине глубокие царапины. Лишившись еще одной передней лапы, жук попытался удрать, но я настиг его и, заходя то слева, то справа поотсекал оставшиеся лапы. Но даже после этого иллатхи не собирался сдаваться. Снова заискрились жвала. Мне было достаточно отступить в сторону, чтобы избежать удара молнии, но я заметил, как из обрубков полезли новые нарождающиеся конечности. Пройдет несколько минут, и жук снова будет в боевой форме. Поэтому, обойдя насекомого сбоку, я одним отточенным ударом отсек ему голову. Но даже после этого у меня не было полной уверенности в том, что с иллатхи покончено. Поэтому я, сжав палаш обеими руками, вонзил клинок в тело мнимого насекомого и оставил его в глубокой ране на несколько секунд. Так как в моих руках было необычное оружие, я рассчитывал на максимальный эффект. Так и вышло: тело жука задрожало и начало плавиться, стекая на песок черной вязкой жижей. Лишь после этого я вырвал палаш и отскочил в сторону, чтобы не заляпаться.
К этому времени Лиса, Эдрих и его помощник расправились с остальными нападавшими, после чего мы собрались вместе.
— Что будем делать?— спросил я.
Теперь мы оказались в положении наших друзей, брошенных у Хранилища — мы остались без транспорта, а путь нам предстоял не менее далекий и опасный.
Эдрих посмотрел мне за спину и сказал:
— Для начала главное — выжить.
Я обернулся и увидел приближающуюся с юга волну иллатхи. Потом они появились и с других сторон, замыкая кольцо. Их были сотни, а может, и тысячи. С вершины холма открывался вид до самого горизонта, и все пространство быстро заполнялось чудовищами на любой вкус и размер.
Тревожно застучало сердце, по спине пробежал неприятный холодок. Хотелось сказать: ну, вот и все. Однако меня опередил Эдрих, взглянув на палаш в мой руке:
— Иди за мной!— после чего обернулся к Лисе и уцелевшему матросу:
— А вы пока нас прикройте... Гвинт!
Последнему он бросил свое оружие, и тот, похоже, знал, что с ним делать.
Мы же направились к поврежденному лиангу, быстро забрались на палубу и прошли к надстройке. Эдрих вошел в оружейную, я остался снаружи. Иллатхи были все ближе. Некоторые, в первую очередь крылатые, уже добрались до места крушения, но их встретили Лиса и матросу по имени Гвинт.
Эдриха не было слишком долго, я слышал, как он гремит чем-то, скрытый от моего взгляда стенами и, судя по промежуткам, не очень-то и спешит. А иллатхи наседали все плотнее.
Наконец, Эдрих выше, передав мне на ходу оружие, похожее на мощную снайперскую винтовку, судя по дульному срезу — энергетическую.
— Справишься?— спросил Эдрих.
Я осмотрел оружие и кивнул.
Себе мой неожиданный союзник взял нечто массивное, с пучком трубок, ведущим к висевшей на поясе коробке. Кроме этого Эдрих вынес еще один ящик с ручкой на крышке. Его он тоже передал мне:
— Помоги!
Я взял в одну руку винтовку, в другую — ящик, после чего мы спрыгнули на песок и присоединились к нашим сражавшимся товарищам.
Первым делом Эдрих раскрыл ящик, заполненный, как я понимаю, батареями, и бросками распределил их между Лисой и Гвинтом. Я тем временем знакомился со своим новым оружием. Вместо привычной оптики у нее был небольшой монитор, который не обязательно было подносить к самому глазу. Вместо спускового крючка — удобная клавиша. Несколько "крутилок" непонятного предназначения. Но в основном это была обычная винтовка. Я заглянул на экран, поймал в прицел одного из иллатхи метрах в ста от меня. Промахнуться было мудрено. Надавил на клавишу. Выстрел при легкой отдаче. Попадание. Четырехлапого жука разорвало на части.
Неплохо.
Нас четверых было недостаточно для того, чтобы перекрыть всю линию фронта, представлявшую полную окружность. И пока иллатхи были далеко, Лиса и Гвинт еще как-то справлялись вдвоем. Потом им стало труднее контролировать все поле боя, так что наше появление несколько выровняло ситуацию. И если я не мог похвастаться особой скорострельностью, то оружие Эдриха поражало своей мощью. Вначале он терпеливо дожидался приближения противника и, подпустив иллатхи на полсотни метров, запустил свою машину смерти. Тонкий луч, выпущенный установкой, резал жуков, как масло. Заметив, как они разваливаются на части десятками, я даже перестал стрелять, пораженный картиной тотального истребления. Выкосив иллатхи на своем участке, Эдрих медленно развернулся направо и помог Гвниту, который уже не справлялся с приблизившимися вплотную жуками. А сам моряк развернул ствол на запад, подставив плечо Лисе, так же находившейся в незавидной ситуации. Поняв, что Эдрих справится сам, я тоже присоединился к двум другим, выбирая самых крупных иллатхи, на которых у моих товарищей уходило слишком много зарядов, а вместе с ними и времени. Я же снимал их одним, максимум двумя выстрелами, либо разрывая на части, либо проделывая в телах противников огромные не зарастающие дыры. Со временем я настолько приноровился к винтовке, что стрелял почти без передышки. Поймал в прицел иллатхи, нажал клавишу, выстрелил. Результативность — сто процентов.
И опять меня поразил Эдрих. Услышав его смех, я обернулся. Эдрих продолжал косить иллатхи и хохотал при этом во весь голос. И мне трудно было понять, что это — истинное, в чем-то дикое и необузданное торжество или нервный срыв. Уничтожая иллатхи, он смеялся и не мог остановиться ни в одном, ни в другом.
Поток жуков и прочей преображенной нечисти стал иссякать, и в тот самый момент, когда я уверовал в скорую победу, песок позади Эдриха вздыбился фонтаном, и наружу вырвался огромный червь. Только после этого смех резко оборвался, а лицо Эдриха преобразилось. Даже не видя нового противника, он почувствовал угрозу и начал медленно разворачиваться. Червь не стал дожидаться развязки, раззявив пасть, рванул сверху вниз, заглотив Эдриха до пояса, оторвал человека от земли и снова раскрыл пасть, окончательно заглотив грозного противника. После чего издал ликующий скрежет и, штопором ввинтившись в песок, исчез из виду.
Пораженные случившимся, мы перестали стрелять. Да и иллатхи остановились, словно не смели помешать охоте, устроенной их повелителем.
Да, это снова был Гвенанган. Поглотив нашего товарища, он скрылся и теперь мог появиться, откуда угодно. Мы вертели головами и нервно переминались с ноги на ногу, будто бы песок жег пятки. Мне все казалось, что вот-вот он разверзнется под моими стопами, и я окажусь в бездонной утробе гигантского червя. Но Гвенанган появился в стороне. Он "вынырнул" метрах в тридцати от нас и закачался из стороны в сторону. Заревел, словно угрожая нам всеми мыслимыми карами. Мы же, не сговариваясь, открыли огонь. Однако энергетические заряды, кромсавшие и рвавшие на части рядовых иллатхи, не могли причинить заметного вреда их повелителю. Вернее, они наносили раны, временами даже довольно серьезные, вот только они тут же оплывали и зарастали быстро трансформирующейся плотью, так что червь не обращал на них никакого внимания. Отклонившись назад, червь резко подался вперед и выпустил в нашем направлении поток огня, залившего всю вершину холма. За мгновение до этого я успел нырнуть в неглубокую ложбинку, и пламя прокатилось по моей спине, обдав жаром. Гвинту повезло меньше: он вспыхнул, как спичка, и, голося во все горло, бросился к подножию бархана, не удержался на ногах и покатился кубарем, превратившись в огненный шар.
А Лиса?
Она исчезла. Поэтому, когда иллатхи снова ринулись в атаку, отбиваться от них мне пришлось в одиночку. Я не сразу почувствовал, как припекает спину — загорелась тлевшая куртка. Скинуть ее, отстреливаясь от гигантских насекомых, оказалось не так просто. К тому же скорострельность моей винтовки оставляла желать лучшего, и наступил момент, когда иллатхи окружили меня со всех сторон, делая выпады передними лапами, жужжа жвалами. Я крутился на месте и отстреливал самых ретивых, заставляя остальных держаться в стороне. Когда в винтовке закончились заряды, я снова взялся за палаш. Клинок был не так опасен для иллатхи, и они осмелели, усилив натиск.
И вот, когда меня сбили с ног предательским броском на спину и прижали к песку, я понял, что это конец. Послышалось приближающееся жужжание жвал, я закрыл глаза... А спустя мгновение давившая на спину тяжесть исчезла, раздался чавкающий звук и грозное рычание.
Я перевернулся и увидел нависшего надо мной Гыржу. Чуть в стороне терзали жуков Мосбат, Лала и Пальмеран.
А Гвенанган снова сбежал, забурившись в песок.
Союзникам понадобилось не больше минуты, чтобы уничтожить большую часть иллатхи, а остальных разогнать. Теперь жуки держались в стороне, а их попытки атаковать пресекались выпадами моих друзей.
— Спасибо,— поблагодарил я Гыржу.— Вы откуда здесь?
— Лала увидела, как упал ваш лианг.
И этого оказалось достаточно, чтобы броситься нам на выручку.
А я их бросил, спасая собственную шкуру...
— Вы — настоящие друзья.
Гыржа хотел что-то сказать, но снова вздыбился песок, и на поверхность вырвался червь. Как и в прошлый раз он попытался схватит одного из наших, Мосбата. И у него почти получилось. Иллатхи оказался в пасти Гвенангана, но, в отличие от Эдриха не стал кормом прожорливого повелителя. Последовала яркая вспышка, и Мосбат вырвался на свободу, вынося при этом все зубы чудовища. И хотя ему досталось — колотые и рваные раны покрывали все тело, — он ловко приземлился на ноги и тут же сам набросился на червя.
Впрочем, теперь это уже был не совсем червь. Гвенанган преобразился, у него выросли десятки лап, отчего он стал похож на сколопендру. Нижними лапами он схватил подскочившего к нему Мосбата, а верхние сошлись вместе, между ними проскочили электрические разряды...
— Берегись!— закричала Лала. И словно не доверяя моей реакции, она прыгнула ко мне, сбила с ног и сбросила с холма, в который мгновение спустя ударили десятки молний.
Лала не стала дожидаться моей благодарности, бросилась на выручку Мосбату. Гыржа уже оседлал сороконожку, ловко карабкаясь по телу к голове. Он почт добрался до цели, когда вытянувшаяся щупальцем конечность Гвенангана схватила его поперек тела и, размахнувшись, зашвырнула далеко за барханы. Мосбат перегрыз сковывавшие его лапы и продолжил вгрызаться в тело сколопендры. А Лале пришлось попрыгать, уворачиваясь от мелькавших щупалец, в которые трансформировались остальные конечности Гвенангана. Вот она добралась до противника и, нарастив когти, принялась рвать его на части. Раны тут же затягивались, но девушка-иллатхи не оставляла попыток.
Остававшийся не у дел Пальмеран тем временем обходил сколопендру, пытаясь зайти сзади. Гвенанган его не замечал, чего не скажешь о других иллатхи, до поры до времени остерегавшихся приближаться к месту схватки. И вот когда палочник вплотную подобрался к сороконожке, они набросились на него со всех сторон. Пальмеран самоотверженно отбивался от них передними лапами, похожими на остроконечные пики, способными пробить даже прочный хитин. Но силы были неравны. Я схватил оброненный палаш и бросился ему на выручку. Однако повторить проход Лалы мне не удалось. Одно из щупалец отбросило меня назад. Другое вцепилось в ноги и оторвало от земли. Я извернулся, подтянулся, отсек его и полетел вниз, но упасть мне не дали — еще оно щупальце подхватило меня в воздухе и снова рвануло вверх. Завертев головой, я увидел остальных нападавших. И Лала, и Мосбат так же были схвачены щупальцами и яростно дергались, пытаясь вырваться. Но Гвенанган крепко удерживал свою добычу.
И никто уже не мог помочь Пальмерану. Несмотря на отчаянное сопротивление, жуки одолели его и разорвали на части.
Я услышал дикий рев Лалы. Ярость придала ей сил, она почти вырвалась из "объятий" Гвенангана, но он набросил на ее тело еще пару витков, полностью обездвижив, и поднес к ужасной пасти, в которой появились новые зубы.
Меня же повелитель иллатхи решил скормить своим прихвостням, только что растерзавшим нашего товарища. Но не бросил в жужжащий от нетерпения рой, а медленно опускал вниз, словно издевался. Ко мне тянулись лапы и жвала, кто-то пытался подпрыгнуть или подлететь, я отбивался палашом, уже не в состоянии дотянуться до щупальца. И в этот момент раздался взрыв, тело Гвенангана содрогнулось, щупальца разжались, и я-таки рухнул в кучу агрессивных жуков-переростков. Тут бы мне и конец пришел, если бы не упавший рядом Мосбат. Он ворвался в рой и разметал его прежде, чем они успели меня порвать. Правда, и мне досталось: несколько колотых ран и вырванный из бедра кусок мяса.
И только теперь я увидел того, кому мы все обязаны спасением. Это был Роо, тот самый головастик, который обычно удирал при возникновении даже малейшей опасности. А тут он бросился на повелителя иллатхи и, не знаю, что он сделал, но взрывом чудовищу выворотило изрядный кусок плоти, отчего тот вынужден был выпустить свою добычу и снова скрыться под песком.
А мы получили небольшую передышку.
От Пальмерана почти ничего не осталось — разрозненные останки. Было заметно, что Лала, Гыржа и Роо, собравшиеся на месте его гибели, с болью отнеслись к потере одного из друзей. Я подошел к ним, чтобы выразить солидарность и почтить память палочника, пришедшего мне на помощь. И хотя мы с ним почти не общались, мне было его жаль.
Я с трудом держался на ногах от многочисленных ран и связанной с ними кровопотери. Голова кружилась, оружие валилось из рук. Остальные, разве что за исключением головастика, выглядел не лучше, но они хотя бы регенерировали, пусть и медленно. А я, судя по снова приближавшимся к нам жукам, мог не рассчитывать на первую помощь. А еще я озирался по сторонам, ожидая очередного появления Гвенангана.
— Лису никто не видел?— спросил я иллатхи.
Мне никто не ответил. Поэтому оставалось только гадать, где она? То ли снова сбежала, воспользовавшись возможностью, то ли ее засыпало песком, да так, что не найти.
И ее тоже было жаль, причем в обоих случаях.
А вот и Гвенанган вернулся! Давно его не было...
На этот раз в воздух взлетели тонны песка, на мгновение ослепив и меня, и стоявших рядом иллатхи. Я инстинктивно отпрыгнул в сторону и покатился по песку, стараясь уйти из зоны поражения. А когда я протер глаза, то увидел новую ипостась повелителя иллатхи. Его и прежде трудно было назвать красавчиком, но теперь он решил превзойти самого себя в уродстве. Даже не знаю, на кого он был похож — эдакая помесь ежа, крокодила и паука. От первого ему достались частые длинные иглы на прочном хитиновом панцире. Теперь к нему трудно было подобраться, а тем более атаковать в ближнем бою. Рептилию он напоминал широкой зубастой пастью и длинным гибким хвостом, нервно разбрасывавшим песок. А благодаря паучьим лапам он мог подниматься вверх, становясь и вовсе недостижимым. Так никого и не зацепив, он не стал размениваться на мелочи, а разинул пасть и, поведя головой, дохнул в нас испепеляющим огнем. Мне снова пришлось прыгать, метя за песчаную кочку, поэтому пламя прошло надо мной, обдав нестерпимым жаром спину. Я почувствовал, как затлела рваная рубаха и, перевернувшись на спину, врылся в песок. И только поэтому я увидел склоняшуюся надо мной голову рептилии. Я попытался выскочить, рванул в сторону, но Гвенанган поймал меня и оторвал от земли. Его клыки впились в мое тело, я почувствовал, как затрещали кости.
